СЦЕНА ПЕРВАЯ
Улица.
Входят с одной стороны Ипсолито, с другой -- Лодовико, Астольфо, Кароло, Беральдо и Фонтинели.
Лодовико.
Вот там идет граф Ипполито. Найдите какой угодно предлог оставить меня с ним -- он у меня немедленно на стену полезет.
Астольфо, Кароло и др.
Будьте здоровы, милорд!
Уходят все, кроме Лодовико и Ипполито.
Лодовико.
Я к вам со странной новостью.
Ипполито.
С какою?
Лодовико.
Ваша кобылка в загородке.
Ипполито.
Что?
Лодовико.
Ваш соловей к кусту прилип.
Ипполито.
А?
Лодовико.
Ваала пуритански честная шлюха садит в синей мантии.
Ипполито.
В синей мантии?
Лодовико.
Она теперь вам мелом к себе дорожку отобьет: мел толчет.
Ипполито.
Где? Кто посмел?
Лодовико.
Знаете ли. вы тот кирпичный исправительный дом на берегу речки, что течет сквозь Милан, -- школу, где ни одной буквы не произносят лучше О?
Ипполито.
Нет, я его не знаю.
Лодовико.
Любой мужнина, исполняющий обязанности констэбля, и всякая женщина, которая понизилась с конского груза до тачечной поклажи или, как старая курица, располагает только тухлыми яйцами в своем гнезде, может вас к ней направить: там вы можете вдоволь налюбоваться своей девкой среди ее ложных друзей.
Всегда сумеете застать:
Либо мел ей толочь, либо крупы драть,
А розга -- жик! жик! жик! жик! жик!
Ипполито.
Ах ты, мартышка!
Кой скот смел, зная, что ее люблю я?
Лодовико.
Ей-богу, верно, очень важный скот.
Ипполито.
Я, как рубашку, сдерну с тех дома,
Кто ее держит.
Лодовико.
Содрать придется очень древний дом.
Ипполито.
Иду к ней,
К ней и на рати демонов. (Уходит.)
Лодовико.
В каких чудовищ девки превращают!
Если фальштейер так припек, тем больше
Огня для брандера. К брайдвельским пташкам!
Какие песни запоют?
СЦЕНА ВТОРАЯ
Помещение в Брайдвеле.
Входят герцог, Инфеличе, Кароло, Астольфо, Беральдо, Фонтинели и различные начальники Брайдвеля.
Герцог.
И это Брайдвель? Так? Краса и крепость,
Объем и соразмерность древней стройки,
Соседство с речкой -- в этом с ним поспорить
Не многим моим собственным дворцам.
1-й начальник.
Здесь иностранные съезжались принцы
И с герцогом вели переговоры.
Великий кардинал впервой здесь принят,
Важный Камней. По смерти князя сын
Его преславный подарил дворец свой
Этот своим миланским горожанам,
Чтоб был приютом бедных, и снабдил
Угодьями, доходом в семьсот марок,
Постелями и мебелью, (когда-то,
Как и земля, принадлежавшими
Больнице герцога Савои. Так
Фортуна свет меняет: царский двор
Сейчас -- тюрьма.
Герцог.
Игралищу Фортуны
Обычна эта смена: обратит
Раз колесо -- и царство вирах летит.
На что же семьсот марок в год идут
В вашем работном доме?
1-й начальник.
Мир и войны
Питает почва: чуть вратам железным
Войны раздаться -- идут на сраженье
Отсюда ратники в вооруженьи.
Луна едва прорвется в круг из лука,
Как дюжиною стрел из серебра
Месяцы мечут тысячу шестьсот
Воинов каждый. Мудрость и права
Сделали дом сей школой мастерства.
Когда бойцы, как бриг, разбитый морем,
С проломом ребер, смятыми боками,
Бросают якорь здесь, как часто спины
Мы покрывали им! Чтобы во славу вам
Пристойно ворочались к очагам.
Здесь все, как рой, со множеством хлопот,
Здесь каждый ищет мед прибавить в сот.
Здесь грубый нищий и ленивый плут
Находят труд или ременный кнут,
Бродяга степенится, а лентяй,
Как крепко выдерут, -- пошел, гуляй!
Как тюрьмы прочие: в которых -- тать,
В которых злостных должников держать,
Кредит сорвавших, бедных гнать из века,
Так здесь -- мошенник, сводник или девка.
Кароло.
Великолепный цуг!
1-й начальник.
Не довелось
Пролить здесь кровь бичу, потеша злость
Законника. Здесь повод не возник
Из злостных непроверенных улик:
Греху быть явным тысяче очей.
Что суд признал бы руки педелей:
Здесь, как железо, под молот кладут
Не просто бить, но чтобы разогнуть
И выделать, чтоб людям помогать.
Герцог.
Так гнустностям благой закон создать.
Входят Орландо под видом слуги и Белафрон.
Белафрон.
Пусть милость вам затронет струны сердца,
Чтоб музыка в них зазвучала слуху
Несчастного в руках законов строгих.
Герцог.
Имя?
Белафрон.
Матео.
Герцог.
За грабеж? Где он?
Белафрон.
Он в этом доме.
Герцог.
Привести сюда.
Белафрон и 2-й начальник уходят.
Это что, сторона?
Орландо.
Это курица, государь, -- для того, чтобы петух с графским гребнем, ваш зять, закукарекал и прибежал.
Герцог.
Готовы слуги?
Орландо.
Разносчики доставлены совместно.
Герцог.
Так этот день суду нам посвятить:
Грех, точно рану калий, излечить.
Инфеличе.
Позвольте выйти или стать укрыто:
Судье, ударив, редко не убить,
И непристойно женщине здесь быть.
1-й начальник.
Мы вас укроем в боковом покое.
Инфеличе.
Прошу вас.
Уходит с 1-м начальником, который затем возвращается один.
Орландо.
Частенько дамам клясться, что не след
Смотреть им, как готовится скелет,
А спрятавшись, готовы все видать,
И многие за ширмой согрешат.
Входит Лодовико.
Лодовико.
Ваш сын, граф Ипполито, сюда прибыл.
Герцог.
Скажи, что мы желаем видеть. Сфорца,
Каким он ветром занесен?
Лодовико.
Вот как: я оказал ему, что тот жаворонок, в которого он влюблен, стал брайдвельской пташкой; он впал в неистовство при одной мысли, что она сидит в этой клетке, и явился ее выпускать.
Герцог.
Отлично. Выйди, позови его.
Лодовико уходит. Входят с одной стороны 2-й начальник и Белафрон с Матео и констэблем, с другой -- Лодовико и Ипполито. Орландо уходит и возвращается с двумя слугами под видом разносчиков.
Герцог.
Вы посторонний нам, достойный граф:
Нам странно видеть вас здесь.
Ипполито.
Солнце встало,
И атомам итти за ним пристало.
Герцог.
Атомам: нет ни радости, ни горя:
Станьте самим собой -- затмите зори...
Это тот джентльмен? Становитесь, вскоре
Услышите вы обвиненье.
Матео.
Слушать ничего не желаю: я и здесь птица высокого полета. Пока в меня коршуны вопьются и на моем лице глаза выклюют, я воткну собственные шпоры себе в сердце и собственной кровью залью им глаза. Я здесь за то, что, как духовник, разрешил этих двух дураков от их греховного груза. Раз уж эти галки про меня накаркали, нечего мне вопить: виновен, невиновен -- закону и без меня дела хватит, и я поэтому своего дела ему в руки совать не намерен. Обращаюсь непосредственно к палачу: я ощипал этих гусей, ограбил их.
Герцог.
Признанье -- вещь хорошая.
Матео.
Признался -- и буду повешен. Вот высоко и взовьюсь! Правда? То за то. Виселица -- худшая задорина лучшему игроку в шары. Не наткнись я на эту верею, уж я бы сегодня ночью и разыграл роль истинно-современного сына! Уж и обобрал бы я своего тестя-батюшку, уж и сыграл бы я с ним в чехарду и доскакнул бы до его денежек, хоть бы и шею ему свернув предварительно! Да вот попался бедный лосось в вершу.
Ипполито.
Теперь закон покажет вам, как взвиться.
Матео.
Правда, милорд! Зато вам придется спуститься. Довольно слов: тсс! мышка! Вот и молчите.
Белафрон.
Сжальтесь над бедным мужем.
Матео.
Цыц! Ослица!
Как просишь ты их пожалеть меня,
Когда никто друг друга не жалеет?
Герцог.
Чьи-нибудь руки помогали вам?
Матео.
О, как же, государь мой, как же! У палача никогда по одному не рождается: детки его всегда являются на свет парочками. Хоть своему старому собаке-тестю я и не могу бросить кости погрызть, зато его дочке мой грош обеспечен. Да, государь, был еще некто, кто водил смычком по моим чудесным коробейникам, и то была моя жена.
Белафрон.
Увы! Я?
Орландо (в сторону).
Бессмертный, сверхъестественный мерзавец!
Герцог, Лодовико и др.
Жена Матео?
Ипполито.
Это невозможно!
Матео.
Ах, милорд, вы не любите бараньей корейки с Крючка -- вам подавай всего барашка. Она придумала ограбление -- я его выполнил; она меня пришпорила, -- я поскакал.
Орландо.
Милорд...
Белафрон.
Милорд, не суйся ты; если я жизнью
Своей куплю твою -- отдам закону.
Ты ранил душу, но греха не выместь,
Вину сваливши на мою невинность.
Меня не жаль, да вот припомни ты,
Что кто-то сух выходит из беды,
Хоть он не без греха: пусть твой помощник
В деле, пусть твой слуга меня винит.
В ответе муж, а этому все жить?
Орландо (в сторону).
Вот милое дитя -- отца повесит!
Герцог.
Ты, старина, прикладывал ли руку?
Орландо.
Была и моя рука в пироге, государь, в этом признаюсь. Хозяйка моя хочет, как видно, довести меня до виселицы, да так там и оставить, но я-то ее так не оставлю. Предпочтительней вешаться в женском обществе, чем в мужском, потому что если уж нам вместе в пекло итти, так туда вряд ли нас пустят: чертям тошно станет при мысли, что к ним нагрянет баба. Так вот, верно, как-то, что истинный вор: она не только не соглашалась на эту уголовщину, а ничего о ней даже и не ведала.
Герцог.
Кой чорт шепнул тебе жену убить?
Матео.
Собственный мой норов, сэр. Дурацкая волынка, которой забавляюсь. С какой стати мне завтракать конопляным семенем в тринадцати-с-половинной в харчевне палача, а этой девке хихикать над тем, как я болтаюсь и дрыгаю?
Герцог.
Разве она девка?
Матео.
Шестипенсовый бараний паштет: режь, кто хошь.
Орландо.
Ах, окот, скот, окот!
Матео.
Гитара цирюльника. Всякий хам вволю на ней играй. Вот этот лорд, ваш сын, ваша милость, об этом преотменно осведомлен.
Ипполито.
Я, сэр? Я -- ее сводник, по-вашему?
Матео.
Нет, сэр. Она -- ваша девка, по-моему.
Орландо (в сторону).
А, паук! Овода поймал?
Ипполито.
Моя девка?
Матео.
Мне здесь некогда болтать, сэр, и пересказывать все ваши подходы и поиски, ваши околичности и уловки, но, государь, я накрыл их, как воробушков в одном гнезде: клювиком в клювик мне рога насаживали. Я накрыл их в постели, готов был убить его, готов был заколоть ее...
Ипполито.
Заткнись!.. Простите -- я от возмущенья.
Мерзавец ты, злокозненный ты чорт!
Ты лжешь теперь из глубины паденья.
Как глубоко я в бурю ни проник,
Увидишь, что ее пройду нетронут,
А ты погибнешь в ней.
Входит Инфеличе.
Инфеличе.
На этом слове
Мой выход. Место! Очередь моя:
Я скрылась в туче, но слыхала я.
Какое жюри оскорбленье ложа
Докажет лучше мужа? Казнь ей строже
Закона государь: вот письмо, деньги
И драгоценности, ей посланные графом.
Ипполито.
Наперекор письму, деньгам и злу
Лжеца и ревности жены я стану
За честь ее. Я бы скорее смог
Рвать Апеннины, в прах скалу свалить,
Чем зевсовым огнем ее пленить.
Белафрон.
Что мне сказать?
Орландо (обнаруживая себя).
Сказать, что ты не девка, а это больше, чем то, в чем пятьдесят женщин из пятисот смеют не солгать под присягой. Ты должна сказать... нет это уж я за тебя скажу: твой муж -- сволочь, этот лорд -- честный лорд, эта дама -- справедливая дама. Пачеко -- такой же вор, как твой муж, но старый Орландо -- такой же честный человек, как и твой отец. Видал я, как вы высоко летали, сэр, и видел, как вы низко садились, сэр. А чтоб вас из петли выручить, сэр, я синюю ливрею косил и сам себя в вора превратил. Собственные мои слуги были коробейниками, мои двадцать фунтов высоко полетели, сэр, а платье вашей жены низко село, сэр. Куда вы теперь полетите, сэр? От виселицы вы ушли, сэр. Как бы теперь к чертям не пошли, сэр. Прав ли я, государь мой?
Герцог.
Вашим отцом разыгран верней врач.
Матео.
И я теперь его пациент.
Ипполито.
И впредь:
Здоровый признак от стыда краснеть.
Констэбль.
Холстинный торговец, синьор Кандило,
Тот, кого называют "терпеливец",
Тоже здесь; он купил лино-батисг,
Утраченный разносчиками.
Инфеличе.
Бедный!
Герцог.
Введи его.
Констэбль уходит.
Как разберемся в бедах,
Развесим недовески напоследок.
Входят Кандило и констэбль, который немедленно уходит.
Кандило, в Брайдвеле?
Кандило.
Да, государь.
Герцог.
Зачем вы здесь?
Кандило.
А вы зачем здесь сами?
Герцог.
Хранить закон, карая преступленье.
Кандило.
А я, чтоб упражнять свое терпенье,
Герцог.
Купил ворованное.
Кандило.
Говорят.
Я слову дворянина доверять
Привык и думаю, как думал ране.
Что воры есть, но воры не дворяне.
Герцог.
Кредит ваш лопнет здесь.
Кандило.
Нет: золотой,
Хоть лопнет,-- вес его в цене одной.
В Бедламе быв, ума не потерял?
Велели пить за девку -- хуже ль стал,
С дурными бывши?
Герцог.
Хорошо, постой!
Если напрасно терпишь -- мир с тобой.
Возвращается констэбль, за ним Ботс в сопровождении двух педелей, из коих один держит пеньку, другой -- большой пест.
Герцог.
Стой, стой! Кто это? Арестант?
Констэбль.
Да, сэр.
Ипполито.
Он, кажется, солдат?
Ботс.
То, чем кажусь, сэр: один из пасынков Фортуны, солдат и дворянин, и приведен сюда шайкой городовых господина констэбля того ради, что им, глядя на мое лицо, вообразилось, будто я существую тем же, чем и содержатели кегельбанов -- людскими грехами, являясь оруженосцем-телохранителем.
Ипполито.
Ах, яблочный оруженосец!
Ботс.
Да, сэр, именно в этой скверной категории телохранителей. Рассказывают, что будто я существую эксплоатацией женщин общего пользования и доходами от худших любителей таких красавиц. Но я известен всей этой компании.
Лодовико.
Это правда, государь: мы все его знаем -- это лейтенант Ботс.
Герцог.
Ботс. Ну, да где же вы служили, Ботс?
Ботс.
Во многих наиболее жарких ваших службах по Нидерландам: при Гройне я был ранен в бедро, отчего охромел, но теперь прошло. При Клевеленде я был на волосок от смерти, имея перебитой переносицу двумя большими камнями на эскаладе форта. Я подвергся испытанию и в Гельдерланде, сэр, с трудом избежав там взрыва на бреши. Я весь обгорел и лежал на попечении докторов до самого листопада.
Ипполито.
Все может быть, и все же не солдат вы.
Ботс.
Не солдат, сэр? Надеюсь, все это такие услуги, оказать которые решаются самые храбрые ваши полководцы, и не всегда они до них досягают.
Герцог.
Так, сэр. Раз назвали себя солдатом,
Я обойдусь, как с джентльменом. Раздайтесь:
Пусть станет с вами. Мы сейчас увидим
Соколиков. Если, им не угодно
Вцепиться в вас, так вам летать свободно,
А если низость подтвердится, впредь
Вам с мелкой пташкой здесь и песни петь.
Ботс.
Иным оружьем биться не желаю.
Герцог.
А всем к тому потребным он снабжен?
1-й начальник.
Для государства сводник боле вреден,
Чем просто вор, и, хотя наш закон
По вору злее бьет, но чтобы сводник
Не забывал про галстук палача,
Он треплет здесь пеньку.
Герцог.
Вот позолота
Суда: тварь ниже -- ниже и работа.
Теперь попросим ад раскрыть, чтоб видеть
Местных чертих.
Инфеличе.
Думаю, в этом месте
Лаиса станет честной.
1-й начальник.
Да, иным
На пользу, но как, раз убив, другим
Еще убить из гордости, так сесть
Сюда для многих значит обнаглеть.
Когда введут, вам надо будет скрыть,
Что вы сюда явились их судить.
Прикиньтесь, будто забрели на миг
Их посмотреть: развяжется язык.
Герцог.
Пусть дефилируют.
1-й и 2-й начальники, констэбль и педели уходят.
Накрыться всем,
Чтобы смешнее сделать сцену тем.
Возвращается 1-й и 2-й начальники, констэбль, за ними -- Дороти-Дротик, нарядная, за ней двое педелей, один с прялкой, другой с синей мантией.
Лодовико.
Да вы уж не невеста ли, впрямь?
Дороти.
Вы говорите?
Кароло.
Он хочет узнать, не это ли ваши шафера?
Дороти.
Фу! Да, сэр. Изволите ли видеть: подвенечные ленты, которые я раздам на моей свадьбе, пойдут на венки розмарина к вашим гробам, когда вас опустят с виселицы. Сопляк!
Орландо.
Фи! девка! Фу! фу! фу! фу!
Дороти.
Вон отсюда поганая, вонючая чесночная головка! Фу! Ногами растопчу!
Орландо.
Голова на дольки разлетится.
Ипполито.
Ах, оставьте барыню: она идет на исповедь.
Астольфо.
Да, каяться.
Кароло.
Ступай, ступай, девка, к кресту сечься.
Дороти.
Ну и дурак, ну и дурак! К чорту вались, приятель собачий: это меня-то сечь? Уж не приняли ли вы меня за дешовку, слюнявку-девку? Право же, господа: платье-то на вас господское, но манеры совсем не господские, раз вы дерзите госпоже моего круга,
Лодовико.
Круга? Сифилис вашему кругу! Не девка, что ли?
Дороти.
Преблаженный хам!
Герцог.
Брось, не дерзите ей, дай поболтать нам.
Скажите, как прикажете вас звать?
Дороти.
Мне своего имени не стыдиться, cэp: зовут "меня Дороти-Дротик, дворянка с Запада.
Лодовико.
Дротик ее против любой миланской пики.
Герцог.
Зачем за нею прялка?
1-й начальник.
Прясть должна.
Дороти.
Нить будет скверной, как и нити рока.
Астольфо.
А прядучи, и здесь вам заработать?
Дороти.
Полкроны на воле заработать мне приятней, чем десять крон здесь.
Орландо.
На воле? Как же!
Инфеличе.
Плачешь ли ты здесь?
Дороти.
Как вы сказали? Плачу? Да, поистине, так же, как вы, когда вас раздевичили, Слыхали вы, как я плачу? (Поет.)
Лодовико.
Итак, прощайте, Долль.
Дороти.
Прощайте, дог. (Уходит.)
Герцог.
Стыда нет -- нет и милости. Зачем плащ?
1-й начальник.
Содравши залихватские наряды,
Ее оденут в этот плащ презренья,
Чтоб этим облачить ее в смиренье.
Герцог.
И все здесь таковы?
1-й начальник.
Нет, государь мой.
Ее в щегольство распухнувший разврат.
У следующей другого рода лад.
Герцог.
Добро в разнообразьи. Покажите.
Уходят 1-й и 2-й начальники и констэбль.
Ботс.
Ваша милость изволили видеть, что я до сих пор цел: ни одно ядро в меня не попало.
Герцог.
Продержишься -- спасешься.
Лодовико, Астольфо и др.
Второй выход.
Возвращаются 1 -й и 2-й начальники. За ними -- Пенелопа-девка, одетая под жену горожанина, при ней два педеля: один -- с синей мантией, другой -- с мелом и пестом.
Пенелопа.
Много я дорогих накидок нашивала, а никогда у меня такой оснастки не было: синяя мантия, педеля, констэбли...
Каролло.
Красавица, не надо портить глаз.
Пенелопа.
Ах, милый, боюсь, что мне попортят другие места, что мне подороже глаз. Если вы порядочные люди, если вы люди или просто только рождены женщиной, сострадайте моему положению! Вступитесь за меня, поддержите меня, добрый сэр: вы -- старик.
Орландо.
Не виси на мне, прошу тебя. Старое дерево таких плодов не выводит.
Пенелопа.
Залога не внесете?
Лодовико.
За долги, что ль?
Пенелопа.
Нет. Бог видит, сэр, я здесь не за долги. Портному я за это платье вчера заплатила остальные шесть шиллингов, какие задолжала.
Герцог.
Пожалуйста, как звать вас?
Пенелопа.
Пенелопа-девка. Я происхожу из рода шлюх. Как поживаете, лейтенант Ботс?
Лодовико, Астольфо и др.
Ага, Ботс!
Ботс.
Истинно порядочная женщина, как то, что я солдат. Какой вас сифилис дернул болтать?
Пенелопа.
Никогда я еще не попадала в такую передрягу. Теперь буду с женами горожан. Они надо мной издеваются. Как быть мне с этими вертихвостками: они меня заругают, что я прилично одета, и пойдут клясться, что их ремесло было доброе ремесло, пока такие, как я, его у них из рук не выхватили? Милый лейтенант Ботс, попроси этих капитанов внести за меня залог.
1-й начальник.
Клянчить залог? Накладно с вами знаться.
Надеть ей синий плащ -- и к испытанью.
Работай, гражданка,-- кормись. Веди.
Пенелопа.
К чорту вас, кобели! Сифилис вам всем! Женщины на то и родились, чтоб его проклинать. Но уж доживу я полюбоваться, как двадцать таких мягких шляп будут трясти костями из-за полупенсового ранета. К чорту вас, синевская сволочь! (Уходит.)
Лодовико, Астольфо и др.
Ха-ха-ха!
Герцог.
Молила, плакала,-- откуда ж ругань?
1-й начальник.
Нас увидала. Позже было 6 хуже.
Ипполито.
Бывала здесь?
1-й начальник.
По крайности раз пять.
Мужчины как придут, глаза потрет
И выплачет залог.
Лодовико, Астольфо и др.
Ботс, вы знакомы?
Ботс.
Есть ли здесь джентльмен, не знакомый с девкой, и стал он на волос хуже от этого?
Герцог.
Она -- из горожанок, как одета?
1-й начальник.
Нет, государь. Это -- одно укрытье
Разврата: часто здесь ее видал
В нарядных масках платьев. Как подливка
Одной стряпне дает разный вкус, так смена
Нарядов -- волхвованье девок: тут
Она в цветном подцепит франтов, там
Вся в скромном, черном, чтоб ловить граждан,
Подделавшись под вкус, в них наблюденный.
Теперь увидите урода, с виду
И по природе: эта не заплачет,
Она медведем на дыбах поскачет.
Таких китов немало здесь от веку.
Герцог, Лодовико, Астольфо и др.
Давайте.
1-й начальник.
Дам ругательницу-девку.
1-й и 2-й начальники и констэбль уходят.
Орландо.
Стойте на месте, Ботс.
Ботс.
Я только делаю переход, чтобы высмотреть, как мне лучше действовать оружием.
Возвращаются 1-й и 2-й начальники и констэбль. За ними -- педель, колотящий и таз, далее Катерина Тароватая с мистрис Коновал и другой педель с синим чепцом при желтой оторочке.
Катерина.
Ироды, когда кричу "убрать лапы", так убирайте, хамоловы, убирайте! Сводня! Что у тебя в пятках -- французская болезнь, что шибче двигаться не можешь? Вы, сводня, не девок ли знамя? Что ж, мне не положено итти за своим штандартом?
Коновал.
О, милая Катерина! Вы несправедливы со мной, обвиняя меня перед высокопочтенными. Я известна, как матерински честная женщина, а не как сводня.
Катерина.
Вот те на! Честная! В четырнадцать лет затаврили, семь раз драли, пять раз в тачке катали, девять в воду макали, полтораста констэблей обыскивало, а ты все честная? Честная, моя мистрис Коновал? Да на этом свете разве сводни и девки честными считаются? Сколько ты раз господам кварту вина в галлоновой посуде ставила? Сколько двенадцатипенсового куртажа... нет, двухшиллингового куртажа... нет, когда сюда какой-нибудь посол приезжал, сколько подкронного куртажа ты сняла? Скольких ты на поставку деревенских баб извозчиков подкупила? Сколько раз я вам легкие водкой прополаскивала! А все честная!
Герцог.
А сами-то вы кто?
Катерина.
А удави вас мать честная, господин холуй! Вас-то кто следователем поставил?
Лодовико.
Отбрила! Никому не дает спуску.
Катерина (Ботсу).
Скажи, ты кто?
Ботс.
Нет, ты скажи, кто ты?
Катерина.
Девка. А ты вор?
Ботс.
Вор? Презираю кличку. Я солдат, в бой выходил с оружием, был во многих жарких перестрелках, но вышел из них жив и здоров.
Катерина.
Здоров, сквозной сифилитик, сволочь беспросветная! Это вы-то солдат? Вы в перестрелках? Где? Промеж четвертей в кабаке? Гляньте, гляньте сюда, мадам девкоедка: уж не знаком ли он с вами?
Коновал.
Лейтенант Ботс! Где вы все эти дни пропадали?
Ботс.
Не срами меня, старая сводня. Притворись, что не знаешь.
Коновал.
Что, я вас не знаю? Да пока дышать буду, мне вашего пресветлого лица не забыть.
Герцог.
Так он знаком? Он назывался солдатом.
Катерина.
Он солдат? Вышибала он, собака, шесть пенсов с полу вылижет! Слышь ты, свиной пятачок, давно ли ты мне дверь караулил да покрикивал: "Не входи, занято!", стервец?
Лодовико, Астольфо и др.
Ха-ха-ха! Нюхом след прослежен, Ботс.
Ботс.
Сифилис ей за это нос провали, да и то места не хватит! Молчи, стерва!
Лодовико.
Слыхали, мадам? И чего вы это, ваша светлость, так собачитесь? Вы, по-моему, здорово расфрантились.
Катерина.
Да не на твои деньги, полоумный.
Кто близорук, чтоб видеть меня бравой?
Астольфо.
Хоть я:
Доброе платье на плечах у девая--
Раскраска пестрая гнилых заборов.
Катерина.
Машке в хвост, господин потаскун, вы еще мне сентенции подносить будете!
Беральдо.
Ведь смыслит в них, как свиньи в апельсине.
Лодовико.
О! Фу! фу! фу! Не дразните ее! Все-таки думаю, что существо более низкого порядка неспособно было бы понимать толк в юбках.
Катерина.
Да пошли вы к чорту! Далась вам моя юбка -- много вам чести будет в ее прореху вползти! Да уж если ее внешность не угодила вашему препаскудству, взгляните на белье -- шелк!
Герцог.
Так, значит, под низом белье из шелка?
Катерина.
Шелка? Да, шелка, сударь-хам! Вы рады бы нос о его полу вытереть. Вот что значит попасть в компанию шутов, которые не имеют понятия, как обходиться с дворянкой!
Герцог.
Скажи: здесь герцог.
1-й начальник.
Кэт, скромней: здесь герцог.
Катерина.
Да будь здесь сам чорт,-- плевать я на него хотела. Осади, сволочь, и сопровождай меня, как вам по штату положено! Спасибо скажите, что здесь сводни и шлюхи грустят, а то как запою, так и сатане сдохнуть. (Уходит с Коновал и педелями.)
Ипполито.
Зачем же перед ней колотят в таз?
1-й начальник.
Это -- эмблема прошлых их пирушек,
Как розги, коими им кровь спускаем
И усмиряем, чтобы сбить с них спесь:
Их не в каретах, а на тачке везть.
Угоден вам еще гнилой товар?
Герцог.
Нет, с нас довольно. Закрывай базар.
Но раньше, чем уйдем, вы, сэр, кто принял
Имя солдата, чести под начальством,
Даваемое делом, не бахвальством,
Чтоб поняли, как удален тот путь
От вашего, и чтоб вам увидеть,
Что при князьях солдат не оскорблять,--
Вот приговор...
Все.
Обороняйтесь, Ботс!
Герцог.
Во-первых: карам всем, какие здесь
Преступники выносят, вы, как худший.
Подвергнетесь вдвойне, а вслед за тем
Вас с поркой, сэр, вкруг города поводят
И выгонят из герцогства.
Ботс.
Пощады!
Герцог.
Убрать и выполнить все. Сводник с шлюхой --
Городов язва: не согнать со двора,
Не будет никакого здесь добра.
Добрый Орландо, как же с гадким зятем?
Орландо.
Матушки мои, государь! Он мой законный зять, и я буду его отцом но закону, потому что, если закон способен его взгреть, он настолько ошпарен, что перестанет вонять под носом у государства.
Белафрон.
Отец, будьте добрей и милосердней.
Орландо.
Так ты еще клянчить за него, ты, лакомое мужское жаркое? Не бил он тебя, не лягал, не топтал, что ты все еще перед ним, как болонка, хвостом виляешь? Не закладывал он тебя до юбки, не продавал он тебя до платья, не кормил огрызками, что ты его спасать хочешь?
Белафрон.
О да, отец! Пусть учатся по мне
Любить мужей и в самом худшем дне.
Щади его, или меня погубишь!
Орландо.
Что вы голубями питались, что так мягкосерды к своему дружку? Да нет, вы -- пара диких медведей, и надо мне будет вас у одного столба травить. Ну, а что касается этого мерзавца, так тебе причитается виселица,-- виселицу ты и получишь; правосудья я у герцога добьюсь, и закон получит твою жизнь... Ты зачем его держишь? Брось его руку! Если ты от него не откажешься -- падет на обе ваши головы мое нерушимое отцовское благословенье! Убирайся, пошла, смотреть тошно, как ты целуешься. Потрудись больше не валять шлюху, а ты -- вора. Мой дом будет твой, мой стол будет твой, тоже и вино, а деньги -- мои. Вот когда помру, если только не станешь взвиваться,-- забирай все.
Ну, кайся, милый Матео: отец
Орландо плачет с радости. Конец!
Герцог.
Слушайте, Матео! Окончились все беды
По доброте вашего тестя: зло
Из вас его леченье прогнало.
Синьор Кандило, эти вот птенцы,
Как нам известно, заварили кашу --
Терпенье ваше испытать. Как раньше,
Оно незыблемо. Дух -- лучший панцырь.
Тобой научен город. Пусть наш двор
Тебя включит. Так должно с этих пор,
Чтоб славным слухом полнилась земля:
Кто терпелив -- тот ровня короля.
Все уходят.
Первая часть впервые напечатана в Англии в 1607 г.
Вторая часть -- в 1630 г. Переведена И. А. Аксеновым в 1933 г.