- Ну какая же она у вас капризница! Есть о чем плакать! Перестань сейчас же! Твоя Геновева сидит в комнате с подарками и пьет чай с красивыми куклами. Ты должна гордиться, что её взяли в замок. Ну, перестань реветь и взгляни, какой вкусный пирожок. - Тётя Эмма совала Марте в руку кусок сладкого пирога.
Марта его отпихнула.
- Не хочу я вашего пирога! - вдруг быстро заговорила она, подняв голову. - Не хочу! А ваша баронессочка совсем не ангелочек... а... знаете, кто она? Воровка! Да, воровка! Она украла у меня Геновеву! - И Марта опять залилась слезами.
- Ах, дрянная девчонка, да как ты смеешь так говорить! - тётя Эмма всплеснула руками и с негодованием взглянула на. родителей. Фрау Эльза молча укутывала Марту платком. Мейстер Вальтер с недоброй усмешкой посмотрел на тётю Эмму, а Паскуале высунул язык.
- Бывают же такие... неблагодарные... свиньи... - пробормотала тётя Эмма и, вся красная, гордо пошла от нас по дорожке, звеня ключами.
Мейстер Вальтер щёлкнул бичом. Тележка тронулась. У ворот нас догнал мсье Дюваль.
- Подождите минутку! - кричал он издали.
Мейстер Вальтер угрюмо посмотрел на него.
- Простите меня, я тоже виноват... я должен был удержать детей, как гувернер... но я не справился с ними. Они попортили ваших кукол. Вот, возьмите, тут немножко денег - мои сбережения... - Он протягивал мейстеру Вальтеру горсть монет. Его губы подёргивались от волнения.
Мейстер Вальтер покачал головой.
- Денег твоих я не возьму. А если ты честный человек, так зачем служишь у подлецов? - и мейстер Вальтер дёрнул вожжи.
Мсье Дюваль стал ещё бледнее и схватился за ограду. Мы прошли мимо него в ворота.
- Мсье Дюваль! Мсье Дюваль! Идите играть в фанты! - издалека кричали ребята.
Солнце садилось. Коровы, звеня колокольчиками, возвращались с полей. Паскуале шагал рядом с тележкой, положив на неё руку, и ласково уговаривал Марту:
- Мы сделаем тебе новую Геновеву, Марта. Ещё лучше. Спроси Пеппо, он даже ресницы ей сделает.
- Нет, - говорила Марта, - мне другой не нужно. Я ту очень любила... а теперь... вдруг...
Марта сжала руки и заговорила о такой тоской, что у меня сердце свернулось в клубок.
- Разве так можно? Разве можно? Ведь я всё на ней сама сшила, и фату вышивала, и косы плела... ведь всё, всё я сама сделала... Я её водить умела, а та - ничего, ничего не делала, водить не умеет, сразу все нитки остригла... испортила... Почему моя Геновева у неё? Кто это позволил?
У мейстера Вальтера лицо посерело, как камень. Мне стало прямо нехорошо от слов Марты. Кто позволил?
Да не я ли стоял, как дуралей, выпучив глаза, пока баронессочка стригла нитки Геновевы? Эх, вырвать бы её тогда и бегом из парка, ищи-свищи тогда Геновеву! Подождал бы я где-нибудь в придорожной канаве, пока наши с тележкой выйдут из замка, и отдал бы Марте Геновеву.
Дурак я был, что время упустил. Чего бы я не дал, лишь бы вернуться в замок...
Я догнал мейстера Вальтера и спросил его, где мы будем ночевать.
- Вот дойдём до Нейдорфа, там есть корчма. А тебе что? - ответил мейстер Вальтер.
- Я вернусь в замок, мейстер Вальтер, только не говорите никому... - шепотом сказал я.
Мейстер Вальтер в упор взглянул мне в глаза и кивнул головой:
- Ступай, сынок!
Я отстал, будто поправляя башмак. Тележка скоро скрылась за поворотом. Наступали сумерки. Я пошёл обратно.
Я знал, что добуду Геновеву, и даже не раздумывал, как я это сделаю, - добуду, и всё тут.
Каменная стена парка встала передо мной первой преградой. Она была высокая - не перелезть. Я побрёл полем вдоль стены, приглядываясь, не увижу ли дерева, с которого можно было бы на неё взобраться. Каштаны за стеной качали свои молодые лапчатые листья. Всходила луна.
Вдруг я услышал журчанье. Ручей? Ну да, ручей выбегал из дыры под стеной сквозь железную решётку. Если бы снять эту решётку и пролезть в дыру!
Острым обломком камня я подкопал боковые прутья, врытые концами в землю. По колено в воде, я расковырял камни на дне ручья, в которые упирались средние прутья. Вода была холодная, руки и ноги у меня заныли.
Обозлившись, я стал изо всех сил трясти решётку - она подалась. Ещё, ещё немножко - и я пролез в дыру, ободрав себе куртку и плечо, одной ногой в ручье, но я всё-таки пролез!
Под каштанами было темно. Замок загораживали деревья. Издали слышалась музыка. Оглядываясь по сторонам и держась в тени, я пошёл на звуки музыки. Лягушка выпрыгнула у меня из-под ног - я вздрогнул. Сучок, упавший мне на плечо, тоже немало напугал меня. Но вот вдали загорелись огоньки - красные, зелёные, голубые. Гирлянды фонариков висели кругом площадки, где танцевали дети. Я подошёл поближе и залег в кусты.
Свечи в канделябрах горели на крыльце павильона. Там восседали гости, вздымались высокие прически, колыхались веера. На площадке посреди танцующих метался мсье Дюваль и надорванным голосом командовал:
- Становитесь в круг! Дамы, выбирайте кавалеров!
А вот и баронессочка танцует с прыщавым Морицем. Они то ходят на цыпочках, то кружатся, то приседают. Ну сущие обезьяны оба! В руках у баронессочки перистый веер, а Геновевы не видать. Куда же она дела Геновеву?
- Ах я остолоп! - чуть не вскрикнул я. - Ведь толстуха говорила, что Геновева пьет чай с куклами. Значит, она в комнате с подарками. Вот бы пробраться туда, пока все танцуют! Скорее!
Позабыв осторожность, я пополз к замку прямо через лужайку. У бассейна играли музыканты. Заливались скрипки, флейта выводила разные коленца, дирижер, спиной ко мне, размахивал руками, как марионетка. Вдруг звук флейты оборвался. Флейтист, выпучив глаза, смотрел прямо на меня. Я замер.
- Не зевай! - крикнул дирижер, ударив его палочкой по руке.
Флейтист схватил свою флейту, но глаза у него так и лезли на лоб, чуть не выскакивали из орбит. Ну, ничего, пока у него рот занят, он никому слова не скажет. Я пополз дальше.
Вот лестница на галерею. Направо - тёмные комнаты баронессочки, налево - освещенные окна залы. Слуги шныряют взад и вперед. Звенят тарелки. Слышен лепечущий голос тети Эммы. Гудит бас дворецкого. Сейчас на галерею не проберешься. Там, верно, накрывают стол к ужину. Я притаился за кустом, куда утром уронил башмак. Как давно это было!
Вдруг музыка смолкла, и ребята рассыпались по дорожкам. Ах ты горе, - сейчас флейтист поднимет тревогу! Но нет, музыкантам не дали отдохнуть, они снова заиграли - уже не танец, а концерт, итальянский концерт. Сколько раз эта самая музыка доносилась до меня: из светлых окон над каналами или с проплывавших вдали гондол! Тоска защемила мне сердце. Я был далеко от Венеции, я лежал под чужим домом, как вор, дрожа от холода, в мокрой куртке. Я был на чужой стороне.
- Тётя Эмма, я пить хочу! Хочу пить! - капризно крикнула баронессочка из темноты.
- Сейчас, сейчас, моя милочка, несём лимонад! - откликнулась с галереи тётя Эмма и, шурша юбками, торопливо спустилась по лестнице с подносом в руках. За тетей Эммой, быстро семеня ногами, пробежали лакеи с бокалами на подносах и ринулись в темноту по разным дорожкам. На галерее всё стихло.
Эх, забраться бы туда, пока они разносят лимонад!
Я стал взбираться по лестнице. Полоски света из окон залы падали на неё сквозь перила. Мне оставалось четыре ступеньки до верха, как вдруг...
- Его светлость желает морсу! Морсу его светлости! - крикнул кто-то внизу.
- Ах, мейн готт! Сейчас, сейчас несу морс! - басом отозвался дворецкий с галереи (а я-то про него забыл!) и с подносом в руках устремился по лестнице. Бац! - он наскочил на меня.
Бокалы взлетели как фейерверк, обдавая меня морсом. Дворецкий завопил от страха и скатился по лестнице, не выпуская из рук дребезжащего подноса. Я одним прыжком очутился на галерее и махнул в открытое окно. Это была комната с подарками. Схватить Геновеву и бежать, пока старик не опомнился! Где же Геновева? Я метался в полутёмной комнате, опрокинул стол с кукольной посудой... Вот они, куклы! Где же Геновева? Я злобно швырял кукол на пол, они падали мягко, как подушки, чуть шурша шёлком, и вдруг - легкий деревянный стук, знакомый стук упавшей на пол марионетки. Я стал шарить на полу, - Геновева! Маленькая деревянная Геновева среди мягких кукол! Я сунул её за борт куртки и выскочил в окно. Теперь бежать!
- О Теодор, вы сломали себе ногу? - услышал я испуганный голос тети Эммы.
- О-ох, дюжину их, целую дюжину сломал... - плакался дворецкий.
- Ангелы небесные! Дюжину ног!
- Венецианских бокалов, фрау Эмма. Но не в том дело. Зовите людей - в замке разбойники!
- Ай! - взвизгнула тётя Эмма.
- Они сшибли меня с ног и скрылись в комнате с подарками... грабят... я сторожу их здесь... - страшным шепотом говорил дворецкий.
- О-о-о! Воры, разбойники! Помогите! - завопила тётя Эмма.
Я пригнулся и побежал в конец галереи. К лестнице уже со всех концов сбегались лакеи, и кто-то кричал: "Несите факелы! Эрик, тащи ружье!" Лакеи, видно, струсили.
Я перемахнул через перила. Ещё утром я видел, что дикий виноград вьется по деревянной решётке с той стороны замка. Нащупав ногами решётку, я стал быстро спускаться, держась за шаткие лозы. До земли уже недалеко... Я повис на руках, болтая ногами, и взглянул вниз - куда бы мне спрыгнуть. Взглянул и чуть не заорал от страха. Прямо против меня в открытом окне стоял кто-то чёрный... Мы молча глядели друг на друга.
- Ну, прыгай же скорее, мальчик... - негромко сказал чёрный, и я узнал мсье Дюваля.
Я спрыгнул и, не удержавшись на ногах, упал на четвереньки. Какая-то слабость вдруг нашла на меня. Всё пропало, сейчас он схватит меня и отберёт Геновеву. Но мсье Дюваль не шевелился. Отвернув бледное лицо, он глядел на звезды.
На галерее гремели шаги. Слуги с факелами и ружьями гурьбой шли на разбойников. Я бросился в кусты и задал стрекача в каштановую рощу.
Гости у павильона, должно быть, не слышали переполоха. Играла музыка. Над прудом вертелись огненные и зелёные колёса, взлетали ракеты и сыпались золотистые брызги.
Прижимая к груди Геновеву, чтобы не замочить её в ручье, я пролез в дыру под оградой.