Поэтому, получивъ пригласительную карточку отъ мистера и мистрисъ Венирингъ, просившихъ его сдѣлать имъ честь отобѣдать у нихъ, Мортимеръ Ляйтвуцъ счелъ нужнымъ любезно отвѣтить на нее въ томъ смыслѣ, что онъ будетъ счастливъ имѣть эту честь. Венеринги продолжали, какъ и прежде, неутомимо разсыпать "обществу" приглашенія къ обѣду, и всякому, желавшему пообѣдать у нихъ, слѣдовало поспѣшить, ибо въ книгѣ Судебъ несостоятельныхъ должниковъ уже было записано, что на слѣдующей недѣлѣ съ Венирингомъ произойдетъ оглушительный крахъ. Да, на слѣдующей недѣлѣ всему міру будетъ извѣстно, что, отыскавъ ключъ къ великой тайнѣ жить выше средствъ и перемудривъ въ качествѣ законодателя-депутата отъ честныхъ избирателей Покетъ-Бричеза, Beнирингъ и супруга его удалятся въ Кале, гдѣ будуть жить на брилліанты мистрисъ Beнирингъ (на которые мистеръ Beнирингъ, какъ добрый мужъ, затрачивалъ отъ времени до времени изрядные куши) и разсказывать Нептуну и другимъ, какъ до выхода Вениринга изъ парламента палата общинъ состояла изъ него да еще изъ шестисотъ пятидесяти семи его закадычныхъ друзей. И черезъ недѣлю же приблизительно общество сдѣлаетъ открытіе, что оно давно уже презирало Вениринга и не довѣряло Венирингу, и, когда ѣхало обѣдать къ Венирингу, всегда питало сомнѣнія на его счетъ -- весьма секретно, впрочемъ, ибо это были сомнѣнія приватнаго и конфиденціальнаго свойства, надо полагать.
Но такъ какъ книга Судебъ несостоятельныхъ должниковъ за будущую недѣлю еще не раскрыта, то мы находимъ у Вениринговъ обычное стеченіе публики -- людей, явившихся къ нимъ въ домъ, чтобъ отобѣдать другъ съ другомъ, но не съ ними. Тутъ леди Типпинсъ. Тутъ Подснапъ великій и мистрисъ Подснапъ. Тутъ Твемло. Тутъ Буфферъ и Бруэръ, и Бутсъ. Тутъ и богачъ-подрядчикъ, олицетворяющій собой благодѣтельное Привидѣніе для пятисотъ тысячъ человѣкъ. Тутъ и предсѣдатель комитетовъ, проѣзжающій по три тысячи миль въ недѣлю. Тутъ и блестящій финансовый геній, такъ искусно превращающій акціи въ замѣчательно круглую сумму -- ровно въ триста семьдесятъ пять тысячъ фунтовъ, безъ шиллинговъ и пенсовъ.
Прибавьте къ нимъ Мортимера Ляйтвуда, явившагося между ними тѣмъ самымъ вяло-равнодушнымъ Мортимеромъ,-- сколкомъ съ Юджина,-- какимъ онъ былъ въ тѣ дни, когда разсказывалъ имъ исторію "человѣка невѣдомо откуда".
Юная фея Типпинсъ вскрикиваетъ отъ неожиданности при видѣ своего невѣрнаго обожателя. Она манитъ къ себѣ бѣглеца своимъ вѣеромъ, но бѣглецъ, твердо рѣшившійся держаться отъ нея подальше, бесѣдуетъ о Британіи съ Подснапомъ. Подснапъ всегда говорить о Британіи, и говоритъ въ такомъ тонѣ, какъ будто онъ своего рода тайный стражъ, приставленный оберегать ея интересы противъ остального міра.
-- Мы знаемъ, чего хочетъ Россія, сэръ,-- говорить великій Подснапъ.-- Мы знаемъ, чего добивается Франція. Мы видимъ, куда мѣтить Америка. Но мы знаемъ и то, что такое Англія. Этого довольно для насъ.
Однако, когда доложили, что поданъ обѣдъ, и Ляйтвудъ опускается на свое старое мѣсто насупротивъ леди Типпинсъ, ее уже нельзя отразить.
-- Несчастный изгнанникъ Робинзонъ Крузо!-- говорить эта волшебница, о бмѣниваясь съ нимъ поклономъ.-- Въ какомъ состояніи вы оставили вашъ островъ?
-- Благодарю васъ, -- отвѣчаетъ Ляйтвудъ.-- Мой островъ въ порядкѣ; по крайней мѣрѣ, ни на что не жаловался, когда я уѣзжалъ,
-- А какъ ваши дикари поживаютъ?-- спрашиваетъ леди Типпинсъ.
-- Они начинали уже цивилизоваться, когда я выѣхалъ изъ Жуанъ-Фернандеса,-- другъ друга начали ѣсть, а это уже почти цивилизація,-- говоритъ Ляйтвудъ.
-- Мучитель!-- восклицаетъ прелестное юное существо.-- Вы знаете, что мнѣ нужно, и забавляетесь моимъ нетерпѣніемъ. Сейчасъ же разскажите мнѣ о вашихъ новобрачныхъ. Вы вѣдь были на свадьбѣ.
-- Развѣ былъ? Позвольте. (Мортимеръ дѣлаетъ видъ, что припоминаетъ.) Ахъ да, былъ!
-- Какъ же была одѣта невѣста? Гребцомъ?
Мортимеръ хмурится и не отвѣчаетъ.
-- Должно быть она сама гребла, сама правила рулемъ, сама лавировала и швартовала (или какъ оно тамъ говорится по морскому?) на той лодкѣ, которая привезла ее къ вѣнцу,-- продолжаетъ игривая Типпинсъ.
-- Въ какомъ бы видѣ ни явилась она къ вѣнцу, она все скрасила собой,-- говоритъ Мортимеръ.
Леди Типпинсъ мило взвизгиваетъ, чѣмъ привлекаетъ общее вниманіе на себя.
-- Скрасила собой! Поддержите меня, Венирингъ, если я въ обморокъ упаду. Онъ хочетъ насъ увѣрить, что какая-то ужасная лодочница -- сама красота.
-- Простите, леди Типпиивъ, я ровно ни въ чемъ не хочу васъ увѣрять,-- вставляетъ Ляйтвудъ и подкрѣпляетъ слово дѣломъ, принимаясь за свой обѣдъ съ полнѣйшимъ равнодушіемъ
-- Э, нѣтъ, вы не увернетесь отъ меня такимъ образомъ, мрачный житель лѣсовъ!-- восклицаетъ леди Типпинсь.-- Пожалуйста, не уклоняйтесь отъ вопроса! Нечего вамъ покрывать вашего друга Юджина, который сдѣлалъ изъ себя такое посмѣшище. Вы должны понять, что такой смѣшной поступокъ не можетъ не осуждаться голосомъ общества... Мистрисъ Beнирингъ, моя милая, образуемте комитетъ отъ палаты для обсужденія этого вопроса.
Мистрисъ Beнирингъ, которая никогда не можетъ устоять передъ чарами этой сильфиды, возглашаетъ:
-- Ахъ-да! Образуемте комитетъ отъ палаты! Чудесно!
Beнирингъ говорить:
-- Всѣ поддерживающіе это предложеніе, скажутъ: да. Всѣ, кто противъ, скажутъ: нѣтъ. Да -- нѣтъ. На сторонѣ "да" перевѣсъ.
Но никто не обращаетъ ни малѣйшаго вниманія на его шутку.
-- Я -- предсѣдательница комитета!-- кричитъ леди Тимпинсъ.
-- До чего она остроумна!-- восклицаетъ мистрисъ Beнирингъ, но и на нее никто не обращаетъ вниманія.
-- Итакъ, засѣданіе комитета отъ палаты для... какъ это говорится?.. для выясненія, что ли... голоса общества -- открыто,-- продолжаетъ какъ ни въ чемъ не бывало веселая леди.-- На обсужденіе комитета предложенъ вопросъ: умно поступаетъ молодой человѣкъ хорошей фамиліи, пріятной наружности и не лишенный дарованій, женясь на бывшей лодочницѣ, а потомъ фабричной работницѣ, или показываетъ себя дуракомъ?
-- Вопросъ не такъ поставленъ,-- поправляетъ упрямый Мортимеръ.-- Я формулирую его такъ: честно или нечестно поступаетъ человѣкъ, описанной вами, леди Типпинсъ, женясь на отважной дѣвушкѣ (не говорю уже о ея красотѣ), которая спасла ему жизнь съ поразительнымъ присутствіемъ духа,-- дѣвушкѣ, которую онъ высоко цѣнить, потому что она стоитъ того, которую онъ давно любилъ и которая горячо привязана къ нему?
-- Но позвольте,-- говорить Подснапъ съ почти одинаково взъерошенными воротничками и состояніемъ духа.-- Прежде вопросъ: была ли эта молодая женщина лодочницей?
-- Нѣтъ; но, кажется, ей случалось грести, когда она выходила на рѣку въ лодкѣ со своимъ отцомъ.
Общій взрывъ протеста противъ молодой женщины. Бруэръ качаетъ головой. Бутсъ качаетъ головой. Буфферъ качаетъ головой.
-- И далѣе, мистеръ Ляйтвудъ,-- продолжаетъ Подснапъ съ быстро возростающимъ негодованіемъ въ своихъ головныхъ щеткахъ,-- другой вопросъ: была ли она фабричной работницей?
-- Несовсѣмъ, но она занимала какое-то мѣсто на писчебумажной фабрикѣ, насколько мнѣ извѣстно.
Опять общій протестъ. Бруэръ говорить: "О, Боже!". Буфферъ говорить: "О, Боже!". Бутсъ говорить: "О, Боже" -- всѣ трое несомнѣнно протестующимъ тономъ.
-- Ну, такъ я могу только сказать,-- говорить Подснапъ, отмахивая въ сторону эту тему своей правой рукой,-- что у меня къ горлу подступаетъ отъ такого брака,-- что онъ оскорбляетъ меня,-- что меня тошнитъ отъ него, и я ничего больше не хочу о немъ знать.
("Ужъ не ты ли голосъ общества?" думаетъ Мортимеръ, отъ души забавляясь.)
-- Слушайте, слушайте!-- кричитъ леди Тимминсъ.-- Ваше мнѣніе объ этомъ mésalliance, досточтимая подруга и коллега досточтимаго члена, только что державшаго рѣчь?
Мистрисъ Подснапъ того мнѣнія, что "въ такихъ дѣлахъ должно быть равенство положенія и состоянія, и что человѣкъ, вращающійся въ обществѣ, долженъ выбирать себѣ въ подруги женщину, вращающуюся въ обществѣ и способную играть въ немъ роль... свободно и изящно". На этомъ мистрисъ Подснапъ умолкаетъ, тонко давая понять, что каждому такому человѣку слѣдуетъ искать прекрасную женщину, похожую на нее, насколько это достижимо.
("Можетъ быть это ты -- голосъ общества?" думаетъ Мортимеръ.)
Затѣмъ леди Типпинсъ обращается за мнѣніемъ къ подрядчику, дающему хлѣбъ пяти стамъ тысячамъ человѣкъ. Этотъ властитель находитъ, что человѣку, о которомъ идетъ рѣчь, слѣдовало бы просто купить молодой женщинѣ лодку и упрочить за нею небольшой годовой доходъ. Вѣдь весь вопросъ тутъ сводится на бифштексы и на портеръ. Вы покупаете молодой женщинѣ лодку. Очень хорошо. Вмѣстѣ съ тѣмъ вы обезпечиваете ей нѣкоторый годовой доходъ. Этотъ доходъ вы выражаете въ фунтахъ стерлинговъ, но въ сущности это не что иное, какъ столько-то бифштексовъ и столько-то пинтъ портеру. Съ одной стороны, молодая женщина имѣетъ лодку. Съ другой стороны, она потребляетъ столько-то бифштексовъ и столько-то пинтъ портеру въ годъ. Эти бифштексы и этотъ портеръ служатъ топливомъ для жизненной машины молодой женщины. Они даютъ ей опредѣленное количество силы для управленія лодкой. Эта сила вырабатываетъ опредѣленное количество денегъ. Приложивъ эти деньги къ небольшому годовому доходу молодой женщины, вы получите общую сумму ея годового дохода. Вотъ какъ, по мнѣнію подрядчика, слѣдуетъ на это смотрѣть.
Прелестная поработительница сердецъ впадаетъ въ легкую дремоту во время этого разъясненія, и никому не хочется ее будить. Къ счастью, она просыпается сама и предлагаетъ тотъ же вопросъ странствующему предсѣдателю. Сей странникъ можетъ обсуждать предложенный вопросъ только съ личной точки зрѣнія. Если бы такая молодая женщина, какую только что описывали, спасла ему жизнь, онъ былъ бы ей очень за это признателенъ, но не женился бы на ней, а доставилъ бы ей мѣсто на телеграфѣ, гдѣ молодыя женщины очень полезны.
А что объ этомъ думаетъ блестящій геній трехсотъ семидесяти пяти тысячъ фунтовъ стерлинговъ безъ шиллинговъ и пенсовъ? Онъ не можетъ сказать, что онъ думаетъ, не освѣдомившись предварительно, были ли у молодой женщины деньги.
-- Нѣтъ,-- говоритъ Ляйтвудъ упрямымъ тономъ,-- денегъ не было.
-- Сумасшествіе и сентименты,-- таковъ сжатый вердиктъ финансоваго генія.-- Человѣкъ можетъ сдѣлать за деньги все въ предѣлахъ законности. Но даромъ?-- Чепуха!
Что же говоритъ Бутсъ?
Бутсъ говоритъ, что онъ не взялъ бы за это меньше двадцати тысячъ.
А что говоритъ Бруэръ?
Бруэръ говоритъ то же, что Бутсъ.
А Буфферъ что говоритъ?
Буфферъ говорить, что онъ знаегь человѣка, который женился на банщицѣ и сбѣжалъ отъ нея.
Леди Типпинсъ въ полной увѣренности, что она отобрала голоса всего комитета (никому и въ голову не пришло спросить мнѣнія Вениринговъ), какъ вдругъ, оглянувъ столъ въ свой лорнетъ, она замѣчаетъ мистера Твемло, который сидитъ, прижавъ руку ко лбу.
-- Ахъ, Господи! Моего Твемло забыли!... Мой дорогой! Душа моя! Вашъ голосъ?
Мистеру Твемло, видимо, не по себѣ въ ту минуту, когда онъ отнимаетъ руку это лба и отвѣчаетъ:
-- Я склоненъ думать, что это вопросъ чувствъ джентльмена.
-- Джентльменъ, вступающій въ такой бракъ, не можетъ имѣть чувствъ!-- вспыхиваетъ Подснапъ.
-- Простите, сэръ, я съ вами не согласенъ,-- говоритъ Твемло не совсѣмъ такъ кротко, какъ обыкновенно.-- Если признательность, уваженіе и любовь заставили этого джентльмена (какъ я предполагаю) жениться на этой леди...
-- На этой леди!-- подчеркиваетъ Подснапъ.
-- Сэръ!-- обращается къ нему Твемло, не замѣчая, что у него вылѣзла манжетка изъ рукава.-- Вы повторили это слово. Повторю и я. Да, леди. Какъ бы вы назвали ее, позвольте васъ спросить, если бы между нами присутствовалъ тотъ джентльменъ, ея мужъ?
Вопросъ затрудительный, и потому мистеръ Подснапъ, недолго думая, отбрасываетъ его въ сторону безмолвнымъ взмахомъ руки.
-- Я говорю,-- снова начинаетъ Твемло: -- если такія чувства заставили этого джентльмена жениться на этой леди, то я считаю его вдвойнѣ джентльменомъ за такой поступокъ, а ее вдвойнѣ леди. Говоря: джентльменъ, я понимаю это слово въ смыслѣ той степени благородства, какой можетъ достигнуть всякій человѣкъ. Чувства джентльмена для меня священны, и, сознаюсь, мнѣ становится не по себѣ, когда ихъ дѣлаютъ предметомъ забавы и глумленія.
-- Хотѣлъ бы я знать, согласенъ ли вашъ высокородный родственникъ съ вашимъ мнѣніемъ?-- издѣвается Подснапъ.
-- Мистеръ Подснапъ, позвольте!-- говоритъ рѣзко Твемло.-- Быть можетъ, онъ согласенъ, а можетъ быть -- и нѣтъ. Этого я не знаю. Но и ему я не позволилъ бы предписывать мнѣ законы по вопросу столь деликатнаго свойства, насчетъ котораго я имѣю свое, совершенно опредѣленное, мнѣніе.
Всю компанію точно холодной водой окатили -- таковъ былъ эффектъ этихъ словъ. Леди Типпинсъ никогда еще не ѣла такъ жадно, и никогда у нея не было такого злого лица. Одинъ только Ляйтвудъ ликуетъ. Онъ только что спрашивалъ себя обо всѣхъ членахъ комитета по очереди: "Ужъ не ты ли голосъ общества?". Но онъ не задаетъ себѣ такого вопроса послѣ того, что сказалъ Твемло, и смотритъ въ его сторону такъ, какъ будто благодаритъ его. А когда компанія разъѣзжается по домамъ (къ этому времени мистеръ и мистрисъ Венирингъ по горло сыты оказанной имъ честью; сыты и гости честью, оказанной имъ), Ляйтвудъ провожаетъ Твемло до его дома, сердечно жметъ ему руку на прощанье и отправляется къ себѣ въ Темпль, довольный и веселый.