Находясь въ бесѣдѣ, говори часто, но недолго; ибо хотя симъ и не можешь нравиться, по крайней мѣрѣ не наскучишь своимъ слушателямъ.
Старайся узнать о качествахъ и расположеніи гостей, прежде нежели начнешь изъяснять свои мысли.
Въ бесѣдахъ бываетъ менѣе правомыслящихъ людей, нежели худо расположенныхъ, и болѣе такихъ, кои хотя заслуживаютъ сужденіе другихъ: но не терпятъ онаго надъ собою. И такъ если начнешь хвалить какую нибудь добродѣтель, коея нѣкоторые изъ бесѣды лишены, или хулить порокъ, коимъ другіе примѣтнымъ образомъ заражены, то такія твои разсужденія, хотя вообще и безпристрастно сказанныя, будутъ приняты на счетъ оныхъ людей и почтутся за личность. Сіе разсужденіе предостерегать тебя должно, чтобы ты самъ не былъ подозрѣвающъ и привязчивъ, и не бралъ бы на свой счетъ чужихъ рѣчей, потому только, что онѣ нѣкоторымъ образомъ могутъ къ тебѣ клониться.
Повѣсти разсказывай весьма рѣдко, и тогда только когда можно ихъ употребить къ стати да и то кратчайшимъ образомъ. Умолчивай о такихъ обстрятслъствахъ, кои до того дѣла касаются, и избѣгай отступленій. При томъ, же прибѣгать часто къ разсказамъ, есть знакъ, что имѣешь не достатокъ въ воображеніи.
Ни когда не хватай другихъ за пуговицу или за руку, съ тѣмъ чтобъ заставлять ихъ себя слушать: ибо если другой не желаетъ тебя слушать, то лучше тебѣ удержать свой языкъ, нежели его самаго.
Долгіе разскащики почитаются въ бесѣдъ за скучныхъ людей; шептать же на ухо или въ полголоса сказать нѣсколько словъ, почитается также за непристойность. Сіе есть знакъ невѣжливости и нѣкоторымъ образомъ пронырства. Но если въ бесѣдѣ какой нибудь изъ сихъ немилосердыхъ разскащиковъ поймавъ тебя станетъ что нибудь повѣствовать, то слушай его съ терпѣніемъ, (по крайней мѣрѣ съ наружнымъ вниманіемъ) если почитаешь за достойное его тѣмъ одолжить: ибо ни чемъ столько такого человѣка не одолжишь какъ терпѣливымъ слушаніемъ, и ничемъ столь много не оскорбишь, какъ или прервавъ рѣчь его въ срединѣ, или печальнымъ видомъ являя свое нетерпѣніе.
Нѣтъ ничего обиднѣе и не простительнѣе, какъ невниманіе рѣчамъ говорящихъ съ тобою людей. Я видалъ многихъ, коя въ то время когда съ ними говоришь, вмѣсто того чтобъ на тебя смотрѣть и со вниманіемъ слушать, устремляютъ свои глаза, либо на потолокъ, либо въ сторону, смотрятъ изъ окна, играютъ съ собакою, или скрипятъ табакеркою. Сіе есть знакъ слабаго и вѣтренаго ума, и таковая невѣжливосьь чрезвычайно оскорбительна; симъ даетъ съ твоей стороны рѣшительное мнѣніе, что каждой и самой бездѣльной предмѣтъ заслуживаетъ твое вниманіе болѣе, нежели все то, что говорящій съ тобою человѣкъ можетъ сказать. Помысли о чувствованіи огорченія, которое таковый поступокъ долженъ возродить во всякой душѣ имѣющей нѣкоторой родъ самолюбія. Человѣкъ какого бы чина и состоянія ни былъ, всегда имѣетъ нѣкоторой родъ тщеславія и самолюбія; даже и слуга твой лучше снесетъ отъ тебя побои, нежели явной знакъ твоего невниманія и презрѣнія. И такъ не только съ истиннымъ вниманіемъ слушай что тебѣ говорятъ, но и наружно оное ему являй.
Высочайшимъ степенемъ неучтивства почитается прерывать постороннюю рѣчь или своею рѣчью, или обративъ вниманіе всея бесѣды на какой нибудь другой предметъ. Гораздо лучше приставать къ чужому разговору, нежели самому подавать предметъ къ оному въ бесѣдѣ, въ которой находиться. Если ты въ чемъ свѣдущь, то, знаніе твое при чужомъ разговорѣ можетъ показать болѣе или менѣе, смотря по предмету; естьли же того ты не имѣешь, то гораздо тебѣ удобнѣе будетъ пристать къ такому разговору, которой начатъ другими.
Знаній своихъ ни когда нарочно не показывай кромѣ особенныхъ случаевъ. Оставляй сіе для ученыхъ людей и дѣлай такъ, чтобъ люди оныхъ отъ тебя допытывались, а не старайся самъ, ихъ показывать. По сему будутъ тебя почитать скромнымъ, и о знаніяхъ твоихъ большія вперишъ мысли. Ни когда не старайся показывать, что ты умнѣе или ученѣе общества, въ коемъ находишся. Человѣкъ старающійся о показаніи своей учености подаетъ тѣмъ случай другимъ себя спрашивать, если же найдется не столь свѣдущимъ какъ кaзался, то заслужитъ осмѣяніе и презрѣніе; въ другомъ же случаѣ почтутъ его за Педанта. Ни что столь не унижаетъ истиннаго достоинства во мнѣніи свѣта, какъ самохвальное показаніе онаго.
Когда возражаешъ или противурѣчишъ утвержденію, или мнѣнію чьему нибудь, старайся въ поступкахъ, въ видѣ, въ словахъ и въ самомъ голосѣ сохранить мягкость и вѣжливость, свободню и природную, а не притворную. Доказательство или споръ старайся окончать какою нибудь забавною шуткою, дабы чрезъ то показать, что не только ты не оскорбился тѣмъ; но и не хотѣлъ оскорбить твоего противника: ибо если на время пресѣчетъ споръ, то произойдетъ нѣкоторая перемѣна во мнѣніяхъ обѣихъ сторонъ.
Въ бесѣдахъ, въ коихъ находятся люди различныхъ свойствъ, старайся какъ можно избѣгать такихъ разговоровъ, въ которыхъ прибѣгать должно къ доказательствамъ, справкамъ и къ состязаніямъ, кои по справедливости производить на нѣкоторое время расстройку въ спорющихъ особахъ; а если спорющіеся начнутъ приходить въ жаръ и шумѣть, то старайся окончить оной какою нибудь учтивою и искусною шуткою.
Ни когда не должно утверждать чего нибудь съ жаромъ и крикомъ, хотя ты увѣренъ что справедливость на твоей сторонъ, но должно мнѣніе свое предлагать скромно и съ равнодушіемъ. Если же того нельзя учинить, то подтщися перемѣнить разговоръ такими словами: "намъ неможно другъ друга убѣдить, да и нѣтъ въ томъ нужды, то лучше обратимъ рѣчь нашу на иное что нибудь.
Надлежитъ памятовать о наблюденіи мѣстной свойственности во всѣхъ бесѣдахъ; ибо что свойственно для одной бесѣды, то часто почитается весьма несвойственнымъ для другой.
Шутки, острыя слова и побасенки, кои въ одной бесѣдъ почтутся хорошими, покажутся въ другой непріятными и скучными. Особливыя качества, навыкъ и обыкновенія бесѣды, могутъ придать слову или какому либо дѣйствію важность; но то же самое не будетъ уже имѣть равномѣрной важности, если не будетъ сопровождаться сими случайными обстоятельствами. Въ семъ случаѣ люди часто погрѣшаютъ: ибо почитая за хорошее то, что въ одной бесѣдѣ и при нѣкоторыхъ обстоятельствахъ причинило удовольствіе, повторяютъ съ нѣкоторою надмѣнностію въ другой, гдѣ оно или со всѣмъ не лѣпо, или будучи помѣщено не къ стати, покажется обиднымъ. Не взирая на то, дѣлаютъ они сіе съ глупымъ предувѣдомленіемъ: говоря, я вамъ скажу весьма прекрасное дѣло, или я вамъ скажу прекрасную въ свѣтѣ исторію. Симъ возбуждается великое ожиданіе, которое когда обмануто будетъ, заставляетъ по всей справедливости думать о семъ повѣствователѣ, что онъ глупъ.
При всякомъ случаѣ старайся не говорить о самомъ себѣ, если то возможно. Нѣкоторые сами зачинаютъ говорить о себѣ съ похвалою безъ всякой посторонней къ тому причины; ето знакъ великаго безстыдства. Другіе же въ семъ случаѣ съ большимъ искуствомъ по ихъ мнѣнію поступаютъ, выдумывая мнимыя обвиненія на себя, будто отъ другихъ нанесенныя, и жалуяся на клевету, которой ни когда не бывалъ, приносятъ свои на то оправданія, за тѣмъ только, чтобы имѣть случай изчислить всѣ свои многоразличныя добродѣтели. Сей тонкой покровъ скромности столь прозраченъ, что не можетъ сокрыть ихъ тщеславія даже и отъ такихъ, кои недальнимъ одарены проницаніемъ.
Другіе поступаютъ въ семъ съ большею скромностію и хитростію; признаютъ себя столь приверженными къ главнѣйшимъ добродѣтелямъ, что даже доходятъ въ томъ до слабости, и тогда увѣряютъ, что отъ сихъ слабостей происходятъ ихъ несчастія. "Они говорятъ, что не могутъ смотрѣть на людей поверженныхъ въ несчастіи, не сострадая съ ними и не стараясь имъ помочь. Не могутъ видѣть ближняго своего въ несчастіи не избавя его; хотя по справедливости обстоятельства не много къ тому имъ способствуютъ. Они не могутъ удержаться чтобъ не сказать справедливости, хотя то и не всегда добрыя слѣдствія имѣетъ. Словомъ, они признаются, что со всѣми сими слабостями, не способны жить въ свѣтѣ, а паче быть счастливыми; однакожъ они уже теперь столь устарѣли, что не могутъ принять противныхъ тому поступокъ, и для того должны такъ жизнь свою вести, какъ могутъ.
Хотя сіе покажется весьма смѣшнымъ и чрезвычайнымъ даже и на самомъ театрѣ, однакожъ весьма часто случается на общемъ позорищѣ сего свѣта. Таковое тщеславіе столь сильно имѣетъ вліяніе надъ природою человѣческою, что и въ самыхъ низкихъ показывается предметахъ; и мы видимъ людей добивающихся похвалы, въ такихъ вещахъ, въ коихъ хотябъ всѣ ихъ слова справедливы были, ни какой причины къ похвалъ не находится. Иной увѣряетъ, что онъ въ шесть часовъ проѣхалъ по почтѣ сто верстъ; можетъ быть, что сіе совсѣмъ не справедливо, но положимъ что правда; что же изъ того выдетъ? то только что можно почесть его хорошимъ гонцемъ, а большей похвалы онъ не достоинъ. Другой можетъ быть не безъ нѣсколькихъ клятвъ увѣряетъ, что онъ за однимъ посѣдомъ выпилъ восемь бутылокъ вина. За милость почесть можно, если такого человѣка почтутъ лжецомъ; но если слова его справедливы, то по всей справедливости почесть должно его скотомъ.
Есть тысяча такихъ дурачествъ и излишествъ, къ коимъ побуждаетъ людей тщеславіе. Единственный способъ къ избѣжанію таковыхъ золъ, есть то, чтобъ не говорить никогда о самомъ себѣ. Но если въ повѣствованіи принуждены иногда будемъ упомянуть о самихъ себѣ, постараться должны, не употребить ни одного слова, относящагося прямо, или постороннимъ образомъ къ снисканію себѣ похвалы. Каковы бы качества наши ни были, однакожъ ни кто объ нихъ не увѣрится по собственнымъ нашимъ словамъ. Что бы мы о себѣ ни говорили, не можемъ однако чрезъ то загладить своихъ недостатковъ, или большаго придать блеску совершенствамъ; на противъ того, болѣе тѣмъ окажемъ первые и потемнимъ послѣднія. Если умалчиваемъ о собственныхъ нашихъ достоинствахъ, то ни ненависть, ни негодованіе, ниже посмѣяніе не унизитъ и не помрачитъ похвалъ, кои мы по справедливости заслуживаемъ. Но если при всякомъ случаѣ приписываемъ себѣ похвалу, хотя подъ весьма искуснымъ закрытіемъ: однакожъ всякой стараться станетъ въ томъ намъ учинить препону, и мы чего добивались, въ томъ не будемъ имѣть успѣха
Прилагай всякое стараніе, чтобъ не казаться скрытнымъ или тайновиднымъ; сіе не только непріятнымъ почитается качествомъ, но и самымъ подозрительнымъ. Если ты являетъ себя: тайновиднымъ въ разсужденіи другихъ, то они въ самомъ дѣлъ такими будутъ въ разсужденіи тебя, и ты ни чего отъ нихъ не узнаешь. За верхъ всѣхъ наружныхъ способностей почитаю свободные, откровенные и разумные поступки; а между внутренними благоразуміе и осторожность, быть самому осторожну и даже притворною своею открытностію доводить другихъ до откровенности. Большая часть людей въ бесѣдѣ не пропустятъ ни единаго твоего нескромнаго и неосторожнаго выраженія, если только оное къ пользѣ своей употребить могутъ.
Когда ты съ кѣмъ говоришь, то всегда смотри ему въ лице; въ противномъ случаѣ почтутъ? что чувствуешь какое нибудь совѣсти своей зазрѣніе; сверхъ того теряетъ ту выгоду, что изъ лица ихъ не можетъ примѣчать дѣйствія рѣчами твоими надъ ними производимаго. Для познанія настоящихъ чувствованій въ другомъ, я вѣрю болѣе своимъ глазамъ нежели слуху: ибо по слуху доходятъ иногда до насъ такія рѣчи, какія желаютъ другіе до насъ допустить. Но посредствомъ зрѣнія постигаемъ иногда такія вещи, о коихъ другіе не хотятъ намъ объявить.
Частной хулы, ни слушать, ни разносить не должно; ибо хотя обезчещеніе другихъ и можетъ на нѣкоторое время удовлетворить злости, или гордости нашего сердца: однакожъ здравой разсудокъ выводитъ весьма непріятныя заключенія изъ такого расположенія. Въ хулѣ, такъ-же какъ въ кражѣ, тотъ кто принимаетъ, на равнѣ почитается съ укравшимъ.
Въ разговорахъ не критикуй цѣлыхъ обществъ или состояній, какого бы онъ рода ни были: ибо чрезъ то необходимо пріобрѣтешь себѣ великое число враговъ. Между женскимъ поломъ есть добрыя и худыя, такъ-же какъ и между мущинами; а можетъ быть найдется столько-же или еще и болѣе добрыхъ, нежели между мущинами. Ciе правило касается такъ же до приказныхъ, военныхъ, духовныхъ, придворныхъ людей, мѣщанъ и пр. всѣ они суть человѣки, подверженные одинакимъ страстямъ и чувствованіямъ, различаются только по своимъ навыкамъ отъ различнаго рода воспитанія происходящимъ; и такъ хулить какое нибудь изъ сихъ состояній вообще, есть дѣло не приличное благоразумію и справедливости. Частные люди иногда за сіе прощаютъ; не цѣлыя общества никогда.
Кривлянье почитаемое общимъ и наиболѣе любимымъ увеселеніемъ слабыхъ и низкихъ умовъ, находится въ крайнемъ презрѣніи у людей высокаго ума. Изъ всѣхъ шутокъ оно почитается подлѣйшимъ и принужденмѣйшимъ дѣйствіемъ. И такъ намъ не только онаго чинить, но и въ другихъ хвалить не должно. Сверхъ сего человѣкъ кривляньемъ другихъ забавляющій служитъ имъ посмѣшищемъ, и долженъ отъ нихъ претерпѣвать издѣвки; а издѣвки какъ уже я часто примѣчалъ суть непростительны.
Часто слышимъ мы въ бесѣдѣ такихъ людей, кои въ разговорахъ своихъ для нѣкотораго по мнѣнію ихъ украшенія, мѣшаютъ клятвы; но примѣтить должно, что никто столь не унижаетъ хорошаго имени доброй бесѣды какъ такіе люди. Низкаго воспитанія люди обыкновенно употребляютъ въ рѣчахъ божбу и бранныя слова: но божиться безъ всякой нужды, есть глупое, принужденное и худое дѣло.
Никогда не говори о своихъ или чужихъ домашнихъ обстоятельствахъ; что касается до твоихъ, то они для другихъ ничего не значатъ, но только скуку наводятъ; чужія же частныя обстоятельства для тебя ни мало не важны. Таковые предметы весьма завязчивы и можно почесть щастіемъ, если говоря о нихъ никого не обидишь. Въ семъ случаѣ не должно вѣрить наружности, которая часто столь бываетъ противна истинному положенію дѣлъ между мужьями и ихъ женами, родителями, ихъ дѣтьми, и мнимыми друзьями и пр. что съ наилучшими намѣреніями, чинимъ мы часто весьма не пріятныя ошибки,
Ни что болѣе устыдить человѣка не можетъ, какъ если шуточныя или забавныя слова его, или найдутся не по вкусу бесѣды, или не будутъ приятны; если вмѣсто ожиданной всеобщей похвалы примѣтитъ онъ въ слушающихъ молчаніе; или что еще и того хуже, если свою шутку или острое рѣченіе, принужденъ будешь объяснять. Смущеніе его при такомъ случаѣ удобнѣе можно вообразить, нежели описать.
Не повторяй въ одной бесѣдѣ того, что ты слышалъ въ другой. Вещи по видимому ничего незначущія, если будутъ перенесены, то возъимѣютъ гораздо важнѣйшія слѣдствія, нежели вообразить можно. Въ обращеніи находится нѣкоторой родъ общей тайной довѣренности, которою человѣкъ обязуется не выносишь изъ бесѣды ни чего, хотя о томъ ни кто ему не напоминаетъ. Перенощикъ такого рода подверженъ бываетъ премногимъ хлопотамъ и сплетнямъ, и въ какое общество ни вступаетъ, всегда принимаемъ бываетъ съ опасеніемъ и холодностію.
Всегда соображай свои рѣчи съ состояніемъ тѣхъ особъ, съ коими говоришь; ибо я думаю, что нельзя говоришь объ одной вещи и одинакимъ образомъ съ духовною особою, съ философомъ, военачальникомъ и женщиною.
Люди простаго или низкаго состоянія, когда по случаю вступаютъ въ добрую бесѣду, почитаютъ себя единственнымъ предметомъ ея вниманія. Если въ бесѣдъ перешептываются, то они увѣрены, что то объ нихъ; если смѣются, то надъ ними; и если скажутъ что нибудь двусмысленное, что развѣ съ величайшею натяжкою можетъ къ нимъ отнестись, то они всегда увѣрены, что то до нихъ касается. При такомъ случаѣ сперьва перемѣняютъ свой видъ, а потомъ гнѣваются. Вѣжливый человѣкъ рѣдко думаетъ, и ни когда не показываетъ вида, что онъ неуваженъ, презрѣнъ, или осмѣянъ въ бесѣдѣ; развѣ сіе столь явно учинено будетъ, что честь его потребуетъ отмстить за то надлежащимъ образомъ. На противъ того простой человѣкъ бы ваетъ сварливъ и привязчивъ, чрезвычайно чувствителенъ и вспылчивъ за бездѣлицу. Онъ почитаетъ, что его недовольно уважаютъ; думаетъ, то все, что ни говорятъ, все говорятъ на его счетъ. Если бесѣда смѣется, то онъ увѣренъ, что смѣется надъ нимъ; сердится, оказываетъ какую нибудь непристойность и сказавъ что нибудь грубое, заводитъ ссору, дабы защитить мнимую свою честь.
Самыя рѣчи простаго человѣка, показываютъ низкость его воспитанія и обхожденія. Они наипаче касаются до домашнихъ его дѣлъ, до его слугъ, до превосходнаго порядка наблюдаемаго имъ въ своемъ семействъ, и не большихъ приключеній въ его околодкѣ случившихся; все сіе повѣствуетъ онъ надутымъ образомъ, какъ будто важныя какія дѣла. Такого человѣка почесть можно болтуномъ.
Нѣкоторой родъ внѣшней сановитости во взорахъ и движеніяхъ придаетъ важность, не унижая тѣмъ ни остроумія ни ласковости. Безпрестанной смѣхъ и вѣтренная поворотливость въ поступкахъ, суть явные знаки непостоянства.