"Глубокоуважаемая Валентина Павловна! Надеюсь, вы не забыли вашего обещания привезти ко мне детей. Теперь, когда ваш Счастливчик вполне оправился после этого ужасного случая, я позволю себе напомнить о себе. Прошу вас приехать всем "домом" сегодня в мое "Тихое". Будут и ваши друзья Сливинские. Жду с нетерпением и очень прошу взять обоих "цыганят". Особенно Галю. Это необходимо для меня и для нее.
Ваша Натали Зараева".
Получив рано утром эти строки с прискакавшим из "Тихого" работником, Валентина Павловна глубоко задумалась над окончанием письма, подчеркнутым красными чернилами: "Особенно Галю. Это необходимо для меня и для нее".
-- Что бы это могло быть? -- думала старушка. Вокруг нее толпились дети, сгорая нетерпением узнать, что было в письме.
-- Едем! Едем в "Тихое"! Ура! Ура! Десять верст на лошадях едем! -- восторженными кликами вырвалось из маленькой, но шумной толпы, когда Валентина Павловна передала им приглашение.
-- Бабушка, милая! Позвольте мне быть распорядителем. Я живо улажу, кому как ехать, -- прыгая козленком вокруг бабушки, кричал Кира и, получив ее согласив, живо затараторил:
-- Мы запряжем большую коляску: вы, Аврора Васильевна, Ляля, Ами. Симочка и Галя поедете в ней. Шура на козлах. Мик-Мик, Ивась, Вася и я -- верхом. Мик-Мик на Чугунчике, Ивась на Разгуляе, Ваня на Скором, я на Ахил...
И вдруг Кира осекся...
Где же Ахилл?.. Тю-тю Ахилл! Как он мог забыть об этом? Непростительная рассеянность! Зачем огорчать Шуру, напоминая ему его вину, когда тот спас жизнь ему, Кире, и этим искупил все!..
Неловкое молчание воцарилось среди присутствующих. Всем стало не по себе.
Потупив глаза в землю, закусив губы, мрачный т бледный, стоял Орля в стороне от других. Слова Счастливчика резнули его по сердцу.
"Нет, видно, не забудется моя вина", -- без слов говорило угрюмое лицо мальчика.
В одну минуту Счастливчик был подле него.
-- Шурик! Голубчик! Прости ты меня... Я не нарочно... Ужаснейший я дурень, Шура... -- со слезами в голосе шептал чуткий мальчик.
-- Господа! О чем тут толковать? -- внезапно раздался бодрый голос доброго волшебника, Мик-Мика, сразу нарушивший своими веселыми нотками тяжелую минуту. -- Едем в двух экипажах: в одной коляске все, кого перечислил Счастливчик, кроме Симочки, в другой мои головорезы со мною, и Шура с нами... А Симочка поскачет, в заключение, единичным номером, верхом на палочке, за то, что кофе разлила на скатерть сегодня, утром.
-- Ха-ха-ха! Неправда! Это вы разлили, Мик-Мик. Ха-ха-ха! -- смеялась Симочка, а за нею и все дети.
-- Вам и ехать на палочке! Ха-ха-ха!
-- Ну, ладно, тогда Симочка на козлах.
-- Вот еще!
-- Господа! Не будем пререкаться. Золотое время уходит. Счастливчик, сбегай к Андрону, вели запрягать.
-- Галопом скачите, Счастливчик.
-- Скачу! Скачу! Меня нет! Уррра!