"Переодеться, стать неузнаваемым, зная, что на ночь есть надежное пристанище... Но действительно ли оно надежное? Попридержит ли канцлер свой язык? В этом далеко нельзя быть уверенным... Да и эта проклятая Мисс Вдова..."
Так рассуждал фон Краш, быстро шагая по Кайзерштрассе.
Стиснув кулаки, он продолжал размышлять.
"Однако опасность увеличивается. Я больше ничего не могу понять в этом. Все планы Франсуа д'Этуаля были ведь расстроены прелестной Лизель. Но наши инженеры сумели построить нечто уродливое и нескладное, по сравнению с тем чудом техники, которое мы видели в Билине. Мисс Вдова, очевидно, использует изобретение Франсуа... Тогда?.. Разве, -- пробормотал он задумчивым тоном, -- ей удалось усовершенствовать его творение?
Если бы я мог последовать за старым Тиралем! Клад, далекая страна, огромное состояние... Только нужно подождать сообщений от моих агентов там, в Америке".
Он угрожающе махнул в воздухе рукой:
-- Ох, не терплю, когда мостовая горит под ногами! В настоящий момент, честное слово, можно сказать, что все против меня, все, включая мою дочь Маргариту... Она, видите ли, осуждает мою экспедицию в Фэртайм, вертясь вокруг этих смехотворных британцев.
Между тем Краш подошел к калитке императорского парка и углубился в чащу деревьев. Вскоре он остановился перед квадратным домом.
Подойдя к двери, фон Краш сунул ключ в замок, повернул его, и дверь бесшумно отворилась.
На скамейках, тянувшихся вдоль стен передней, куда только что проник шпион, сидело несколько слуг, среди которых легко было узнать матросов, орудовавших ночью в Фэртайм-Кастле.
Они вскочили, заметив начальника, но тот нетерпеливым жестом заставил их занять прежние места.
Когда все опять расселись в ленивых позах, он прошел мимо них к коридору, открывавшему доступ к правому флигелю в конце вестибюля.
Лампа на подставке распространяла тусклый свет. Проход примыкал к широко раскрытым дверям, позволявшим видеть первые ступени узкой каменной лестницы, углублявшейся в подвальное помещение.
Внизу, у края одного из подвальных отделений, шпион различил полосу света, проникающую через трещину. Фон Краш направился к запертой двери. Справа и слева от него открывались узкие галереи, настоящие переулки, устроенные в толщине стен. Эти ходы обрамляли тюрьму Фэртаймов. Немец ринулся в правый. Через три шага чья-то рука уперлась ему в грудь, заставив остановиться.
-- Это ты, Петунич?
-- Так точно!
-- Тебе не кажется, что заключенные собираются бежать?
В ответ последовало глухое кудахтанье.
-- Если бы они даже и собирались, -- возразил наконец стражник, -- мне об этом совсем ничего не известно... Но могу поклясться в том, что им не удалось бы удрать!.. Восемь человек наверху, Штольц -- у входа в подвал, Каспер да я -- в окружном коридоре, а госпожа Маргарита -- в их компании! Надо быть очень хитрым, чтобы обмануть такую охрану.
-- Госпожа Марга давно с ними?
-- О, -- отвечал Петунич с восторгом, -- с самого вашего ухода!
-- Превосходно, Петунич, но дай мне пройти. Я хочу лично убедиться, как живется моим жильцам на этой квартире.
Узкий проход отмечает повороты. Фон Краш уже обогнул два из них, сам считая что-то вполголоса.
-- Тридцать шагов, -- сказал он. -- Это здесь.
Немец зажег восковую спичку и стал водить ее пламенем по стене. Там обнаружилась медная дощечка, прикрепленная к камню: прямоугольная поверхность ее была продырявлена посредине специально для наблюдения за происходящим в соседнем подземелье с невысоким сводом.
Оно было обставлено скромной мебелью. Асфальтовый пол прикрывал плотный переносной ковер.
...В старом кресле, полузакрыв веки и с отрешенным видом, сидел лорд Гедеон Фэртайм, очевидно, о чем-то напряженно размышляя.
У стены на кушетке лежал Джим Фэртайм. Так же, как и отец, он не принимал участия в оживленном разговоре, который вели между собой мисс Эдит, Питер-Поль и Маргарита фон Краш.
-- Я верю в ваши добрые намерения, мисс, -- говорила Эдит, -- верю! Все, что вы сказали, должно быть, соответствует истине. Нас похитили и заключили сюда, чтобы таким образом заполучить Мисс Вдову.
-- Увы!
-- Заполучить, -- замычал фон Краш в коридоре, -- нет! Но для того, чтобы предотвратить ее удары.
-- Не думайте, однако, -- продолжала мисс Фэртайм, -- будто несчастье испугало и подавило меня. Преследуя нас, враги только обнаруживают, какое глубокое впечатление произвела Мисс Вдова и до чего она внушает им ужас.
-- О, можете не сомневаться.
-- И это меня ободряет. Мисс Вдова победит! Она вернет нам свободу, свободу, которая, впрочем, имела бы для меня смысл только после ее торжества. Имени Франсуа д'Этуаля должна быть возвращена утраченная честь...
-- Ах, -- вырвалось у Маргариты сквозь слезы, -- я ничего не могу, ничего, но охотно пожертвовала бы чем угодно, лишь бы всех освободить!
-- Вы? О, это было бы слишком много... после всего, что вы сообщили нам! Дочь нашего тюремщика...
-- Верьте мне, умоляю!
-- Увы, -- вздохнула Эдит, -- я убеждена, что вы не злая и жалеете нас. Но пойти вразрез с намерениями отца -- признайтесь, что здесь чувствуется преувеличение, способное внушить недоверие!
-- Мне отвратителен отец.
-- Вам?
-- Ах, не состоянием, но самой жизнью я бы пожертвовала, чтобы убедить вас в своей искренности.
Шпион заскрежетал зубами.
-- Мисс, -- начал Питер-Поль, обращаясь к Маргарите, -- я хотел бы задать вам один вопрос...
-- Отвечу от всего сердца! -- решительно заявила она.
-- Я вам верю и в доказательство спрашиваю, не встречались ли мы с вами раньше во Франции?
У Марги вырвался крик:
-- В Мурмелоне! Вы вспомнили?
-- Именно потому, что я вспоминаю...
-- Трибуну? -- перебила она. -- Да, вы правы! В этот день я уже могла упрекнуть своего отца за легкомысленный спор, который он затеял...
-- О, -- любезно возразил Питер-Поль, -- тогдашний спор не имел никакого значения.
-- Для вас, -- нежно возразила молодая женщина, -- это я допускаю. Но на мне легкое недоразумение болезненно отразилось, так как с этого мгновения я почувствовала, как влечет меня к вам и вашим близким! Не зная вас, вопреки собственной воле, я стала вашим другом.
-- Итак, мисс, вы доверите нам имя этого друга?
Дрожащим голосом она выдавила из себя горькую правду:
-- Я -- Маргарита фон Краш.
Ее слова прозвучали как удар грома! Питер-Поль с сестрой невольно отступили, инстинктивно ощущая необходимость отстраниться от той, которая носит это ненавистное имя.
Молодая женщина опустилась передними на колени.
-- О, простите мне мое родство с фон Крашем. Не карайте за грехи, в которых я неповинна. Только узнав вас, я поняла весь ужас своего происхождения... Делайте со мной, что хотите, только не гоните!
Проникшись неодолимой жалостью, молодой человек поднял Маргу и прошептал;
-- Мисс, я верю вам. Ведь имя только пустой звук: не все ли равно поэтому, как бы ни назывался друг? Ты согласна, Эдит?
-- Конечно! -- поддержала его сестра с увлажнившимися очами.
-- Друг! О, это правда! -- воскликнула Марга, одушевление которой еще возросло. -- Но я хотела бы доказать, доказать, насколько...
Она схватила за руки Питера-Поля и его сестру, соединила их в собственных и сурово произнесла:
-- Я хочу, чтобы вы узнали тайну, известную до сих пор лишь отцу да мне, тогда как сам рейхсканцлер не имеет об этом понятия. "Фон Краш" -- это псевдоним! Под ним скрывается совсем другой человек -- граф Кремерн, который, будучи разорен, на грани бесчестия исчез под предлогом командировки в Тибет. Для света он -- мертвец, но для нас, теперь для вас, граф Кремерн воскрес в лице фон Краша! Пощадите ли вы Маргариту фон Кремерн?
Вместо ответа Эдит искренне обняла несчастную и на груди одной из жертв своего отца Марга тихо зарыдала.
Немец, тайно присутствовавший при этой сцене, прошептал:
-- Она ничего от них не утаила... Значит, необходимо, чтобы слышавшие это никогда и никому не смогли повторить сказанного...