Паучинский и Полянов сбросили пальто на руки бритому человеку во фраке, и пошли наверх по лестнице, устланной красным ковром. Наверху, перед большим зеркалом, стояла полная дама, с вырезом на спине до талии. Она кивнула вошедшим, не оборачиваясь.
-- Сегодня Митя Эпштейн будет, -- сказала она, подмигивая. -- Сосватай меня с ним, Семен Семенович. Я тебе потом удовольствие доставлю.
-- У меня сегодня, душенька, совсем другая игра, -- улыбнулся Паучинский. -- Некогда мне с тобою...
Он взял под руку Александра Петровича.
-- У меня сегодня азарт, маэстро. Не поиграть ли нам в самом деле?
-- Голова болит, а то бы я сыграл, -- сказал Александр Петрович рассеянно. -- Вот разве в poker.
-- Игра невинная, -- усмехнулся Паучинский.
Они вошли в залу, где за зелеными столами шла игра.
-- Вот вам и партнеры, -- сказал Паучинский, указывая на Сусликова и какого-то толстого господина с сонным лицом, которые придвигали стулья к ломберному столу.
-- И прекрасно, -- сказал Полянов, делая вид, что он равнодушен к тому, что Паучинский направляется в соседнюю комнату, где игроки облепили рулетку со всех сторон.
Полчаса играл в карты Александр Петрович без всякого результата. Игра была вялая. Толстяк пасовал. Сусликов объявлял foul hand. Полянову приходили карты не очень блестящие.
У Александра Петровича в кармане было около семидесяти рублей и ему мучительно хотелось сыграть в рулетку.
А Сусликову нравился не слишком азартный poker. Он сделал гримасу, поджал под себя одну ногу и объявил royal flesh.
-- Не могу больше, -- сказал Полянов, вставая. -- Пойду посмотрю, что делается там...
-- А мне домой пора, -- заторопился Сусликов. -- Мария Павловна ждет... А все-таки все эти притоны ерунда. Один уют -- в спаленке... Я и за других радуюсь. Когда, кстати, свадьба Танечки?
-- Какая свадьба? Чья свадьба? -- удивился Александр Петрович.
-- Ну, будет вам, будет... Зачем таинственность? -- юлил Сусликов, стараясь обнять Полянова за талию. -- А мне домой пора. Прощай, дружок. А на свадьбу меня все-таки позовите. Люблю, признаюсь, наряд невестин... Вот жаль только монахи не придумали для венчания песен хороших. И натурально. Не их дело. И обряд весь вышел сухенький. А жаль. Хоронить, небось, монахи умеют. Распелись!
И он засеменил ножками к выходу.
-- Какая свадьба? Что за вздор? -- думал рассеянно Александр Петрович, проходя через столовую, где за отдельным столиком какие-то франты самоотверженно тянули через соломинки ликерные смеси.
Этот нелегальный игорный дом, вот уже три года как обнаруженный полицией, после того как в нем застрелился сын весьма заметной особы, был одно время популярен в Петербурге. И особенно прославился он рулеткою. Игра здесь шла довольно крупная. Александр Петрович немало провел здесь бессонных ночей, искушая судьбу.
И сейчас ему хотелось рискнуть последним, призаняв у Паучинского. Но он знал, что играть нельзя, что дела его запутались и что страшно даже подсчитать, сколько он должен Паучинскому. Сам себя уверяя, что он не будет играть, направился Александр Петрович в комнату, где была рулетка. Но стоило ему увидеть толпу, плотно обступившую стол, и услышать возглас крупье, как тотчас же знакомое чувство соблазна и риска, острое жуткое и сладострастное загорелось в его слабом сердце.
Дрожащими пальцами вытащил Александр Петрович из бумажника две двадцатипятирублевые бумажки и, протянув руку через плечо игроков, поставил деньги на красную.
-- Rouge! -- объявил крупье.
Александр Петрович повторил ставку и проиграл. Потом он поставил последние двадцать рублей на passe. Вышла какая-то цифра меньше девятнадцати и он остался без денег.
У Александра Петровича кружилась голова и он уже худо владел собою. Напротив него через стол Паучинский делал ему знаки.
Александр Петрович, шатаясь, отошел от рулетки. Паучинский тотчас же очутился около него.
-- Сколько? Тысячу? Хотите тысячу? -- предложил он, ядовито улыбаясь.
Полянов молча кивнул. И Паучинский незамедлительно отсчитал ему десять сторублевых бумажек.
Александр Петрович опять протолкался к столу и поставил сто на черную. Вышла черная. Он поставил еще и опять выиграл и так пять раз подряд. У него была лихорадка. Все стало фантастичным. Ему казалось, что это не люди вокруг, а какая-то нечисть, и ему надо с нею бороться. А борьба идет там, где мелькает и прыгает шарик. Нужно ему приказать, как следует, тогда он остановится, где надо.
-- Поставлю на zero и прикажу zero. Посмотрим, что выйдет, подумал Александр Петрович и бросил на стол пятьсот рублей.
Вышло zero и с этого началась удача Александра Петровича. Он ставил, уже не считая и не рассчитывая. И почти все время выигрывал. В конце концов у него в руках было около семи тысяч. Паучинский подошел к нему с беспокойною злою улыбкою и тронул его за плечо, но Александр Петрович не владел собою. Он засмеялся ему прямо в лицо.
-- Перестать? Зачем? Я сегодня выкуплю у вас мои векселя.
-- Не выкупить вам, -- усмехнулся Паучинский, явно поддразнивая Александра Петровича. -- Не такой у вас характер...
Но Полянов не замечал иронии. Он опять подошел к столу. Не колеблясь, он поставил на черную тысячу рублей, уверенный почему-то, что выиграет. Вышла красная. Он опять поставил тысячу на черную. И опять вышла красная. В какие-нибудь десять минут он проиграл все. Отдав последнюю сторублевку, он бросился разыскивать Паучинского. В комнате, где играли в рулетку, его не было. И в соседней карточной тоже. Не было его и в столовой. Полянов метался, не умея скрыть своего чрезвычайного волнения. Наконец, в полутемной гостиной он нашел своего искусителя в обществе Сандгрена. Они о чем-то совещались и примолкли тотчас же, как только он появился на пороге. Но Полянов не обратил на это внимание. Ему было не до того.
-- Дайте тысячу! Еще одну тысячу! -- крикнул он, стремительно подходя к Паучинскому. -- Куда вы спрятались? Я вас едва отыскал...
-- Зачем? -- поднял брови Паучинский.
-- Я отыграюсь. Без этого не уйду отсюда.
-- Вы хотите еще тысячу? Нет, я вам не дам ее, Александр Петрович...
-- Как? -- вздрогнул Полянов. -- Но, ведь, вы предлагали... Вы!
-- Не дам, -- отчеканил Паучинский в явном восторге, что он может, наконец, не стесняться с этим растрепанным художником. -- Теперь не дам...
Сандгрен бесцеремонно засмеялся:
-- Я поеду домой, Семен Семенович, -- и он вышел из комнаты, стараясь не встретиться глазами с Поляновым.
-- Слушай ты! -- сказал вдруг Александр Петрович, подходя к Паучинскому так близко, что тот даже отшатнулся, как будто страшась чего-то. -- Не то удивительно, что ты не хочешь мне дать сейчас тысячи рублей, а то, что ты до сих пор не подал ко взысканию мои векселя. Говори, зачем я тебе нужен. Я, ведь знаю, что ты и сейчас дашь мне тысячу и больше дашь, если я покорюсь тебе... -- Давай, черт! Я тебе душу мою продаю... Давай!
-- Вот оно что! -- обрадовался Паучинский. -- Мы уж и на ты с вами перешли. И откровенничаем! Давно пора... Да вы умненький. Я думал, признаюсь, что вы не так сообразительны... Значит и вы понимаете, что pour vos beaux yeux, я бы вам и гроша медного не дал...
-- К делу! К делу! -- крикнул, нахмурившись Александр Петрович. -- Сердца у меня кусок вырезать хочешь что ли? Ну!
-- Нет, все это более невинно... И в сущности деньги ни при чем... Обстоятельства так сложились... Одним словом свадьбы этой нельзя допустить...
-- С ума я схожу что ли! Или вы с этим Сусликовым потеряли головы? О какой свадьбе вы толкуете? Что? -- кричал Александр Петрович, наступая грозно на Паучинского.
-- Князь Игорь Алексеевич Нерадов намерен сочетаться браком с дочерью вашею Татьяною Александровною, как вам известно...
-- Во-первых, это вздор. Ничего подобного! -- воскликнул Полянов с совершенною искренностью. -- А если бы и так, вам-то какое дело?
-- Вопрос, разумеется, естественный в вашем положении, но я, к сожалению, и сам не очень понимаю, в чем тут секрет. Моя миссия предупредить вас. Некоторые люди почему-то заинтересованы в том, чтобы свадьба эта не состоялась. Меня уверяли, между прочим, что и для вас это будет немалым нравственным облегчением, если устранится этакая возможность. Но повторяю, я тут ни при чем...
-- А кто же здесь интригует? Кто? -- возмутился Александр Петрович. -- Я уверен, что свадьбе этой не бывать. Не в этом дело. Но я хотел бы знать, кому это понадобилось затеять всю эту историю...
Александр Петрович вдруг пристально стал рассматривать физиономию Паучинского, как будто желая на ней прочесть разгадку мучившей его тайны. И вдруг он примолк, как будто явилась у него новая мысль, разъясняющая что-то в запутанной этой интриге.
По-видимому, новая идея его поразила.
-- Не может быть, не может быть, -- бормотал он, обдумывая что-то.
Паучинский наблюдал за ним, холодный, хищный и на все готовый. Так щука таится, поджидая жертву.
-- Так значит, негодяй, ты мне ультиматум предлагаешь? Но я тебя не боюсь и заявляю наперед: свадьбы этой не будет вовсе не потому, что ты запрещаешь, а совсем по-другому. Не такие теперь отношения у Танечки с князем, чтобы готовиться к свадьбе.... Вздор! Вздор!
-- Тем лучше для вас. Но если свадьба готовится, помешайте, непременно помешайте... Если не забудете по рассеянности вашей это сделать, приходите ко мне дать отчет. Все ваши векселя порву на ваших глазах. Потом когда-нибудь сосчитаемся. Ну, а если не сумеете свадьбе помешать и птенцы улетят, задушу вас, дружок... На себя пеняйте... Князь мне давеча говорил...
-- Что? Какой князь?
-- Князь Алексей Григорьевич Нерадов...
-- Постой!.. Князь Нерадов! И ты с ним в дружбе? Постой, постой, -- вдруг что-то стал соображать Александр Петрович, у которого мелькнула страшная мысль.
Эта безумная и неожиданная мысль совершенно потрясла Александра Петровича. Забыв про Паучинского и рулетку, он стремительно бросился к выходу и на первом попавшемся извозчике поехал домой, умоляя "ваньку" подгонять свою клячу. Сердце мучительно ныло у неудачника и вся душа его содрогалась, предчувствуя беду.