Взглядъ ъ высоты птичьяго полета на жилище миссъ Токсъ; а также нѣчто о состояніи ея сердечныхъ чувствъ.
Миссъ Токсъ обитала въ маленькомъ темномъ домикѣ, втѣснившемся, вовремя какого-нибудь отдаленнаго періода англійской исторіи, въ модное сосѣдство аристократическаго Вест-Энда; онъ стоялъ тамъ въ тѣни за угломъ, какъ бѣдный родственникъ величественной улицы, которой домы смотрѣли на него холодно и свысока. Названіе этого уединенія, гдѣ клочки травы показывались между камнями мостовой, было Принцессъ-Плэсъ; тамъ была также Принцессина-Часовня съ дребезжащимъ колоколомъ, въ которой къ воскресному богослуженію собиралось иногда человѣкъ до двадцати-пяти. Тутъ же былъ и трактиръ, подъ вывѣскою "Принцессиныхъ-Гербовъ", который часто посѣщался важными лакеями знати.
Кромѣ жилища миссъ Токсъ, на Принцессъ-Плэсѣ былъ еще одинъ частный домъ, не говоря уже объ огромнѣйшихъ воротахъ, украшенныхъ львиными головами и никогда ни по какому случаю неотворявшихся, почему ихъ предполагали вышедшимъ изъ употребленія входомъ въ чьи-нибудь конюшни. Вообще, воздухъ Принцессъ-Плэса сильно отзывался конюшнями; спальня миссъ Токсъ, находившаяся на заднемъ фасѣ зданія, владычествовала надъ множествомъ конюшень и сараевъ, гдѣ конюхи и дворники, чѣмъ бы ни занимались, аккомпанировали себѣ безпрестанно страшнѣйшимъ шумомъ; а по наружнымъ стѣнамъ этихъ строеній были постоянно развѣшиваемы, подобно знаменамъ Макбета, разныя домашнія принадлежности костюма и бѣлья кучеровъ, ихъ женъ и семействъ.
Другой частный домъ, о которомъ мы сейчасъ упоминали, былъ занятъ отставнымъ буфетчикомъ, женатымъ на ключницѣ; тамъ часть комнатъ отдавалась въ наймы съ мёбелью, для помѣщенія холостаго джентльмена. Въ эпоху нашего разсказа, ихъ нанималъ одинъ синелицый майоръ съ деревянными чертами и съ глазами навыкатъ. Миссъ Токсъ находила въ немъ, какъ она сама выражалась, "что-то такое воинственное", и между имъ и ею происходилъ иногда размѣнъ нумеровъ газетъ, памфлетовъ и тому подобныхъ пластическихъ любезностей, чрезъ посредство чернаго слуги майора, котораго (т. е. слугу) миссъ Токсъ называла обыкновенно "туземцемъ", не соединяя, впрочемъ, этого наименованія ни съ какою географическою идеей.
Можетъ-быть, трудно было бы отъискать сѣни и лѣстницу тѣснѣе тѣхъ, которыя служили преддверіемъ къ жилищу миссъ Токсъ; можетъ-быть, взятый весь вмѣстѣ, отъ верха до низа, это былъ самый неудобный и излучистый домикъ въ цѣлой Англіи; но за то миссъ Токсъ говорила съ восхищеніемъ: "А съ какомъ онъ мѣстѣ!" Зимою въ него проникало очень-мало дневнаго свѣта; солнце вовсе не заглядывало ни въ какое время года; о воздухѣ не было помина; купить по сосѣдству невозможно ничего -- и все-таки миссъ Токсъ говорила съ восторгомъ: "А каково мѣстоположеніе!" То же самое говорилъ синелицый майоръ съ глазами навыкатѣ, который тщеславился тѣмъ, что живетъ на Принцессъ-Плэсѣ: онъ находилъ особенное наслажденіе наводить въ своемъ клубѣ разговоръ на что-нибудь, имѣвшее сношеніе съ важными лицами аристократической улицы за угломъ, и всегда присовокуплялъ, что они его сосѣди.
Темный домъ, въ которомъ жила массъ Токсъ, принадлежалъ ей и достался ей по наслѣдству отъ покойнаго обладателя рыбьяго глаза, вправленнаго въ замочкѣ ея бусъ. Миньятюрный портретъ его, въ напудренномъ парикѣ и съ косою, висѣлъ подлѣ камина, по другую сторону котораго красовался разрисованный старинный подносъ. Большая часть мебели и заброшенная арфа почтенной дѣвицы принадлежали очевидно также къ эпохѣ напудренныхъ париковъ.
Хотя майоръ Бэгстокъ достигъ уже тѣхъ лѣтъ, которыя въ утонченной литературѣ извѣстны подъ названіемъ "великаго меридіана жизни", и уже спускался замѣтно подъ гору, однако онъ сильно гордился тѣмъ, что заинтересовалъ своею костлявою особой и выкатившимися глазами цѣломудренную миссъ Токсъ. Въ тщеславіи своемъ, онъ называлъ ее "великолѣпною женщиной", которая имѣетъ на него кой-какіе виды. Онъ даже намекалъ объ этомъ довольно-часто въ своемъ клубѣ.
-- Джоей Б., говаривалъ онъ, размахивая тросточкой:-- стоитъ цѣлой дюжины вашей братьи. Еслибъ между вами, сударь, было побольше бэгстоковой крови, вы бы вѣрно чувствовали себя не хуже. Старый Джое, сударь, не нуждается въ дальнихъ странствіяхъ, чтобъ найдти себѣ жену даже теперь; ему стоитъ только захотѣть жениться, но онъ малый жестокосердый. Да, сударь, Дж. Б. не изъ мягкихъ! Онъ чертовски тугъ, сударь, и чертовски хитеръ! Вообще, разныя шутливыя сокращенія своего имени были одною изъ любимѣйшихъ привычекъ майора.
Не смотря, однако, на такія похвальбы, майоръ оказался черезъ-чуръ самолюбивымъ. Ему никогда и въ голову не приходило, чтобъ нашлось женское существо, которое бы могло оставить его безъ вниманія; еще менѣе былъ онъ въ состояніи подозрѣвать, чтобъ миссъ Токсъ могла забыть его или пренебречь имъ.
А между-тѣмъ, миссъ Токсъ, по-видимому, забывала его -- постепенно забывала, и это началось съ-тѣхъ-поръ, какъ она открыла семейство Тудлей. Она продолжала забывать его до самыхъ крестинъ маленькаго Поля Домби, и забвеніе это усиливалось съ большими процентами послѣ этой эпохи. Очевидно, воинственный майоръ былъ замѣненъ въ ея сердцѣ кѣмъ-нибудь или чѣмъ-нибудь.
-- Добраго утра, мэмъ, сказалъ майоръ, встрѣтившись однажды съ миссъ Токсъ на Принцессъ-Плэсѣ, нѣсколько недѣль спустя послѣ описанныхъ нами въ предъидущей главѣ перемѣнъ.
-- Добраго утра, сударь, отвѣчала она прехолодно.
-- Джое Бэгстокъ, сударыня, замѣтилъ майоръ съ своею обычною любезностью: -- не имѣлъ давно уже счастья кланяться вамъ въ ваше окно. Дж. Б. страдалъ отъ этого, мэмъ. Солнце его было за облакомъ.
Миссъ Токсъ слегка, но очень-холодно наклонила голову.
-- Свѣтило Джое Бэгстока было, можетъ-быть, гдѣ-нибудь внѣ Лондона?
-- Я внѣ Лондона? О, нѣтъ, сударь! Я никуда не выѣзжала. Все мое время было посвящено нѣкоторымъ искреннимъ друзьямъ. Я боюсь, что ваше теперь не совершенно-свободно. Добраго утра, сударь!
Пока миссъ Токсъ исчезала съ Принцессъ-Плэса съ самою обворожительною походкой, изумленный майоръ слѣдилъ за нею съ лицомъ, которое было синѣе чѣмъ когда-нибудь, и ворчалъ про себя нѣкоторыя весьма-нелестныя для нея замѣчанія.
-- Годдемъ, сэръ! воскликнулъ онъ, вращая свои выкатившіеся глаза съ большимъ негодованіемъ.-- Шесть мѣсяцевъ тому назадъ, женщина эта была влюблена даже въ мостовую, по которой ходитъ Джошуа Бэгстокъ. Что бы это значило?
Послѣ нѣкотораго размышленія, онъ рѣшилъ, что миссъ Токсъ, по всей вѣроятности, разставляетъ западни, чтобъ поймать себѣ законнаго супруга.-- Меня, однако, вы не поймаете, сударыня! говорилъ онъ.-- Джое тутъ, да, сударыня, Дж. Б. чертовски тугъ и чер-тов-ски лукавъ!
Не смотря, однако, на эту утѣшительную мысль, прошло много дней, и миссъ Токсъ повидимому вовсе не думала о майорѣ. Случалось, правда, что по-временамъ она отвѣчала краснѣя на его привѣтствіе, когда онъ кланялся ей въ окно; но она уже не искала такихъ случаевъ и вообще заботилась очень-мало о томъ, смотритъ онъ на нее, или нѣтъ.
Майоръ, стоя въ тѣни своихъ комнатъ, замѣтилъ, что въ домѣ миссъ Токсъ произошли нѣкоторыя перемѣны и что домъ ея сдѣлался какъ-будто веселѣе и щеголеватѣе: новая клѣтка изъ нозолоченой проволоки замѣнила старую, въ которой сидѣла пожилая канарейка миссъ Токсъ; нѣкоторыя картонныя и фольговыя украшенія появились на ея каминѣ и столикѣ; на окнѣ выросло небывалое до того времени растеніе; даже арфа была настроена, и миссъ Токсъ иногда бряцала на ней разные вальсы.
Больше всего поражало майора обстоятельство, что миссъ Токсъ была теперь одѣта съ большою изъисканностью въ легкій трауръ. Но это самое дало ему нить выбраться изъ лабиринта своихъ догадокъ: онъ заключилъ, что она по всей вѣроятности получила какое-нибудь небольшое наслѣдство и загордилась.
На другой день послѣ того, какъ онъ успокоилъ свой духъ такимъ рѣшеніемъ, сидя за завтракомъ, майоръ Бэгстокъ увидѣлъ въ комнатѣ миссъ Токсъ такой чудный и страшный Феноменъ, что остался на нѣсколько минутъ пригвожденнымъ къ своему стулу. Бросившись потомъ въ другую комнату, онъ взялъ двойную театральную трубочку и принялся глядѣть съ напряженнымъ вниманіемъ въ покои своей сосѣдки.
-- Это ребенокъ, сударь! воскликнулъ онъ наконецъ.-- Держу пятьсотъ тысячь франковъ пари, что ребенокъ!
Этого майоръ не могъ забыть. Онъ только посвистывалъ и выпучилъ глаза свои такъ страшно, что можно было ожидать опасныхъ для нихъ послѣдствій. День-за-днемъ, по два, по три, по четыре раза въ недѣлю, таинственный младенецъ появлялся снова въ комнатахъ миссъ Токсъ. Майоръ продолжалъ выпучивать глаза и посвистывать, а миссъ Токсъ совершенно перестала думать о немъ: ей стало все равно, синѣетъ онъ или чернѣетъ.
Постоянныя путешествія ея за младенцемъ и его нянькою, и возвращеніе съ ними домой; нѣжная заботливость о немъ; игра на арфѣ, которою она замораживала его невинную кровь; поцалуи, которыми она его осыпала; старанія развеселить малютку, съ которымъ она безпрестанно няньчилась -- все это выходило какъ-нельзя-больше изъ ряда обыкновеннаго. Около того же времени ею овладѣла страсть глядѣть на какой-то браслетъ, вмѣстѣ съ страстью глядѣть на луну, съ которой она по долгимъ промежуткамъ не сводила глазъ изъ своего окна. Но на что бы она ни глядѣла -- на солнце, луну или браслетъ,-- она не глядѣла больше на майора, который вытаращивалъ глаза, посвистывалъ, топалъ ногами въ своей комнатъ и не зналъ что думать.
-- Вы, право, скоро завоюете сердце моего брата Поля, моя милая, сказала ей однажды мистриссъ Маккъ.
Миссъ Токсъ поблѣднѣла.
-- Ребенокъ дѣлается съ каждымъ днемъ похожее на отца.
Миссъ Токсъ взяла вмѣсто, отвѣта, малютку и принялась цаловать его такъ нѣжно, что пригладила и примуслила ему всѣ волосы на головѣ.
-- Скажите, мой другъ, сказала миссъ Токсъ: походитъ онъ на свою покойную мать?
-- Нисколько!
-- Она была... она была очень-хороша собою?
-- Да, бѣдная Фанни была интересна. Конечно, интересна. У нея, конечно, не было того наружнаго величія, какого бы слѣдовало ожидать отъ жены моего брата; не было также силы характера и твердости, какія нужны женѣ такого мужа...
Миссъ Токсъ глубоко вздохнула.
-- Но Фанни была очень-пріятнаго нрава и чрезвычайно-добра. О, да! чрезвычайно добра!
-- О, ангелъ! воскликнула миссъ Токсъ маленькому Полю.-- О, ты истинный портретъ отца!
Еслибъ майоръ подозрѣвалъ, какіе надежды, разсчеты и мечты основывались на этомъ невинномъ младенцѣ, ему было бы отъ чего вытаращить глаза. Тогда бы онъ постигъ, какого рода честолюбіе гнѣздится въ миссъ Токсъ и почему она льнетъ съ такимъ жаромъ и такъ безотвязно къ фирмѣ Домби и Сына.