Уже раньше, когда я не думал еще о бегстве из дому, деревенские мальчишки говорили мне, что на ветряной мельнице живет старик -- Колдун. Не верил я деревенским ребятам, а теперь немного боялся. А вдруг правда, что мельник -- Колдун?.. Днем не верилось, а вот теперь, ночью, когда я приблизился к мельнице и заглянул в маленькое окошечко, -- я начал сомневаться. Мельница не работала, и кругом нее было тихо. Вдруг залаяла маленькая черненькая собачонка, которая выползла из-под запертых широких дверей мельницы. Я сбросил с плеч ружье и приготовился к обороне. Заскрипела вдруг сбоку мельницы маленькая дверка, и из нее вынырнул высокий-превысокий старик с большой бородой, весь белый от муки, которой он был обсыпан.
-- Кто тут ночью бродит? -- спросил сердитый голос.
-- Это я! -- испуганно ответил я, оглядывая страшную фигуру громадного старика.
-- Что тебе надо? Кто ты такой?
-- Прохожий. А вы -- мельник? -- спросил я, чтобы не так было страшно.
Старик не ответил. Луна обливала его серебристым блеском; глаза у него были черные, а борода и голова совсем белые, словно были сделаны из серебряной ваты. Я вспомнил "елочного деда" -- у них такие же бороды -- и стал еще больше верить, что это не простой старик.
-- А зачем тебе ружье?
-- На всякий случай...
-- Может быть, ты -- маленький разбойник?..
-- Нет, ей-Богу, не разбойник, я -- дачник!..
-- Куда же ты идешь один в полночь?
-- Я убежал из дому... Поссорился с мамой и убежал.
-- Вон что! Иди-ка, брат, ко мне, а завтра я тебя отведу домой...
Я понял хитрость старого Колдуна и хотел убежать. Но было поздно: Колдун уже схватил меня за руку и потащил в свое жилище. Конечно, я заплакал и стал просить, чтобы он отпустил меня домой, но Колдун не слушал. Пихнул ногой маленькую дверку и строго сказал:
-- Полезай!
Нечего было делать -- я послушался и шагнул в какую-то темную дыру. Старик нагнулся очень низко и тоже влез за мной. И тут я убедился, что попал действительно к Колдуну, потому что в такой маленькой избушке с такой крошечной дверкой и с крошечным окошечком не мог бы жить такой огромный старик, если бы он не был Колдуном.
-- Ложись!..
-- Зачем?
-- Спи, а то побью!..
Я лег на покрытые мукой кульки и притих, а Колдун присел к огромному пню, который служил ему столом, и начал что-то делать. Не было видно, что он там делает, но было слышно, как он брякнул чем-то железным.
-- А ты что там делаешь? -- спросил я, дрожа от страха.
-- Топор уронил.
-- А зачем тебе топор?
-- Спи! Завтра скажу...
Вспомнил я про "Сестрицу Аленушку и про братца Иванушку", которые попали к "Бабе-Яге", вспомнил, как точили ножи булатные, чтобы Иванушку зарезать, и потихоньку заплакал. Громко заплакать я боялся: услышит Колдун и стукнет топором по голове. Прижался я в самый угол. Мучная пыль лезла мне в рот и в нос, пахло мукой и мышами. Кругом было темно, только в крохотном окошечке синел кусочек неба со звездочкой... Притих я, а Колдун все ворочался, вздыхал и бормотал какие-то странные слова... И вдруг -- какой ужас!.. -- вижу, что один пустой куль из-под муки поднимается, встает и идет к Колдуну.
-- Колдун! Спишь? -- спрашивает Куль.
-- Ась? Кто это? -- тихо спросил старик.
-- Ведьма из-под колеса!..
-- A-а! Милости просим!
И они начали потихоньку шептаться между собой. О чем они говорят? Я стал прислушиваться. Ведьма звала Колдуна к Лешему в гости. Колдун пошептал ей что-то и показал рукой в тот угол, где лежал я. Со страху я поджал ноги, спрятал голову под кулек и начал просить в мыслях добрую Волшебницу спасти меня от смерти. И вдруг с шумом раскрылась маленькая дверка, и вся в лунном свете появилась похожая на белого ангела добрая Волшебница... Колдун захрапел, притворился спящим, а Ведьма моментально превратилась опять в пустой кулек из-под муки. Тихо вошла добрая Волшебница в маленькую избушку, и в ней стало вдруг светло, словно много-много свечей зажгли чьи-то невидимые руки...
Ласково улыбнулась мне синеглазая Волшебница и молча протянула свою красивую, точно из мрамора сделанную, руку. Я поднялся на ноги, отряхнулся от мучной пыли и подал ей руку. Когда мы выходили из маленькой двери, я посмотрел на лежавшего Колдуна: один глаз у него был крепко закрыт, а другой со злобою смотрел в нашу сторону.
-- Садись ко мне на спину! -- ласково сказала добрая Волшебница и помогла мне устроиться на ее спине. Ногами я обвил ее стан, а руками обнял мягкую теплую шею.
-- Тебе будет тяжело! -- сказал я.
-- Держись крепче! -- сказала добрая Волшебница и вдруг побежала по лужку все быстрее и быстрее. Серебристая пелена, перекинутая через ее плечи, стала развеваться от ветра, быстрые ноги Волшебницы едва касались земли, золотистые волосы рассыпались по плечам и щекотали мне лицо. Мне было и страшно, и приятно, дух замирал у меня, как это бывает, когда очень высоко качаешься на качели... Я оглянулся назад и обмер от ужаса: крыша ветряной мельницы отделилась от нее и, махая своими крыльями, летела следом за нами. А на крыше сидел, держась за шпиль, Колдун рядом с Кулем из-под муки... Я закричал от ужаса и крепко сжал ноги и руки.
-- Колдун летит за нами! -- шепнул я в розовое ушко Волшебницы.
-- Держись крепче! -- крикнула она, и вдруг серебристое покрывало, трепавшееся за ее плечами, превратилось в крылья, которые начали рассекать воздух с такой силою, что с каждым взмахом слышался резкий свист... Под руками я почувствовал вдруг мягкие перья и только теперь увидел, что лечу на дивном белом лебеде...
-- Гоу-гоу! -- кричал белый лебедь с синими глазами и все дальше улетал от махавшей крыльями крыши мельницы... От встречного ветра у меня свалилась шапка; я посмотрел вниз, как она падала, и сердце у меня сжалось от страха, а голова стала кружиться... Я закрыл глаза и прижался к мягким белым перьям лебедя...
-- Гоу-гоу! -- жалобно звучал крик его в небесах и отдавался в молчаливых лесах на земле...