Неолитические земледельцы и скотоводы еще разносили элементы вардарской культуры, когда явились новые колонисты из Анатолии и принесли с собой экономику бронзового века, выразившуюся в так называемой раннемакедонской культуре. В Крицане (в Халкидике) поздненеолитическая посуда встречается в одних слоях с пришлой керамикой анатолийского происхождения;
Рис. 40. Типы раннемакедонской керамики. По Хертли (BSA, XXVIII).
некоторые виды поздненеолитической посуды из Олинфа носят также скорее анатолийский, чем вардарский характер. О вторжении свидетельствуют новые архитектурные приемы: дома из сырцового кирпича с бофрами в полах, новые типы каменных орудий (проушные топоры), а также преобразования в гончарном деле и появление целого ряда новых форм — чаш с рогообразными трубчатыми ушками, прилепленными к загнутому внутрь краю, кувшинов с узкими, срезанными наискось шейками, асков, чаш с ручками и кувшинов (рис. 40). Все эти формы типичны для Анатолии, причем одна из них, несомненно, возникла впервые именно там. Уже у древнейших раннемакедонских чаш концы трубчатых ушков подняты кверху в виде рогов; на Лесбосе это рогообразное ушко появляется впервые в Терми III; оно развилось из более простого трубчатого ушка, распространенного в Терми I (рис. 17). На этот раз керамика явно показывает внутреннюю эволюцию.
Переселенцы из Анатолии принесли с собой свое знание металлургии. В Сараце был найден тигель, а в Вардарофце — окалина от золота. Существует даже предположение, что толчком к колонизации было стремление овладеть золотыми, серебряными и медными рудами Македонии. Но анатолийские пришельцы не ввели в Македонии своей городской экономики. Подобно их неолитическим предшественникам, они жили в маленьких селениях и вели простой, деревенский образ жизни.
Рис. 41. Топор и боевые топоры из Айос Мамаса. По Хертли (BSA, XXIX) (3/5).
Они довольствовались каменными орудиями (топорами с отверстиями для рукоятки и без отверстий) и оружием (камни для пращи и наконечники стрел с выемчатым основанием). Металл был большой редкостью; сохранилось только несколько булавок. Даже обсидиан не поставлялся регулярно, хотя несколько осколков его было найдено в самых нижних слоях Крицаны. В Крицане, Айос Мамасе и Сараце были найдены черепки шнуровой керамики, а в Айос Мамасе — боевой топор с уступами у основания обуха явно южнорусского типа (рис. 41) и ожерелье из просверленных зубов и ребристых костяных бус. Эти предметы, а также появления костей лошади, указывают на определенное соприкосновение с племенами культур боевых топоров, жившими на территории Североевропейской равнины и причерноморских степей. Они дают предельные даты, относящиеся к распространению более северных культур, возможно, даже свидетельствуют о появлении индоевропейских языков. Они указывают скорее не на торговые сношения, а на проникновение вооруженных орд.
Упорная автаркия этих культур сильно затрудняет датировку раннего бронзового века в Македонии. Очевидно, terminus post quem для его начала могут служить Терми III. Глиняный крючок и найденный в Айос Мамасе обломок лицевой урны из Вардарофцы указывают на какую-то близость во времени с Троей II; черепок привозного сосуда раннеэлладского III, найденный в позднейшем раннемакедонском поселении в Крицане, позволяет устанавливать известный параллелизм в развитии с материковой Грецией. Во всяком случае, шнуровую керамику в Македонии следует относить по меньшей мере ко времени существования поселения раннеэлладского III в Эвтресисе.
Развитие раннемакедонской культуры вследствие ее относительной изоляции идет медленно, пока не начинается новый, среднемакедонский период, характеризующийся появлением минийской керамики. Не следует только полностью синхронизировать среднемакедонский период со среднеэлладским. К этому времени культура раннего бронзового века приобрела уже специфнчески македонский облик. В области керамики из македонских нововведений больше всего бросается в глаза ручка в форме птичьей дужки, подражавшая деревянным образцам и служившая отличительной чертой местной керамики и в последующие периоды. Следует также отметить ушки с зазубринами, распространенные в ранний бронзовый век в Палестине, и кувшины с расширяющимся горлом и с двумя ручками, являвшиеся промежуточной формой между аналогичными троянскими и раннеэлладскими кувшинами и кувшинами раннего бронзового века на Среднем Дунае, типа Перьямоша. Такие кувшины получили широкое распространение только к концу раннемакедонского периода. Пряслица, как в одновременных культурах Греции и Анатолии, имеют обычно коническую или биконичеекую форму. Статуэтки, так широко распространенные в Анатолии, в Македонии совершенно вышли из употребления. С другой стороны, там имелись своеобразные глиняные украшения якореобразной формы, которые могли иметь какое-то магическое значение.
За неимением специализированного ремесла и организованной торговли, которые могли бы — поглотить излишки сельского населения, люди раннемакедонской культуры были вынуждены расширять свою территорию. Вскоре они проникли в Фессалию; то, что раньше считали за III и IV периоды неолита в Фессалии, в основном представляло собой ту же македонскую культуру (кувшины с узкими скошенными шейками и другие формы раннемакедонской керамики, ручки в виде птичьей дужки, проушные топоры и якореобразные украшения). Но не обошлось и без влияния неолитического субстрата; продолжается изготовление статуэток, причем наряду с женскими фигурками появляются и мужские; в Восточной Фессалии практикуется нанесение росписи в виде спиралей и других орнаментов на поверхность сосуда после обжига (crusted ware).
Возможно, что упомянутые на стр. 106 предметы северных форм говорят о том, что во времена раннеэлладекого III македонцы достигли Средней Греции. В слое среднеэлладского II в Асине была найдена небольшая группа сосудов македонского производства.
Ко времени среднеэлладского II македонцы обосновались в Лианоклади в долине Сперхея. Там они переняли от своих соседей, жителей Средней Греции, среднеэлладскую технику росписи керамики матовой краской, применив ее к украшению амфор, кружек и чаш с ручками в виде птичьей дужки — этих классических раннемакедонских или раннеэлладских форм — чисто македонскими орнаментами, включающими спираль с крючком (рис. 42). Близкую к этой посуду можно встретить в позднеэлладский II (XV в. до н. э.) в Фермане, в Этолии, наряду с местными имитациями минийской посуды, и даже на Левкаде. Хертли высказал весьма правдоподобноепредположение о наличии связи между создателями этого вида керамики и предками дорийцев.
В самой Македонии началом среднемакедонского периода можно считать основание в Моливопирго, в Халкидике, сильно укрепленного поселения, где было широко распространено, хотя преимущественно и без гончарного круга, производство посуды минийского типа. Наличие укреплений и появление кубков на кольцеобразном поддоне и других форм, совпадающих с образцами среднеэлладского периода, заставляют думать, что это поселение принадлежало новым пришельцам. Правда, серая, украшенная желобками керамика встречается
Рис. 42. Кувшин с матовой росписью, Лианоклади III. По Уэйсу и Томпсону.
даже в раннемакедонских поселениях на всей территории распространения этой культуры. Таким образом, минийская культура могла появиться к югу от Балкан после появления пришельцев — носителей культуры боевых топоров или, судя по тому, что само население раннемакедонской культуры происходило из Анатолии, она могла быть занесена в Халкидику в более усовершенствованном виде из Азии волной новых иммигрантов.
В развитии культуры внутренней части Македонии не заметно никаких перерывов. Местные гончары продолжали придерживаться старых традиций, хотя они и возродили спиральный орнамент, а несколько позднее выучились, вероятно, от своих фессалийских собратьев, расписывать сосуды матовой краской.
Только в XIII в. до н. э. на побережье Македонии начали появляться колонии микенских купцов, а микенские гончары даже в поселках внутри страны «вели в употребление гончарный круг и керамику стиля позднеэлладского IIIb. По через столетие эти микенские поселения, не успев превратиться в города, были разрушены воинственными варварами. Судя по керамике с темной ребристой поверхностью, эти пришельцы вели свое происхождение из бассейна Дуная и являлись, вероятно, одним из ответвлений лужицкой культуры, — как и племена, разрушившие Трою VIIb.