Содержаніе. Оглушительный громъ пробуждаетъ Данта на противоположномъ берегу Ахерона, на краю бездны, изъ которой несутся страшные стоны, заставляющіе блѣднѣть самаго Виргилія. Они сходятъ въ первый кругъ -- преддверіе ада, Лимбъ, жилище умершихъ до крещенія младенцевъ и добродѣтельныхъ язычниковъ. Данте, сострадая имъ, спрашиваетъ Виргилія: былъ ли кто нибудь избавленъ изъ этого круга? и узнаетъ о сошествіи Христа во адъ и объ избавленіи праотцевъ: Адама, Авеля, Ноя, Авраама, Исаака, Іакова и Рахили съ дѣтьми, Моисея, Давида и другихъ. Бесѣдуя такимъ образомъ, поэты встрѣчаютъ на внѣшней окружности Лимба, въ совершенной темнотѣ, безчисленную толпу тѣней, которую Данте сравниваетъ съ лѣсомъ: это души добродѣтельнымъ, но неизвѣстныхъ, не отмѣченныхъ славою язычниковъ; они и въ-лимбѣ остаются во мракѣ. Подаваясь далѣе къ центру круга, Данте видитъ свѣтъ, отдѣляющій славныхъ мужей древности отъ неизвѣстныхъ. Изъ этого отдѣла Лимба, озареннаго свѣтомъ и окруженнаго семью стѣнами и прекраснымъ ручьемъ, раздается голосъ, привѣтствующій возвращающагося Виргилія, и вслѣдъ за тѣмъ три тѣни, Горація, Овидія и Лукана, подъ предводительствомъ главы поэтовъ -- Гомера, выступаютъ къ нимъ на встрѣчу, привѣтствуютъ путниковъ и, принявъ Данта въ свое число переходятъ съ нимъ чрезъ ручей какъ по сушѣ и чрезъ семь воротъ города. Возводятъ его на вѣчно-зеленѣющій холмъ героевъ. Отсюда обозрѣваетъ Данте всѣхъ обитателей города; но изъ нихъ поименовываетъ преимущественно тѣхъ, кой имѣютъ отношеніе къ отчизнѣ Энея -- Троѣ и къ основанной имъ Римской Имперіи. Надъ всѣми возвышается тѣнь Аристотеля, окруженная учеными по разнымъ отраслямъ человѣческихъ знаній: философами, историками, врачами, естествоиспытателями, математиками, астрономами,-- людьми различныхъ націй: Греками, Римлянами, Арабами. Взглянувъ на героевъ и ученыхъ языческой древности, Виргилій и Данте отдѣляются отъ сопровождавшихъ ихъ поэтовъ и сходятъ съ зеленѣющей горы Лимба во второй кругъ.
1. Громовый гулъ нарушилъ сонъ смущенный
Въ моей главѣ и, вздрогнувъ, я вскочилъ,
Какъ человѣкъ, насильно пробужденный.
4. И, успокоясь, взоръ я вкругь водилъ
И вглядывался пристально съ стремнины,
Чтобъ опознать то мѣсто, гдѣ я былъ.
7. И точно, былъ я на краю долины
Ужасныхъ безднъ, гдѣ вѣчно грохоталъ
Немолчный громъ отъ криковъ злой кручины.
10. Такъ былъ глубокъ и теменъ сей провалъ,
Что я, вперивъ глаза въ туманъ, подъ мглою
Въ немъ ничего на днѣ не различалъ.
13. "Теперь сойду въ слѣпой сей міръ съ тобою,"
Весь поблѣднѣвъ, такъ началъ мой поэтъ:
"Пойду я первый, ты или за мною."
16. Но я, узрѣвъ, какъ онъ блѣднѣлъ, въ отвѣтъ:
"О какъ пойду, коль духомъ упадаешь,
И ты, моя опора противъ бѣдъ!"
19. И онъ мнѣ: "Казнь племенъ, въ чей міръ вступаешь,
Мнѣ жалостью смутила ясный взглядъ,
А ты за ужасъ скорбь мою считаешь.
22. Идемъ: вамъ путь чрезъ тысячи преградъ."
Такъ онъ пошелъ, такъ ввелъ меня въ мгновенье
Въ кругъ первый, коимъ опоясанъ адъ.
25. Тамъ -- сколько я разслушать могъ въ томленьѣ --
Не плачъ, по вздоховъ раздавался звукъ
И воздухъ вѣчный приводилъ въ волненье.
28. И былъ то гласъ печали, но не мукъ,
Изъ устъ дѣтей, мужей и женъ, въ долинѣ
Въ большихъ толпахъ тѣснившихся вокругъ.
31. Тутъ добрый вождь: "Почто жъ не спросишь нынѣ,
Кто духи тѣ, которыхъ видишь тамъ?
Узнай, пока придемъ мы къ ихъ дружинѣ:
34. Безгрѣшные, за то лишь небесамъ
Они чужды, что не спаслись крещеньемъ,--
Сей дверью вѣры, какъ ты знаешь самъ.
37. До христіанства живъ, они съ смиреньемъ,
Какъ надлежитъ, не пали предъ Творцемъ;
И къ нимъ и я причтенъ святымъ велѣньемъ.
40. Симъ недостаткомъ, не другимъ грѣхомъ,
Погибли мы и только тѣмъ страдаемъ,
Что безъ надеждъ желаніемъ живемъ."
43. Великой скорбью на сердцѣ снѣдаемъ,
А видѣлъ здѣсь, у роковой межи,
Толпу тѣней, отвергнутую раемъ.
46. "Скажи, мой вождь, учитель мои, скажи!"
Такъ началъ я, да утвержуся въ вѣрѣ,
Разсѣявшей сомнѣнье каждой лжи:
49. "Отверзъ-ли кто себѣ къ блаженству двери
Заслугою своей, или чужой?"
И, тайну словъ постигнувъ въ полной мѣрѣ,
52. Онъ рекъ: "Я вновѣ съ этой былъ толпой,
Когда притекъ Царь силы, пламенѣя
Вѣнцемъ побѣды, и вознесъ съ Собой
55. Тѣнь праотца къ блаженствамъ эмпирея
И Авеля и Ноя и законъ
Создавшаго владыку Моисея.
58. Былъ Авраамъ, былъ царь Давидъ спасенъ,
Съ отцемъ Израиль и съ дѣтьми своими
Рахиль, для ней же столько сдѣлалъ онъ,
61. И многіе содѣлались святыми*
Но знай, до нихъ никто изъ всѣхъ людей
Не пощаженъ судьбами всеблагими."
64. Такъ говоря, мы шли стезей своей
И проходили темный лѣсъ высокій,
Лѣсъ, говорю, безчисленныхъ тѣней
67. Еще нашъ путь отвелъ насъ недалеко
Отъ высоты, когда я огнь узрѣлъ,
Полуобъятый сводомъ мглы глубокой.
70. Еще далеко онъ отъ насъ горѣлъ,
Но разсмотрѣть я могъ ужъ съ разстоянья
Почтенный сонмъ, занявшій сей предѣлъ.
73. "Честь каждаго искусства и познанья!
Кто сей народъ, возмогшій пріобрѣсть
Такой почетъ отъ прочаго собранья?"
76. И онъ въ отвѣтъ: "Ихъ имена и честь,
Что въ жизни той звучатъ объ нихъ молвою,
Склонили небо такъ ихъ предпочесть."
79. Межъ тѣмъ раздался голосъ надо мною:
"ВозДанте честь пѣвцу высокихъ думъ!
Отшедшій духъ намъ возвращенъ судьбою."
82. И вотъ четыре призрака на шумъ
Къ намъ двинулись, чтобъ ввесть въ свою обитель:
Былъ образъ ихъ ни свѣтелъ ни угрюмъ.
85. Тогда такъ началъ мой благій учитель:
"Узри того, что шествуетъ съ мечемъ,
Ведя другихъ какъ нѣкій повелитель.
88. То самъ Гомеръ, поэтовъ царь; потомъ
Горацій, бичъ испорченному нраву;
Назонъ съ Луканомъ вслѣдъ идутъ вдвоемъ.
91. Одно намъ имя всѣмъ снискало славу,
Какъ здѣсь о томъ вѣщалъ одинъ глаголъ;
Затѣмъ и честь мнѣ воздаютъ по праву."
94. Такъ собрались пѣвцы прекрасныхъ школъ
Вокругъ отца высокаго творенья,
Что выше всѣхъ летаетъ какъ орелъ.
97. Поговоривъ другъ съ другомъ, знакъ почтенья
Мнѣ воздали они: учитель мой
На то смотрѣлъ съ улыбкой одобренья.
100. И былъ почтенъ я высшей похвалой:
Поставленный въ ихъ сонмѣ, полномъ чести,
Я былъ шестымъ средь мудрости такой.
103. Такъ къ свѣту шли мы шесть пѣвцевъ всѣ вмѣстѣ,
Бесѣдуя, но сказанныхъ рѣчей
Не привожу, въ своемъ приличныхъ мѣстѣ.
106. Вблизи отъ насъ былъ дивный градъ тѣней,
Семь разъ вѣнчанный гордыми стѣнами,
И вкругъ него прекрасныхъ волнъ ручей.
109. Пройдя потокъ какъ сушу съ мудрецами,
Чрезъ семь воротъ вошли мы въ градъ, гдѣ лугъ
Муравчатый открылся передъ нами.
112. Съ величіемъ тамъ тѣни бродятъ вкругъ,
И строгое медлительно ихъ око
И сладостенъ рѣчей ихъ рѣдкихъ звукъ.
115. Тамъ, въ сторонѣ, взошли мы на высокій,
Открытый всюду, озаренный долъ,
Отколъ всѣхъ я видѣть могъ далеко.
118. На бархатѣ луговъ, я тамъ нашелъ
Великихъ сонмъ, скитавшійся предъ нами,
И, видя ихъ, въ восторгъ я вдругъ пришелъ.
121. Электра тамъ со многими друзьями,
Межъ коихъ былъ и Гекторъ и Эней
И Цезарь, тѣнь съ сокольими очами.
124. Камилла тамъ, Пентезился съ ней,
И царь Латинъ, поодаль возседавшій
Съ Лавиніей, со дщерію своей.
127. Тамъ былъ и Брутъ, Тарквинія изгнавшій,
Лукреція съ Корнельей средь подругъ
И Саладинъ, вдали отъ всѣхъ мечтавшій.
130. Я взоръ возвелъ и мнѣ явился духъ --
Учитель тѣхъ, что въ мудрость умъ вперяютъ,
И съ нимъ семья философовъ вокругъ.
133. Всѣ чтутъ его, всѣ на него взираютъ;
Одинъ Сократъ съ Платономъ отъ другихъ
Къ нему всѣхъ ближе мѣсто занимаютъ.
136. И Демокритъ, что міръ судьбой воздвигъ,
И Діогенъ, Зенонъ съ Анаксагоромъ,
И Эмпедокдъ, Орфей, Эвклидъ межъ нихъ;
139. Діоскоридъ, прославившійся сборомъ,
И Цицеронъ и Ливій и Ѳалесъ
И моралистъ Сенека передъ взоромъ;
142. И Птоломей, измѣритель небесъ,
И Гиппократъ, съ Галеномъ, съ Авиценной,
И, толкователь словъ, Аверроэсъ.
145. Но кто жъ исчислитъ весь ихъ сонмъ почтенный?
Мой долгій трудъ торопитъ такъ меня,
Что часто рѣчь полна несовершенно.
148. Тутъ ликъ шести умалился двумя,
И я вошелъ, вслѣдъ за моимъ поэтомъ,
Изъ тишины туда, гдѣ вихрь, шумя,
151. Кружитъ въ странѣ, неозаренной свѣтомъ.
7--8. Долина ужасныхъ безднъ. Архитектура ада такъ ясно опредѣлена въ Дантовой поэмѣ, что внимательный читатель безъ всякаго дальнѣйшаго описанія легко можетъ составить полную объ немъ идею. Впрочемъ, для того, чтобъ читатели менѣе внимательные не затруднялись въ составленіи этой идеи (что возможно только по прочтеніи всей поэмы), мы предлагаемъ здѣсь краткое описаніе Дантова ада. Впослѣдствіи мы будемъ говорить подробнѣе какъ объ архитектурѣ и размѣрахъ ада, такъ и вообще о космологіи Divina Commedia, причемъ къ концу изданія приложимъ необходимые рисунки.-- Адъ, по представленію поэта, согласному впрочемъ съ вѣрованіями среднихъ вѣковъ, помѣщенъ внутри земли, такъ, что дно его находится въ центрѣ земнаго шара, который самъ, по системѣ птоломеевой, составляетъ средоточіе вселенной (см. прим. къ Ад.I, 127 и II, 83). Это воронкообразная пропасть, прикрытая съ верху шарообразнымъ сводомъ, или корой обитаемаго нами полушарія. Воронка эта, опускаясь къ центру земли, постепенно съуживается и около земнаго центра оканчивается цилиндрическимъ колодеземъ. Внутренняя стѣна воронки раздѣлена на уступы или ступени, которыя въ видѣ круговъ опоясываютъ бездну. Такихъ уступовъ или круговъ девять, изъ которыхъ девятый составляетъ упомянутый выше колодезь: на нихъ-то и размѣщены грѣшники по роду своихъ грѣховъ, а въ концѣ колодезя, на самомъ днѣ ада, погруженъ Люциферъ. Каждый кругъ сверху ограниченъ утесистой стѣной, къ низу граничитъ съ пустотой бездны Чѣмъ ближе къ центру, тѣмъ болѣе съуживаются концентрическіе круги ада, тѣмъ жесточе наказаніе. Седьмой кругъ, гдѣ наказуется насиліе, раздѣленъ сверхъ того на три меньшіе круга (gironi); восьмой-же, въ которомъ казнятся различные виды обмана, распадается на 10 также концентрическихъ рвовъ или долинъ (bolge), но притомъ такъ, что всѣ они соединены между собой утесистыми отрогами или мостами, идущими отъ стѣны вышележащаго рва къ стѣнѣ нижележащаго. Наконецъ, девятый кругъ или цилиндрическій колодезь, въ коемъ наказуется величайшій грѣхъ по Данту -- измѣна, состоитъ изъ четырехъ отдѣленій. Въ XXIX и XXX пѣсняхъ Ада есть указанія, по которымъ можно вычислить размѣръ всего ада и каждаго круга въ отдѣльности. -- Нравственное значеніе архитектуры Дантова ада подробно изложено въ ХІ пѣсни. Чѣмъ тяжелѣ преступленіе, тѣмъ ниже въ аду оно наказуется, такъ что величайшій грѣхъ -- измѣна казнится въ девятомъ кругу, а виновникъ грѣха -- Люциферъ составляетъ центръ земли и воспринимаетъ наивеличайшее наказаніе. Всѣ круги съ уживаются къ центру: это потому, что чѣмъ тяжелѣ преступленіе, тѣмъ рѣже оно встрѣчается и, стало быть, тѣмъ меньше нужно мѣста для помѣщенія причастныхъ ему грѣшниковъ. По этой же причинѣ, несмѣтная толпа людей ничтожныхъ занимаетъ, какъ мы видѣли, самое обширное пространство; весь верхній объемъ адской воронки (см. примѣч. къ Ад. III, 21). Такимъ образомъ геометрическое строеніе Дантова ада согласуется съ его нравственнымъ значеніемъ.
9. Здѣсь, у самаго обширнаго отверстія пропасти, крики всего ада сливаются какъ у отверстія огромнаго рупора и превращаются въ громъ, прерывающій сонъ поэта. Въ болѣе глубокихъ, отдѣльныхъ кругахъ, этотъ общій громъ криковъ уже не такъ явственъ, потому что отражается выдающимися краями круговъ. Копишь.
13. Данте называетъ подземный міръ елптиій, потому что онъ лишенъ свѣта истиннаго познанія (см. пр. къ Ад. III, 18).
24. Поэты входятъ въ преддверіе ада или Лимбъ, гдѣ, по понятіямъ католической церкви, помѣщены добродѣтельные язычники и невинныя дѣти, умершія до принятія св. Крещенія (Чист. ѴП, 31 -- 36 и Рая XXXII, 79--81). Этотъ кругъ есть уже начало ада, тогда какъ пространство, гдѣ помѣщены ничтожные и трусы, а также рѣка Ахеронъ, находятся совершенно внѣ ада (см. прим. Ада, III, 21). По представленію поэта, Лимбъ раздѣленъ на два концентрическіе круга, внѣшній, болѣе обширный покрытъ вѣчнымъ мракомъ и вмѣщаетъ въ себѣ язычниковъ добродѣтельныхъ, но не извѣстныхъ, ни чѣмъ не прославившихся въ жизни, а также дѣтей неокрещенныхъ; которой кругъ, прилежащій ближе къ адской безднѣ, озаренъ свѣтомъ, отдѣленъ отъ перваго семью стѣнами и ручьемъ, имѣетъ видъ зеленѣющаго холма. Постепенно возвышающагося, и служитъ обителью для героевъ и другихъ славныхъ мужей древности.
37. Живя до Р. X, они не воздали надлежащаго поклоненія истинному Богу, ибо не вѣровали, подобно добродѣтельнымъ Евреямъ, въ пришествіе Мессіи (Рая XX, 103 и XXXII).
42. Естественное состояніе людей невѣровавшихъ. "Достигнувъ всего земнаго, они не имѣютъ предчувствія и надежды увидѣть высшій свѣтъ; а какъ ничто земное не въ силахъ успокоить духа и удовлетворить его стремленій, то вся жизнь ихъ проходитъ въ вѣчномъ томленіи, въ безплодномъ стремленіи къ невѣдомой цѣли. Такъ и души, заключенныя въ преддверіи ада, которое собственно не есть еще мѣсто казни, не смотря на зеленѣющій вѣчно холмъ и прекрасный ручей, напоминающіе имъ красоту земли, не смотря на искусства, которыми жизнь наша становится краше, не смотря даже на свѣтъ, ихъ окружающій, тѣмъ не менѣе томятся желаніемъ небеснаго свѣта." Штренфуесъ.
48. Сомнѣнія, т. е. кажущееся противорѣчіе Церкви между ея ученіемъ о безконечности адскихъ мукъ и избавленіемъ праотцевъ.
52. Виргилій умеръ за 52 года до смерти Христа (см. прим. въ Ада I, 70--72)
53. Царь силы, въ подл.: un Poetente. Имя Христа ни разу неупоминается во всемъ Аду, но всегда замѣняется перифразомъ.
59. Іаковъ 14 лѣтъ служилъ Лавану для полученія руки его дочери Рахили.
61. Рая XXXII.
66. Толпу хотя добродѣтельныхъ, но неизвѣстныхъ язычниковъ Данте не безъ основанія называетъ лѣсомъ тѣней, конечно имѣя въ виду темный лѣсъ первой пѣсни. (Ада I, 2 и примѣч. къ II, 34--36). Копишь.
67--68. Т. е. отъ того мѣста, гдѣ находился Данте, когда Виргилій сказалъ ему: "Теперь сойду съ тобою", ст. 13.
68. Огонь. Гдѣ-то среди мрака, покрывающаго Лимбъ, горитъ пламя, которое и освѣщаетъ обитель героевъ. -- Полу-объятый сводомъ мглы гл у бокой, въ подлин.: Ch'emisperio di tenebre vincia. Я перевелъ это темное мѣсто согласно объясненію Копиша: если свѣтъ озаряетъ какое нибудь мѣсто, тогда окружающій мракъ, на подобіе небеснаго свода, будетъ лежатъ надъ свѣтомъ и давать ему видъ полушарія.
71. Почтенный сонмъ. Это герои и великіе мужи древности. Данте можетъ разсмотрѣть ихъ уже издали, потому что они помѣщены на холмѣ, постепенно возвышающемся.
80--81. Этотъ голосъ есть привѣтствіе Виргилію, который и въ обители славы пріемлется съ подобающею честію.
86. Мечъ въ рукѣ Гомера есть символъ воспѣтыхъ имъ битвъ.
91. Т. е. имя пѣвца (ст. 80.)
93. Великія натуры воздаютъ честь другъ другу, низкія другъ другу завидуютъ. Копишъ.
99--100. Здѣсь, въ обители героевъ, не только нѣтъ вздоховъ, которыми потрясають воздухъ неизвѣстные язычники въ темномъ отдѣлѣ лимба, но даже замѣтна и радость при видѣ чужой славы.
104--105. Задушевныя думы поэтовъ, зародыши будущихъ творческихъ ихъ созданій, не должны быть преждевременно высказываемы. Копишь.
106. Дивный градъ (въ подлин: un nobile сastello) есть зеленѣющій холмъ, который, будучи озаренъ свѣтомъ и окруженъ семью стѣнами, возвышается во внутренней окружности Лимба надъ адской бездной. Семь стѣнъ, по толкованію Ландино и Веллутелло, означаютъ семь добродѣтелей, доступныхъ и язычникамъ: благоразуміе, воздержаніе, справедливость, силу, разумъ, науку и мудрость, или, по объясненію Даніелло, семь свободныхъ искусствъ, составлявшихъ въ средніе вѣка такъ наз. trivium и quadrivium (грамматику, реторику, діалектику, ариѳметику, музыку, геометрію и астрономію). Ручей объясняютъ какъ эмблему краснорѣчія. Копишь принимаетъ первое объясненіе; онъ говоритъ: кто не обладаетъ этими добродѣтелями, тотъ не можетъ проникнуть въ обитель героевъ, потому и ручей вокругъ города служитъ для того только, чтобъ защитить обитель славныхъ отъ вхожденія въ нее людей недостойныхъ, не прославившихся никакою доблестью.
181--123. Электра (Electra scilieet, nata magni nominis, regis Atlantis. Dante, De Monarchia, 2), дочь не Агамемнона, но Атланта, супруга Аталана, основавшаго, по словамъ Рикордано Малеспини, древнѣйшаго лѣтописца флорентинскаго, городъ Фіезоле, изъ котораго возникла впослѣдствіи Флоренція (Ада XV. 72). Она мать Дардана, основателя Трои, потому и окружена троянцами: Гекторомъ, защитникомъ Трои, Энеемъ, основателемъ Римской Имперіи (Ада II, 13--27), и Цезаремъ, первымъ ея императоромъ (примѣч. въ Ада I, 70--72), который, родомъ отъ Іула, сына Энеева, также былъ троянскаго происхожденія.
123. Светоній говорить о черныхъ, живыхъ глазахъ Цезаря -- "nigris vegetisque oculis."
124. Камилла, воинственная дочь Метаба, царя Вольсковъ, пала за Лаціумъ; Пентезился, царица Амазонокъ, сражалась и пала за Трою.
125. Латинъ и Лавинія, тесть и супруга Энея.
127. Луцій Юній Брутъ. Лукреція, супруга Коллатина, обезчещенная Секстомъ Тарквиніемъ. Корнелія, мать Гракховъ. -- Въ подлинникѣ еще поименованы: Юлія, дочь Цезаря, супруга Помпея Великаго, и Марція, супруга Катона Утическаго (Чист. I, 79).
129. Саладинъ, султанъ вавилонскій, благородный противникъ христіанскаго Рима, естественно находится одинъ вдали отъ прочихъ римскихъ героевъ. Помѣстивъ его въ число славныхъ мужей, Данте хотѣлъ выразить свое безпристрастіе.
130-- 131. Учитель и проч.-- Аристотель. Чтобъ взглянуть на него, Данте долженъ поднять голову. Онъ не называетъ его по имени, воздавая тѣмъ ему особенную почесть, ибо увѣренъ, что Аристотеля узнаетъ каждый и безъ наименованія.
136. Демокритъ изъ Абдеры полагалъ, что міръ возникъ изъ случайнаго соединенія атомовъ.-- Въ подлин: che 'l mondo а caso роnе (который основалъ міръ на случаѣ).
139. Діоскоридъ, греческій врачъ, писавшій о свойствахъ травъ и камней, о ядахъ и противоядіяхъ.
143. Птоломей, географъ и астрономъ, основатель системы мірозданія, которой слѣдуетъ Данте въ своей поэмѣ.
144. Аверроэсъ изъ Кордовы, арабскій философъ, извѣстный въ средніе вѣка своимъ толкованіемъ на Аристотеля.
148. Изъ шести поэтовъ отходятъ двое -- Данте и Виргилій.