которая содержитъ въ себѣ дальнѣйшія подробности о веселомъ старомъ джентльменъ и его воспитанникахъ.

Было уже поздно, когда на другое утро Оливеръ пробудился отъ крѣпкаго, долгаго сна. Въ комнатѣ никого не было, кромѣ стараго Жида, который варилъ кофе для завтрака и что-то насвистывалъ, мѣшая кофе желѣзною ложкою. Иногда онъ вдругъ останавливался, прислушиваясь къ малѣйшему шуму внизу; потомъ снова продолжалъ насвистывать и мѣшать кофе.

Хотя Оливеръ уже не спалъ, но еще не совершенно проснулся. Есть особенное состояніе между сномъ и пробужденіемъ: вы болѣе пяти минутъ находитесь въ усыпленіи съ открытыми глазами, ощущая все, что происходитъ вкругъ васъ, между-тѣмъ, какъ другія ваши чувства находятся въ совершенномъ бездѣйствіи. Оливеръ былъ именно въ такомъ положеніи. Онъ видѣлъ Жида полуоткрытыми глазами, слышалъ его тихій свистъ и звукъ ложки по кофеннику, а между-тѣмъ не могъ пошевельнуться.

Когда кофе былъ готовъ, Жидъ снялъ кофейникъ и, нѣсколько минутъ оставаясь въ нерѣшимости, какъ-бы не зная, что дѣлать, обернулся, и, посмотрѣвъ на Оливера, назвалъ его по имени. Но Оливеръ не отвѣчалъ и казался спящимъ.

Обезопасивъ себя съ этой стороны, Жидъ тихо подкрался къ двери и заперъ ее на замокъ. Потомъ, показалось Оливеру, вытащилъ онъ изъ-подъ пола маленькій ящикъ и поставилъ его на столъ. Глаза его заблистали, когда онъ отворилъ его. Подвинувъ къ столу старый стулъ, онъ сѣлъ, и вынулъ изъ ящичка богатые золотые часы, осыпанные брильянтами.

-- А-га! сказалъ Жидъ, пожимая плечами и искривляя лицо ужасною улыбкою.-- Ловкія собаки! ловкія собаки! Попались! молодцы! молодцы!..

Съ такими восклицаніями Жидъ положилъ часы на прежнее мѣсто. Потомъ изъ того же ящика вынулъ по-крайней-мѣрѣ полдюжины такихъ же часовъ и разсматривалъ ихъ съ такимъ же удовольствіемъ; потомъ началъ вынимать цѣпочки, фермуары, браслеты и другія брильянтовыя вещи, такой цѣны и работы, что Оливеръ отъ роду ничего подобнаго не видывалъ.

Положивъ на мѣсто вещи, Жидъ вынулъ другой ящичекъ, такой маленькій, что онъ умѣщался на ладони. Положивъ его на столъ, Жидъ заслонилъ его рукою, и началъ разсматривать долго и выимательно. Наконецъ, какъ-бы отчаясь въ успѣхѣ, отодвинулъ назадъ стулъ, и пробормоталъ:

-- Чудесная вещь казнь! Мертвые никогда не раскаиваются; мертвые никогда не вспоминаютъ старыхъ грѣховъ. А это чудесная вещица для продажи! Пятеро попались, и un одинъ не воротился назадъ!

При этихъ словахъ, блестящіе глаза Жида, безъ цѣли блуждавшіе по комнатъ, упали на лицо Оливера; глаза мальчика были устремлены на него въ безмолвномъ любопытства, и Жидъ въ то же мгновеніе понялъ, что за нимъ примѣчаютъ. Онъ заперъ ящичекъ и, схвативъ ножъ, лежавшій на столъ, въ бѣшенствѣ вскочилъ съ своего мѣста. Члены его дрожали въ ужасъ; Оливеръ могъ примѣтить, что ножъ блеснулъ въ воздухъ.

-- Что это значитъ? сказалъ Жидъ.-- Зачѣмъ ты подсматриваешь за мною? Зачѣмъ ты проснулся? Что ты видѣлъ? Говори! скорѣе, скорѣе, если тебѣ дорога жизнь!

-- Я не могъ спать долѣе, сударь, робко отвѣчалъ Оливеръ: -- я очень жалъ то, что помѣшалъ вамъ, сударь.

-- Ты уже проснулся часъ назадъ? спросилъ Жидъ, сурово глядя на мальчика.

-- Нѣтъ, нѣтъ! увѣряю васъ, сударь.

-- Правда ли? вскричалъ Жидъ, смотря съ большею яростію на Оливера.

-- Клянусь вамъ, правда, сударь; быстро отвѣчалъ Оливеръ.-- Я не просыпался.

-- Полно, полно, дружокъ! сказалъ Жидъ, вдругъ принимая прежній видъ, и будто бы играя ножомъ. Я вѣдь знаю. Я только хотѣлъ испугать тебя. Ты добрый мальчикъ. Ха! ха! ты не трусъ, Оливеръ, сказалъ Жидъ, потирая руки, по все еще съ безпокойствомъ смотря на ящикъ.

-- Ты видѣлъ эти красивенькія вещицы, дружокъ? спросилъ Жидъ, закрывая рукою ящичекъ.

-- Да, сударь.

-- А! вскричалъ Жидъ, блѣднѣя.-- Онѣ... онѣ мои, Оливеръ; это мои вещицы. Это моя маленькая собственность, все, что мнѣ остается на старости. Люди зовутъ меня скупцомъ, нищимъ; вотъ и все.

Оливеръ подумалъ, что старикъ точно долженъ быть скупъ, когда живетъ въ такомъ гадкомъ мѣстѣ, имѣя столько часовъ; но думая, что быть можетъ привязанность его къ "хитрецу" и другимъ мальчикамъ слишкомъ дорого ему стоитъ, только взглянулъ равнодушно на Жида, и спросилъ можно ли ему встать.

-- Можно, дружокъ, можно, отвѣчалъ старикъ. Тамъ за дверью стоитъ ведро воды; принеси его сюда, а я достану тебѣ кувшинъ умыться.

Оливеръ всталъ, досталъ ведро, и когда воротился назадъ, ящичекъ уже исчезъ.

Едва онъ успѣлъ вымыться и вылить воду изъ кувшина за окно, по приказанію Жида, Докинсъ воротился, вмѣстѣ съ веселымъ другомъ, котораго Оливеръ наканунѣ видѣлъ курящимъ, и зналъ подъ именемъ Чарльса Бэтса. Всѣ четверо сѣли за столъ, начали пить кофе и ѣсть пирожки, которые Докинсъ принесъ въ шляпѣ.

-- Ну, сказалъ Жидъ, лукаво взглянувъ на Оливера, и обращаясь къ Докинсу -- надѣюсь, вы поработали сегодня утромъ, друзья?

-- Славно, отвѣчалъ Докинсъ.

-- Какъ волы, прибавилъ Бэтсъ.

-- Умницы, умницы! сказалъ Жидъ. Что ты принесъ, "хитрецъ"?

-- Пару бумажниковъ.

-- Набитыхъ? спросилъ Жидъ, дрожа отъ ожиданія.

-- Порядочно, отвѣчалъ Докинсъ, вынимая два бумажника, одинъ зеленый, другой красный.

-- Не слишкомъ-то туги, сказалъ Жидъ, развертывая ихъ: -- но очень чистой и хорошей работы. Хорошъ мастеръ, Оливеръ?

-- Очень хорошій, сударь, отвѣчалъ Оливеръ. На это Бэтсъ громко засмѣялся, и Оливеръ смутился, думая, что сказалъ какую-нибудь глупость.

-- А у тебя что, дружокъ? сказалъ Жидъ Бэтсу.

-- Тряпки, отвѣчалъ Бэтсъ, вынимая изъ кармана четыре носовые платка.

-- Хорошо, сказалъ Жидъ, внимательно разсматривая ихъ:-- очень хорошіе платки; ты худо замѣтилъ ихъ, Бэтсъ; надо иголкой снять прочь мѣтки; мы выучимъ этому Оливера. Какъ ты думаешь, Оливеръ? а? Ха, ха, ха!

-- Если вамъ угодно, сударь, отвѣчалъ Оливеръ.

-- Ты хотѣлъ бы дѣлать платки такъ скоро, какъ Бэтсъ? спросилъ Жидъ.

-- Очень хотѣлось бы, еслибъ вы только научили меня.

Мистеру Бэтсу отвѣтъ этотъ показался такъ смѣшонъ, что онъ снова захохоталъ во все горло, расплескавши свой кофе.

-- Что за простакъ! сказалъ Бэтсъ, оправляясь отъ смѣха.

Докинсъ не сказалъ ни слова, погладилъ Оливера по головѣ, прибавивъ, что его всему научатъ; между-тѣмъ, старикъ, видя, что Оливеръ покраснѣлъ, перемѣнилъ разговоръ, спросивъ, много ли было народу въ это утро при казни. Отвѣты обоихъ мальчиковъ заставляли его удивляться, какъ они могли найдти время быть вездѣ, будучи столь трудолюбивыми.

Когда кончился завтракъ, веселый старикъ и два мальчика начали играть въ очень-занимательную и необыкновенную игру -- вотъ какъ: веселый старичокъ, положивъ въ одинъ изъ кармановъ своихъ брюкъ табакерку, въ другой бумажникъ, а въ карманъ фрака часы; надѣвъ цѣпочку на шею, пристегнувъ къ манишкѣ брильянтовую булавку, и плотно застегнувъ фракъ, положилъ футляръ отъ часовъ и платокъ въ карманы, и началъ ходить по комнатѣ, постукивая палкою и передразнивая старыхъ джентльменовъ, которые на каждомъ шагу встрѣчаются по улицамъ. Иногда онъ останавливался у печки, иногда у двери, дѣлая видъ, будто смотритъ на окна лавокъ. Въ это время онъ боязливо оглядывался кругомъ, какъ-бы боясь воровъ, и поминутно ощупывалъ карманы, опасаясь, не потерялъ ли чего-нибудь. Все это дѣлалъ онъ такъ смѣшно и натурально, что Оливеръ хохоталъ до слезъ. Между-тѣмъ, оба мальчика шли вслѣдъ за нимъ и такъ быстро отскакивали, когда онъ оборачивался, что невозможно было слѣдовать за ихъ движеніями. Наконецъ, Докинсъ наступилъ ему на ногу, между-тѣмъ, какъ Бэтсъ споткнулся сзади его; и въ минуту они съ неимовѣрною быстротою отобрали у него табакерку, бумажникъ, часы, цѣпочку, булавку, платокъ, даже футляръ отъ часовъ. Если старикъ чувствовалъ руку въ карманѣ, тотчасъ кричалъ объ этомъ, и тогда игра начиналась снова.

Лишь-только кончилась игра, пришли двѣ молодыя дамы повидаться съ джентльменами; одну изъ нихъ звали Бэтъ {Уменьшительное отъ Елизаветы.}, другую Нанси {Уменьшительное отъ Анны.}. Длинные волосы ихъ довольно-неопрятно зачесаны назадъ; чулки и башмаки очень грязные. Онѣ не были красавицами, но имѣли живой румянецъ на лицѣ, и веселый, откровенный взглядъ. Свободное и пріятное обращеніе ихъ заставило Оливера думать, что онѣ были прекрасныя дѣвушки, и въ томъ не было никакого сомнѣнія.

Эти гостьи оставались долго. Одна изъ нихъ стала жаловаться на холодную погоду; подали вина, и разговоръ оживился. Наконецъ Чарльсъ сказалъ, что пора идти; вскорѣ послѣ того, онъ, вмѣстѣ съ Докинсомъ и двумя молодыми дамами, вышелъ; Жидъ всѣмъ имъ далъ денегъ.

-- Вотъ, дружокъ, сказалъ Жидъ: -- чудесная жизнь, не такъ ли? Они ушли на цѣлый день.

-- Ужь кончили они свою работу? спросилъ Оливеръ.

-- Да, сказалъ Жидъ.-- Развѣ, можетъ-быть, по дорогѣ имъ встрѣтится какая-нибудь работа; они вѣрно отъ нея не откажутся. Бери съ нихъ примѣръ, дружокъ, бери съ нихъ примѣръ, продолжалъ Жидъ, постукивая кулакомъ но столу: -- дѣлай все, что они скажутъ тебѣ, и во всякомъ случаѣ спрашивай у нихъ совѣта; особенно у "хитреца". Онъ будетъ великимъ человѣкомъ, и тебя можетъ сдѣлать тоже великимъ человѣкомъ, лишь только слушай его. Что? мой платокъ виситъ изъ кармана, дружокъ? спросилъ Жидъ, вдругъ останавливаясь.

-- Виситъ, сударь, отвѣчалъ Оливеръ.

-- Попробуй, не можешь ли ты выдернуть его такъ, чтобъ я не почувствовалъ. Ты видѣлъ, какъ мы играли поутру.

Оливеръ схватился за карманъ одною рукою, подражая Докинсу, а другою вдругъ вытащилъ платокъ.

-- Выдернулъ? спросилъ Жидъ.

-- Выдернулъ, сударь, сказалъ Оливеръ, показывая платокъ.

-- О, да ты проворный молодецъ, дружокъ! сказалъ веселый старикъ, гладя по головѣ Оливера.-- Я никогда не видывалъ такого умника. Вотъ тебѣ шиллингъ. Если ты будешь успѣвать въ этомъ, то сj-временемъ сдѣлаешься великимъ человѣкомъ. Теперь поди сюда, я покажу тебѣ какъ снимать мѣтки съ платковъ.

Оливеръ удивлялся, какимъ образомъ онъ можетъ сдѣлаться великимъ человѣкомъ, вытаскивая въ игрѣ платокъ изъ кармана стараго джентльмена; но разсудивъ, что Жидъ, будучи гораздо старше его, долженъ знать это лучше, молча подошелъ за нимъ къ столу и скоро прилежно занялся новою наукою.