Странныя вѣсти о дядѣ Соллѣ.
Капитанъ Коттль, хоть и не лѣнтяй, поднялся, однакожь, на слѣдующее утро не раньше шести часовъ. Опершись въ своей койкѣ на локоть и протирая глаза, онъ вдругъ раскрылъ ихъ необычайно-широко, увидя въ дверяхъ Роба-Точильщика, стоявшаго съ раскраснѣвшимся и встревоженнымъ лицомъ.
-- Э-гой! проревѣлъ капитанъ.-- Въ чемъ дѣло?
Прежде, чѣмъ Робъ успѣлъ выговорить слово, капитанъ Коттль выскочилъ изъ койки и наложилъ руку на уста его:
-- Стопъ, пріятель! Погоди немножко.
Послѣ этого, онъ выпроводилъ его въ другую комнату, заперъ за нимъ двери и черезъ нѣсколько секундъ явился къ нему въ знаменитой синей парѣ платья. Поднявъ руку въ знакъ того, что запрещеніе говорить еще не снято, капитанъ Коттль подошелъ къ шкапику, налилъ себѣ грокъ, проглотилъ его и поподчивалъ Роба такимъ же пріемомъ жидкости; потомъ прислонился въ уголъ, устремивъ на вѣстника взоры, блѣдный, какъ только лицо его могло поблѣднѣть, и сказалъ:
-- Ну, приводи къ вѣтру!
-- То-есть, начать говорить?
-- Эй, эй!
-- Ну, сударь, разсказывать мнѣ приходится немного, а взгляните сюда!
Робъ вытащилъ связку ключей. Капитанъ осмотрѣлъ ихъ остался въ своемъ углу и продолжалъ смотрѣть на Роба.
-- И сюда!
Онъ вынулъ изъ кармана запечатанный пакетъ, на который капитанъ вытаращилъ глаза съ такимъ же изумленіемъ, какъ на ключи.
-- Когда я проснулся сегодня утромъ, капитанъ, около четверти шестаго, то нашелъ все это у себя на подушкѣ. Дверь лавки была отперта, а мистеръ Джилльсъ уже ушелъ.
-- Ушелъ! проревѣлъ капитанъ.
-- Пропалъ, сударь, возразилъ струсившій Робъ, невольно отступая назадъ въ другой уголъ.
-- "Капитану Коттлю", сударь, написано на ключахъ и на пакетѣ. Клянусь вамъ совѣстью, капитанъ Коттль, больше я не знаю ничего! Хоть тутъ же умереть, капитанъ, ничего не знаю!..
Капитанъ Коттль взялъ пакетъ, открылъ его и прочелъ:
"Другъ Недъ Коттль. Тутъ моя послѣдняя воля"... капитанъ сомнительно взглянулъ на нее:-- "и мое завѣщаніе." Гдѣ завѣщаніе? Что ты съ нимъ сдѣлалъ?
-- Я не видалъ его, капитанъ. Не подозрѣвайте невиннаго малаго, капитанъ. Я не дотрогивался до завѣщанія!
Капитанъ Коттль покачалъ головою, выражая, что кто-нибудь долженъ же былъ взять его, и важно продолжалъ читать вслухъ:
"...Котораго не открывай раньше, какъ черезъ годъ, или пока не получишь вѣрнаго извѣстія о моемъ миломъ Валтерѣ, который милъ и тебѣ, Недъ, я увѣренъ." Капитанъ снова покачалъ головою, очевидно тронутый, но потомъ, какъ-будто желая сохранить свое наружное достоинство, строго взглянулъ на Роба. "Если ты меня больше не увидишь, Недъ, или если обо мнѣ ее узнаешь ничего, то вспомни стараго друга, который будетъ помнить и любить тебя до послѣдней минуты. Побереги въ старомъ домѣ хоть съ годъ времени мѣсто для Валтера. Долговъ нѣтъ. Домби все заплачено, а ключи посылаю тебѣ. Не разсказывай объ этомъ и не развѣдывай обо мнѣ: безполезно. Итакъ, другъ Недъ, вотъ тебѣ все отъ твоего стараго друга Соломона Джилльса."Въ припискѣ было сказано: "Мальчикъ Робъ, какъ я говорилъ тебѣ, жилъ у меня по хорошей рекомендаціи изъ дома Домби. Если все остальное будутъ продавать съ молотка, Недъ, позаботься о маленькомъ деревянномъ мичманѣ."
Трудно изобразить положеніе капитана Коттля, который перечиталъ письмо это разъ двадцать отъ начала до конца. Смущенный и разстроенный до крайности, онъ сперва не могъ думать ни о чемъ, кромѣ самаго письма, потомъ, видя передъ собою одного только Роба, онъ почувствовалъ большое облегченіе, вообразивъ его существомъ подозрительнымъ, что выразилъ такъ ясно устремленнымъ на бѣднаго Точильщика взоромъ, что тотъ воскликнулъ:
-- О, перестаньте, капитанъ! Какъ вы можете? За что вы на меня такъ смотрите?
-- Любезный, не пой, пока тебя не ушибли!
-- Да я, право, ни въ чемъ не виноватъ!
-- Ну, такъ держи канатъ чисто и отстаивайся какъ слѣдуетъ.
Глубоко чувствуя возложенную на него отвѣтственность и желая изслѣдовать дѣло въ подробности, капитанъ рѣшился идти въ лавку пропавшаго инструментальнаго мастера и взять Роба съ собою. Во всю дорогу онъ придерживалъ его за плечо, въ готовности сшибить съ ногъ при малѣйшей попыткѣ къ побѣгу; но какъ подобныхъ покушеній не было, то они пришли въ лавку благополучно.
Отворивъ ставни, капитанъ усѣлся въ кресла, какъ президентъ грознаго трибунала. Первымъ дѣломъ его было велѣть Робу лечь подъ залавкомъ, точь-въ-точь въ томъ самомъ положеніи, въ какомъ онъ увидѣлъ на подушкѣ ключи и пакетъ, потомъ отворить двери и показать, какъ онъ тронулся, чтобъ идти къ нему въ Бриг-Плэсъ, предостерегая, однако, Роба, чтобъ онъ не переступилъ черезъ порогъ. Когда все это было сдѣлано и повторено нѣсколько разъ, капитанъ покачалъ головою и рѣшилъ, что обстоятельства затруднительны.
Потомъ, помышляя о возможности найдти гдѣ-нибудь трупъ бѣднаго дяди Солля, капитанъ произвелъ тщательный объискъ по всему дому: осматривалъ со свѣчою погреба, запускалъ свой желѣзный крючокъ за двери, стукался головою о балки и покрылся весь паутиною. Поднявшись въ спальню старика, они нашли, что дядя-Солль не ложился подъ одѣяло, но, по-видимому, только прилегъ на покрышку, на которой еще оставался слѣдъ его тѣла.
-- А мнѣ сдается, капитанъ, сказалъ Робъ, оглядываясь вокругъ: -- что когда мистеръ Джилльсъ входилъ сюда и выходилъ изъ дома такъ часто въ эти послѣдніе дни, то потихоньку выносилъ съ собою разныя маленькія вещи, чтобъ не обратить на себя вниманія.
-- Гм! Это почему?
-- Да, видите, тутѣ нѣтъ его бритвеннаго прибора. Нѣтъ щеточекъ, капитанъ. Нѣтъ рубашекъ. Нѣтъ башмаковъ.
Капитанъ Коттль осмотрѣлъ съ особеннымъ вниманіемъ весь туалетъ Роба, чтобъ удостовѣриться, нѣтъ ли на немъ котораго-нибудь изъ исчисленныхъ имъ предметовъ. Но Робъ еще не употреблялъ бритвъ, не былъ ни вычищенъ, ни причесанъ, и носилъ костюмъ, уничтожавшій всякое подозрѣніе.
-- А ты какъ думаешь, когда онъ вышелъ сегодня отсюда?
-- Я думаю, капитанъ, онъ ушелъ вскорѣ послѣ того, какъ я началъ храпѣть.
-- А въ которомъ часу это случилось?
-- А почему я знаю, капитанъ! Я сначала всегда сплю очень-крѣпко, а потомъ очень-легко. Еслибъ мистеръ Джилльсъ прошелъ черезъ лавку около разсвѣта, такъ хоть или онъ на ципочкахъ, я бы непремѣнно услышалъ, какъ онъ отворялъ двери.
Обдумавъ должнымъ образомъ это показаніе, капитанъ разсудилъ, что инструментальный мастеръ исчезъ въ-слѣдствіе принятаго заранѣе намѣренія, но куда и зачѣмъ? Припоминая странные пріемы старика и прощаніе его съ нимъ самимъ... непостижимо жаркое тогда, но совершенно понятное теперь... капитанъ дошелъ до ужасной мысли, что дяда Солль, подавленный горестью объ отъѣздѣ Валтера и измученный безпокойствомъ на-счетъ его теперешней участи, покусцлся, въ припадкѣ помѣшательства, на самоубійство.
Огорченный и разстроенный до крайности, онъ счелъ справедливымъ освободить Роба изъ-подъ ареста, который наложилъ на него. Нанявъ сидѣльца изъ лавки ростовщика Брогли, чтобъ смотрѣть за инструментальною лавкой въ ихъ отсутствіи, капитанъ взялъ Роба съ собою, и они пошли вмѣстѣ отъискивать бренные останки Соломона Джилльса.
Жосткая лакированная шляпа заглядывала во всѣ закоулки Лондона: у пристаней, между судами, на отмеляхъ, вверхъ по рѣкѣ, внизъ по рѣкѣ, въ рабочіе домы, въ магазины костей, вездѣ и всюду. Цѣлую недѣлю капитанъ читалъ всѣ объявленія о найденныхъ утопленникахъ и самоубійцахъ, а потомъ отправлялся осматривать маленькихъ юнговъ, свалившихся, вѣроятно, за бортъ, или темнобородыхъ иностранцевъ, отравившихъ себя ядомъ, -- всѣхъ осматривалъ, чтобъ убѣдиться "точно ли это не старый Солль?"
Наконецъ, капитанъ Коттль оставилъ эти попытки, какъ безнадежныя, и сталъ придумывать, къ чему прибѣгнуть теперь? Перечитавъ еще нѣсколько разъ письмо своего пропавшаго друга, онъ остановился на просьбѣ его "сберечь мѣсто Валтеру въ старомъ домѣ". Но какъ для этого необходимо было покинуть квартиру въ домѣ мистриссъ Мэк-Стинджеръ, чему эта рѣшительная женщина непремѣнно сильно воспротивится, то капитанъ принялъ отчаянное намѣреніе убѣжать отъ нея.
-- Слушай, молодецъ, сказалъ онъ Робу, рѣшаясь исполнить этотъ замыселъ:-- завтра до ночи я не буду на здѣшнемъ рейдѣ... можетъ-быть, до полуночи. Но ты стой на вахтѣ, пока не услышишь мой стукъ... тогда сію же минуту бѣги отворить дверь.
-- Очень-хорошо, капитанъ.
-- Ты останешься здѣсь на порціи и можешь дождаться производства, если мы будемъ дружно грести заодно. Но только-что ты услышишь стукъ въ двери, смотри же, не зѣвай!
-- Непремѣнно, будьте спокойны, капитанъ.
-- Ты понимаешь, прибавилъ онъ, воротясь назадъ, чтобъ напечатлѣть свои инструкціи еще глубже:-- очень можетъ быть погоня: меня могутъ захватить, пока я стану ждать у дверей, если ты опоздаешь отворить ихъ.
Робъ снова увѣрилъ капитана въ своей неусыпной бдительности, и капитанъ, сдѣлавъ такія предусмотрительныя распоряженія, пошелъ домой въ послѣдній разъ подъ кровъ мистриссъ Мэк-Стинджеръ.
Чувствуя, что это въ послѣдній разъ, капитанъ ощущалъ смертельный страхъ при одной мысли о мистриссъ Мэк-Стинджеръ; одинъ шумъ шаговъ ея по лѣстницѣ бросалъ его въ дрожь. Мистриссъ Мэк-Стинджеръ какъ-будто нарочно была въ самомъ обворожительномъ расположеніи духа, кротка, какъ агнецъ. Совѣсть капитана терзалась невыносимо, когда она пришла къ нему съ вопросомъ, чего онъ желаетъ себѣ къ обѣду.
-- Хорошенькій пуддингъ изъ почекъ, кэптенъ Каттль, или кусокъ баранины? Не думайте о моихъ трудахъ.
-- Нѣтъ, благодарствуйте, мэмъ.
-- Или жареную курицу съ начинкой и соусомъ изъ яицъ? Говорите-ка, кэптенъ Коттль! Угощайте себя.
-- Нѣтъ, благодарствуйте, мэмъ, возразилъ капитанъ очень-смиренно.
-- Вы что-то не въ духѣ и вамъ нужно возбудительное: почему бы не выпить бутылочку шерри?
-- Прекрасно, мэмъ. Если вы будете такъ добры, что выпьете рюмку или двѣ, то можно попробовать. Не сдѣлаете ли вы мнѣ одолженіе, мэмъ, спросилъ капитанъ, растерзанный въ клочки совѣстью: -- не пріймете ли за квартиру впередъ?
-- А зачѣмъ, кэптенъ Коттль?
Капитанъ струсилъ до смерти.-- Да, знаете, вы меня этимъ очень обяжете: у меня деньги плохо держатся, и я былъ бы вамъ благодаренъ.
-- Извольте, кэптенъ Коттль. Какъ хотите. Я не могу отказать вамъ ни въ чемъ.
-- И не будете ли вы такъ добры, мэмъ, не позволите ли предложить вашимъ маленькимъ по полтора шиллинга на брата? Еслибъ вы могли позвать этихъ дѣтей сейчасъ же, я бы очень былъ радъ видѣть ихъ.
Появленіе невинныхъ маленькихъ Мэк-Стинджеровъ вонзило тысячу кинжаловъ въ виновную грудь капитана. Они явились толпою и окружили его съ довѣрчивостью, которой онъ такъ мало заслуживалъ. Взглядъ Александра Мэкъ-Стинджера, его любимца, былъ невыносимъ капитану; а голосъ Джюльены Мэк-Стинджеръ, похожей какъ двѣ капли воды на мать, превратилъ его въ труса.
Не смотря на то, капитанъ выдерживалъ себя и въ-продолженіе цѣлаго часа предоставилъ свою особу игривости дѣтей, которыя съ нею. Нисколько не церемонились. Даже лакированная шляпа не была ими забыта; двое изъ младшихъ Мэк-Стинджеровъ усѣлись въ нее какъ въ гнѣздо и барабанили внутри ножками. Наконецъ, капитанъ отпустилъ отъ себя эти невинныя созданія съ печалью и ѣдкимъ угрызеніемъ совѣсти, какъ человѣкъ, котораго ведутъ на казнь.
Въ тишинѣ ночной, капитанъ уложилъ все свое болѣе-грузное имущество въ сундукъ, который заперъ съ намѣреніемъ оставить тутъ, по всей вѣроятности, навсегда... развѣ нашелся бы человѣкъ достаточно-смѣлый и отчаянный, чтобъ прійдти и спросить его. Легкій багажъ онъ связалъ въ узелокъ, а серебро положилъ въ карманы. Наконецъ, въ часъ полуночный, когда Бриг-Плэсъ покоилось въ сладостномъ снѣ, а мистриссъ Мэк-Стинджеръ почивала, окруженная своими малютками, преступный капитанъ прокрался на ципочкахъ въ сѣни, отперъ въ потьмахъ дверь, затворилъ ее безъ шума и пустился бѣжать сколько доставало силъ.
Преслѣдуемый образомъ мистрисъ Мэк-Стинджеръ, которую представлялъ себѣ выскочившею изъ постели и пустившеюся, не взирая на легкость костюма, въ погоню; преслѣдуемый также сознаніемъ въ своемъ преступленіи, -- капитанъ отмѣривалъ страшные шаги на пути отъ Бриг-Плэса до вывѣски деревяннаго мичмана. Дверь отворилась по первому его стуку -- Робъ караулилъ неусыпно -- и капитанъ почувствовалъ себя сравнительно въ безопасности не прежде, какъ когда за нимъ заперлись желѣзные затворы.
-- У-у-ухъ! Слава Богу!
-- Что случилось, капитанъ? кричалъ оторопѣвшій Робъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ! отвѣчалъ капитанъ Коттль, измѣнившись въ лицѣ и прислушиваясь къ стуку послышавшихся по троттуару шаговъ.-- Но замѣть себѣ, пріятель: если какая-нибудь дама, кромѣ тѣхъ двухъ, которыхъ ты здѣсь видѣлъ, прійдетъ сюда и станетъ спрашивать кэптена Коттля, говори, что такого человѣка здѣсь нѣтъ и такого имени здѣсь никогда не слыхали. Слышишь?
-- Слышу, капитанъ.
-- Можешь сказать, если хочешь, что прочиталъ въ газетахъ о какомъ-то кэптенѣ Коттлѣ, который отправился въ Австралію вмѣстѣ съ цѣлымъ грузомъ переселенцевъ, и что всѣ они поклялись никогда не возвращаться въ Англію, слышишь?
Робъ кивнулъ въ знакъ согласія и готовности. Капитанъ отпустилъ его на постель подъ залавокъ, а самъ пошелъ наверхъ въ спальню дяди Солля.
На другой день, каждая проходившая мимо шляпка приводила его въ страхъ, и онъ убѣгалъ изъ лавки наверхъ, спасаясь отъ воображаемыхъ мистриссъ Мэк-Стинджеръ. Фальшивыя тревоги эти повторялись такъ часто, что капитанъ провелъ въ нихъ большую часть дня. Среди такихъ утомительныхъ движеній, онъ нашелъ однако время осмотрѣть товары инструментальнаго мастера, которые велѣлъ Робу чистить безъ пощады; потомъ выставилъ у окна нѣсколько привлекательныхъ вещей съ билетиками, на которыхъ были выставлены цѣны отъ десяти шиллинговъ до пятидесяти фунтовъ.
Послѣ такихъ улучшеній въ лавкѣ, капитанъ Коттль, окруженный инструментами, почувствовалъ себя человѣкомъ ученымъ. Какъ торговецъ Сити, онъ сталъ интересоваться лордомъ-мэромъ, шерифами и коммерческими компаніями; также точно счелъ обязанностью прочитывать въ газетахъ выписки изъ отчетовъ государственнаго банка, хотя и не могъ дать толку въ цифрахъ, которыми они были испещрены. Флоренсу онъ ожидалъ съ того самаго Дня, какъ принялъ во владѣніе деревяннаго мичмана, но она была далеко въ гостяхъ.
Такимъ-образомъ началъ капитанъ Коттль новый родъ жизни, не имѣя другаго общества, кромѣ Роба-Точильщика. Потерявъ, наконецъ, счетъ времени, какъ люди, подверженные большимъ перемѣнамъ, капитанъ вскорѣ сталъ помышлять о Валтерѣ, Соломонѣ Джилльсѣ и даже о самой мистриссъ Мэк-Стинджеръ, какъ о предметахъ, перешедшихъ уже въ область прошлаго.