Сильными ногами Орля ударил Ахилла, обвил вокруг кисти руки поводья коня и рванул его на лесную тропинку в ту именно минуту, когда перед ним выросли темные силуэты цыган.
-- Это он, разбойник, предатель -- Орля! Изменник! Это он! Я узнал его! -- неистово заорал длинный Яшка и в один прыжок очутился на спине другого таборного коня.
-- Мазурик! Негодяй! Бездельник! Украл-таки! Украл! Тысячную лошадь из-под носа увел негодный! -- с пеной у рта, с безумно вытаращенными от бессильной злобы глазами кричал дядя Иванка, вскакивая на другую лошадь.
-- Скачи за ним. Яшка! Лови его, Михалка, Денис! Все ловите! Озолочу! Поймаете -- награды не пожалею! Вернете мне лошадь! Озолочу!
Крики дяди Иванки подняли весь табор. Со всех сторон бежали женщины, дети, испуганные, разбуженные среди ночи...
-- Что? Что такое? -- вопили они.
-- Бесенок Орля появился, как из ада, и тысячного коня увел! -- кратко поясняли им.
-- В погоню! В погоню!
Эта погоня не замедлила собраться в одну минуту. Среди таборных кляч была одна хорошая быстроногая лошадь, и дядя Иванка, овладев ею, мчался теперь следом за ускакавшим Орлей, держа наготове выхваченное им из рук Яшки, мимоходом, ружье.
-- Стой, бесенок! -- насмерть хлеща своего коня плеткой, кричал он, задыхаясь от злобы, вслед летевшему с быстротой урагана мальчику. -- Стрелять буду! Стой!
Но Орля в ответ только понукал Ахилла. Вдруг что-то щелкнуло за его плечами, и в тот же миг острая жгучая боль обожгла шею мальчика...
Он тихо вскрикнул и схватился за шею рукою. Липкая, теплая красная жижица залила в тот же миг его рубаху. При свете месяца он увидел темные пятна, окрасившие рукав и грудь.
-- Я ранен! Я умираю! -- смутно пронеслось в помутившемся сознании мальчика, но он еще сильнее сжал ногами крутые бока лошади, судорожно ухватил повод. -- Лишь бы уйти от них, доскакать... Вернуть Кире коня, а там хоть помереть... со спокойной душой...
Кровь не сочилась теперь уже, а лилась ручьем из раны. Мутился мозг Орли, сознание уходило, но он все мчался и мчался, думая одно: нельзя ему умирать, не возвратив своим благодетелям лошади.
С каждой минутой он дышал труднее. Холодный пот выступил у него на лбу. Силы уходили, а издали доносились угрозы отставшего цыгана.
С последними искрами сознания Орля, судорожно вцепившись в Ахилла, влетел на двор усадьбы. На крыльце стояли ее хозяйка и гости, взволнованные и встревоженные долгим отсутствием Орли.
-- Вот он! Шура! Шура и... Ахилл! Смотрите! Смотрите! -- вскричал, первым узнав его, Счастливчик, кидаясь ему навстречу.
-- Но он весь в крови! Он ранен! Шура! Шура! Откуда ты? Что с тобою?
Чьи-то быстрые руки схватили за повод лошадь. Другие протянулись к мальчику и сняли его с седла. Бережно подняли его, понесли на крыльцо.
Весь залитый кровью, белый, как его рубашка, мальчик с усилием поднял голову, обвел всех помутившимися глазами, произнес коснеющим языком:
-- Я не хотел оставаться... неблагодарным... и должен был искупить свою вину... и... и... возвращаю Кирушке его Ахилла...
Тяжелый стон вырвался из его груди, а минуту спустя он потерял сознание.