К счастью, рана Орли оказалась неопасной, хотя мальчик лишился чувств вследствие потери крови. Приглашенный в тот же вечер из уездного города доктор подтвердил это. Рану забинтовали, Орлю положили в постель, напоили лекарством и всю ночь поочередно дежурили у его кровати. А к утру он уже чувствовал себя настолько хорошо, что пожелал встать. Его, однако, не пустили и целую неделю продержали в постели. А вокруг него в эту неделю теснились милые, ласковые лица, ухаживая за ним, заботясь о нем, наперерыв угождая ему, спеша удовлетворить каждое его желание.
И впервые почувствовал маленький цыганенок, что жизнь прекрасна и что у него есть родные, семья и друзья.
* * *
В день отъезда Раевых Натали с Галей-Верочкой и Орлей-Шурой приехали проводить их на станцию.
-- А скоро и мы за вами переберемся, -- говорила Натали, сияя теперь уже не прежними печальными, а счастливыми глазами, -- Шуру надо серьезно готовить в гимназию в Петербурге, а Верочке подыскать учительницу-гувернантку.
-- Я уже умею читать малость, Ляля научила! -- буркнул, по привычке под нос, застенчиво Орля и потупился.
-- Ан не очень-то! -- подразнил его, смеясь, Счастливчик. -- Прочтешь, что я написал сегодня тебе? Ну-ка, попробуй?
-- Мне?
Цыганенок поднял загоревшиеся любопытством глаза,
-- Вот чудно-то! Мне написал! Зачем же?
Робким движением мальчик протянул руку и взял из рук Киры небольшой конверт.
Неловкими пальцами он вскрыл его, вынул из него четырехугольный лист, бумаги и, смущенно держа его" перед глазами, прочел:
-- "Милый наш Шура! Мы все любим тебя, как родного... А я крепче всех... И прошу тебя принять от меня Ахилла. Он твой. Ты заслужил его. Твой друг Счастливчик".
Эти строчки запрыгали перед глазами Орли. Он вспыхнул, как зарево, и весь залился румянцем счастья и стыда.
-- Ахилл! Красавец Ахилл! Тысячный Ахилл -- его конь! Его собственность! -- ликовало и пело все внутри его. Он задыхался от счастья.
Но природная стыдливость смущала душу, и он снова буркнул под нос, застенчиво опуская глаза:
-- Зачем... Не надо... Он тебе самому дорог...
-- Твоя жизнь дороже. А ты дважды жертвовал ею ради меня.
И Кира горячо обнял курчавую головку цыганенка, снова зардевшегося от счастья и стыда.