В этом тихом городке для меня началась другая жизнь. Теперь я мог свободно творить и изобретать. Родная мне советская власть предоставила в мое распоряжение опытную мастерскую. А самое главное, передо мной открылась ясная цель — работать для своего свободного народа, творить для своего рабоче-крестьянского государства. Я знал, что любое мое изобретение будет поддержано и государство всегда окажет мне необходимую помощь.
Но в первые годы пребывания на новом месте, когда молодая Советская страна вела борьбу с армиями интервентов и белых орд, некогда было думать об изобретениях. Мы не покладая рук работали для фронта. Наш заводик вырос и окреп. В нем изготовляли различное оружие, которое сыграло свою роль в разгроме врагов Советской республики в годы гражданской войны.
Но как только окончилась гражданская война, как только были изгнаны с Дальнего Востока последние интервенты — японские самураи, я задумался над созданием отечественного пулемета, который бы превосходил все заграничные системы.
Эта мысль зародилась у меня еще в Ораниенбауме, когда я мучился на полигоне с капризными и непрочными иностранными пулеметами. Но в то время осуществить ее я не мог и не пытался, так как даже автоматический карабин, который я сделал в Сестрорецке, несмотря на все мытарства и хлопоты, не был рассмотрен комиссией.
Теперь другое дело. Теперь я мог творить и надеяться на успех.
И вот после работы я стал задерживаться в мастерской, вычерчивая на бумаге различные варианты сцепления и запирания — основы основ автоматического оружия.
Я вспоминал и пересматривал заново все известные мне системы пулеметов, анализировал их, настойчиво искал пути к созданию новой системы, которая была бы проста и надежна.
Поиски и раздумья длились больше года и не дали реальных результатов. Но я не был этим огорчен, так как знал, что большие изобретения не рождаются мгновенно.
Эта работа прошла не без пользы. Она подсказала мне, в каком направлении следует искать и экспериментировать.
В 1924 году, когда в моих мыслях уже стали складываться более или менее ясные очертания пулемета, меня и Федорова неожиданно вызвали в Москву к Михаилу Васильевичу Фрунзе.
Михаил Васильевич принял нас очень тепло, долго и подробно расспрашивал о работе, о планах на будущее, о наших замыслах.
Федоров и Дегтярев с рабочими и мастерами опытной мастерской (1924 г.)
Я хотел высказать товарищу Фрунзе свои мечты о русском пулемете, но он, словно прочитав мои мысли, сам заговорил об этом. Михаил Васильевич сказал, что Красной Армии крайне нужен легкий, прочный и надежный пулемет и что создать такой пулемет должны мы, советские изобретатели. И если потребуется, то государство окажет нам любую помощь.
Беседа с Михаилом Васильевичем Фрунзе произвела на меня глубокое впечатление.
Его слова о необходимости создать отечественный пулемет я воспринял как боевое задание. Встреча с Михаилом Васильевичем ободрила меня и заставила смелей взяться за то, что я давно вынашивал и обдумывал.
Опытная мастерская к тому времени несколько расширилась и была неплохо оборудована. В ней были квалифицированные мастера оружия, и я имел право привлекать их к работе. Однако я этого не делал, так как привык до сих пор работать в одиночку. «Буду все делать сам, — решил я, — как делал автомат Федорова. И в случае неудачи пусть ругают меня одного».
Я долго ломал голову над созданием затворной рамы, которая должна была связывать главные части пулемета и приводить в действие весь механизм.
После кропотливых расчетов и размышлений я твердо решил отказаться от подвижного ствола, примененного в автомате Федорова, и задумал создать пулемет с неподвижным стволом, который бы действовал на принципе отвода пороховых газов.
Эту идею я вынашивал годами и теперь окончательно убедился в ее правильности. Но облечь мысль в металл, придумать простую и прочную конструкцию — до этого было еще далеко. Я очень увлекся работой, сделал несколько моделей затворной рамы и заметил, что каждая новая модель получалась совершеннее предыдущей. Наконец, последнюю из них я решился показать своему учителю.
В. А. Дегтярев в своем рабочем кабинете
Владимир Григорьевич отнесся к моей работе внимательно и чутко. Он с величайшей осторожностью указал мне на некоторые недочеты, но в целом отозвался о модели очень похвально и стал торопить с изготовлением остальных частей пулемета.
Обрадованный похвалой Федорова, я окончательно уверился в успехе и остальные детали стал делать более смело и свободно.
Серьезная заминка произошла с устройством магазина. По замыслу всего пулемета магазин должен быть легок, вместителен и удобен. Я сделал несколько вариантов магазина разной конструкции и окончательно остановился на дисковом, вмещающем 49 патронов.
Наконец, модель была сделана. Пулемет получился нетяжелым и прочным, но при стрельбе сильно дрожал ствол — ему недоставало упора.
Казалось бы, упор — мелочь, а придумать его было нелегко. Упор получался то слабым, то непрочным, то тяжелым.
После многих экспериментов я придумал облегченный упор-сошку — это оказалось самым удобным, прочным и надежным.
Когда мы подвергли пулемет стендовому испытанию, то выявились кое-какие мелкие дефекты.
Устранив их, мы снова испытали пулемет и нашли, что теперь его можно показать комиссии Главного артиллерийского управления Красной Армии.
В Москву была отправлена телеграмма о том, что первая модель русского ручного пехотного пулемета закончена и может быть представлена на испытания.