Киръ былъ мальчикъ съ хорошими наклонностями и добрымъ сердцемъ. У него было много учителей, старавшихся наставлять его на все хорошее; съ нимъ вмѣстѣ воспитывалось еще нѣсколько мальчиковъ одного съ нимъ возраста. Однажды вечеромъ отецъ спросилъ его: чему онъ учился въ этотъ день?-- "Сегодня меня наказали, за то что я рѣшилъ несправедливо." -- "Какъ такъ?" -- "Было два мальчика, одинъ большой, а другой маленькій. У послѣдняго была куртка слишкомъ большая для него, у большаго же такая, которая едва хватало до половины живота, и какъ сзади такъ и спереди была узка. Поэтому большой предложилъ маленькому помѣняться; тогда, говорилъ онъ, намъ обоимъ куртки будутъ впору. Но маленькій не принималъ этого предложенія, и тогда большой насильно отнялъ у него куртку и отдалъ ему свою. Пока они между собою спорили, я случайно проходилъ мимо, и они выбрали меня посредникомъ; я рѣшилъ тѣмъ, что маленькій мальчикъ долженъ имѣть маленькую куртку, а большой -- большую; за это-то рѣшеніе учитель и наказалъ меня." -- "За что же?" спросилъ отецъ.-- "Учитель говоритъ, что я не для того выбранъ былъ въ посредники, чтобъ судить о томъ, кому какая куртка впору, а чтобъ рѣшить на чьей сторонѣ справедливость, а потому мое рѣшеніе было несправедливо и я заслужилъ наказаніе."
-----
Какъ только кончился разсказъ этотъ, они, къ немалому удивленію, увидали маленькаго оборваннаго мальчика, который, со связкою платья подъ мышкой, бѣжалъ съ особенно замѣчательною наружностію: глаза были заплаканы, носъ опухъ, рубашка въ крови, а жилетъ еще болѣе изорванъ. Онъ подбѣжалъ къ Томасу, бросилъ ему платье и сказалъ: "вотъ, возьмите ваше платье, я лучше бы хотѣлъ, чтобъ оно осталось въ ямѣ, чѣмъ на моемъ тѣлѣ, такую дрянь я во всю жизнь свою не надѣну."
-- Что же такое случилось? спросилъ Барловъ.
-- Господинъ пасторъ, отвѣчалъ мальчикъ, этотъ барченокъ хотѣлъ прибить меня за то, что я не подалъ ему мячика; я же не сдѣлалъ этого потому, что я не слуга его, и онъ не хотѣлъ вѣжливо попросить меня. Потомъ, когда онъ упалъ въ яму, то я помогъ ему вылѣзть, и онъ въ награду далъ мнѣ это платье, которое я какъ дуракъ и надѣлъ на себя, но скоро понялъ свою глупость. Тутъ множество ленточекъ, которыя развѣваются, и когда я шелъ, то всѣ мальчики бѣжали за мной и кричали мнѣ вслѣдъ; а Гансъ Довзетъ бросилъ въ меня грязью и запачкалъ мнѣ платье. Тогда я такъ ударилъ его, что онъ съ плачемъ отошелъ. Потомъ подошли Вильгельмъ Гибсонъ и Эдуардъ Келли, сказали мнѣ, что я похожъ на восковую фигуру и начали дразнить. Я ихъ также поколотилъ, такъ что они отстали, но на будущее время я не хочу подвергаться насмѣшкамъ и потому принесъ эти платья назадъ."
Барловъ спросилъ мальчика, гдѣ живетъ отецъ его, и получилъ въ отвѣтъ, что этотъ живетъ на три четверти часа разстоянія по ту сторону общественнаго поля. Затѣмъ Барловъ сказалъ Генриху, что хочетъ послать бѣдной семьѣ немного мяса и съѣстныхъ припасовъ и спросилъ, возьмется ли онъ отнести.-- "Охотно," отвѣчалъ Генрихъ, "хотя бы и впятеро дальше." Тогда пасторъ ушелъ въ домъ, чтобы все приготовить, а Томасъ сказалъ мальчику: "мнѣ очень жаль, что ты дрался собственно изъ-за этого платья, которое я тебѣ далъ." -- "Спасибо," отвѣчалъ мальчикъ, "но въ этомъ никто мнѣ помочь не можетъ. Я знай", что вы не хотѣли сдѣлать мнѣ зла, да и я не такъ слабъ, чтобъ нѣсколько ударовъ могли подѣйствовать на меня. Потому, прощайте, желаю вамъ всего лучшаго."
Какъ только мальчикъ ушелъ, Томасъ сказалъ: "я бы желалъ, чтобъ у меня были такія платья, какія можетъ носить этотъ мальчикъ, я бы охотно отдалъ ихъ ему." -- "Это легко исполнить," отвѣчалъ Генрихъ, "въ деревнѣ неподалеку есть лавка, гдѣ продаются разныя одежды для бѣдныхъ людей, и такъ какъ у тебя есть деньги, то ты можешь купить то, что тебѣ нужно." Генрихъ и Томасъ условились на другое утро купить нѣсколько простыхъ одеждъ для бѣдныхъ дѣтей. Еще передъ завтракомъ они отправились въ деревню и тамъ Томасъ истратилъ на этотъ предметъ всѣ свои деньги, простиравшіяся до пяти талеровъ. Торговецъ связалъ платья въ узелъ и подалъ ихъ Томасу, который сталъ просить Генриха, чтобы тотъ взялъ на себя трудъ нести узелъ.-- "Я охотно понесу," отвѣчалъ Генрихъ, "но почему же ты самъ не хочешь нести?" -- "Для сына знатныхъ родителей неприлично нести узелъ." -- "Такъ значитъ все неприлично знатнымъ особамъ когда онѣ достаточно сильны." -- "Не знаю, но это вѣрно для того, чтобъ они не выглядѣли, какъ простолюдины." -- "Такъ имъ не надо бы имѣть ни рукъ, ни ногъ, ни рта, такъ какъ все это есть и у простолюдиновъ." -- "О, нѣтъ, это имъ нужно, это все полезныя вещи." -- "А развѣ не полезно, если самъ можешь удовлетворять своимъ нуждамъ?" -- "Да, но у знатныхъ есть слуги." -- "Ну, въ такомъ случаѣ, но моему мнѣнію, ничего нѣтъ хорошаго быть знатнымъ." -- "Почему же?" -- "Потому, что никто не сталъ бы работать, еслибъ всѣ были знатные, и всѣмъ пришлось бы умереть съ голоду." -- "Умереть съ голоду?" -- "Да; чѣмъ же жить, если нѣтъ хлѣба? Развѣ ты могъ бы обойтись?" -- "Нѣтъ." -- "Ну, а хлѣбъ дѣлаютъ изъ ржи, которая растетъ на поляхъ." -- "Но я могъ бы собирать колосья и ѣсть ихъ." -- "Тогда, значитъ, все-таки ты дѣлалъ бы что-нибудь для себя; но этого недостаточно: колосья эти посылаютъ прежде на мельницу, а такъ ихъ не ѣдятъ." -- "Что это за штука мельница?" -- "Какъ, тебѣ никогда не случалось видѣть мельницы?" -- "Нѣтъ, а мнѣ очень хотѣлось бы знать, какъ дѣлаютъ хлѣбъ." -- "У насъ недалеко здѣсь есть мельница, и если ты попросишь пастора, то онъ отправится съ тобой туда, потому что хорошо знаетъ мельника." -- "Непремѣнно попрошу; это меня очень интересуетъ."
Хижина бѣдняка была недалеко отъ дороги, а потому они и рѣшили пойти прямо туда. Они нашли больнаго нѣсколько лучше, ибо наканунѣ вечеромъ Барловъ приносилъ ему лекарства. Томасъ позвалъ мальчика и сказалъ ему, что принесъ такое платье, которое онъ можетъ носить, не подвергаясь насмѣшкамъ. Радость семьи была такъ искренни, что какъ Томасъ, такъ и Генрихъ прослезились; на обратномъ же пути первый объявилъ, что никогда никакой расходъ не доставлялъ ему такого удовольствія и что на будущее время онъ лучше будетъ употреблять свои деньги на подобный предметъ, чѣмъ на покупку дрянныхъ игрушекъ.
Нѣсколько дней спустя Барловъ и два питомца его пришли въ сосѣдство вѣтряной мельницы, и, по просьбѣ Томаса, пасторъ, знакомый съ мельникомъ, вошелъ во внутрь зданія для осмотра его. Здѣсь Томасъ къ удивленію своему увидѣлъ, что крылья мельницы приводятъ въ движеніе большой камень, который чрезъ треніе о другой камень раздавливаетъ зерно и дѣлаетъ изъ него муку. "Такъ вотъ какимъ образомъ дѣлается хлѣбъ!" воскликнулъ онъ. Пасторъ замѣтилъ, что кромѣ того есть еще другіе способы, которые употребляются для той же цѣли.
На обратномъ пути Генрихъ сказалъ Томасу: "ты видишь теперь, что еслибъ никто не хотѣлъ, работать, мы и хлѣба бы не имѣли. Тіо мы не имѣли бы и зерна, безъ большаго старанія и труда." -- "Какъ такъ? развѣ зерно не само собою выростаетъ на землѣ?" -- "Да, но прежде надо обработать землю." -- "Что это такое обработать?" -- "Развѣ ты никогда не видалъ какъ лошади тянутъ плугъ по полю и какъ сзади идетъ человѣкъ, управляющій имъ?" -- "Да, это я видѣлъ." -- "Ну, вотъ этимъ плугомъ и обработываютъ землю." -- "А потомъ?" -- "Когда земля приготовлена, то ее засѣваютъ, изъ сѣмянъ растутъ колосья и когда зерно вызрѣетъ, то его срѣзаютъ." -- "Это должно быть очень весело, я бы самъ хотѣлъ посѣять и потомъ видѣть какъ выростетъ. Какъ ты думаешь, могу я это?" -- "Конечно, и если ты завтра приготовишь себѣ полоску земли, то я схожу къ отцу и попрошу у него сѣмянъ."
На другое утро Томасъ рано уже былъ на ногахъ и сталъ копать землю въ уголку сада до самаго завтрака, Не успѣлъ онъ кончить, какъ явился Генрихъ изъ дома и принесъ съ собою цыпленка, котораго спасъ онъ изъ когтей ястреба. Птица совершенно оправилась и до того привязалась къ своему маленькому защитнику, что бѣжала за нимъ какъ собачка, садилась ему на плечо, вползала за пазуху и ѣла крошки изъ руки его. Томасъ такъ удивился этому, что спросилъ Генриха, какъ это онъ умѣлъ сдѣлать ее такою ручною? Генрихъ отвѣчалъ, что это не стоило ему большихъ усилій, онъ только ухаживалъ за птицей и кормилъ ее, пока она не оправилась, и только этимъ такъ привязалъ ее къ себѣ.
-- "Это, право, удивительно," замѣтилъ Томасъ: "я всегда думалъ, что всѣ птицы, даже домашнія, всегда летятъ отъ человѣка прочь." "А какая же по-твоему причина этого?" спросилъ Барловъ -- "Онѣ дичатся." -- "А въ чемъ же состоитъ дикость птицъ?" -- "Въ томъ, что онѣ не подпускаютъ людей близко." -- "Значитъ, птица дика, если не подпускаетъ тебя, а не подпускаетъ потому, что дика. Это не объясненіе." -- "Я иначе не могу объяснить; вѣроятно, онѣ ужъ отъ природы дики." -- "Тогда и эта птица не привыкла бы такъ къ Генриху." -- "Да вѣдь это собственна потому, что Генрихъ помогъ ей." -- "Вѣроятно; на значитъ это не въ природѣ птицъ летѣть прочь отъ человѣка, который хорошо поступаетъ съ ними." -- "Нѣтъ, этого я не думаю." -- "А если кто дурно обращается съ ними или хочетъ обидѣть ихъ, развѣ не понятно, что онѣ убѣгаютъ такихъ людей?" -- "Да." -- "А ты говоришь, что онѣ дики; надо было сказать: онѣ сдѣлались дики отъ страха, чтобъ имъ не сдѣлали зла, и убѣгаютъ тогда, когда видятъ, что имъ грозитъ опасность. Я думаю, и ты также поступилъ бы, еслибъ встрѣтилъ льва или тигра?" -- "О, конечно!" -- "А все-таки тебя нельзя же назвать дикимъ животнымъ." -- Томасъ отъ души засмѣялся и отвѣчалъ: "нѣтъ." -- "Такъ если ты хочешь сдѣлать животныхъ ручными, то долженъ хорошо обращаться съ ними, и они не будутъ бояться тебя." -- "Да," замѣтилъ Генрихъ: "я знаю мальчика, который такъ привязался къ змѣѣ, жившей въ саду его отца, что кормилъ ее изъ своей тарелки." -- "И она его не кусала?" -- "Нѣтъ, даже если она слишкомъ скоро ѣла, онъ ударялъ ее ложкой по головѣ, и она никогда не кусала его."
Разговоръ этотъ для Томаса былъ весьма интересенъ, и онъ рѣшился испытать свое искусство въ сдѣланіи звѣрей ручными. Взявъ въ руку кусокъ хлѣба онъ пошелъ искать животное, которому бы могъ дать его. Первое, что онъ встрѣтилъ, это былъ поросенокъ, отбѣжавшій на нѣкоторое разстояніи отъ матери своей и грѣвшійся на солнцѣ. Томасъ не хотѣлъ упускать удобнаго случая и сталъ звать поросенка; когда же тотъ не слушалъ, то подбѣжалъ къ нему и схватилъ за заднюю ногу, чтобы насильно накормить его. Поросенокъ, не привыкшій къ такому обращенію, старался вырваться, и громкимъ хрюканьемъ призывалъ мать свою и другихъ дѣтенышей, а самъ вырвался и, пробѣжавъ между ногами Томаса, сбилъ его съ ногъ въ самую грязь. Свинья также набѣжала на него, и Томасъ, разсерженный, схватилъ и ее за ноги, желая наказать за то, что они не понимаютъ его намѣреній. Свинья, протащивъ его за собою нѣкоторое пространство по грязи, наткнулась на стадо гусей, которые разбѣжались во всѣ стороны, наполняя воздухъ своими криками; одна же гусыня, похрабрѣе поднялась на воздухъ надъ Томасомъ и клювомъ своимъ нанесла ему нѣсколько ударовъ. тогда Томасъ, выпустивъ наконецъ свинью, присоединилъ и свои крики къ крикамъ животныхъ. Подоспѣвшій на это пасторъ нашелъ мальчика грязнаго съ головы до ногъ, и Томасъ, придя въ себя, объяснилъ ему, что всему этому причиной разговоръ ихъ о томъ, что звѣрей можно сдѣлать ручными. "Въ самомъ дѣлѣ, замѣтилъ Барловъ, я вижу, что ты претерпѣлъ неудачу, и мнѣ очень жаль. Впрочемъ, прежде всего вымойся, а потомъ уже будемъ разговаривать."
Когда Томасъ вернулся, Барловъ спросилъ его о подробностяхъ дѣла, и выслушавъ разсказъ, сказалъ: "Мнѣ очень жаль тебя, но кажется я никогда не совѣтовалъ тебѣ хватать поросятъ за заднія ноги." -- "Нѣтъ, но вы говорили, что для сдѣланія животнаго ручнымъ, надо кормить его, я и хотѣлъ покормить поросенка." -- "Вѣрю, но тутъ всему виною твое неблагоразуміе, ибо прежде чѣмъ приступить къ какому-нибудь животному, надо знать его нравъ и не подходить къ каждому." -- "Но вѣдь Генрихъ же разсказывалъ, какъ мальчикъ пріучилъ къ себѣ змѣю." -- "Это возможно, но все-таки лучше не трогать тѣхъ, которыхъ нравъ тебѣ неизвѣстенъ. Еслибъ ты держался этого правила, то тебѣ не пришло бы въ голову схватить поросенка за заднія ноги."
На другое утро Томасъ и Генрихъ посѣяли принесенныя послѣднимъ сѣмена на приготовленную землю, а потомъ Барловъ позвалъ ихъ, говоря, что нашелъ хорошій разсказъ о животныхъ. Томасъ отвѣчалъ, что чтеніе ему чрезвычайно нравится и что онъ очень доволенъ, что выучился читать.-- "Да," замѣтилъ Барловъ, "всегда такъ бываетъ; это знаніе, котораго не гнушаются и знатные, которые у тебя всегда на языкѣ; и гораздо лучше если они отличаются отъ другихъ познаніями и ученостью, чѣмъ богатыми одеждами и другими драгоцѣнностями, доступными каждому, у кого есть деньги.
Затѣмъ громкимъ и внятнымъ голосомъ Томасъ прочиталъ слѣдующій разсказъ, подъ заглавіемъ: