Необычайная сметливость капитана Коттля и новое занятіе для Валтера.
Валтеръ долго не могъ рѣшить, что ему дѣлать въ Барбадосѣ и даже иногда надѣялся, не перемѣнитъ ли мистеръ Домби своего намѣренія. Но какъ ничего подобнаго нельзя было предвидѣть, а время утекало и ему нужно было торопиться, онъ почувствовалъ, что пора дѣйствовать и что медлить нечего.
Главнымъ затрудненіемъ Валтера была необходимость сообщить дядѣ Соллю о настоящемъ положеніи своихъ дѣлъ. Онъ чувствовалъ, что это извѣстіе будетъ старику страшнымъ ударомъ и медлилъ тѣмъ болѣе, что дядя Солль въ послѣднее время значительно пріободрился и повеселѣлъ. Инструментальный мастеръ уже уплатилъ мистеру Домби часть своего долга и мужественно трудился надъ одолѣніемъ остальнаго, а потому добрый Валтеръ сильно огорчался необходимостью повергнуть его снова въ уныніе.
Покинуть старика, не предупредивъ его напередъ, онъ не хотѣлъ. Надобно было сказать ему все, но какъ?-- вотъ въ чемъ состоялъ вопросъ. Отказаться отъ путешествія въ Вест-Индію не было возможности: мистеръ Домби сказалъ правду, что онъ молодъ и здоровъ и что обстоятельства его дяди не въ цвѣтущемъ положеніи; взглядъ, которымъ мистеръ Домби заключилъ этотъ намекъ, показывалъ ясно, что если Валтеръ откажется ѣхать, то можетъ оставаться дома, но никакъ не въ его конторахъ. Дядя и племянникъ были оба много обязаны мистеру Домби, по собственнымъ стараніямъ Валтера, хотя онъ и отчалвался пріобрѣсти себѣ когда-нибудь благорасположеніе надменнаго представителя фирмы; но какъ бы то ни было, Валтеръ чувствовалъ, что долгъ его отправиться по назначенію.
Когда мистеръ Домби, объявляя ему о назначеніи въ Барбадосъ, сказалъ, что онъ молодъ и крѣпокъ, а обстоятельства его дяди плохи, на лицѣ его выражалось презрѣніе: оно какъ-будто говорило, что Валтеръ былъ бы не прочь жить въ праздности на-счетъ старика въ стѣсненномъ положеніи, и это глубоко уязвило благородную душу молодаго человѣка. Рѣшившись увѣрить мистера Домби, что онъ въ немъ ошибся, Валтеръ обнаруживалъ передъ нимъ послѣ вест-индскаго свиданія больше бодрости и веселости, чѣмъ когда-нибудь. Онъ не понималъ, что это самое качество и не нравилось въ немъ гордому патрону.
"Ну, а наконецъ все-таки дядя Солль долженъ узнать все!" подумалъ Валтеръ со вздохомъ. Боясь, что голосъ его дрогнетъ или физіономія измѣнитъ, если онъ самъ скажетъ объ этомъ старику, онъ рѣшился употребить въ дѣло посредничество капитана Коттля. Въ первое же воскресенье онъ пошелъ къ нему.
На пути туда, Валтеръ вспомнилъ съ удовольствіемъ, что грозная мистриссъ Мэкъ-Стинджеръ уходитъ каждое воскресное утро внимать далеко отъ дому поученія Мельхиседека-Гоулера. Этотъ святой мужъ, изгнанный изъ вест-индскихъ доковъ но ложному подозрѣнію (нарочно возбужденному противъ него коварнымъ врагомъ добродѣтели), будто онъ имѣлъ привычку просверливать буравчикомъ винныя бочки и прикладывать уста свои къ этому отверстію, объявилъ преставленіе свѣта въ тотъ самый день черезъ два года, въ десять часовъ. Въ-слѣдствіе того онъ открылъ въ кабинетѣ своемъ собранія, гдѣ принимались джентльмены и дамы "выспренняго" религіознаго убѣжденія. Слова Мельхиседека произвели въ первый же день такой могущественный эффектъ на слушателей, что они, увлекшись жаромъ священнаго джигга, прорвались цѣлою паствой въ кухню и изувѣчили катокъ, принадлежавшій одному изъ сектаторовъ.
Капитанъ сообщилъ все это Валтеру и его дядѣ въ тотъ вечеръ, когда заплатили ростовщику Брогли. Самъ капитанъ присутствовалъ постоянно при всѣхъ богослуженіяхъ въ одной сосѣдней церкви, на которой каждое воскресное утро поднимался флагъ: онъ былъ даже такъ добръ, что держалъ въ порядкѣ мальчишекъ, которые очень боялись его таинственнаго желѣзнаго крючка. Зная неизмѣнныя привычки капитана, Валтеръ торопился, сколько могъ, и наконецъ имѣлъ удовольствіе разсмотрѣть въ отворенномъ окнѣ вывѣшенные для просушки на солнцѣ широчайшій синій сюртукъ и жилетъ.
Валтеръ стукнулъ скобою разъ.
-- Стинджеръ, сказалъ капитанъ у себя, какъ-будто дѣло вовсе его не касалось. Тогда Валтеръ стукнулъ два раза.
-- Коттль, отозвался капитанъ и показался у окна въ шляпѣ, чистой рубашкѣ и съ повязаннымъ однимъ шлагомъ шейнымъ платкомъ.
-- А, Вал'ръ!
-- Я, капитанъ Коттль.
-- Въ чемъ дѣло, молодецъ? спросилъ капитанъ съ большою заботливостью.-- Ужь нѣтъ ли опять чего-нибудь съ Джилльсомъ?
-- Нѣтъ, нѣтъ, капитанъ! Съ дядей Соллемъ все благополучно.
-- Очень-радъ. Сейчасъ отворю.
Капитанъ отворилъ двери и все еще смотрѣлъ на Валтера съ сомнительнымъ выраженіемъ.
-- Ты пришелъ что-то рано, Вал'ръ.
-- Дѣло въ томъ, капитанъ Коттль, отвѣчалъ тотъ, когда они вошли въ комнату и онъ усѣлся: -- что я боялся не застать васъ, а мнѣ нуженъ вашъ добрый совѣтъ.
-- Получишь его. Не хочешь ли чего-нибудь?
-- Ничего, капитанъ, кромѣ вашего мнѣнія.
-- Изволь. Въ чемъ дѣло?
Валтеръ разсказалъ ему все о предстоящемъ путешествіи въ Вест-Индію, о затрудненіи своемъ, какъ сообщить объ этомъ дядѣ, и просилъ капитана Коттля взять на себя трудъ помочь ему.
Капитанъ Коттль совершенно растерялся отъ изумленія.
-- Видите, капитанъ. Что до меня, я молодъ, какъ выразился мистеръ Домби, значитъ, обо мнѣ толковать нечего. Я долженъ пробить себѣ дорогу въ свѣтѣ -- это я знаю; но есть двѣ вещи, которыя меня сильно затрудняютъ. Во-первыхъ, хотя я этого и не заслуживаю, я единственная въ жизни радость и гордость старика; если я буду живъ и здоровъ, то, оставя Англію, навѣрно не увижусь съ нимъ больше. Онъ старъ, и если смерть его ускорилась бы потерею деревяннаго мичмана и инструментовъ, къ которымъ онъ привыкъ съ давнихъ лѣтъ, то очень можетъ быть, что онъ умеръ бы нѣсколько раньше, лишась...
-- Племянника? Такъ!
-- Значитъ, надобно увѣрить его, что разлука наша будетъ только временная. Мнѣ этого не сдѣлать: я измѣню себѣ; а потому я хочу просить васъ...
-- Гмъ! Мудрено!
-- Теперь, другой пунктъ, капитанъ. Къ-сожалѣнію, я не нравлюсь мистеру Домби. Какъ я ни старался заслужить его благосклонность, но онъ меня не любитъ -- это несомнѣнно. Онъ посылаетъ меня въ Вест-Индію не потому, что мнѣ тамъ будетъ хорошо, а всего вѣроятнѣе хочетъ только сбыть меня съ глазъ. Объ этомъ ни слова дядѣ, капитанъ. Надобно выставить ему мою будущность въ самомъ блестящемъ видѣ: если я говорю объ этомъ вамъ, такъ для того только, чтобъ оставить за собою хоть одного друга, которому было бы извѣстно мое настоящее положеніе.
Капитанъ протянулъ ему свою широкую руку съ такою искренностью, которая выражала больше, чѣмъ цѣлые томы.
-- Капитанъ Коттль, сказалъ Валтеръ, сжавъ ее въ обѣихъ рукахъ, которыхъ на это только-что было достаточно:-- послѣ дяди Солля, я больше всего люблю васъ. Нѣтъ человѣка, къ которому бы я могъ имѣть больше довѣренности. Повторю еще разъ: о себѣ я не забочусь нисколько! Еслибъ я былъ свободенъ, готовъ идти охотно хоть на край свѣта, хоть простымъ матросомъ! Но дядѣ моему этого не хотѣлось и я остался. Какъ бы то ни было, я увѣренъ, что у мистера Домби мнѣ далеко не подняться...
-- Э-ге, Виттингтонъ!
-- Какъ бы не такъ! отвѣчалъ Вальтеръ смѣясь.-- Я не жалуюсь. Моя жизнь обезпечена. Оставляя дядю, я передаю его на ваши руки -- въ лучшихъ рукахъ онъ не можетъ быть. Я говорилъ вамъ все это не потому, чтобъ отчаявался: я хотѣлъ только убѣдить васъ, что въ торговомъ домѣ Домби и Сына мнѣ нельзя быть разборчивымъ, а надобно идти куда посылаютъ. Дядѣ моему будетъ лучше, если я уйду: мистеръ Домби уже доказалъ ему свою дружбу, и навѣрно, если перестанетъ имѣть передъ глазами Фигуру, которая ему не нравится, онъ будетъ ему еще полезнѣе. Итакъ, капитанъ, ура Вест-Индія! Какъ поютъ матросы?
Ура въ портъ Барбадосъ, ребята,
Ой--о--го!
За нами Британнія, ребята,
Ой--о--го!
Тутъ капитанъ не выдержалъ и подтянулъ во все горло:
Ой--о--го!!...
Припѣвъ этотъ достигъ до слуха одного пламеннаго шкипера, уже нетрезваго, который жилъ насупротивъ. Онъ вскочилъ, подбѣжалъ къ отворенному окну и заревѣлъ сиплымъ басомъ:
Ой--о--го--о--о!!!...
Послѣ чего, дружески привѣтствовавъ сосѣдей такимъ же громкимъ: "Эгой!" онъ затворилъ окно и снова усѣлся за свой грогъ.
-- Теперь, капитанъ Коттль, сказалъ Валтеръ, подавая ему сюртукъ и жилетъ: -- если вы пойдете сейчасъ же къ дядѣ Соллю и объявите ему все, я провожу васъ до дверей, а самъ буду гулять по улицамъ до обѣда.
Капитану не очень нравилось это порученіе и онъ не вполнѣ надѣялся, что выполнитъ его удовлетворительнымъ образомъ. Онъ забралъ себѣ въ голову, что Валтеру предстоитъ совершенно другая будущность: женитьба на Флоренсѣ и жизнь мильйонера, а потому ему трудно было выгрузить изъ себя эти идеи и замѣнить ихъ совершенно различнымъ грузомъ. Въ-слѣдствіе того онъ отклонилъ отъ себя жилетъ и сюртукъ, и сказалъ Валтеру, что въ такомъ серьезномъ обстоятельствѣ ему непремѣнно надобно напередъ покусать себѣ ногти.
-- Это у меня старинная привычка, Вал'ръ. Ей ужь лѣтъ пятьдесятъ. Когда ты увидишь, что Недъ Коттль кусаетъ себѣ ногти, значитъ, онъ на мели.
Капитанъ взялъ въ зубы свои желѣзный крючокъ и принялся размышлять.
-- Есть у меня пріятель, бормоталъ онъ, какъ-будто про-себя: -- да онъ теперь въ морѣ; а ужь онъ сказалъ бы такое мнѣніе, что весь парламентъ спустилъ бы передъ нимъ Флагъ. Его два раза смывало за бортъ и все ни-по-чемъ. Его сначало сшибло съ штыкболта, когда брали рифЫ въ океанѣ, но его выудили изъ воды -- а ужь былъ уменъ!
Валтеръ не могъ удержаться, чтобъ внутренно не порадоваться отсутствію этого мудреца.
-- Да! Спросилъ бы ты, Вал'ръ, что онъ думаетъ о баканѣ, который у Нора, такъ онъ бы сказалъ тебѣ мнѣніе. Умнѣе этого человѣка я^не видывалъ!
-- Какъ его звали, капитанъ Котлль? спросилъ Валтеръ, рѣшившійся казаться заинтересованнымъ.
-- Бонеби. Клянусь Богомъ, онъ бы насъ спасъ!
Капитанъ снова погрузился въ раздумье и но-видимому не видѣлъ и не слышалъ ничего.
Въ сущности же, капитанъ Коттль перевертывалъ бъ головѣ своей планы, которые скоро сняли его съ мели и привели на отличную глубину. Ему вообразилось, что тутъ есть какая-нибудь ошибка; что молодой и неопытный Валтеръ понимаетъ вещи не такъ, какъ должно; что его посылаютъ въ Вест-Индію не зачѣмъ инымъ, какъ желая доставить случай разбогатѣть съ необычайною скоростью. "Если даже и есть что-нибудь между Вал'ромъ и его "губернаторомъ", такъ можно поправить все дѣло однимъ словомъ, которое бы взялся сказать другъ ихъ обоихъ и тогда все пойдетъ "какъ по салу". Капитанъ дошелъ до слѣдующихъ умозаключеній:-- онъ имѣетъ удовольствіе быть знакомымъ съ мистеромъ Домби, послѣ проведеннаго имъ у него весьма-пріятнаго получаса въ Брайтонѣ, когда они занимали деньги для дяди Солля; между двумя человѣками, понимающими другъ друга, ничего не можетъ быть легче, ужъ добраться до истинныхъ фактовъ; наконецъ, лучше всего будетъ, если онъ, не сказавъ ни слова Валтеру, пойдетъ въ домъ мистера Домби, велитъ слугѣ доложить о "кэптенѣ Коттлѣ", зацѣпитъ потомъ крючокъ за петлю фрака самого "губернатора", переговоритъ о дѣлѣ по-дружески, устроитъ все и возвратится съ торжествомъ!
Лицо капитана Коттля мало-по-малу прояснивалось; прищуренные во время глубокомысленныхъ соображеній глаза открылись во всю ширину; нахмуренныя щетинистыя брови расправились; онъ сдѣлалъ гримасу въ родѣ улыбки, пересталъ грызть свои ногти и сказалъ Валтеру:
-- Ну, Вал'ръ, теперь можешь дать мнѣ мои непромокаемые.
Валтеръ не могъ понять, почему капитанъ такъ хлопочетъ со своимъ шейнымъ платкомъ, который старался повязать какъ можно красивѣе; почему онъ вытянулъ накрахмаленный воротникъ рубашки до н е льзя; почему снялъ башмаки и надѣлъ неподражаемые сапожищи съ кисточками, въ которые наряжался только по экстреннымъ случаямъ. Наконецъ, когда капитанъ нарядился къ полному своему удовольствію, онъ взялъ палку и объявилъ, что готовъ.
Походка капитана, когда онъ вышелъ на улицу, была самодовольнѣе обыкновеннаго; но Валтеръ не обратилъ на это вниманія, приписывая ее эффекту сапоговъ съ кисточками. Когда они отошли нѣсколько, имъ встрѣтилась женщина, продававшая цвѣты. Капитанъ вдругъ остановился, какъ-будто пораженный счастливою мыслью, и купилъ огромнѣйшій пучокъ, какой только оказался въ ея корзинкѣ: великолѣпный букетъ, въ видѣ вѣера, фута въ два съ половиною въ окружности, составленный изъ самыхъ яркихъ и веселыхъ цвѣтовъ растительнаго царства.
Вооружась этимъ маленькимъ подаркомъ, которымъ онъ думалъ обрадовать мистера Домби, капитанъ продолжалъ идти вмѣстѣ съ Валтеромъ до самыхъ дверей лавки инструментальнаго мастера. Тамъ оба остановились.
-- Вы войдете, капитанъ?
-- Да.
-- И не забудете ничего?
-- Нѣтъ.
-- Такъ я начну свою прогулку.
-- Гуляй дольше! закричалъ ему вслѣдъ капитанъ, очень-довольный, что сбылъ его съ рукъ; самъ же онъ рѣшился посѣтить дядю Солля послѣ.
Валтеръ не имѣлъ никакого опредѣлительнаго плана прогулки; но ему хотѣлось выбраться изъ города въ поля, гдѣ бы можно было думать на свободѣ о новой предстоявшей ему жизни. Онъ избралъ поля близъ Гемпстеда, дорога къ которымъ шла мимо дома мистера Домби.
Домъ былъ мраченъ и величественъ по-прежнему; жалузи опущены, но окна верхняго этажа открыты настежъ и вѣтерокъ, шевелившій гардинами, былъ единственнымъ знакомъ жизни, проявлявшимся въ наружности дома. Валтеръ убавилъ шага и оглянулся, когда прошелъ мимо, двери на двѣ. Онъ смотрѣлъ съ особеннымъ чувствомъ на верхнія окна, интересовавшія его всегда, послѣ приключенія съ заблудившеюся Флоренсой. Въ это время подъѣхалъ къ крыльцу кабріолетъ, и изъ него вышелъ величавый джентльменъ въ черномъ, съ тяжелою часовою цѣпочкой. Валтеръ пошелъ дальше, думая о разныхъ вещахъ, и уже послѣ, отойдя довольно-далеко, вспомнилъ, что джентльменъ въ черномъ долженъ быть непремѣнно медикъ: кто же тамъ боленъ?
Валтеръ мечталъ, что, можетъ-быть, настанетъ время, когда прелестное дитя, сохранившее къ нему столько благодарности и привязанности, и всегда радовавшееся встрѣчамъ съ нимъ, выростетъ, заинтересуетъ брата въ его пользу и дѣла его поправятся: -- идея эта не имѣла поводомъ себялюбивыхъ денежныхъ разсчетовъ, но представлялась ему въ видѣ усладительной надежды, что Флоренса всегда будетъ о немъ помнить. Но другая и болѣе разсудительная мысль шепнула ему, что если онъ доживетъ до этого времени, то не иначе, какъ за океаномъ и забытый; а она будетъ замужемъ, богата, горда и счастлива: ей нѣтъ причины помнить о немъ дольше, чѣмъ о любой изъ своихъ дѣтскихъ игрушекъ.
Онъ однако такъ привыкъ идеализировать милое дитя, найденное имъ блуждающимъ въ лохмотьяхъ, въ которые нарядила ее "добрая мистриссъ Броунъ", что покраснѣлъ отъ стыда, позволивъ себѣ думать, будто она можетъ когда-нибудь загордиться и не останется навсегда кроткимъ, ласковымъ, привлекательнымъ ребенкомъ, какимъ была въ первый день ихъ знакомства. Вообще, Валтеръ заключилъ, что разсужденія его о Флоренсѣ никогда не могутъ быть разсудительными, а потому она должна оставаться въ его памяти, какъ существо безцѣнное, недосягаемое, неизмѣнное и неопредѣленное.
Валтеръ долго бродилъ по полямъ, прислушиваясь къ пѣнью птицъ, воскреснымъ колоколамъ и отдаленному шуму многолюдной столицы. Во все это время ему ни разу не пришла въ голову отчетистая мысль объ отправленіи въ Вест-Индію.
Поля оставались уже за нимъ, когда онъ побрелъ домой въ томъ же разсѣянномъ расположеніи духа; вдругъ раздался за нимъ возгласъ мужчины и вскорѣ потомъ женскій голосъ, звавшій его по имени. Обернувшись, онъ увидѣлъ наемную карету, остановившуюся на ближайшемъ позади его перекресткѣ; кучеръ глядѣлъ на него и дѣлалъ бичемъ знаки, а молодая женщина, высунувшись изъ окошка, звала его къ себѣ съ необычайною энергіей. Подбѣжавъ къ каретѣ, Валтеръ узналъ въ ней миссъ Сузанну Нипперъ, которая была совершенно внѣ себя.,
-- Стэггсовы Сады, мистеръ Валтеръ! О, ради Бога, скажите!
-- Что такое, въ чемъ дѣло? кричалъ Валтеръ.
-- Вотъ! кричалъ въ отчаяніи кучеръ.-- Эта молодая дама ѣздитъ уже со мною больше смертельнаго часа и все заставляетъ заворачивать въ глухіе закоулки. Такого сѣдока у меня еще до-сихъноръ не было, пока я живъ!
-- Вы хотите попасть въ Стэггсовы Сады? спросилъ ее Валтеръ.
-- Да! Ей туда хочется. Гдѣ они? ворчалъ кучеръ.
-- Я не знаю гдѣ они, отвѣчала дико Сузанна.-- Мистеръ Валтеръ, я была тамъ разъ въ жизни, вмѣстѣ съ миссъ Флой и нашимъ бѣднякомъ Полемъ, въ тотъ день, когда вы ее нашли въ Сити. Мистриссъ Ричардсъ и я... бѣшеный бывъ... я была тамъ послѣ, но не помню дороги... они провалились сквозь землю! О, мистеръ Валтеръ, не оставляйте меня! Стэггсовы Сады, ради Бога! Любимецъ миссъ Флой... нашъ любимецъ... милый, маленькій Поль... О, мистеръ Валтеръ!
-- Боже мой, развѣ онъ такъ боленъ?
-- Бѣдный цвѣтокъ! кричала Сузанна, ломая руки.-- Ему вздумалось увидѣть свою прежнюю кормилицу, бѣдняжкѣ! И я поѣхала за нею. Мистриссъ Стэггсъ, изъ Садовъ Полли Тудль, ради Бога, нѣтъ ли кого-нибудь!
Валтеръ, понявъ о чемъ такъ хлопочетъ Сузанна Ннписръ, бросился впередъ съ такою пылкостью, что кучеръ едва могъ за нимъ слѣдовать, и принялся спрашивать у всѣхъ встрѣчныхъ, не знаетъ ли кто гдѣ Стэггсовы Сады.
Но Стэггсовыхъ Садовъ уже не было на свѣтѣ: они исчезли съ лица земли и ихъ замѣнили гранитные столбы и массивныя арки желѣзной дороги. Жалкій пустырь уничтожился и на мѣстѣ его величались амбары съ разнымъ дорогимъ добромъ. Старые закоулки кипѣли теперь толпящимися пассажирами и экипажами всѣхъ родовъ. Новыя улицы, образовавшіяся тамъ, гдѣ былъ сваленъ мусоръ и громоздились телеги, составили отдѣльный городъ, исполненный комфорта. Мосты, не ведшіе никуда, вели теперь къ дачамъ, садамъ, церквамъ и здоровымъ аллеямъ. Остовы домовъ и зародыши новыхъ закоулковъ унеслись неизвѣстно куда на быстрыхъ парахъ.
Всѣ прежніе противники желѣзной дороги умолкли и смирились. Вездѣ были желѣзно-дорожные трактиры, гостинницы, кофейные домы, планы, омнибусы, газеты, виды, плащи, сюртуки, фляги; желѣзно-дорожныя улицы, зданія, прихлебатели и льстецы всякаго рода. Въ числѣ побѣжденныхъ былъ трубочистный мастеръ, жившій прежде въ Стэггсовыхъ Садахъ и пророчившій желѣзной дорогѣ вѣрное банкротство: онъ жилъ теперь въ трех-этажномъ, вновь выстроенномъ домѣ, съ позолоченною вывѣскою, на которой было сказано, что онъ подрядился по контракту чистить трубы машинъ и печей посредствомъ патентованнаго механизма. День и ночь шумѣли и гремѣли машины паровозовъ, работая неутомимо; электрическій телеграфъ сообщалъ вѣсти о ихъ отправленіи. Толпы народа и груды товаровъ переносились волшебствомъ изъ мѣста въ мѣсто.
Но Стэггсовы Сады были уничтожены съ корнями. Ихъ не оставалось и слѣда!
Наконецъ, послѣ долгихъ и безплодныхъ разспросовъ, Валтеръ, за которымъ ѣхала карета, встрѣтилъ человѣка, который нѣкогда жилъ на исчезнувшемъ мѣстѣ, именно, прежняго скептика трубочистнаго мастера, который теперь растолстѣлъ и заважничалъ. Онъ зналъ Тудля хорошо.
-- Принадлежалъ онъ къ желѣзной дорогѣ, ге?
-- Да, сударь, да! кричала Сузанна изъ окошка.
-- Гдѣ онъ живетъ? спросилъ торопливо Валтеръ.
Тудль жилъ въ строеніи, принадлежащемъ самой компаніи акціонеровъ, на второмъ поворотѣ направо, черезъ дворъ наискось и опять направо, нумеръ одиннадцатый: ошибиться нельзя; спросить Тудля, старшаго машиннаго кочегара -- всякій покажетъ. Обрадованная неожиданнымъ успѣхомъ, Сузанна выскочила изъ кареты, схватила за руку Валтера и пустилась пѣшкомъ, сколько было силъ; карета осталась дожидаться.
-- Скажите, Сузанна, уже давно бѣдный малютка боленъ? спросилъ Валтеръ, когда они шли.
-- Бѣдненькій давно уже страдалъ, но никто не зналъ какъ. О, эти Блимберы! прибавила она съ запальчивостью.
-- Блимберы?
-- Я бы не простила себѣ, мистеръ Валтеръ, что теперь говорю такъ о людяхъ, о которыхъ этотъ милый малютка вспоминаетъ съ такою кротостью; но я бы послала все семейство проводить новыя д о роги въ каменистомъ грунтѣ, и чтобъ миссъ Блимберъ шла впереди, съ пѣшнею въ рукахъ!
Послѣ этого миссъ Нипперъ перевела духъ и пошла еще скорѣе. Валтеръ спѣшилъ въ запуски съ нею, не дѣлая вопросовъ, и они вскорѣ очутились въ маленькой опрятной квартирѣ, биткомъ набитой дѣтьми.
-- Гдѣ мистриссъ Ричардсъ! воскликнула Сузаина Нипперъ, осматриваясь кругомъ.-- О, мистриссъ Ричардсъ, мистриссъ Ричардсъ! Поѣдемте со мною, мое доброе творенье!
-- Не-уже-ли Сузанна! кричала добрая Полли, поднявшись съ изумленіемъ изъ окружавшей ее группы.
-- Да, мистриссъ Ричардсъ, это я! Нашъ бѣдняжка Поль очень боленъ и сказалъ своему на, что хотѣлъ бы увидѣть свою прежнюю кормилицу; онъ и миссъ Флой надѣются, что вы со мною пріѣдете... а мистеръ Валтеръ... забудьте все прошлое и покажитесь милому малюткѣ, который просто гаснетъ. О, мистриссъ Ричардсъ, гаснетъ съ каждымъ часомъ!
Сузаина плакала, Полли также не могла удержать слезъ, и всѣ дѣти, выключая нѣсколькихъ новорожденныхъ, окружили ихъ съ любопытствомъ. Мистеръ Тудль, только сейчасъ воротившійся изъ Бирмингема и сидѣвшій за обѣдомъ, всталъ, самъ подалъ Полли висѣвшія за дверью шляпку и шаль, потрепалъ ее по спинѣ и сказалъ:
-- Давай ходъ! Полли!
Сузанна и мистриссъ Ричардсъ помѣстились въ каретѣ, а Валтеръ сѣлъ на козлы подлѣ кучера, показывать дорогу, чтобъ опять не сбиться съ нея. Такимъ-образомъ онъ доставилъ ихъ благополучно въ залу дома мистера Домби, гдѣ между прочимъ увидѣлъ страшнѣйшій букетъ, напомнившій ему о томъ, который купилъ капитанъ Коттль, когда шелъ вмѣстѣ съ нимъ по дорогѣ къ дядѣ Соллю. Валтеръ охотно промедлилъ бы еще нѣсколько времени въ надеждѣ узнать больше о больномъ малюткѣ, или найдти случаи оказать еще какую-нибудь маленькую услугу; но чувствуя, что это можетъ показаться мистеру Домби навязчивою дерзостью, онъ вышелъ медленно, грустно и неохотно.
Не шелъ онъ и пяти минутъ, какъ его бѣгомъ догналъ лакей и просилъ воротиться. Валтеръ поспѣшилъ назадъ сколько было силъ и вошелъ въ мрачный домъ, съ печальнымъ предчувствіемъ.