Маленькая миссъ Пичеръ внимательно наблюдала за предметомъ своей затаенной привязанности изъ своего маленькаго оффиціальнаго жилища съ окошечками, напоминавшими игольныя ушки, и съ дверьми не больше книжныхъ переплетовъ. Хоть любовь, какъ вообще увѣряютъ, и одержима слѣпотой, она тѣмъ не менѣе можетъ служить бдительнымъ сторожемъ. И понятно, что миссъ Пичеръ прибѣгала къ этому сторожу для усиленнаго наблюденія за мистеромъ Брадлеемъ Гедстономъ. И это не потому, чтобъ она была отъ природы, склонна къ шпіонству, не потому, чтобъ у нея была низкая, способная къ интригѣ душа, а просто потому, что она любила не любившаго ее Брадлея всѣмъ богатымъ, непочатымъ запасомъ любви, которая еще ни разу не подвергалась экзамену и никогда еще не получала свидѣтельства объ успѣхахъ. Если бъ ея вѣрная грифельная доска имѣла скрытыя свойства симпатической бумаги, а ея грифель -- свойства невидимыхъ чернилъ, то изъ-за сухихъ цифръ писавшихся на этой доскѣ школьныхъ упражненій выглянуло бы, подъ согрѣвающимъ дѣйствіемъ влюбленнаго сердца миссъ Пичеръ, много, много маленькихъ разсужденьицъ, которыя удивили бы ея ученицъ. Ибо миссъ Пичеръ, когда у нея не было уроковъ, когда она могла вполнѣ пользоваться своимъ тихимъ досугомъ, часто, очень часто повѣряла своей вѣрной грифельной доскѣ свои мечты о томъ, какъ на сосѣдней площади, въ садикѣ, въ часы благораствореннаго лѣтняго вечера, прохаживаются двѣ человѣческія фигуры, и какъ одна изъ нихъ -- фигура мужчины -- наклоняется къ другой маленькой, пышкообразной женской фигуркѣ -- и тихимъ голосомъ говоритъ: "Эмма Пичеръ, согласны вы быть моей женой?", и какъ въ отвѣтъ на это головка женской фигуры припадаетъ къ плечу мужской фигуры, и какъ вслѣдъ за тѣмъ кругомъ раздаются соловьиныя пѣсни. Брадлей Гедстонъ, незримый для ученицъ и безъ ихъ вѣдома, присутствовалъ на всѣхъ школьныхъ урокахъ. На урокѣ географіи онъ торжественно вылеталъ изъ Этны и Везувія, предшествуя лавѣ, невредимо варился въ горячихъ ключахъ Исландіи и величаво плылъ по теченію Ганга и Нила. Когда исторія повѣствовала о какомъ-нибудь царѣ древнихъ временъ, рядомъ съ царемъ непремѣнно выросталъ Брадлей въ своихъ сѣренькихъ панталонахъ, съ солиднымъ шнуркомъ отъ часовъ вокругъ шеи. Когда занимались чистописаніемъ, то у большинства дѣвочекъ, учившихся подъ руководствомъ миссъ Пичеръ, прописныя буквы Б и Г на цѣлый годъ опережали всѣ остальныя буквы азбуки. Умственное рѣшеніе ариѳметическихъ задачъ, которыя изобрѣтала миссъ Пичеръ, очень часто посвящались тому, чтобы снабдить мистера Гедстона гардеробомъ баснословныхъ размѣровъ: четырежды двадцать, да еще четыре галстуха по два шилинга девяти съ половиною пенсовъ за галстухъ, двадцать четыре дюжины серебрянныхъ карманныхъ часовъ по четыре фунта пятнадцати шиллинговъ за штуку, семьдесятъ четыре черныя шляпы по восемнадцати шиллинговъ каждая, и множество подобныхъ несообразностей.
Бдительный сторожъ миссъ Пичеръ, пользуясь ежедневными случаями обращать свои взоры въ сторону Брадлея, скоро доложилъ ей, что мистеръ Брадлей занятъ чѣмъ-то особеннымъ и часто бродитъ безъ цѣли съ поникшимъ и озабоченнымъ лицомъ, какъ будто перебирая въ умѣ что-то трудное, не укладывающееся въ рамки школьной программы. Слагая вмѣстѣ это и то и подводя подъ параграфъ "это" теперешній странный видъ Брадлея, а подъ параграфъ "то" его сближеніе съ Чарли Гексамомъ и ихъ недавній визитъ къ сестрѣ послѣдняго, бдительный сторожъ повѣдалъ миссъ Пичеръ сильныя свои подозрѣнія, что въ основаніи всего этого была все та же сестра.
-- Интересно знать,-- сказала миссъ Пичеръ какъ то разъ въ субботу послѣ обѣда, заканчивая свой еженедѣльный служебный отчетъ,-- интересно знать, какъ зовутъ сестру Гексама?
Маріанна, сидѣвшая за шитьемъ, услужливая и внимательная, какъ всегда, приподняла руку.
-- Что, Маріанна?
-- Ее зовутъ Лиззи, миссъ.
-- Едва ли, Маріанна, не думаю,-- возразила миссъ Пичеръ звучно-наставительнымъ тономъ.-- Развѣ есть такое христіанское имя?
Маріанна положила работу, встала со стула, заложила руки за спину, какъ на экзаменѣ, когда она отвѣчала катехизисъ, и сказала:
-- Нѣтъ, это уменьшительное, миссъ Пичеръ.
-- Кто далъ ей это имя?-- хотѣла, было, спросить миссъ Пичеръ единственно по привычкѣ, но, видя, что Маріанна проявляетъ богословское нетерпѣніе отвѣтить: "Ея крестные отцы и крестные матери", воздержалась и спросила:
-- Отъ какого же имени произошло это уменьшительное?
-- Отъ Елизаветы, миссъ.
-- Такъ, Маріанна. Была ли или были ли какія-нибудь Лиззи въ первобытной христіанской церкви -- вопросъ сомнительный, очень сомнительный... Итакъ, выражаясь правильнымъ языкомъ, мы скажемъ, что сестру Гексама называютъ Лиззи, но что это не есть ея христіанское имя. Не правда ли, Маріанна?
-- Совершенная правда, миссъ Пичеръ.
-- Гдѣ же живетъ,-- продолжала миссъ Пичеръ, довольная тѣмъ, что допрашиваетъ Маріанну полуоффиціальнымъ образомъ для ея собственной пользы, а не въ своихъ интересахъ,-- гдѣ же живетъ эта молодая особа, которую въ просторѣчіи зовутъ Лиззи?... Подумай, прежде чѣмъ отвѣчать.
-- Въ Черчъ-Стритѣ, Смитъ-Скверѣ на Милль Банкѣ, миссъ.
-- Черчъ-Стритъ, Смитъ-Скверъ, Милль Банкъ,-- повторила миссъ Пичеръ такимъ тономъ, какъ будто заглянула предварительно въ книжку, гдѣ это было написано.-- Вѣрно!... А чѣмъ занимается эта молодая особа?... Не торопись, Маріанна.
-- Она служитъ приказчицей въ магазинѣ готоваго бѣлья, въ Сити, миссъ.
-- А-а,-- проговорила миссъ Пичеръ, задумываясь, но сейчасъ же прибавила размѣреннымъ, подтверждающимъ тономъ: -- въ магазинѣ готоваго бѣлья, въ Сити. Такъ.
-- А Чарли...-- начала, было, опять Маріанна, но миссъ Пичеръ строго взглянула на нее.-- Гексамъ -- хотѣла я сказать, миссъ Пичеръ.
-- Вотъ это такъ, Маріанна. Я рада слышать что ты это хотѣла сказать... Такъ что же Гексамъ.
-- Гексамъ говоритъ, что недоволенъ сестрой, что она не слушаетъ его совѣтовъ, а слушается кого-то другого, и что...
-- Вонъ идетъ мистеръ Гедстонъ!-- перебила ее вдругъ миссъ Пичеръ, торопливо заглянувъ въ зеркало.-- Ты хорошо отвѣчала, Маріанна. Ты пріобрѣтаешь прекрасную привычку правильно располагать свои мысли. Довольно на сегодня.
Благоразумная Маріанна сѣла на свое мѣсто и принялась за шитье. Она продолжала прилежно шить и тогда, когда тѣнь учителя, предшествуя ему, возвѣстила, что тотчасъ за нею воспослѣдуетъ его появленіе.
-- Добрый вечеръ, миссъ Пичеръ,-- сказалъ онъ, слѣдуя по пятамъ за своей тѣнью и становясь на ея мѣсто.
-- Добрый вечеръ, мистеръ Гедстонъ... Маріанна, стулъ!
-- Благодарю,-- сказалъ Брадлей, садясь съ обычной своей принужденностью.-- Мой визитъ не затянется, впрочемъ. Я зашелъ къ вамъ по пути попросить васъ объ одномъ одолженіи, какъ добрую сосѣдку.
-- По пути -- вы сказали, мистеръ Гедстонъ?-- перепросила миссъ Пичеръ.
-- Да, по пути туда, куда я сегодня иду.
"Въ Черчъ-Стритъ, Смитъ-Скверъ, на Милль Банкѣ", проговорила мысленно миссъ Пичеръ.
-- Чарли Гексамъ пошелъ покупать себѣ книжки и, вѣроятно, вернется раньше меня. Дома у насъ никого не осталось, и я взялъ на себя смѣлость сказать ему, что оставлю у васъ ключъ отъ квартиры. Вы разрѣшите, миссъ Пичеръ?
-- Конечно, мистеръ Гедстонъ... Вы отправляетесь на прогулку?
-- Отчасти на прогулку, отчасти по дѣлу.
"По дѣлу въ Черчъ-Стритѣ, Смитъ-Скверѣ, на Милль Банкѣ", повторила про себя миссъ Пичеръ.
-- А теперь прощайте, мнѣ пора идти,-- сказалъ Брадлей, положивъ на столъ ключъ отъ своей квартиры.-- Не дадите ли какого-нибудь порученія, миссъ Пичеръ?
-- Благодарю, мистеръ Гедстонъ. А вы въ какую сторону идете?
-- Къ Вестминстеру.
"Милль Банкъ", еще разъ повторила миссъ Пичеръ въ умѣ.-- Нѣтъ, мистеръ Гедстонъ, никакихъ порученій не будетъ. Я не хочу васъ безпокоить.
-- Вы не могли бы обезпокоить меня,-- возразилъ Брадлей учтиво.
-- "Ахъ!" отозвалась миссъ Пичеръ, но не вслухъ: "Ахъ, если бъ вы знали, какъ можете вы безпокоить меня!" И, несмотря на свой безмятежный видъ и на свою безмятежную улыбку, она была полна тревоги, когда онъ уходилъ.
Она отгадала, по какому направленію онъ пойдетъ. Онъ шелъ къ дому кукольной швеи настолько прямою дорогой, насколько это дозволяла ему мудрость нашихъ предковъ, выразившаяся въ расположеніи кривыхъ, перепутанныхъ улицъ, которыя вели къ нему, и шелъ съ поникшей головой, изо всѣхъ силъ работая надъ одною, засѣвшей въ ней идеей. Это была его idée fixe съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ онъ впервые увидѣлъ Лиззи Гексамъ. Онъ воображалъ, что подавилъ въ себѣ всѣ человѣческія слабости, все, что хотѣлъ подавить, но наступило время -- внезапно, въ одинъ мигъ,-- когда сила самообладанія покинула его. Любовь съ перваго взгляда -- дѣло обычное, всѣмъ извѣстное и достаточно изслѣдованное, а потому довольно будетъ сказать, что у нѣкоторыхъ натуръ,-- натуръ, если можно такъ выразиться, тлѣющихъ безъ признаковъ горѣнія, какъ натура этого человѣка,-- такая любовь вырастаетъ вдругъ и разгорается, какъ огонь отъ бурнаго вѣтра, между тѣмъ какъ, не будь этой преобладающей страсти, всѣ другія страсти человѣкъ легко держалъ бы въ цѣпяхъ. Какъ слабыя, подражательныя натуры ждутъ только случая, чтобы помѣшаться на первой ложной идеѣ, какая имъ подвернется, такъ эти рѣдкія натуры, напротивъ, могутъ дремать по цѣлымъ годамъ, готовыя вспыхнуть пламенемъ при одномъ прикосновеніи искры.
Учитель шелъ своею дорогой, думая и передумывая свою думу, и на его истомленномъ лицѣ читалось сознаніе, что онъ побѣжденъ въ борьбѣ съ самимъ собой. Въ груди его гнѣздился затаенный стыдъ отъ этого сознанія, отъ сознанія, что онъ побѣжденъ страстью къ сестрѣ Чарли Гексама, а въ то же время онъ всѣ свои помыслы сосредоточивалъ на томъ, какъ довести эту страсть до вожделѣннаго исхода.
Съ такими мыслями онъ предсталъ передъ кукольной швеей, сидѣвшей за работой.
"Ого! Такъ это ты опять!", подумала эта проницательная молодая особа. "Знаю я твои повадки, пріятель! "
-- Сестра Гексама еще не приходила домой?-- спросилъ Брадлей.
-- Не приходила еще -- вы отгадали: вы настоящій колдунъ!-- отвѣтила миссъ Ренъ.
-- Я подожду, если позволите, потому что желаю переговорить съ ней кой о-чемъ.
-- Переговорить желаете?-- повторила миссъ Ренъ.-- Ну что жъ, садитесь. Надѣюсь, это желаніе взаимное.
Брадлей недовѣрчиво покосился на плутовское личико, сейчасъ же опять опустившееся надъ работой, и сказалъ, борясь со своими сомнѣніями:
-- Надѣюсь, вы не хотите этимъ сказать, что мой визитъ будетъ непріятенъ сестрѣ Гексама.
-- Постойте. Не называйте ее такъ. Я терпѣть не могу, когда ее зовутъ сестрой Гексама, потому что мнѣ не нравится Гексамъ,-- сказала миссъ Ренъ, нетерпѣливо щелкнувъ пальцами.
-- Не нравится? Неужели?
-- Нѣтъ.-- Миссъ Ренъ сморщила носикъ для болѣе нагляднаго выраженія антипатіи.-- Мелочно самолюбивъ. Думаетъ только о себѣ... Всѣ вы таковы.
-- Всѣ? Значить, и я вамъ не нравлюсь?
-- Вы -- такъ себѣ, я мало васъ знаю, -- отвѣчала миссъ Ренъ, со смѣхомъ пожимая плечами.
-- Я однако не думалъ, что мы всѣ таковы,-- проговорилъ намного обиженно Брадлей, возвращаясь къ пункту взведеннаго на него обвиненія.-- Не сдѣлаете ли вы по крайней мѣрѣ маленькой поправки? Не скажете ли: нѣкоторые изъ насъ?
-- То есть всѣ, кромѣ васъ?-- Ха, ха, ха!-- засмѣялась малютка.-- Взгляните-ка на эту госпожу. Смотрите ей прямо въ глаза. Это госпожа Правда. Высокородная леди. Въ полномъ парадномъ туалетѣ.
Брадлей посмотрѣлъ на представленную ему куклу, которая до сихъ поръ лежала на скамьѣ ничкомъ (такъ какъ миссъ Ренъ закрѣпляла лификъ у нея на спинѣ, проворно работая иглой), потомъ отвелъ глаза и снова обратилъ ихъ на дѣвочку.
-- Ну вотъ, смотрите: я ставлю высокородную госпожу Правду на скамью, вотъ въ этотъ уголъ, прислонивъ ее спиною къ стѣнѣ,-- ставлю такъ, чтобъ она могла блеснуть на васъ своими голубыми глазками, если вы солжете,-- продолжала миссъ Ренъ, устанавливая куклу, послѣ чего два раза ткнула въ воздухъ иглой, точно хотѣла выколоть глаза своему собесѣднику.-- Теперь я васъ прошу сказать мнѣ, въ присутствіи госпожи Правды, какъ свидѣтельницы, зачѣмъ вы пожаловали сюда?
-- Повидаться съ сестрою Гексама.
-- Вотъ какъ! -- воскликнула миссъ Ренъ, многозначительно кивнувъ подбородкомъ.-- По чьему же дѣлу?
-- По ея собственному.
-- О, госпожа Правда! Вы слышите, что онъ говоритъ?
-- Да, и потолковать съ нею въ ея собственныхъ интересахъ,-- докончилъ Брадлей, наполовину забавляясь шуткой, наполовину досадуя на то, что скрывалось за ней.
-- О, госпожа Правда!-- перебила дѣвочка тѣмъ же тономъ.
-- Я пришелъ по ея дѣлу и по дѣлу ея брата, и притомъ какъ человѣкъ, принимающій въ нихъ обоихъ самое безкорыстное участіе.
-- Знаете, госпожа Правда, ужъ если до этого дошло, мы положительно должны васъ повернуть лицомъ къ стѣнѣ,-- проговорила миссъ Ренъ съ полной серьезностью.
Едва она успѣла привести въ исполненіе эти слова, какъ въ комнату вошла Лиззи. Она немного удивилась, увидѣвъ Брадлея Гедстона и Дженни, потрясающую передъ его носомъ своимъ маленькимъ кулачкомъ. Не ускользнула отъ ея вниманія и госпожа Правда, стоящая лицомъ къ стѣнѣ.
-- Вотъ человѣкъ, принимающій самое безкорыстное участіе въ твоихъ дѣлахъ, Лиззи,-- сказала проницательная миссъ Ренъ.-- Онъ пришелъ переговорить съ тобой въ твоихъ собственныхъ интересахъ и въ интересахъ твоего брата. Подумай-ка объ этомъ!.. Я знаю, что третьему лицу не слѣдуетъ присутствовать при такихъ добродѣтельныхъ и важныхъ переговорахъ, а потому, мой другъ, если ты отведешь наверхъ это третье лицо, оно охотно удалится.
Лиззи взяла протянувшуюся къ ней маленькую ручку, но не сдѣлала никакого движенія и только съ вопросительной улыбкой взглянула на миссъ Ренъ.
-- Третье лицо, какъ тебѣ извѣстно, хромаетъ, если его оставить безъ поддержки,-- продолжала дѣвочка.-- У третьяго лица спина болитъ и ноги не въ порядкѣ, а потому оно не можетъ граціозно удалиться безъ твоей помощи, Лиззи.
-- Ему всего лучше остаться на мѣстѣ,-- отвѣчала Лиззи, выпуская руку миссъ Ренъ и тихонько положивъ свою на ея кудри. Потомъ она повернулась къ Брадлею и спросила: -- Вы отъ Чарли, сэръ?
Нерѣшительно и съ неловко брошеннымъ на нее взглядомъ Брадлей поднялся, чтобы подать ей стулъ, и опять опустился на свое мѣсто.
-- Говоря съ строгой точностью,-- заговорилъ онъ,-- я пришелъ отъ Чарли, такъ какъ я только что разстался съ нимъ, но я не имѣю никакого порученія отъ него. Я пришелъ по собственному побужденію.
Поставивъ локти на скамейку и опустивъ въ ладони подбородокъ, миссъ Ренъ смотрѣла на него наблюдательнымъ взглядомъ, не отводя глазъ. Лиззи сидѣла въ другой позѣ, но тоже пристально смотрѣла на него.
-- Сказать по правдѣ,-- началъ Брадлей, съ трудомъ выговаривая слова -- такъ у него пересохло во рту -- и отъ сознанія этого становясь еще болѣе нерѣшительнымъ и отталкивающимъ,-- сказать вамъ по правдѣ, Чарли мнѣ все разсказалъ. Онъ вѣдь не имѣетъ отъ меня секретовъ... то есть я по крайней мѣрѣ такъ думаю...
Онъ замолчалъ, и Лиззи спросила:
-- Въ чемъ же дѣло, сэръ?
-- Вамъ, можетъ быть, покажется назойливостью съ моей стороны, что я позволяю себѣ вмѣшиваться,-- продолжалъ онъ, поднимая на нее робкій взглядъ и тщетно стараясь не опустить глазъ, ибо они опустились сами собой, какъ только встрѣтились съ ея глазами,-- но, повторяю, я это дѣлаю изъ участія къ вамъ... Я знаю, что вы отклонили планы вашего брата,-- планы, касающіеся васъ,-- и предпочли имъ планъ мистера... если не ошибаюсь, мистера Юджина Рейборна.
Неувѣренность, съ какою было выговорено это имя, онъ подчеркнулъ новымъ безпокойнымъ взгля" домъ на ея лицо и сейчасъ же опустилъ глаза, какъ и раньше.
Лиззи ничего не сказала. Ему пришлось опять начинать, и онъ началъ съ возрастающимъ замѣшательствомъ:
-- Братъ вашъ сообщилъ мнѣ свои планы, какъ только они у него зародились. Онъ говорилъ мнѣ о нихъ и въ тотъ день, когда мы съ нимъ были у васъ, когда мы вмѣстѣ вышли отсюда, и я... и во мнѣ было свѣжо впечатлѣніе первой встрѣчи съ его сестрой...
Тутъ маленькая швея, можетъ быть, безъ всякаго умысла, высвободила одну руку, поддерживавшую ея подбородокъ, и повернула высокородную госпожу Правду лицомъ къ присутствующимъ, послѣ чего приняла прежнее положеніе.
-- Я одобрилъ его мысль,-- продолжалъ Брадлей, направляя свой безпокойный взглядъ на куклу и безсознательно остановивъ его на ней дольше, чѣмъ передъ тѣмъ на Лиззи,-- одобрилъ во-первыхъ потому, что вашему брату естественно было составить такой планъ, а во-вторыхъ потому, что я надѣялся содѣйствовать его осуществленію. Мнѣ доставило бы невыразимое удовольствіе... я принялъ бы самое горячее участіе въ этомъ дѣлѣ. Поэтому, долженъ сознаться, когда вашъ братъ обманулся въ надеждѣ, я тоже былъ огорченъ. Я избѣгаю всякой утайки и сознаюсь вполнѣ.
Онъ, повидимому, ободрился, высказавъ это. По крайней мѣрѣ онъ говорилъ теперь болѣе твердымъ и увѣреннымъ тономъ, хотя съ какимъ-то страннымъ поползновеніемъ стиснуть зубы, усиленно вывертывая въ то же время свою правую руку въ сжатой ладони лѣвой, какъ могъ бы это дѣлать человѣкъ, испытывающій сильную физическую боль и не желающій закричать.
-- Я человѣкъ съ глубокими чувствами и глубоко почувствовалъ горечь несбывшагося ожиданія. Я и теперь ее чувствую. Я только не показываю того, что чувствую: многіе изъ насъ принуждены постоянно подавлять свои чувства... Но возвратимся къ вашему брату. Онъ принялъ это дѣло такъ близко къ сердцу, что говорилъ о немъ въ моемъ присутствіи съ самимъ мистеромъ Юджиномъ Рейберномъ... Кажется, я вѣрно произношу это имя?.. Онъ говорилъ съ нимъ, но безъ всякихъ результатовъ, чему, разумѣется, легко повѣритъ всякій безпристрастный человѣкъ, неослѣпленный насчетъ истинныхъ нравственныхъ свойствъ мистера... мистера Юджина Рейборна.
Онъ снова посмотрѣлъ на Лиззи, и удержалъ на ней взглядъ. Лицо его то краснѣло, то блѣднѣло: блѣдность смѣнялась яркой краской. Такъ продолжалось нѣсколько секундъ, пока наконецъ мертвенная блѣдность не установилась на этомъ лицѣ.
-- Я долго думалъ и вотъ рѣшился придти къ вамъ одинъ. Я рѣшился обратиться къ вамъ, просить васъ оставить путь, который вы выбрали, и, вмѣсто того, чтобы довѣряться человѣку совершенно чужому,-- человѣку, дерзко оскорбившему вашего брата и... и другихъ,-- довѣриться вашему брату и другу вашего брата.
Когда въ лицѣ Брадлея произошла вышеописанная перемѣна, лицо Лиззи тоже измѣнилось: на немъ выразились гнѣвъ, отвращеніе и легкій оттѣнокъ страха. Она, однако, отвѣтила совершенно спокойно:
-- Я не сомнѣваюсь, мистеръ Гедстонъ, что вы посѣтили меня съ хорошимъ намѣреніемъ. Вы были такимъ добрымъ другомъ Чарли, что я не въ правѣ сомнѣваться въ васъ. Мнѣ нечего отвѣтить Чарли, кромѣ того, что помощь, противъ которой онъ такъ возстаетъ, я приняла прежде, чѣмъ онъ составилъ для меня свой планъ, или во всякомъ случаѣ прежде, чѣмъ я узнала о немъ. Помощь была предложена въ самой деликатной формѣ, да кромѣ того, были еще и другія важныя причины, не менѣе важныя, въ сущности, для самого Чарли, чѣмъ для меня. Вотъ все, что я имѣю сказать Чарли по этому дѣлу.
Губы его задрожали и раскрылись при этихъ холодныхъ словахъ, совершенно устранявшихъ его и относившихся исключительно къ брату.
-- Если бы Чарли самъ пришелъ ко мнѣ, я бы сказала ему то же самое,-- начала она опять, какъ бы дополняя свою мысль.-- Я бы сказала ему, что мы съ Дженни очень довольны нашей учительницей. Она объясняетъ очень толково и замѣчательно терпѣлива. Благодаря ей, мы за короткое время сдѣлали такіе успѣхи, что надѣемся скоро продолжать учиться однѣ. Чарли знаетъ толкъ въ школьномъ дѣлѣ, и я сказала бы ему, чтобъ его успокоить, что наша учительница изъ отличнаго института.
-- Я желалъ бы все-таки спросить,-- заговорилъ опять Брадлей, медленно перемалывая во рту слова и выпуская ихъ какъ будто изъ заржавленной мельницы,-- я желалъ бы спросить -- надѣюсь, вы не оскорбитесь?-- не согласитесь ли вы... Или нѣтъ: не спросить, а просто сказать вамъ, что мнѣ хотѣлось бы имѣть возможность бывать у васъ съ вашимъ братомъ и предложить свои скромныя способности и свою опытность къ вашимъ услугамъ.
-- Благодарю васъ, мистеръ Гедстонъ.
-- Но я боюсь,-- продолжалъ онъ, помолчавъ, мрачно глядя на Лиззи, не поднимавшую глазъ, и незамѣтно сжимая рукой сидѣнье своего стула, какъ будто хотѣлъ разломать его на куски,-- но я боюсь, что мои покорныя услуги не будутъ благосклонно приняты вами.
Она не отвѣтила, и бѣдный, истерзанный Брадлей сидѣлъ передъ ней, борясь съ собою, подавленный муками страсти. Послѣ нѣсколькихъ мгновеній тягостнаго молчанія онъ досталъ изъ кармана платокъ и обтеръ себѣ лобъ и руки.
-- Есть еще одна вещь, о которой я хотѣлъ бы съ вами поговорить; это самое важное изъ всего. Есть тутъ еще одна причина, одно личное, касающееся этого дѣла обстоятельство, котораго я вамъ еще не объяснялъ. Эта причина могла бы побудить васъ -- я не говорю, что она навѣрно побудила бы, но могла бы,-- могла бы побудить васъ измѣнить ваше рѣшеніе. Говорить о ней теперь неудобно. Не согласитесь ли вы, чтобы по этому предмету состоялось другое свиданіе?
-- Съ Чарли, мистеръ Гедстонъ?
-- Съ... Да, пожалуй,-- поспѣшилъ онъ отвѣтить, перебивая себя.-- Да! Пусть и онъ будетъ при этомъ... Итакъ, согласны вы на другое свиданіе при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, прежде чѣмъ окончательно рѣшить вопросъ?
-- Мнѣ не ясно значеніе вашихъ словъ, мистеръ Гедстонъ,-- сказала Лиззи, покачавъ головой.
-- Ограничьте пока ихъ значеніе тѣмъ, что вы получите объясненіе при вторичномъ свиданіи,-- отвѣчалъ онъ.
-- Объясненіе чего, мистеръ Гедстонъ? Я, право, не понимаю.
-- Вы... вы все узнаете въ слѣдующій разъ.-- И вдругъ, въ порывѣ отчаянія, онъ сказалъ: -- Пусть все пока остается какъ есть. Сегодня я не могу говоритъ: я точно скованъ злыми чарами.-- И потомъ прибавилъ: "Доброй ночи!" такимъ голосомъ, какъ будто просилъ о пощадѣ.
Онъ протянулъ ей руку. Когда она, съ замѣтной нерѣшимостью, чтобъ не сказать съ неохотой, дотронулась до нея, по тѣлу его пробѣжала непонятная дрожь, и лицо его, мертвенно блѣдное, покривилось, точно отъ боли. Послѣ этого онъ ушелъ.
Кукольная швея сидѣла, не мѣняя позы и глядя на дверь, за которой онъ скрылся, пока Лиззи не отодвинула въ сторону ея рабочую скамью и не сѣла возлѣ нея. Тогда, взглянувъ на подругу, какъ передъ тѣмъ она глядѣла на Гедстона и на дверь, миссъ Ренъ быстро и рѣзко вскинула голову, передернувъ подбородокъ, какъ она иногда это дѣлала, откинулась на спинку стула, скрестила руки и заговорила:
-- Гм... если онъ... я разумѣю, конечно, того, кто станетъ ухаживать за мной, когда придетъ время... если онъ будетъ такого же сорта господиномъ, то можетъ не утруждать себя понапрасну. Онъ не пригодится мнѣ для побѣгушекъ и, вообще, ни для чего. Онъ этакъ, чего добраго, вспыхнетъ и на воздухъ взлетитъ.
-- Ты, значитъ, постараешься отдѣлаться отъ него?-- спросила Лиззи шутливо.
-- Это не такъ-то легко,-- отвѣтила миссъ Ренъ.-- Онъ вѣдь одинъ не взлетитъ, а и меня утащитъ съ собой. Я знаю его штуки и повадки!
-- Развѣ ты думаешь, что онъ захочетъ сдѣлать тебѣ зло?-- опять спросила Лиззи.
-- Не то, чтобы непремѣнно захочетъ, мой другъ, а только когда запасъ пороху и фосфорныя спички лежатъ рядомъ въ сосѣдней комнатѣ, такъ вѣдь это почти одно и то же, какъ если бы лежали около тебя.
-- Загадочный человѣкъ,-- проговорила задумчиво Лиззи.
-- Я бы очень хотѣла, чтобы намъ съ тобой не довелось разгадывать эту загадку,-- бойко отвѣчала миссъ Ренъ.
Обыкновеннымъ занятіемъ Лиззи, когда по вечерамъ онѣ съ Дженни оставались однѣ, было расчесывать длинныя свѣтлорусыя кудри послѣдней. И теперь, пока дѣвочка кончала работу, Лиззи развязала ленту, стягивавшую сзади ея чудные волосы, и они обильнымъ дождемъ упали на худенькія плечики, которыя сильно нуждались въ такомъ украшеніи.
-- Оставь ихъ пока, душенька Лиззи,-- сказала дѣвочка.-- Лучше поговоримъ: здѣсь, у камина, такъ уютно.
Съ этими словами она, въ свою очередь, распустила черные волосы своей старшей подруги, и они, собственной тяжестью, упали ей на грудь роскошною волной. Какъ будто сравнивая цвѣтъ волосъ и дивясь ихъ контрасту, Дженни двумя-тремя поворотами своихъ проворныхъ рукъ расположила ихъ такъ ловко, что, приложившись щекой къ одной изъ темныхъ прядей волосъ Лиззи, казалось, укрывалась отъ всего міра въ своихъ собственныхъ густыхъ кудряхъ, между тѣмъ какъ лицо и лобъ Лиззи оставались совершенно открытыми передъ яркимъ свѣтомъ камина.
-- Поговоримъ,-- сказала Дженни,-- поговоримъ о мистерѣ Юджинѣ Рейборнѣ.
Что-то блеснуло сквозь русые волосы, лежавшіе на черныхъ волосахъ, и если то была не звѣздочка,-- а звѣздочки вѣдь не могутъ тамъ быть,-- то ужъ, конечно, человѣческій глазъ, а если глазъ, то чей же, какъ не глазокъ миссъ Ренъ, ясный и сторожкій, какъ глазокъ той птички, имя которой она присвоила себѣ.
-- Почему же непремѣнно о мистерѣ Рейборнѣ?-- спросила въ отвѣтъ Лиззи.
-- Ни по какой иной причинѣ, какъ только потому, что я такъ хочу... Не знаешь ты, онъ богатъ?
-- Нѣтъ, не богатъ.
-- Такъ значитъ бѣденъ?
-- Да, я думаю, бѣденъ для джентльмена.
-- Ахъ да, вѣдь и правда: онъ джентльменъ. Не нашего поля ягода,-- вѣдь не нашего?
Лиззи покачала головой, задумчиво и грустно, и тихимъ голосомъ отвѣтила:
-- Нѣтъ, о нѣтъ!
Дженни сидѣла, крѣпко прижавшись къ подругѣ, обнимая ее за талію одной рукой. Потихоньку работая одной рукой, она улучила удобный моментъ, чтобъ незамѣтно сдуть свои волосы въ томъ мѣстѣ, гдѣ они легли ей на лицо, и изъ-подъ порѣдѣвшей ихъ тѣни ея зоркій глазокъ блеснулъ еще ярче и, казалось, сдѣлался еще наблюдательнѣе.
-- Когда мой явится на сцену, то онъ не будетъ джентльменомъ, а не то я скоро попрошу его убраться, откуда онъ пришелъ. Впрочемъ мой вѣдь не мистеръ Рейборнъ: этого я не плѣнила. Желала бы я знать, плѣнилъ ли его кто-нибудь, Лиззи?
-- Очень вѣроятно.
-- Ты думаешь?.. Кто бы такая могла это быть?
-- Неужели такъ трудно повѣрить, что какая-нибудь знатная дама влюбилась въ него и что онъ тоже ее любитъ?
-- Можетъ быть. Не знаю... А что бы ты, Лиззи, сказала о немъ, если бы ты была знатная дама?
-- Я -- знатная дама?-- повторила она смѣясь.-- Что за фантазія!
-- Ничего, пусть будетъ фантазія, а все-таки скажи для примѣра.
-- Я -- знатная дама! Я бѣдная дѣвушка, работавшая веслами на рѣкѣ съ такимъ же бѣднякомъ -- отцомъ! Я отвезла моего бѣднаго отца на рѣку и возвратилась съ нимъ домой въ ту ночь, когда увидала его въ первый разъ. Я до того оробѣла отъ его взгляда, что встала и вышла изъ комнаты...
"Онъ однако взглянулъ на тебя еще въ ту ночь, хоть ты была и не знатная дама", подумала миссъ Ренъ.
-- Я -- знатная дама!-- продолжала Лиззи тихимъ, подавленнымъ голосомъ, не отводя глазъ отъ огня.-- Я -- знатная дама, когда съ могилы моего отца даже еще не смыто незаслуженное пятно подозрѣнія и когда онъ самъ старается очистить его память изъ участія ко мнѣ. Я -- знатная дама! Вотъ придумала!
-- Пусть это будетъ только фантазія,-- не все ли равно?-- подстрекала миссъ Ренъ.
-- Слишкомъ смѣло, Дженни, моя дорогая, слишкомъ ужъ смѣло! Мои мечты не залетаютъ такъ высоко.
Тускло горѣвшее пламя вдругъ вспыхнуло и освѣтило ея улыбку, покорную и печальную.
-- Ну, пусъ я просто капризничаю, Лиззи. Все равно, меня надо утѣшить: развѣ ты не знаешь, что я -- такая, какъ я есть, слабая, больная малютка,-- весь день сегодня билась съ моимъ негоднымъ ребенкомъ? Погляди же въ огонь: мнѣ хочется послушать твою сказку, ту, какую ты разсказывала, когда жила въ томъ скучномъ старомъ домѣ, что былъ когда-то мельницей. Загляни вонъ туда... Какъ это ты называла, когда предсказывала судьбу своему брату, котораго, въ скобкахъ сказать, я не очень-то жалую.
-- Въ ямку подъ огнемъ?
-- Да, да! Ты отыщешь тамъ леди, о которой мы говорили,-- я знаю.
-- Гораздо легче, конечно, чѣмъ я, могла бы сдѣлать леди изъ такого матеріала, какъ я.
Быстрый глазокъ внимательно блеснулъ снизу вверхъ на задумчивое лицо, грустно склонившееся надъ огнемъ.
-- Ну что жъ, нашли мы нашу знатную даму?
Лиззи кивнула головой и спросила:
-- Она должна быть богата?
-- Ей не мѣшаетъ быть богатой, я думаю, потому что онъ бѣденъ.
-- Ну, такъ она богата... Она должна быть красавицей?
-- Такъ какъ ты красавица, Лиззи, то пусть ужъ и она будетъ красавица.
-- Она очень красива.
-- Что же она думаетъ о немъ?-- спросила Дженни тихимъ голосомъ, зорко слѣдя, въ и ступившую паузу, за лицомъ, глядѣвшимъ въ огонь.
-- Она рада, рада быть богатой, чтобы онъ ни въ чемъ не нуждался. Она рада, рада быть красавицей, чтобъ онъ могъ гордиться ею. Ея бѣдное сердце...
-- Что? Б ѣ дное сердце?-- переспросила миссъ Ренъ.
-- Ея сердце боготворитъ его всею своею любовью, всею своей правдой. Съ нимъ она готова умереть... или лучше -- за него. Она знаетъ, что у него есть недостатки, но думаетъ, что они развились отъ одиночества, оттого, что у него не было близкаго человѣка, не было никого для души. И она -- эта богатая и знатная красавица, до которой мнѣ такъ далеко,-- говоритъ: "Только возьми меня, пополни мною эту пустоту, посмотри, какъ я мало думаю о себѣ, испытай, что я могу для тебя сдѣлать и вынести за тебя, и ты увидишь, что ты станешь лучше благодаря мнѣ, хотя я неизмѣримо хуже тебя, хотя въ сравненіи съ тобой я -- ничтожество".
Лицо, глядѣвшее въ огонь, въ экстазѣ этихъ словъ казалось отрѣшеннымъ отъ міра. Дженни откинула незанятой рукой свѣтлые волосы и посмотрѣла на это лицо долгимъ, внимательнымъ взглядомъ съ чѣмъ-то похожимъ на испугъ. Когда Лиззи замолчала, дѣвочка опять опустила головку къ ней на грудь и простонала: "О, Боже мой, Боже мой, Боже!"
-- Что съ тобой, моя Дженни?-- спросила Лиззи, точно пробуждаясь отъ сна.-- У тебя болитъ что-нибудь?
-- Да, но это не старая боль. Уложи меня, уложи меня! Не отходи отъ меня въ эту ночь! Запри дверь и побудь со мной!
Потомъ, отвернувшись, она прошептала:
-- Ахъ, моя Лиззи, бѣдная ты моя! О вы, блаженные! Придите съ неба, придите, какъ приходите ко мнѣ, свѣтлыми рядами! Придите для нея -- не для меня! Ей поддержка нужнѣе, чѣмъ мнѣ.
Она подняла руки и, снова обернувшись къ Лиззи, обвилась вокругъ ея шеи и припала къ ней на грудь.