Окно в комнате, которую отвели князю, было завешено шторой, но лунный свет все-таки проникал туда, и от этого света стены и вещи казались необыкновенными, непрочными и призрачными. В лунные ночи князь всегда страдал бессонницей, и сейчас, несмотря на усталость, спать не мог. Впрочем, он и болен был кроме того, и сам чувствовал, что у него жар. Он даже худо соображал то, что произошло. И в голове у него как-то не укладывались все последствия этой метели и этой напрасной погони за молодым князем и его несчастною невестою. Мысли его были вовсе непоследовательны, да и не в мыслях теперь было дело.
-- Вот и граница, наконец, -- бредил князь. -- Надо собственно говоря паспорт предъявить, да и ахнуть в Испанию. К сожалению, не успел я запастись этим самым паспортом. Но почему, однако, это граница? А потому, что дальше чужая страна. Это совершенно ясно. Игорь и Танечка успели проскользнуть в эту новую страну, потому что они моложе и проворнее. Старикам их не догнать. Надо в этом признаться, да и вообще ясно, что я дошел до предела. Недаром тут оказалась эта рыженькая. Это знак. Какое совпадение, однако! О чем сейчас речь шла? О человеке, кажется? А зачем понадобился этому голубоглазому толстяку Geistesmench? Нет, он, князь, не соблазнится всеми этими откровениями. А проверить сообщения тайноведов, пожалуй, имеет смысл... Что ж! Можно проверить и очень скоро.
В бреду князь уже смотрел на себя со стороны, как на двойника, и уговаривал сам себя:
-- Я вам советую, князь, не терять золотого времени. Надо, князь, действовать. Вот что я вам скажу... А свечка, ведь, пополам сломалась, когда ее уронила эта рыженькая. Сколько лет прошло, а Лиза узнала вас все-таки, князь! Да и как, положим, не запомнить такого... виртуоза... А княгиня говорит, что может вас простить. Она так и сказала: могу...
В комнате было жарко. А в трубе выла вьюга. И князю в этом метельном вое чудились разные напевы. И казалось, что любой мотив подходит к голосу вьюги. Князь насвистывал то из Кармен, то из Игоря.
-- Ах, как жарко! -- жаловался кому-то князь, -- дышать нечем...
Князю было стыдно, что он остался ночевать у этих Савельевых. Ехать бы дальше, не думая ни о чем. А если бы стали лошади, что за беда. Уснуть можно в санях. Не было бы такой духоты, как сейчас. Это, наверное, Марк велел так натопить, что дышать нечем. Толстяк совсем неразумен, а тот старик на станции слишком умен, пожалуй. У старика ум за разум зашел. Этот хитрец видит кровосмешение, где и нет его вовсе. Конечно, если считать от Адама... А почему бы и не считать так? Да и апостол твердит "сестры и братья, сестры и братья"... Если в самом деле сестры, то уж никак не жены и не любовницы. А если все-таки любовницы, то и надо понимать, что делаешь и на что посягаешь...
-- Нет, решительно здесь можно задохнуться, -- подумал князь. -- И сердце колотится, Бог знает как... Нельзя ли форточку отворить?
Князь сбросил одеяло, встал босыми ногами на пол и подошел к окну. Форточки вовсе не было.
-- Спят все, -- размышлял князь. -- А то бы выбраться из дому и походить по усадьбе. А не попробовать ли? В такой духоте и умереть можно...
Князь стал торопливо одеваться. Стараясь не шуметь, он зажег свечку и на цыпочках вышел в коридор. Он помнил, что направо угловая, потом столовая и оттуда дверь в переднюю. Протяжно заскрипела половица под ногою, и он остановился, прислушиваясь. В передней князь догадался надеть шубу и шапку, но калош не надел и шубы не застегнул. Из передней, отперев дверь, спустился он по лестнице в сени, держа в руке свечку; снял внизу крюк, причем псы, отвязать которых забыли, даже не заворчали на него почему-то, и вышел на двор. Ветер тотчас же кинулся на князя и погасил свечку, которую он все еще держал в руке.
Князь жадно вдохнул в себя морозный воздух и, открыв рот, поймал несколько хлопьев снега.
-- Как хорошо, -- сказал князь. -- И зачем прятаться от метели?
Князь, прихрамывая, пошел по дороге, обсаженной елками, все еще держа в руке подсвечник с погасшею свечкою. Князю было приятно, что влажный снег попадает ему на лицо и на шею.
-- И луна совсем не страшная, когда идешь так, по дороге, -- думал князь. -- А если в этаком доме с паралитиком и оккультистом запрешься, естественно померещится чертовщина... А теперь чего же бояться? Метель так метель...
Князь все время помнил, что в боковом кармане у него револьвер, который он отнял у Анны Николаевны.
На всякий случай он потрогал его рукою.
-- Здесь! Значит, все хорошо, -- усмехнулся князь. Он вышел из калитки и, спотыкаясь на кучи снега, пошел вдоль плетня. У князя был сильнейший жар.
Вдруг князь заметил, что впереди него шагах в десяти идет человек, высокий и нескладный, и так же, как он, спотыкается на сугробы и спешит куда-то. Он то пропадал за снежной завесой, то снова появлялся и все шел вперед, не смущаясь вьюгою.
-- Эй! Вы! Подождите! -- крикнул князь, сам не понимая, зачем он кричит так. -- Вместе пойдем...
Но человек, должно быть, не слышал, как закричал князь, и продолжал шагать, то проваливаясь в снег, то вылезая из него с трудом.
Князь побежал за ним.
-- Эй! Попутчик! Эй!
Человек обернулся и князь увидел при луне его лицо.
-- А! Это вы? -- остановился князь, узнавая Александра Петровича. -- Вы куда?
Но тот, не отвечая, махнул рукою и опять зашагал по снегу.
-- Подождите! Вам говорят! -- рассердился князь и бросился за ним.