Иванъ Петровъ, лойядьный человѣкъ,
Приплелся въ баню ради омовенья --
(Въ лавинѣ благодѣтельныхъ опекъ
Лишь бани избѣжали запрещенья).
Средь клубовъ пара, въ кучѣ голыхъ тѣлъ
Петровъ узналъ вдругъ поясницу друга,
Подкрался и слегка его огрѣлъ,--
Но тутъ же чуть не умеръ отъ испуга...
Фигура обернулась,-- правый Богъ,--
То былъ кипящій гнѣвомъ городничій:
"Какъ? Что?! Меня?! Молчать! Въ баррраній рогъ!
Забвеніе законовъ и приличій!!":
Ви-ви-но-ватъ!..." -- сипитъ дрожа Петровъ,--
"Я полагалъ по сходству ногъ и жира..."
"Мнѣ все равно-съ! Подъ судъ, безъ лишнихъ словъ"
Подъ судъ за оскорбленіе мундира!"
"Какъ передъ Истиннымъ! Ошибся, Боже мой!..
Вѣдь вы же безъ мундира... Думалъ сзади,
Что это кумъ мой, Петръ Ильичъ, портной,
И вотъ... по дружбѣ... хлопнулъ, шутки ради".
"Что? Безъ мундира?... Видѣли глупца?
Такъ я тебѣ напомню, братъ, "по дружбѣ",--
А оскорбленіе казеннаго лица
При исполненіи обязанностей службы?!"
"Современникъ", No 2, 1913