Вечер 71.
Продолжение сказки о тафтяной мушке.
Владимира, прочтя письмо и обретя по оному своего любовника, обрадовалась больше, нежели тот астроном, которой нашёл на небе новую планету ( можно предположить, что здесь имеется в виду В. Гершель, открывший в планету Уран, однако произошло это уже после выхода " Пересмешника" в свет, в 1781 г.), восхищения её никоим образом описать здесь невозможно, потому что происходило оное весьма беспорядочно, и казалось, что она в то время несколько одурела, ибо вместо любовника целовала присланную от него бумагу. Сии поцелуи, как думается мне, пропали понапрасну, иной бы охотник до оных согласился взять их хотя бы на вексель, ежели бы в том ему поверили. Да и, правду сказать, бумага не знает ни любви, ни такой волокиты, следовательно, в поцелуях никакой нужды не имеет.
Счастлив тот человек, у коего есть любовь в сердце, а деньги в кармане, ибо без оных и человек не человек и в таком-то безлюдье страсть сия находится недолго, когда карман опустеет, то и любовь в женщине в одну минуту к тому щёголю потухнет, и для возвращен6ия оной не старается любовник привлекать к себе сердце любовницы, но прилагает неусыпное попечение сыскать денег, как такое средство, на которое не только товары, но и сердца и склонности девиц покупать можно, а особливо в том месте, где у мужчин из дурной посуды кушают гости хорошее яство, а у женщин из прекрасных сосудов хлебают негодные кушанья.
Сочинитель не просит господ читателей, что бы они тратили время на отгадывание сей загадки, ибо она сама по себе ничего не стоит, и должно меньше иметь почтения, нежели сия пословица: " Каждый Еремей про себя разумей".
Ещё и до сих пор об этом я не известился, что госпожа Владимира больше ли имела денег или любви к Неоху, да полно, что мне и нужды мешаться в чужое дело: их дом, их и воля, а моё дело постороннее. Однако сердце мне предвещает, что читатели потребуют в сём случае от меня отчёта, как от такого человека, который и подлинно вплёлся не в своё дело. Будь так, пущусь в сие исследование, зная притом прежде, что легче перечесть песок на дне морском, измерить глубину океана, удержать птицу в воздухе, унять купца, что б он не божился в то время, когда он продаёт свои товары, удержать подьячего от взяток, нежели узнать склонность и намерение той девушки, которая начинает влюбляться. Золото пробуют на оселке, а любовницу на деньгах, камень показывает доброту металла, а сам он - склонность красавицы, следовательно, оный больше имеет силы и в любовных делах. Однако дело теперь не до денег, а до любви Владимиры к Неоху. Я уже сказал, что, получив письмо, весьма много она обрадовалась, почему и недогадливый разуметь может, что она изрядно любила Неоха. Орфей, любя весьма много Эвридику, гонялся за нею и во ад, однако древние народы простили ему сие дурачество, да он же и мужчина, а что Владимира погналась за любовником в Вильну, то мы должны сие простить ей непременно, и для того, что она женщина, хвалить беспрестанно такое её намерение, ибо в угодность нашим любовницам всё, что они ни пожелают, должны мы делать непременно и жить не для себя, но только угождая тем оным, сохранять нашу жизнь и не поддаваться смерти для того, что им весьма будет без нас скучно.
Ежели бы были в сие время строгие стоики, то, конечно, обвинили бы меня сим моим мнением, но я философа столько не опасаюсь, сколько прекрасной женщины, ибо, лишившись сообщения с учёными людьми, могу я проводить время гораздо веселее с красавицами, которые от природы не застенчивы и имеют дар предузнавать наши желания. Их философия удобнее просветит мой разум и научит отделять худое от хорошего, и можно сказать прямо, что ныне многие именуют собрание их светской школою. Здесь разумные люди делаются ни о чём не знающими, слушают нравоучения сих новомодных щеголих с превеликой охотой и ради них, им в угоду, опрокинуть вверх дном всю прежнюю систему света. Профессор красноречия бывает здесь глупее деревенского дьячка, искусный астроном - глупее пьяного приказного служителя, доктор медицины - не знающее повивальной бабки, придворный человек - несведущее степного скотовода, и, словом, всякий от своей должности отвертеться принуждён бывает, ежели хочет слыть прямо светским человеком и знающим приёмы, как обходиться с теми женщинами, которые живут по моде, а этого уже и довольно для совершенного человеческого благополучия.
Дело, хотя не по порядку, однако дошло до того, чтоб собираться Владимире в путь. К чему не сочинитель её принуждает, а вознамерилась она сама ехать в Вильну к своему любовнику. В сём случае не должен я умолчать об управителе сей молодой госпожи, воздыхателе матери её, который не только в сей книге, но и в " Древней истории" мог иметь изрядное место и сели не прежде, то, по крайней мере, по Эзопу мудрецом почитаться должен и стоял уже он на линии сего принадлежащего ему чина. Он назывался Куромша, имел от роду неотступно восемьдесят четыре года, однако ходил без костыля, может быть, боги для сбережения денег прибавляли ему бодрости. Поскупился он занять росту у природы и походил больше на Карла, нежели на целого человека, и казался для того весьма небольшим существом. В сём случае намерения природы узнать было невозможно, хотела ли она сделать его посмешищем целого света и пустила по земному шару для смеха людского, или что б, глядя на него, каялись те люди, которые отнимают сами у себя здоровье и данный от природы совершенный образ. Грудь его брала преимущество перед бородою и хотела иметь больше вольности и для того выдалась весьма не скудно вперёд, так что представлялся он малорослым сочинителем, несущим за пазухою в переплёте большую книгу, что б на улице люди, почитая его разумным, не толкали в дороге. Что природа отняла из его роста, то положила она в нос, оный был гораздо побольше обыкновенного и казался штукатурной работы или высеченным из красного мрамора, но от строгости суровой погоды или от неумеренного солнечного сияния во многих местах расчленялся, посередине его был горб, который поискривился несколько на правую сторону и чуть не покрывал собою глаза, на конце оного висела малинового цвета не гораздо малая шишка, которая безобразила его тем больше, что казалась квадратной. Верхняя его губа от рождения своего не видела свету и находилась всегда в тени носа, а исподняя так была мала, что казался он издали совсем без губ, глаза, как видно, опасались всегда дождя и запрятались под лоб весьма далеко, густые брови, покрытые всегдашним инеем, закрывали оные собою, и без помощи глядеть ему никоим образом было невозможно. Голова обширностью своей не много уступала плечам, а если прибавить к ней уши, то она сравняется с оными, прикрывалась она разного цвета волосами, которые во многих местах пообсеклись, так что сквозь оные сияла голова наподобие чистого медного сосуда. Мог бы он окутать её париком, но в то время сия головная покрышка скрывалась ещё в той области от человеческого понятия.
Сей разноцветный муж таскал за собою ноги, которые столь хорошо покривились, что самый искусный живописец не смог бы точно положить их на картину, и можно ли так короткое существо покривить на две разные стороны, то есть друг от друга и вперёд? И сии-то попорченные пьедесталы носили на себе всего господина Куромшу и вдобавок ещё чин управителя магнатова дома. Сии наружные его свойства, сколько они не прелестны, уступали всю красоту его разуму, который был весьма из редких в те древние времена. Он уверял беспрестанно простых людей, что есть на свете дьявол и что всякую ночь давил его домовой, предвещая ему всегдашнее благополучие. Сей домовой, как он сказывал, был среднего роста и не для того произведён на свет, что бы устрашать людей, но единственно для той причины, что б предвещать им счастье, и говорил, что не стыдно бы всякого рода людям иметь с ним сообщение, не только подлым, ибо домовой тот и сам был не последнего происхождения.