ПЕРВЫЕ ДНИ НА ОСТРОВЕ
Следующее утро было такое же ясное и тихое, как накануне. Как только отлив сделал свое дело, Робинзон снова пустился вплавь к кораблю. Ехать на плоту заняло бы гораздо больше времени. На этот раз он на месте устроил новый плот легче и скорее первого. Прежде всего он спустил на него мешок с гвоздями разных величин, еще пару ружей, сундук с разной одеждой, матрас, гамак и несколько подушек… Путешествие на этот раз прошло вполне благополучно.
Боясь, чтобы Дружок не последовал за ним вплавь, Робинзон привязал его к дереву, недалеко от палатки.
Возвращаясь назад, он издали уж услышал визг и яростный лай бедного пса, и когда подошел ближе, то заметил небольшого зверька, очень похожего на кошку, сидящего на ящике с провизией. При его приближении зверек не шевельнулся с места и безбоязненно глядел с видимым любопытством. Робинзон бросил ему кусочек сухаря. Зверек спокойно обнюхал его со всех сторон, съел с удовольствием и поглядел с таким видом, будто говорил:
— Это вкусно! Я бы не прочь и еще!
— Ну уж нет, извините! — ответил Робинзон и пошел отвязать Дружка, который немедленно бросился на гостя, но того и след простыл.
Все следующие дни прошли в поездках на корабль. Робинзон старательно обшаривал его и забирал все, что мог. Раз в трюме, к своей большой радости, он нашел целую бочку почти не подмоченных сухарей, мешок муки и ящик сахара: это была драгоценная находка, и он, чуть не дрожа от страха за сохранность ее, со всеми предосторожностями доставил ее на берег.
Затем Робинзон сосредоточил свое внимание на парусах и канатах, отделил их друг от друга, разрезал на части то, что было слишком тяжело для одного, и переправил на берег. Еще нашел он кусок свинца для изготовления пуль, но он был так непомерно тяжел, что не поддавался никаким попыткам поднять его. Пришлось удовольствоваться частью, отрубленной топором.
Плоты каждый раз он делал из распиленных мачт и, таким образом, тоже присоединил их к своему имуществу. Не забыл он и железа: в одну из своих поездок он отделил все металлические части, какие мог. Но тут постигла его неудача: плот вышел так тяжел и неуклюж, что едва можно было им управлять. Недалеко уже от берега он слегка накренился от течения, железные вещи сдвинулись, перетянули, и весь плот опрокинулся со всем грузом и хозяином.
Для этого-то беда была невелика, но вещи утонули.
Впрочем, и так у него накопилось огромное количество разного добра, на берегу оно лежало большими беспорядочными кучами, уж одиннадцать раз совершал он свои плавания.
Собираясь в двенадцатый, он заметил, что находят облака и начинается ветер. Всякое волнение несомненно грозило гибелью кораблю и поэтому Робинзону не терпелось еще хоть разок побывать на нем, чтобы убедиться, что взято все нужное. Он поспешно переплыл к кораблю — везде было пусто, то, что оставалось, не стоило увозить. Зайдя на всякий случай в каюту капитана. Робинзон взломал бывшим при нем ножом ящик стоявшего там письменного стола и вдруг увидал, что тот полон золотыми и серебряными монетами. Он отшатнулся — какое богатство! Сколько можно было бы сделать на эти деньги там, у людей! Ах, вот и его кожаный мешочек с деньгами, который он дал на хранение капитану и о котором совершенно забыл! Как любовно шила его мать, как заботливо собирал его в дорогу отец! Узнают ли они когда-нибудь о судьбе сына? Не лучше ли было остаться с ними? В глубоком волнении стоял Робинзон над этими, сокровищами.
— К чему мне вас! — сказал он, горько усмехнувшись, — вы ничем не можете изменить мою жизнь, ничем не можете ее улучшить! А как добиваются вас там у людей! Сколько слез льется, когда вас нет! А мне теперь дороже вас эти ножницы да молоток. Пропадайте же вы тут вместе с кораблем! Пусть будет он вам могилой!
Задерживаться было нельзя, ветер начинал завывать не на шутку. Робинзону вдруг стало все-таки жаль оставлять такое богатство.
А если он снова вернется к людям, не пожалеет ли даром погибшего богатства. Кто знает, что сулит будущее? Он поспешно схватил кусок материи, завернул в него деньги и, сделав из него род пояса, крепко обвязал себя им. На этот раз нечего было и думать делать плот. Волны уж подняло ветром большие, и он едва справлялся с ними, когда поплыл домой. Его тяжелая добыча в поясе тянула его вниз и не раз страх охватывал его — не доплыть, захлебнуться. Кушак был стянут крепко, намок и развязать его сейчас было невозможно, но мысль погибнуть теперь, так близко от жилья, после всего пережитого, показалась ему так ужасна, что придала новые силы и помогла добраться до суши.
Едва нога его коснулась земли, как разразился жестокий шторм. В своей палатке Робинзон почувствовал себя в полной безопасности: дождь не проникал сюда, буря могла выть сколько ей угодно, он с наслаждением растянулся на постели, рядом сидел Дружок, чутко прислушиваясь к шуму ветра.
Когда на утро Робинзон выбрался из своей палатки, на море не оставалось ни малейшего следа корабля.
Оборвалась последняя связь его с прежней жизнью, надо было начинать новую. Волны выкинули впоследствии кое-какие обломки, но они не представляли уж особой цены.
Теперь необходимо было привести в порядок все вещи и озаботиться устройством настоящего жилища, потому что наскоро сделанная палатка не могла заменить его. К тому же место, на котором она находилась, было неудачно — слишком низко и сыро, а главное, скалы загораживали открытый вид на море. А видеть море было постоянной заботой Робинзона. Что бы он ни делал, а взор его то и дело обращался к морской дали.
Итак, надо было найти другое место и притом такое, которое удовлетворяло бы нескольким условиям. Первое, конечно, — открытый вид на море, затем — близость пресной воды. Это было важно, чтобы не тратить лишнего времени и сил на принос ежедневно свежей воды.
Рис. 5. Устройство жилища в пещере.
И ещё нужно было устроить жилище на таком месте, которое было бы несколько защищено от полдневного зноя и, наконец, давало бы возможность как-нибудь укрепиться от нападения врагов.
Далеко отходить нельзя было, чтоб не затруднять чересчур перенос вещей, надо было осмотреть хорошенько местность вокруг. Робинзон это и делал и, наконец, через несколько дней решил, что его выбор сделан и что дальше и искать нечего. Это место была небольшая плоская полянка на скате высокого холма, спускавшегося к ней крутым обрывом, отвесным, как стена, так что оттуда никому подойти было невозможно. У самой полянки, в скате горы была неглубокая пещера. Робинзон решил поставить себе палатку у самой пещеры на плоской площадке, которая дальше круто обрывалась вниз неправильными уступами до самого моря. Расположена была эта площадка на склоне холма, так что весь день до вечера, когда солнце уж не так жгуче, находилась в тени.
Внизу, у самой горы, протекал ручеек чистой воды. Таким образом тут было все, что Робинзон хотел, оставалось взяться за работу.
Но чтоб сделать действительно безопасное и удобное жилище, предстояло совершить огромный труд, особенно для одного человека. Когда он обдумал все, его затея показалась ему непосильной. Будь он не один, найдись у него хоть один товарищ, все было бы совсем иначе, была бы помощь, и дружеским словом, и советом, и сильными руками, теперь же только Дружок ходил за ним по пятам, поглядывая умным взглядом, как бы спрашивая его:
— Хозяин, не могу ли я чем-нибудь помочь тебе?
Но если жить, так нельзя было оставаться, как зверю в лесу, да и зачем было беречь силы? Времени было довольно, а не будь труда, жизнь сделалась бы совершенно невыносимой. Итак, Робинзон решил сделать таким образом свое жилище: перед пещерой будет стоять палатка, служа как бы первой комнатой, второй же будет пещера, углубленная и расширенная по мере возможности. В ней будет он укрываться в сильную непогоду, в ней же устроит склад вещей. На площадке он наметил палкой полукруг, аршин в пятнадцать в поперечнике, как раз перед будущим жильем. Тут будет ограда из высоких заостренных кольев и даже не из одного ряда, а из двух; промежуток же между ними заполнят привезенные с корабля канаты. Ограда должна быть вышиной около сажени, чтобы ни человек ни зверь не могли через нее перескочить.
Ежедневно трудился Робинзон над этим делом, но уделяя все же часть времени на другие работы.
Например, одна мысль не давала ему покоя: он боялся сбиться в счете времени и хотел непременно устроить календарь. Для этого он вытесал два толстых четырехугольных бруса, скрепил их в виде креста и вбил в землю на том месте берега, где его выбросило море.
На перекладине он выписал крупными буквами:
«Здесь я впервые ступил на этот остров 30 сентября 1659 года». С тех пор он каждый день делал на кресте зарубку в виде черточки, через каждые шесть черточек одну подлиннее: это означало воскресенье, зарубки же, обозначавшие первое число каждого месяца, он делал еще длиннее. Таким образом он вел свой календарь, отмечая дни, недели, месяцы и годы.
Рис. 6. Робинзон делает календарь.
Другим делом были прогулки вглубь острова. Робинзон уж потерял надежду найти следы человека, но надо было узнать, природу места, куда закинула его судьба. В одну из первых же прогулок Дружок, его постоянный спутник, зачуяв что-то, скрылся в чаще, и скоро Робинзон услышал треск ветвей, лай, и понял, что собака гонит прямо на него какое-то животное. Из предосторожности он приготовил для выстрела ружье, ожидая с некоторым опасением встречи, но это оказалось напрасной тревогой — на него выскочила красивая дикая козочка, испуганно взглянула и метнулась снова в лес так быстро, что Робинзон не успел выстрелить. Впрочем, он бы и не стал этого делать: козочка так напомнила ему дом, родную сторону, что у него задрожали руки. Но когда он успокоился, в голове зароилось множество планов: застрелить козу — прекрасное жаркое, но еще лучше приручить ее, завести целое стадо… Всегда будет молоко и мясо.
Тогда он начал выслеживать коз и не раз видел их издали, но они были необыкновенно чутки и исчезали при первой попытке приблизиться. Дружка нечего было и думать брать с собой на эту охоту, и приходилось его привязывать дома, несмотря на жалобный визг. Наконец, случайно, Робинзон напал на способ подкрасться к козам. Взобравшись как-то на пригорок, он увидел у подножья его целое стадо коз. Они, видимо, не замечали его, и Робинзон понял, что по устройству их глаз они не могут смотреть наверх. Осторожно подкравшись к отвесной скале, возвышавшейся как раз над поляной, он выстрелил и увидел, что убил козу, при которой был козленок-сосунок. Когда Робинзон взвалил на плечи мать, козленок сам побежал за ним.
К сожалению, он был еще так мал, что не мог есть травы, молока у Робинзона не было, и козленка пришлось зарезать. Жаркое вышло отличное, но на третий день мясо начало сильно портиться, и остатки пришлось зарыть в землю.
Нашлось случайно и другое, не менее вкусное блюдо: как-то, проходя по морскому берегу, он заметил двух мирно дремавших черепах. Робинзон вспомнил, каким лакомым кушаньем считалось их мясо во время путешествия на корабле, и решил не терять случая. Он быстро бросился к одной из них, чтобы перевернуть на спину, потому что броня их так тверда, что ее невозможно пробить. Но черепаха ловко вывернулась из его рук и скользнула в воду. Зато другую ему удалось настигнуть у самой воды, перевернуть и убить прикладом. Мало того, что мясо было чрезвычайно вкусно, в ней нашлось до 50 яиц, тоже прекрасного качества. В лесу находил он различные плоды, названия которых узнал гораздо позже. Он старался запомнить места, где находил понравившиеся ему сорта. Встретил он и пальму огромной вышины, с орехами величиной с детскую голову на вершине — это были кокосы. Их видывал он в Гулле, куда завозили их моряки, и он с удовольствием встретил старых знакомых.
Рис. 7. Робинзон находит черепаху.
Работа его с устройством ограды между тем, подвигалась вперед. Уж два месяца исполнилось его пребыванию на острове, пошел третий. Наконец, ограда была готова, укреплена подпорками и имела совершенно неприступный вид, возвышаясь по краю полянки. Теперь нужно было еще устроить палатку. Расширяя пещеру, он заметил, что передняя часть ее находилась в базальтовой скале, очень большой твердости. Только с большим усилием отбил он несколько небольших частей, чтоб расширить вход; чтоб увеличить ее больше, понадобилось бы взрывать камень, и на это ушло бы очень много пороха, так что об этом нечего было и думать. Но зато в глубине пещеры он обнаружил место другой горной породы — песчаника, очень рыхлой и мягкой. Рыть в этом направлении не представляло особенного труда, и Робинзон мог сделать себе комнату любой величины. Землю складывал он по внутренней стороне ограды и тем еще более увеличивал ее прочность. Таким образом у него мало-по-малу образовалась целая квартира: просторная, крепкая палатка, в которой он предполагал жить, к ней примыкала пещера, куда он думал укрываться в сильную непогоду, если палатка недостаточно будет защищать от нее, и, наконец, погреб и кладовая. Теперь можно было приступить к переносу вещей с берега, где они лежали до сих пор, как были привезены с корабля, плотно закутанные парусиной. Это был тоже труд немалый, которым Робинзон занимался либо рано по утру, либо при закате солнца, потому что среди дня жар был настолько нестерпим, что невозможно было выходить. Робинзон знал по рассказам, что в жарких странах зиму заменяет время дождей, он не знал, когда оно начнется, но спешил окончить уборку до наступления ее. Наконец, последний ящик был втащен, остававшееся в ограде отверстие заделано. Для выхода и входа Робинзон сделал небольшую лесенку, которую можно было приставлять и убирать.
Рис. 8. Роскошные растения леса жарких стран.
И приятен был вечер, когда он уселся ужинать в собственном жилище и потом лег спать на удобную кровать в полной безопасности, рядом с верным Дружком. Цель, которую он себе поставил, была достигнута, и исключительно благодаря своим силам и терпению.
В последующие дни ему пришло в голову насадить ряд небольших деревцов по наружному краю стены, чтобы сделать ее незаметной для глаза снаружи. Зелень впоследствии так разрослась по склону, что скрыла всякие следы рук человеческих. Только чуть заметная тропинка указывала на присутствие живого существа.