Артемон, Мартина, Евфимия, Полиэвкт.
Артемон. Вот изрядно! То-то изрядная картина! Это обыкновение нынешнего света; однако я не хочу, чтоб оно водилось в моем доме, вы, господин Полуэвкт, конечно имели какую нибудь нужду до моей дочери, так могли бы вы и на ногах с нею переговорить; она ведь не старинная богиня, а нынешнего века смертная, да ещё и дочь не весьма богатого дворянина, это правда, что вы имели надежду на ней жениться, а теперь я вас обнадеживаю, я сказываю, что ей никогда за вами не бывать. Вон из моего дому.
Полиэвкт. Должен несчастью своему повиноваться. ( Отходит ).
Артемон. Видишь, как дочку-то ты научила, веселись на сие глядя, она уж и тебя в амурах-то перещеголяла; хотя ты смолоду была великая на это искусница.
Мартина. Да: думаю, ты мне в том уступишь, она человек молодой, ей ещё простительно; вот нам с тобой, так уж не под лета. Однако и ты частенько глаза-то свои распускаешь.
Артемон. Добро, пойди в свою горницу; да пожалуй старайся выкидывать моду эту из головы.
Ефимия уходит.
Надобно её поскорее сбыть с рук, такие взрослые девушки, какова она, делают иногда отцам великие хлопоты. Однако оставим это, теперь должны мы выбрать благополучие нашей дочери, и надобно, чтоб ты соглашалась на всё, что будет для неё добрым.
Мартина. Я уж согласилась, и намерения своего не переменю.
Артемон. Очень хорошо; и я на это соглашусь, ежели Мина покажется разумнее Мамонта, а то я дураков не люблю, и лучше дочь мою оставлю век девкой, а за глупого не отдам.
Мартина. Да на что ж ты не отдаёшь её за Мамонта? Он глупее Мины...
Артемон. Ты не умеешь рассуждать о его разуме, он человек изо всего гораздо знающий, в компаниях его везде с радостью принимают, и такова весёлого человека ещё свет не производил. А! Да вот он идёт, слушай как он будет говорить, узнаешь тотчас, что он великий человек, да ещё и военный.