СЦЕНА ПЕРВАЯ
Зал во дворце герцога.
Входят Виола с прошением и Джордж.
Виола.
Смотри же, смотри, дорогой Джордж, где будет проходить герцог.
Джордж.
А вот сюда идет одна из бабочек -- спросите его.
Входит Пиорато.
Виола.
Скажите, пожалуйста, сэр, что, герцог здесь пройдет?
Пиорато.
Он сейчас здесь будет, сударыня.
Виола.
Благодарю вас, сэр.
Пиорато уходит.
Джордж, там, где ваш хозяин сидит, сумасшедших много?
Джордж.
Еще бы! По нескольку от каждого государства, но преимущественно все больше греки -- так кишмя и кишат. Признайтесь, хозяйка, что свет-то для вас переменился: не привыкли вы раньше стоять с прошением, униженно кланяясь. В должной мере, однако, воздали вам по заслугам. Прижали вас поставщики не хуже других купчих.
Виола.
Как тебе кажется, Джордж,-- выручим мы его?
Джордж.
Признаться по правде, хозяйка, так наверное сказать не берусь, только думаю, что навряд. Ей-богу! Знавал я женщин, у которых мужья были бешеной сволочью, так те старались, чем могли, их в разум привести, а вот не попадалось мне еще женщины, чтобы смирного человека томилась ума лишить, как и чорта его барыня не изводит.
Виола.
Что он там говорит, Джордж, а? Милый Джордж, расскажи.
Джордж.
А вы сами сходите посмотреть.
Виола.
Ах, боюсь!
Джордж.
Боитесь? Стыдиться вам надо: бояться-то ему вас приходится.
Виола.
Джордж, ведь он же не буйный, нет? Не бредит, не бросается, Джордж? Правда -- нет?
Джордж.
Этого не заметил. Только он все говорит, как мировой судья, про тысячу всяких вещей, и без всякого повода.
Виола.
Поеду в монастырь. Я с ума сойду, пока его не получу, больна буду, пока с ним не увижусь, а как увижу, тут все глаза и выплачу.
Джордж.
Хотел бы я видеть, как это женщина глаза выплакивает. Это все равно, как сказать, что мужской плащ от воды загорается. Плакать-то вы будете, хозяйка,-- знаю, а вот что говорит стенная набойка:
Не доверяйте плачу жен:
Мгновенно прекратится он,
Хоть слезы падали б сильнее,
Чем ливень из цветов в апреле.
Виола.
Да. Но знаешь, Джордж, эта набойка заслуживает повешения за ложь; не все женщины плачут по заказу, разве что к этому причина сыщется.
Джордж.
Да, хозяйка. Но про то, с какой скоростью у них эти причины отыскиваются, самым ученым образом гласит надпись на сырном ноже:
Как пчелам мед с полыни брать,
Как стряпчему с клиентов драть,
Как кролику укроп подать,--
Так, как бы дню не ведровать,
А жены захотят -- так дождь, как из ведра:
Чем тише муж, тем бешеней жена.
Виола.
Довольно, Джордж. Я уже отбесилась.
Джордж.
Вот это дело, дорогая хозяйка! Бросьте вы это модное настроение и не носите его с таким вывертом: не бурлите, и больше не изнывайте. Этим своим изныванием вы лишили себя много хорошего, что могли бы получить от моего хозяина. Вот герцог.
Входят герцог, Флуэло, Пиорато и Синеци.
Виола.
О, умоляю вас, простите дерзость
И злоупотребленье предписаньем.
Верните мне супруга, государь.
Герцог.
Кто ее муж?
Флуэло
Кандило, государь.
Герцог.
Где он?
Виола.
Сейчас он в сумасшедшем доме.
Он не имел в себе ни капли желчи,
Ничем не волновался, и ничем
Его не разозлить, а я, как изверг.
Так часто поражала эту гору
Неистребимого терпенья, жаждав
Злить.
Герцог.
Правда?
Виола.
И в намерении таком
Взяла у вас приказ его отправить
В Бедлам, откуда его не отпустят,
Пока вы, государь, не написали.
Герцог.
Вы жаждете! Боюсь, рехнулись сами:
Его б спустить, а вас бы засадить.
На что он вам, если он сумасшедший?
Джордж.
С вашего позволения, государь, он не совсем сумасшедший. Только, как это бывает с молодыми людьми, разговаривает несколько причудливо, вот и все: при вашем дворе и в стране найдутся тысячи помешанней его.
Герцог.
Дать бланк приказа, мы его подпишем.
Джордж.
Вот бланк совсем готовый, государь.
Герцог.
Перо, чернила мне, перо, чернила.
Джордж уходит. Входит Кастручио.
Кастручио.
Где государь?
Герцог.
Что -- новый полоумный?
Кастручио.
Странные новости.
Герцог.
О чем? О ком?
Кастручио.
О Инфеличе, браке...
Герцог.
А? Где? С кем?
Кастручио.
С Ипполито.
Возвращается Джордж с пером и пр.
Джордж.
Готово, государь.
Герцог.
Вон бабу! Выгнать всех из этих комнат.
Флуэло.
Живо отсюда! Гневается герцог!
Джордж.
Уйдем, хозяйка. Герцог тоже спятил.
Виола и Джордж уходят.
Герцог.
Кто мне сказал, что Ипполито умер?
Кастручио.
Тот, кто всякого способен уморить,-- доктор. Но, государь, он жив, как блуждающий огонек, и такой же живчик. Ипполито, доктор и еще некто уехали отсюда вечером на свет гостиницы, именуемой Вифлеемским монастырем. Инфеличе должна приехать из Бергамо и там с ним встретиться. Ипполито помешан, так как воображает быть женатым сегодня. Время этому -- после полудня, а брачить будет монах Ансельмо.
Герцог.
Как? Из Бергамо? Как же? Быть не может!
Не может быть.
Кастручио.
Я присягать не стану.
Но сведенья доставил мне участник
Этой затеи.
Герцог.
Кто же он?
Кастручио.
Матео.
Флуэло.
Матео знал.
Пиорато.
Наперсник Ипполито.
Герцог.
Далеко до Бедлама?
Кастручио, Флуэло и др.
Шесть-семь миль.
Герцог.
Только-то? Брак не ранее полудня...
Стой, стой! Как бы предупредить их? Как?
Прилично ли одним умалишенным
Их брачный пир украсить? Вот что: все
Сейчас же на конь. Все переоденьтесь
В сельских дворян,
В дорожных граждан и так далее; каждый
Пусть едет своей тропкой, чтобы время
Осталось от приезда до приезда;
Как будто явитесь смотреть безумцев.
В седло! Молчите, если жизнь мила:
Казним любви неправые дела.
Уходят все, кроме Флуэло.
Флуэло.
Если вам жизнь мила! Кастручио,
Паршивая ищейка! Славный граф,
Славная дама, верные любви!
Спасу вас или потону в крови. (Уходит.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Палата в Вифлеемском монастыре.
Входят монах Ансельмо, Ипполито, Матео и Инеличе.
Ипполито.
Нет, нет -- вяжите или разрешайте.
Ансельмо.
Торопите меня с деяньем, полным
Опасностей и счастья. Я предвижу
Отцовский гнев, грозу, а то и смерть
Для дерзкого. Но, благородный граф,
Таким лучом пронизывает тучи
Блаженный брак, что если ваше слово
Сыграет за меня, я закреплю
Священный узел брака.
Ипполито.
Что нам герцог!
Ансельмо.
Разумный страх освободит от страха.
Ипполито.
Мы дали слово, отдадим и жизни,
Чтоб вас спасти от всех грядущих бед.
Матео.
Да, да, окручивайте их -- и вон.
Ансельмо.
Когда ж пристойней мне, а вам спокойней
Свершенье дела?
Ипполито.
Как начнет смеркаться.
Ансельмо.
Да будет так. Закрытая часовня
Стоит с восточного конца стены.
В нее скользните, и, когда светило
Покинет наши горные края,
Я вас женю. Тогда и глас громовый
Не тронет уз святых. Сюда, принцесса!
Верней здесь.
Инфеличе.
Мы признательны, отец мой.
Матео.
Так, правильно. Заприте нас по одиночке в камерах, чтоб нам час-другой побывать в сумасшедших.
Ипполито.
Матео, милый мой, не надо шума.
Матео.
Как не надо шума? Да знаете ли вы, где вы находитесь? Клянусь ногой саваофа, среди всех миланских сумасшедших! Так что здесь, например, выходить из дому через окно -- самое приличное дело, и никто не вообразит, что вы здесь девок воруете. Чем вы благоразумней, тем подозрительней. И, хотя монах уверяет нас, что здесь нам всего безопасней, я не разделяю его мнения. Сиди здесь те, кто лишился своих денег, тогда бы, действительно, никто на нас не обратил внимания, но ведь здесь только те, кто лишился своего ума, и, если будет погоня, они сюда немедленно все так и сбегутся. И я прав, потому что никто не пойдет жениться, пока он окончательно не рехнулся.
Ипполито.
Закутайтесь: идет Флуэло.
Матео.
Живо!
Входит Флуэло.
Флуэло.
О, сударь мой, эти плащи но такому дождю не годятся! Уж очень большая гроза идет. Я запалился, пока бежал известить вас об этом, чтоб вы успели от нее спастись.
Матео.
В чем дело?
Флуэло.
В чем дело? Ну, и наделали же вы дел -- герцог на носу!
Все.
Герцог?
Флуэло.
Да, да. Сам герцог.
Ипполито.
Значит, наши
Затеи против нас, и мы взорвались
На собственной контрмине. Как -- он едет?
Какой мерзавец выдал, что мы здесь?
Флуэло.
Кастручио! Кастручио доложил герцогу, а вот Матео сообщил Кастручио.
Ипполито.
Вы выдали меня Кастручио?
Матео.
Ей-богу, он сам себя осудил в подонки преисподней, если это расславил.
Ипполито.
Вы тем же клялись, тем же и проклялись.
Матео.
Зараза его возьми! Да ведь если не верить божбе, куда же совесть человеческая денется? Он ел хлеб с солью, ей-богу, что рта не разожмет.
Ипполито.
О боже, боже!
Ансельмо.
Сыт мой, те терзайтесь!
Терпенье: вы низвергнете врага
Его же хитростью. Далеко герцог?
Флуэло.
Только что выехал. Кастручио, Пиорато и Синеци приедут с ним. У нас есть время их опередить, если храбрости хватит.
Ансельмо.
Вам надо тайно проскользнуть в часовню
И тотчас обвенчаться. Если герцог
Все-таки явится, под взглядом тысяч
Вы ускользнете в виде черноризцев.
Ипполито.
Блаженнейший наряд! Какая радость!
Ансельмо.
Не говори о радости, пока
Ее за кудри не схватил, как время.
Не медли, не спеши, пока не влезешь
На башню счастья. Только будь разумен
И терпелив. Подходит вам мой ков --
Прими и действуй. Нет -- так будь здоров.
Ипполито.
О, мы его приветствуем! Довольно
Споров! Идем отсюда и покончим.
Флуэло, вы останьтесь: близок враг.
Земля, вспугнувшая влюбленных шаг
Покрыта терньем.
Ансельмо.
Так вперед, сын мой!
Ступай по ним крылатою стопой.
Уходят Ансельмо, Ипполито и Инфеличе.
Матео.
Молчи, Флуэло! Моя жизнь залог.
Флуэло.
О сэр, пусть это будет вам урок.
Матео уходит.
Ах, нет надежд, ни страхов, что б мужчина
За женщину не принял. А награда --
Найти и в лучшей, то, чего не 'надо.
Входят герцог, Кастручио, Пиорато и Синеци из разных дверей; все они в масках.
Герцог.
Кто?
Кастручио.
Государь!
Герцог.
По боку государя!
Государь все испортит. Будем равны.
Он?
Кастручио.
Флуэло. Нет, Синеци: ноги жидки.
Кастручио, Флуэло и Пиорато.
Свои, свои.
Герцог.
Что? Встретились в назначенное время?
Это и место?
Пиорато.
Это, государь.
Герцог.
Вам снится титул? Чтоб его не слышал!
Любовников вы не видали?
Все.
Нет.
Герцог.
Кастручио, ты уверен ли, что свадьба
Не раньше вечера?
Кастручио.
Так мне сказали.
Герцог.
Да, да, похоже: есть свой час у вора.
Любовники точны, как астрономы.
Чем нам занять все праздные часы?
Флуэло.
Посмотримте помешанных.
Кастручио, Пиорато и Синеци.
Согласны.
Входит уборщик.
Герцог.
А вот один. Спроси его, спроси!
Флуэло.
Скажи, почтенный: ты имеешь отношение к этому дому?
Уборщик.
Да, еще бы: я одна из его неотъемлемых принадлежностей. Я мету камеры сумасшедших, приношу солому под них, покупаю цепи на них для связки и розги для них на случай порки. Я и сам раньше был сумасшедшим, да отец Ансельмо, спасибо ему, вколотил в меня разум истинный.
Герцог.
Ансельмо тот, кто должен их венчать.
Спросите, где сейчас он?
Кастручио.
А где сейчас отец Ансельмо?
Уборщик.
Господи! Да он только что вышел.
Герцог.
Отлично! А куда же он пошел?
Уборщик.
Да ко всемогущему богу.
Флуэло.
Ха-ха! Он сумасшедший: что он порет!
Пиорато.
Умная голова, скажи, что не все миланские сумасшедшие здесь собрались?
Уборщик.
Это как же -- все? Ну, вопрос! Да ведь если бы все, кто в Милане с ума сошел, сошлись сюда, в городе бы и с десяток человек не осталось бы.
Герцог.
Дворян и придворных здесь немного, а?
Уборщик.
Как же! В изобилии, в изобилии! Стоит только имению им в руки попасть, как они тут же с ума и сходят. Сыновья и наследники горожан принимаются в дом по записям их отцов. Сыновья фермеров сюда являются, как гуси -- стаями, и, как распродадут свои пашни, сидят здесь и солому щиплют.
Синеци.
Мне думается, у вас здесь должно быть женщин столько же, сколько и мужчин.
Уборщик.
О, еще бы, чума их побери! Сладу с ними нет: они безумней мартовских зайцев.
Флуэло.
А адвокаты у вас имеются?
Уборщик.
О, нет, нет, ни единого. Ни разу не было адвоката. Мы не смеем впускать сюда ни одного адвоката, а то он их так с последнего сумасшествия сведет, что нам их уж никак не вылечить.
Герцог.
А много времени требуется, чтобы вылечить кого-нибудь из них?
Уборщик.
Ну, это зависит от количества луны, которое в них проникло. Сын ольдермена будет помешан довольно долго, очень долго, особенно, если его друзья от него отступились. Девки редко возвращаются к разуму. Пуританин совершенно безнадежен, разве что повалит колокольню да повесится на веревке от колокола.
Флуэло.
Я замечаю, что к вам в сети всякая рыба идет.
Уборщик.
Да, действительно: у нас колпаки на всякую голову. У нас здесь большой питомник самых безбожных клятв: придворный сходит с ума по гражданину, гражданин по фермеру, сапожник по чеботарю, чеботарь по извозчику; шлюха помешалась та том, почему купчиха не шлюха, а купчиха помешалась на том, почему шлюха такая неистовая шлюха. Господи, да вот и отец Ансельмо! Не говорите ему, пожалуйста, что я сор из избы выносил. (Уходит.)
Входят Ансельмо и слуги.
Все.
Мир, вам, отец!
Ансельмо.
Спасибо, джентльмены!
Кастручио.
Нельзя ли нам взглянуть на тех несчастных,
Которые под вашей властью?
Ансельмо.
Можно.
Но должен буду вас обезоружить.
Ведь у безумцев, как и у здоровых,
Не равный нрав: имеются такие
Причудники-мартышки, что пером
Играют, и (хоть божие подобье
Прискорбно зреть униженным) играют
С ужимкой и с таким милым безумьем,
Что и сквозь грусть заставят улыбнуться.
Но есть другие, как голодный лев,
Грозны, как буйволы, быстры, как мухи;
Вот эти-то порой у посторонних
Рапиры обрывали с многим горем:
Так чтоб их видеть, надо снять оружье.
Все.
От всего сердца. (Отдают оружие Ансельмо.)
Ансельмо.
Убери оружье.
Слуги уносят его.
Прошу вас стать чуть дальше. Так. Довольно"
Сейчас здесь будет человек, когда-то
Почтенный и богатый гражданин;
Он -- образец подобного несчастья.
Семь лет, как болен; родом из Бергамо.
Герцог.
Как он сошел с ума?
Ансельмо.
Потери в море.
Я отойду, расспрашивайте сами,
А то, меня увидя, замолчит.
Разве, что разозлят. (Открывает одну из дверей и отходит.)
Входит 1-й сумасшедший, завернутый в сеть.
Флуэло.
Ах, бедный!
Да он совсем старик.
Герцог.
Отец, бог помочь!
1-й сумасшедший.
Бог в помощь плугу, ты мне не помощник.
Пиорато.
Старик, а мы вас видим: вы весь в сети пляшете.
1-й сумасшедший,
Правда. А вот ты будешь в петле плясать, да я не увижу
Ансельмо.
Прошу вас не дразнить.
Кастручио.
Отец вы рыцарь?
1-й сумасшедший.
Нет, я ни рыба, ни мясо.
Флуэло.
А на что же вам тогда сеть?
1-й сумасшедший.
Не видишь, дурак? В ней живой лосось. Стоит вам на шаг дальше стушить, как воды в башмаки наберете: видно же вам, что в море по уши по маковку; а уж если попадете в тот водоворот, где я сейчас нахожусь, потонете, потонувшая крыса. Я сейчас закинул невод на пять кораблей, но тони никак не вытяну: сеть-то все прорывается, все прорывается, да ужо я вам кому-нибудь глотку пере-ву и в кулак зажму. Стой! стой! стой! стой! стой! Где ветер? где ветер? где ветер? где ветер? Вон, лоботрясы, раззявы мордоплевые! И думки у вас о ветре поднебесном не бывало? Ха-ха-ха! Видите! видите! видите! Ветер уже здесь под дверью. Слышите, как ревет: пуф! пуф! пуф!
Все.
Ха-ха-ха!
1-й сумасшедший.
Над божьим созданьем смеяться? Над старостью издеваетесь, хамы? По-вашему, эта седая борода и старая голова -- поддельные, что орете "xa-xa?" А ты, умник, уж не мой ли ты старший сынок?
Пиорато.
Да, действительно, батюшка.
1-й сумасшедший.
Вот, стало быть, и сумасшедший, потому что мой старший был колченог, косолап, лицо у него было цвета сусла, борода грушевая. Я делал из него ученого, а он из себя -- дурака. Эй, ты там, умница, протяни-ка руку!
Герцог.
Руку? Ну, вот она.
1-й сумасшедший.
Вот, вот, вот, вот! Что -- на ней разве ногти не длинные, волосы не короткие?
Флуэло.
Да, чудовищно короткие волосы и отвратительно длинные ногти.
1-й сумасшедший.
Да, десятипенсовые ногти, не так ли?
Флуэло.
Да, десятипенсовые ногти.
1-й сумасшедший.
Такие вот ногти были у моего второго сына. Стань на колени, ты, сволочь, и проси у меня отцовского благословения. Такие ногти были у моего среднего сына, и я сделал из него доносчика, и он стал копить, копить, копить, пока чорта в стуле не купил, но и тогда продолжал еще и еще копить, так и сяк и вот так, и все шло ему между ног, пока, наконец, стая коршунов не приняла его за падаль и они не уперли все, все, все, все, все, все, все. Если вам жизнь мила, берегитесь: вот, вот, вот, вот! Турецкие галеры сцепились с моими кораблями! Пушки -- бум! Люди -- ааах! Вода -- у-рр, у-рр! Горе мне! Тонут, тонут! Пропал я, пропал! Вы и есть те самые проклятые пираты, которые меня разорили. Вы, клянусь богом, вы, вы! Держи их: вы и есть!
Ансельмо.
Ах, вы вот как? Что ж, мне вас укрощать?
1-й сумасшедший.
Укрощать? Как же! Я стану бешеней жареной кошки. Видите, видите: я весь прокопчен порохом -- вот какие у нас абордажи!
Ансельмо.
Высеку, если будете буянить.
1-й сумасшедший.
Это меня -- сечь? Пошел вон, жаба! Сечь меня? Это где же справедливость; сечь меня за то, что я нищий? Ах, я бедный человек, совсем бедный! С голоду помираю -- со времени потопа, ей-богу, ничего не ел. Я бедный человек.
Ансельмо.
Ну, ну! Притихни, так тебя покормят.
1-й сумасшедший.
Да, да, пожалуйста, покормите! А то видите, вот у меня здесь кишки. Это вот ребра, сквозь ребра вам видно: видите, как у меня кишки свело! Это мои красные кишки, настоящие кишки, о! о!
Ансельмо.
Теперь, заприте.
Слуги уводят 1-го сумасшедшего.
Флуэло, Пиорато и др.
Что за грустный вид!
Кастручио.
Отец, я вижу у вас много дела.
Ансельмо.
Они -- как дети: рады от игрушки.
И так же их за шалости секут.
Сейчас дадут совсем другую пару:
Ушедший -- весь в словах, а эти двое,
Если не приставать, болтают редко
И скупы на язык. (Открывает другие двери, из которых выходят 2-й и 3-й сумасшедшие.)
Вот тот, ближайший,
Лишился счастья тихого ума
По девушке, любимой и умершей;
Он проводил ее в гробу до церкви,
Когда же тело опустили в землю,
Он впал в неистовство. А это -- муж
Красивой и, как слышно, благонравной
Жены: ревнуя, сам себя испортил.
3-й сумасшедший.
Все это потаскуны и с моей женой спали. Девка! Девка! Девка!
Флуэло.
Наблюдайте его.
3-й сумасшедший.
Хозяин-сапожник, вы натягивали бальные башмаки моей жене, а потом ей и в туфли юркнули: лежи здесь, лежи здесь! А вот это был ее портной. Вы кроили ей открытое платье и вставили в него аршином больше, чем я разрешил: лежи рядом с сапожником! А, господин доктор, и вы здесь! Вы мне закатили слабительного, а потом прошмыгнули к моей жене в комнату пульс щупать! И вы говорили, и она говорила, и горничная ее говорила, что там делалось: тык-так, тык-так! Я вот тебя сейчас в женином горшке утоплю. Эй, иди-ка сюда, Джек! Это ты, школьный учитель, и все учил ее играть на вирджинале, а там клавиши все время поддавали... хлоп! хлоп! Вы ей только похабные уроки и выкладывали. Вот я вас здесь всех и разложу: скрипач! доктор! портной! сапожник! сапожник! скрипач! доктор! портной! Так! Ну, теперь можете опять спать с моей женой.
Ансельмо.
Вот он того заметил. Стал кормить.
3-й сумасшедший.
Дай каши.
2-й сумасшедший.
Ничего тебе не дам.
3-й сумасшедший.
Дай каши.
2-й сумасшедший.
Ни крошки тебе не дам.
3-й сумасшедший.
Дай мне флан-дракона.
2-й сумасшедший.
Ни ложечки тебе не дам. Врешь ты все: не дракон это, а попугай. Я его своей милой купил и не отдам.
3-й сумасшедший.
Вот миндаль попугаю.
2-й сумасшедший.
Пошел вон!
3-й сумасшедший.
Вот шнурок попугаю.
2-й сумасшедший.
Сам жри, а я это съем.
3-й сумасшедший.
Я тебе кричу, а ты ничего не даешь.
2-й сумасшедший.
Отстанешь?
3-й сумасшедший.
Я вот на тебя брошусь, а ты мне ничего не даешь.
2-й сумасшедший.
Отстанешь? Посмей!
3-й сумасшедший.
Бум! (Бьет его.)
2-й сумасшедший.
А-ах! Я умер! Я убит! Звоните в колокол -- я умер.
Герцог.
Что ж теперь делать? Вы его убили.
3-й сумасшедший.
Отвечу суду. Он миндальное масло жрал, а я по нем изнывал: младенец так бы у меня из тела и не вышел если б я его не убил. Отвечу суду. Кстати и жену мою заодно сожгут.
Ансельмо.
Выведи. Схорони ж его: он мертвый.
2-й сумасшедший.
Я и в самом деле мертвый: суньте меня в ямку получше.
3-й сумасшедший.
Я отвечу суду.
Слуги уводят сумасшедших. Входит Белафрон.
Ансельмо.
Ну, что, хозяйка, вы куда бредете?
Белафрон.
По орехи, ей-богу! Как поживаете, хозяин? Как поживаете, хозяин? Вот вам и французский реверанс.
Флуэло.
Как?! Белафрон!
Пиорато.
Да. Девка! Клянусь богом!
Герцог.
Отец, кто это?
Ансельмо.
До сих пор не знаю.
Пришла только сегодня, мелет вздор.
А потому имеет право быть здесь.
Белафрон.
Я незнакома вам, и вам, и вам?
Все.
Нет, незнакома.
Белафрон.
Осел, осел, осел! Я всех вас знаю.
Ансельмо.
Ну, кто они? Скажи мне, кто они?
Белафрон.
Торговки рыбой. Пескаря хотите?
Входят Ипполито, Матео и Инфеличе, переодетые в монахов.
Боже, монахи! Я их тоже знаю.
Ну, как, монахи?
Ансельмо.
Нет, нет, оставь: не вам смущать монахов.
Здесь герцог: ничего не говорите.
Белафрон.
Нет, правда, не уходите: мы еще с вами поиграем в котлы, и вы попадете в ад.
Матео.
Моя-то стала бешеною девкой.
Ипполито.
Молчи, мы выйдем, улучив минуту.
Ансельмо.
Запру вас, если будете шуметь. Фи!
Белафрон.
Фи! Вот как! Да им все равно не уйти, пока я им не погадаю.
Герцог.
Отец, прошу вас, дайте разрешенье.
Белафрон.
Дайте, отец: я вас благословлю.
Ансельмо.
Только скорей. А станете буянить,
Запру вас накрепко.
Пиорато.
Давай гадать.
Белафрон.
Дайте взглянуть: раз, два, три, четыре. Начну с маленького монашка. Вот это действительно красивая рука! У монаха еще таких рук не видывала: эта рука и дамы достойна! Вот ваша судьба:
Монах для вас монахини милей.
Любить ни мнихов, ни их сыновей,
Как вы ни святы... Дайте посмотреть...
Боюсь, что в девстве вам не умереть.
Дай бог вам счастья. Ну-ка, братец Тук!
Матео.
Гадай получше, друг.
Белафрон.
Вы любите, вас любят. Ловко:
Вы лживый хам, она жидовка.
Вот парочка -- и вкривь, и вкось!
Матео.
Ваш ум закапал.
Белафрон.
Так же, как ваш нос.
Пожмемте руки. Так! Откройте ручки!
Ну, монах, слушай. Моли бога:
Поможет -- будет вам не плохо.
Ладонь гладка, но сердце -- лед:
Кто вас полюбит, тот умрет.
Но вам везет. Отбросив страхи,
Скажу: вы не монах, и вы, вы не монахи.
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! (Раскрывает их.)
Герцог.
Святой ли рясе прятать негодяйство?
Все! Шпаги вон!
Кастручио, Пиорато и др.
Мостах ужулил шпаги!
Матео.
Это ловко!
Безумной арифметики сноровка.
Ипполито.
Зачем так пышет гнев? Для чьей груди
Оружье? Для ее? -- она вам дочь.
Моей? -- сыновья.
Герцог.
Сын?
Матео.
Сын, клянусь солнцем.
Ипполито.
Кого ни троньте -- наша кровь прольется,
А на свою -- рука не повернется.
Разгладьте гневный лоб, и сам я лягу
Тогда у ваших ног.
Будь вы весь из дамасска и кремня,
Что будет, кроме искр, которым сжечь вас
И нас. Она моя, клянусь любовью!
Моя по браку, хоть и ваша -- кровью.
Ансельмо (на коленях).
Я, государь, весьма замешан в деле.
Грозу я чуял и предпринял меры,
Чтоб ее встретить. Много раз видал я,
Как, плача, раны сына мыл отец,
А сын клял меч, отца его сразивший,
И оба гибли в распре ваших семей.
Молю теперь, когда наш шрам зарос,
Скрепить прощенье! Все вело к тому,
Чтоб древние раздоры домов ваших
Зазеленели дружбой и сияли,
Как ясное чело весны блаженной,
А гневность душ погасит брак священный.
Не вам их кровь -- их ваша наполняет,
Да счастье вам седины увенчает.
Флуэло.
Что ж, государь? Другого нет исхода.
Кастручио, Пиорато и др.
Мы молим вас, великий государь!
Герцог.
Мольба удачна. Места лучше нет,
Чтоб укротить меня. Вставай, отец,
Смиритель бешеных, беситель смирных.
Раз победил нас рок -- нам надо сдаться:
Упорству -- новым горем увенчаться.
Даю вам счастье, дам благословенье,
И спор семей найдет успокоенье.
Все
Какая радость!
Герцог.
В ней -- мое участье:
Вполне согласен я на ваше счастье.
Белафрон.
А я разве не славная девушка, что монаха в колодце нашла? Вы, дяденька, хороший человек: вы мне не купите ли засахаренных слив за то, что я такая славная гадалка?
Герцог.
Милая душка, если б ты хотела
Так получить, как я хочу исполнить...
Белафрон.
Милая душа? Милая душа лучше милого тела, а вы мою милую душу разве не знаете? Вас-то я знаю. Вас зовут Матео.
Матео.
Да, ягненочек.
Белафрон
Бя-я! Ягненочек! Вот и соврали: я барашек. Смотрите-ка: "чудной" человек! Он когда-то был по мне без ума, и я когда-то была от него без ума, а вы без ума никогда не были? Были, ручаюсь! А было у меня когда-то чудесное украшенье, замечательное чудесное украшенье, а вот этот дрянный человек его у меня украл -- чудесное, драгоценное украшенье.
Герцог.
Что за украшенье, милая девушка?
Белафрон.
Девушка? Ну, уж это ложь! О, это замечательное, драгоценное украшенье, именуемое "девственность". И вы его у меня украли, глаза ваши бесстыжие!
Матео.
Пошла, безумный ослик! Вон!
Герцог.
Он взял?
Он должен, значит, на тебе жениться.
Белафрон.
Должен? Да, доблестный Артур оф Брэдли.
Герцог.
И, если в нем порядочность жива,
Я знаю -- женится.
Матео.
Да, помню, крал какую-то подделку.
Герцог.
Да? Так женитесь -- видите, обида
Ее до сумасшествия довела.
Матео.
Как, государь? Жениться на ней? Бога за ногу! Жениться на сумасшедшей? Да ведь дайте человеку самую смирную женщину, какую только на свете сыскать, и то она потом будет достаточно неистовствовать, чтоб ему работы задать.
Герцог.
Отец Ансельмо явит все усердье,
Чтоб вылечить ее. Ну, а тогда?
Матео.
Ответить не могу. Подумать надо.
Герцог.
Тогда решит закон. Так вот что, сударь:
Так я ее судьбою тронут, что вам
Не жить, если не женитесь на ней.
Матео.
Извольте. Если к ней вернется разум,
Женюсь на ней.
Белафрон.
Благодарю. Матео, вы мой муж:
Я не безумна -- только притворялась,
Только для вас, граф. Ваши показанья
Могут... но он не смотрит... До свиданья!
Матео, ты мне первый пачкал душу --
Очисть ее. А телом, говорю,
Чище огня, чище луны горю.
Ипполито.
Клянусь тебе, Матео, это правда!
Матео.
Как кролик пойман! Сесть мне в вашу лодку
За то, что первым к ней пристроил мачту?
Чтоб вас взяла чума! Ну, хорошо же:
Знак рогача в хожденья по всем странам.
Иной так и рождается бараном,
А если я таков, пожалуй, лучше
Взять потаскуху и ее исправить,
Чем скромницу, которая не смеет
Переступить порога по началу,
А в одну ночь, глядь, в девки раскачало!
Ну, девка, будь моей, давай копыто,
А прочее -- потом. Вот, государь мой,
Дай бог нам счастья!
Все.
Пошли бог вам счастья!
Входят Виола и Джордж.
Джордж.
Ну, хозяйка, вот мы и в Бедламе! Смотрите и удивляйтесь. Мы в самый раз пришли, потому что здесь герцог.
Виола.
Мужа мне, государь.
Герцог.
Откуда взять-то?
Кастручио.
Это Кандило, государь. Он здесь, среди сумасшедших. Отец Аксельмо, позовите его, пожалуйста.
Ансельмо уходит.
Эта полоумная женщина -- его жена. Она, хоть и, не беременна, а все же с крайней яростью стремилась своего мужа с ума свести. А желая обеспечить его обращение в неверного, она и поместила его в иудейский город Вифлеем. Вот и все.
Входят Ансельмо и Кандило.
Герцог.
Пожалуйте сюда, синьор! Вы помешаны?
Кандило.
Вы не помешаны.
Герцог.
Что ж, я это знаю.
Кандило.
Так знайте ж: не безумен тот, кто знает,
Что не безумны вы и что вы герцог:
Здесь лишь один безумен. Что, жена?
О чем томитесь? Извините, князь мой,
Она из-за ребенка. Я лино
На пенни продал, но оно -- мое,
Оделся в скатерть -- то добро мое,
Надел платье слуги, но он -- мое,
Дал мне разбить лицо, лицо -- мое,
Она ж твердит: помешан. Если это
Счесть правильным, так, значит, разум бешен,
Если терпеть безумье: я помешан.
Виола (на коленях).
Прости и больше злить тебя не буду.
Герцог.
Ну, мир! Соединить сердца и руки.
Кандило.
Мы, государь, успели расквитаться.
Да встань же: только небу поклоняться.
Герцог.
Пожалуй, вам терпенье вышло боком
И опротивело навек.
Кандило.
О, нет!
Герцог.
Тот, кто настолько добр, кто сдержан так,
Чтоб не обидеть, терпит, как дурак:
В терпении какая радость нам?
Кандило.
Та, что дает ранениям бальзам.
О государь! Терпенье -- сердце мира,
Из добродетелей всех ближе к раю,
Оно дает богоподобье. Лучший
Всех на земле был долготерпеливец
Нежный, кроткий, смиренный, тихий духом,
И был он первый джентльмен на свете.
Терпение не знает недостачи:
Все, что захочет, -- есть. Где царь богаче?
Оно -- страшнейший враг, каких закон
Знал. Оно всех обид утишит звон,
Им крик бабья и стряпчих укрощен.
В нем узников пожизненных свободы.
Оно для них аллеи и сады
И даст рабу носить железа цепи,
Как орден славы и великолепий.
То нищих музыка, что от зари
Поет телам, что души их -- цари.
В нем, государь, лекарство всех скорбей,
И ангелы обнимут в нем людей.
А в заключенье вспомним обиход:
Оно от жала жен -- сладчайший мед.
Герцог.
Рисуешь ярко. Где безумье в том,
Чьи доводы идут прямым полком.
Грех, если б все мужья такие были:
Тогда б мужчины в рабство угодили.
Укрась собой наш двор, достойный друг:
Дороже золота спокойный дух.
А жен, которым лишь бы мужа злить,
Сажать в Бедлам: им больше негде жить.
Все уходят.
Первая часть впервые напечатана в Англии в 1607 году. Вторая часть -- в 1630 году. Пьеса переведена М. А. Аксеновым в 1933 году.