Возможно, что через несколько лет Тэллор станет узловой станцией трансарктических воздушных сообщений между Европой и Америкой. За те немногие годы, что существует город, его жители не раз видели самолеты и воздушные корабли, отправляющиеся в еще неисследованные края льдов. Здесь живо воспоминание о великом Амундсене, впервые снизившем свой корабль после перелета через полюс. Оболочка его «Норвегии» хранится жителями, как семейная реликвия. Мы гордимся, что в числе многих подарков, которыми американский народ хотел выразить нам свое внимание, есть кусочек желтого полотна с подписями мэра города и пассажиров «Норвегии».
После неизбежных речей мэр Тэллора мистер Варрен вручил нам на бархатной подушке аршинные ключи от города. Это значило, что все время пребывания здесь мы являемся его полными хозяевами.
Окончив официальную часть, мы, сопровождаемые всей толпой, встречавшей наши самолеты, двинулись к дому мистера Варрена. Этот дом, вмещающий универмаг, принадлежащий мэру, отель и на двери имеющий еще добрых пять названий разных учреждений, представителем которых был все тот же мистер Варрен, является также историческим: под его крышей провел несколько дней пересекший полюс Роальд Амундсен. Расписываясь в большой книге прибывающих, мы видели его характерную подпись…
Выводя первым свою фамилию, Слепнев сделал ошибку. Ошибка впрочем не была орфографической, она была скорее географической и той, которую может сделать только летчик, покрывший тысячемильное пространство. Маврикий машинально поставил «4 марта». Это был тот день. когда мы вылетели с Северного мыса и тот день… который еще не наступил в Тэллоре. Мы прибыли в город обогнав время — 3 марта…
Чистые, выбритые, мы сидели за ярко освещенным столом уютной столовой и без излишней церемонии отдавали дань хозяйским способностям мистрис Варрен. Вернее, мы просто уничтожали все. что только видели на столе.
Мы сменили свои спальные мешки на более удобные! веши — на мягкие кровати с белоснежным холодным полотном новых простынь…
Такой роскоши мы не видели с самого момента отправления в экспедицию. Спали, как убитые…
Из Тэллора мы вышли 6 марта. Мы дали старт на двух самолетах. Перед нами, не уходя из поля нашего зрения, шел на своем «Ферчайльде» Ионг с телами Борланда и Эйельсона.
Погода оставляла желать много лучшего. Нас швыряло и трепало, словно какой-нибудь клочок бумажки. Мое счастье, что в этот раз я наконец-то подогнал свои ремни и крепко притянулся к креслу.
Через 35 минут мы были над Ноомом. Снизившись над аэродромом, мы увидели, что вся его площадь покрыта неровностями и застругами. Возможно, что это были последствия той погоды, о которой нам сообщало радио. Садиться на таком аэродроме было так же рискованно, как там, где мы провели в снегах восемнадцать суток… Мы вновь набрали высоту и, сделав над городом три круга, пошли к скованному льдом Юкону.
После шестичасового полета мы наконец увидели Юкон и раскинутый на его берегу золотоносный город Руби.
Юкон почти полная копия вашей Лены. Тот же характер берегов, тот же пейзаж, и такая же в нем чувствуется мощность и сила.
Это был пресловутый Джек-лондонский Клондайк. Всего только несколько лет тому назад здесь была пустыня, и на месте стандартных домов с ваннами и центральным отоплением стояли парусиновые палатки.
В Руби прекрасный аэродром. Мы сели прямо на реку, на пушистый, нетронутый снег. Наши широкие лыжи великолепно держали машину, и мы мягко покатились к старту и ожидающей нас толпе.
Опять бесчисленное щелканье аппаратов и опять тысячи глаз, желающих как следует рассмотреть советских летчиков…
Пока я возился с самолетом, заправляя его бензином, нас ни на секунду не оставляли в покое репортеры и репортерши. В особенности репортерши. Своей расторопностью они просто нас убивали. Они лазали по всей машине, трогали и стучали по дюралию, словно это был какой-то неизвестный в Америке металл, заглядывали в окна кабины и, как на какое-нибудь художественное произведение, с восхищением смотрели на наши опознавательные знаки:
«СССР-177». Поело того как наш самолет был тщательно изучен и заснят вот всех планах, одна из любознательных леди обратилась ко мне с вопросом, сразу напомнившим мне все анекдоты о «развесистой клюкве».
— Я очень внимательно смотрела в кабину, но нигде но увидела вашего русского самовара. Скажите, может быть, он спрятан под сиденьем?
Их интерес к Советскому союзу был так же велик, как и полное незнание нашей жизни и тех условий, в которых мы живем. Одна почтенная леди, выбрав удобный момент, заалелась румянцем и робко спросила:
— Правда, мне передавали, что у вас в стране меняют жен каждые две недели и браки скрепляют клятвой, положив руки на большую книгу. Книга эта, если не ошибаюсь, кажется, «Капитал» Карла Маркса…