Планъ.
Была бурная, темная, холодная ночь, когда Жидъ, плотно застегнувъ сюртукъ вкругъ изсохшаго своего тѣла и поднявъ воротникъ, чтобъ закрыть лицо, вышелъ изъ своей берлоги. Заперевъ за собою дверь, онъ остановился на лѣстницъ, началъ прислушиваться и быстро выбѣжалъ на улицу.
На углу онъ опять остановился, боязливо оглядѣлся кругомъ, перешелъ на другую сторону и пошелъ далѣе.
Грязь покрывала каменья, и черный, густой туманъ висѣлъ надъ улицами; дождь лилъ ливмя; ночь была темпа какъ душа Жида; ужасный старикъ крался ощупью, какъ адскій призракъ среди бунтующей природы.
Видно было, что Жидъ хорошо зналъ дорогу, не смотря на темноту ночи и узкія, извилистыя улицы, которыя проходилъ онъ. На концѣ одной изъ нихъ блестѣлъ фонарь; не доходя до него, Жидъ постучался у воротъ дома, и сказавъ нѣсколько словъ человѣку, который отворилъ ему дверь, вошелъ наверхъ.
Послышался лай собаки, когда онъ схватился за ручку двери, и чей-to голосъ спросилъ: "кто тамъ?"
-- Я, Биль, я, мой другъ, сказалъ Жидъ, выглядывая въ дверь.
-- Ну, входи, сказалъ Сайксъ.-- Молчать, ты, животное! Развѣ ты не узнаешь чорта потому только, что онъ надѣлъ сюртукъ?
Въ-самомъ-дѣлѣ, собака, казалось, обманута была одеждою Феджина, потому-что когда Жидъ разстегнулся и сбросилъ сюртукъ на стулъ, она пошла въ уголъ, махая хвостомъ.
-- Ну? сказалъ Сайксъ.
-- Ну, мой другъ, сказалъ Жидъ: -- Ахъ! Нанси?
Послѣднія слова Жидъ произнесъ съ какого-то робостію; но "та робость тотчасъ разсѣялась, когда Нанси сняла ноги съ камина, отодвинула свои стулъ и просила Феджина сѣсть ближе къ огню.
-- Холодно, Нанси, сказалъ Жидъ, грѣя руки у огня.
-- У тебя на сердцѣ еще холоднѣе, сказалъ Сайксъ.-- Дай ему пить, Нанси, чортъ его возьми,-- да скорѣе! Можно сдѣлаться больнымъ, глядя какъ дрожитъ этотъ старый воронъ, точно будто гадкій призракъ, вставшій изъ могилы.
Нанси тотчасъ принесла бутылку изъ шкапа, въ которомъ было много бутылокъ, и Сайксъ, наливъ стаканъ водки, подалъ Жиду.
-- Довольно, довольно, Биль, сказалъ Жидъ, поднявъ стаканъ къ губамъ и потомъ поставя его на столъ.
-- Какъ! ты боишься пить? вскричалъ Сайксъ, устремивъ глаза на Жида.-- Уфъ!
Онъ схватилъ стаканъ и, выплеснувъ оттуда остатки въ каминъ, налилъ его снова.
Пока Сайксъ наливалъ стаканъ, Жидъ осматривалъ комнату, не изъ любопытства, потому-что видѣлъ ее не въ первый разъ, но по врожденной недовѣрчивости и боязни.
-- Ну, сказалъ Сайксъ:-- теперь я готовъ.
-- Къ дѣлу? спросилъ Жидъ.
-- Къ дѣлу! отвѣчалъ Сайксъ: -- говори, что ты хотѣлъ сказать.
-- Какъ бы забраться въ Чертзей, Биль? сказалъ Жидъ тихимъ голосомъ, подвигая стулъ.
-- Да. Ну, такъ что же? спросилъ Сайксъ.
-- Ты знаешь, что я хочу сказать, дружище, сказалъ Жидъ.-- Онъ вѣдь знаетъ, что я хочу сказать, Нанси? а?
-- Нѣтъ, онъ не знаетъ, съ усмѣшкою молвилъ Сайксъ: -- или не хочетъ знать, что все равно. Говори же, и называй вещи настоящими ихъ именами. Что ты сидишь и мигаешь мнѣ, чортъ возьми! Говори!
-- Тише, Биль, тише! сказалъ Жидъ: -- насъ могутъ услышать, пріятель, могутъ услышать.
-- Пусть слушаютъ! сказалъ Сайксъ: -- я не боюсь.-- Но какъ, въ-самомъ-дѣдѣ, Сайксъ боялся, то вдругъ понизилъ голосъ и пріутихъ.
-- Я вѣдь только остерегъ тебя, сказалъ Жидъ.-- Ну, такъ когда же ты думаешь забраться въ Чертзей, Биль? Славная добыча, друзья, славная добыча! сказалъ Жидъ, потирая руки и моргая глазами.
-- Совсѣмъ нѣтъ! холодно сказалъ Сайксъ.
-- Совсѣмъ не хочешь идти? спросилъ Жидъ, отодвигая стулъ.
-- Совсѣмъ не хочу, повторилъ Сайксъ: -- до-тѣхъ-поръ, пока это не будетъ безопасно.
-- Такъ вы до-сихъ-поръ не могли ничего приготовить? прошепталъ Жидъ, блѣднѣя отъ гнѣва.-- Не говори мнѣ ни слова больше...
-- Нѣтъ, я буду говорить тебѣ, возразилъ Сайксъ.-- Какъ ты смѣешь мнѣ приказывать? Я говорю тебѣ, что Тоби Кракитъ тамъ вчера всю ночь напрасно старался заманить слугъ въ свою петлю.
-- Ты хочешь сказать, Биль, сказалъ Жидъ, смягчаясь по мѣрѣ того, какъ тотъ горячился: -- что онъ не успѣлъ выманить изъ дома ни одного изъ двухъ слугъ?
-- Да, я это и хочу тебѣ сказать, отвѣчалъ Сайксъ.-- Старая госпожа держитъ ихъ у себя болѣе двадцати лѣтъ, и если бы ты давалъ имъ пятьсотъ фунтовъ, они не согласились бы помогать намъ.
-- Но я надѣюсь, замѣтилъ Жидъ: -- что съ женщинами легче было сладить?
-- Еще хуже, отвѣчалъ Сайксъ.
-- Какъ! не-уже-ли даже хитрый Тоби Кракитъ не могъ ничего сдѣлать? недовѣрчиво спросилъ Жидъ.-- Вѣдь это женщины, Биль!
-- Нѣтъ, даже хитрый Тоби Кракитъ ни въ чемъ не успѣлъ, отвѣчалъ Сайксъ.-- Онъ говоритъ, что носилъ накладные усы и пестрый жилетъ все время, какъ тамъ забавлялся, но все напрасно.
-- Ему бы наклеить бакенбарды и надѣть военные брюки, сказалъ Жидъ послѣ минутнаго размышленія.
-- Онъ и дѣлалъ это, отвѣчалъ Сайксъ: -- и все ни къ чему не послужило.
При этомъ извѣстіи. Жидъ казался изумленнымъ; потомъ, поднявъ голову, тяжело вздохнулъ, сказавъ, что если Тоби Кракитъ говоритъ правду, плоха надежда.
-- И досадно, сказалъ старикъ, опустивъ руки: -- что мы такъ много потеряли понапрасну.
-- Что дѣлать, сказалъ Сайксъ; -- нѣтъ счастья!
Наступило долгое молчаніе, во время котораго Жидъ казался погруженнымъ въ размышленіе, между-тѣмъ, какъ лицо его приняло какое-то сатанинское выраженіе. Сайксъ по-временамъ поднималъ на него глаза, а Нанси, какъ-бы опасаясь разсердить разбойника, сидѣла, устремивъ глаза на огонь, и казалась глухою ко всему, что вокругъ нея происходило.
-- Феджинъ, сказалъ Сайксъ, вдругъ прерывая молчаніе: -- стоитъ ли это пятидесяти золотыхъ, если дѣло будетъ успѣшно?
-- Да, сказалъ Жидъ, вдругъ вскакивая.
-- Такъ ты согласенъ? спросилъ Сайксъ.
-- Да, пріятель, да! отвѣчалъ Жидъ, схватывая его за руку; глаза его блестѣли, и самъ онъ дрожалъ всѣми членами отъ ожиданія.
-- Ну, сказалъ Сайксъ, съ какимъ-то презрѣніемъ отталкивая въ сторону руку Жида: -- назначай время. Я съ Тоби прошедшею ночью перелѣзалъ черезъ рѣшетку сада и осматривалъ замки у дверей и ставень: все заперто какъ въ тюрьмѣ; но есть одно мѣсто, чрезъ которое мы можемъ свободно пройдти, никѣмъ непримѣченные.
-- Гдѣ же это, Биль? съ живостью спросилъ Жидъ.
-- Какъ перейдешь черезъ поле, шепнулъ Сайксъ.
-- Гдѣ, гдѣ? сказалъ Жидъ, и глаза его заблистали отъ радости.
-- Это для тебя все равно, сказалъ Сайксъ и вдругъ остановился, видя, какъ дѣвушка, обернувъ голову, вдругъ посмотрѣла вокругъ себя и показала на лицо Жида.-- Безъ меня ты ничего тутъ не можешь сдѣлать.
-- Какъ тебѣ угодно, какъ тебѣ угодно! отвѣчалъ Жидъ, кусая губы.-- Такъ тебѣ съ Тоби ненужно ничьей помощи?
-- Ничьей, сказалъ Сайксъ -- кромѣ мальчика. Его ты долженъ намъ найдти.
-- Мальчика! вскричалъ Жидъ.-- О, такъ видно работы вамъ будетъ довольно?
-- Не твое дѣло! отвѣчалъ Сайксъ.-- Мнѣ нуженъ мальчикъ, и небольшлго роста. Господи! продолжалъ онъ задумчиво: -- если бы у насъ былъ теперь тотъ мальчикъ, что жилъ у трубочиста: онъ нарочно держалъ такого маленькаго для разныхъ порученій. Но отецъ его донесъ на него, и благотворительное общество оторвало мальчика отъ ремесла, въ которомъ онъ доставалъ себѣ деньги, научило его читать и писать и со-временемъ сдѣлаетъ изъ него ученаго. Этакъ съ полдюжины мальчиковъ отобьютъ у насъ въ одинъ годъ.
-- Больше, больше отобьютъ! замѣтилъ Жидъ, размышлявшій во время рѣчи Сайкса.-- Биль!
-- Ну? спросилъ Сайксъ.
Жидъ показалъ глазами на Нанси, все еще смотрѣвшую на огонь, какъ-бы уговаривая Сайкса заставить ее выйдти изъ комнаты. Сайксъ съ нетерпѣніемъ пожалъ плечами, будто полагая эту предосторожность напрасною, однако обратился къ миссъ Нанси, прося ее принести ему кружку пива.
-- Тебѣ совсѣмъ не нужно пиво, сказала Нанси, сложивъ руки и оставаясь въ прежнемъ положеніи.
-- Я говорю тебѣ, что нужно! отвѣчалъ Сайксъ.
-- Пустяки! холодно замѣтила дѣвушка: -- продолжай, Феджинъ. Я знаю о чемъ онъ хочетъ говорить; онъ напрасно обращаетъ на меня вниманіе.
Жидъ все еще медлилъ, и Сайксъ смотрѣлъ то на него, то на Нанси съ какимъ-то удивленіемъ.
-- Какъ? ты боишься старой дѣвки, Феджинъ? спросилъ онъ наконецъ.-- Ты, кажется, давно ее знаешь, и можешь вѣрить ей. Чортъ меня возьми, она, кажется, не болтушка. А? Нанси?
-- Кажется, что нѣтъ, отвѣчала дѣвушка, подвигая стулъ къ столу и кладя на него локти.
-- Нѣтъ, нѣтъ, милая, я знаю, что нѣтъ! сказалъ Жидъ: -- но... И старикъ опять остановился.
-- Но что? спросилъ Сайксъ.
-- Я боюсь, чтобъ она опять не вышла изъ себя, какъ, помнишь, въ тотъ вечеръ.
При этихъ словахъ, миссъ Нанси громко захохотала и, проглотивъ стаканъ вина, покачала головою съ видомъ презрѣнія; потомъ начала говорить несвязныя слова, которыя, казалось, успокоили обоихъ джентльменовъ, потому-что Жидъ съ довольнымъ видомъ кивнулъ головою и сѣлъ на прежнее мѣсто.
-- Ну, Феджинъ, сказала Нанси со смѣхомъ: -- говори Билю объ Оливерѣ!
-- А! какая ты догадливая! Я никогда еще не видѣлъ такой ловкой дѣвушки, сказалъ Жидъ, гладя се по шеѣ.-- Я именно хотѣлъ говорить объ Оливерѣ. Ха! ха! ха!
-- Ну, говори! сказалъ Сайксъ.
-- Вотъ мальчикъ, какой тебѣ нуженъ, отвѣчалъ Жидъ шопотомъ, прикладывая палецъ къ носу, съ адскою улыбкою.
-- А? вскричалъ Сайксъ.
-- Возьми его, Биль! сказала Нанси. На твоемъ мѣстѣ я взяла бы его. Положись на него, если только онъ пойдетъ охотно.
-- Пойдетъ, замѣтилъ Феджинъ: -- въ послѣднее время онъ былъ въ хорошемъ обществѣ; пора ему самому доставать себѣ хлѣбъ. Другіе слишкомъ-велики.
-- Онъ именно таковъ, какого мнѣ нужно, сказалъ Сайксъ.
-- И исполнитъ все, что ты прикажешь ему, Биль, замѣтилъ Жидъ: -- только пугни его хорошенько.
-- Пугнуть его? повторилъ Сайксъ.-- За этимъ дѣло не станетъ. Если я замѣчу за нимъ что-нибудь недоброе, ты больше не увидишь его въ живыхъ, Феджинъ. Подумай объ этомъ прежде, нежели пошлешь его.
-- Я уже думалъ обо всемъ, съ жаромъ сказалъ Жидъ: -- и крѣпко держалъ его въ рукахъ. Сначала я далъ ему почувствовать, что онъ принадлежитъ къ нашему обществу; стоитъ только внушить ему одинъ разъ мысль, что онъ нашъ, нашъ на всю жизнь. О-то! Лучше этого ничего не можетъ быть!-- Старикъ сложилъ руки на груди, и, поднявъ голову и плечи, дрожалъ отъ радости.
-- Нашъ? сказалъ Сайксъ.-- Твой, ты хочешь сказать.
-- Пожалуй, мой, другъ, сказалъ Жидъ съ усмѣшкою.-- Мой, если ты хочешь, Биль.
-- И изъ-за чего, сказалъ Сайксъ, угрюмо смотря на своего достойнаго друга: -- изъ-за чего ты столько бьешься и стараешься? Изъ-за дряннаго мальчишки, тогда-какъ ты знаешь, что болѣе пятидесяти ребятъ шатаются всякую ночь около публичнаго сада и изъ нихъ ты можешь выбрать люба то?
-- Потому-что они мнѣ ненужны, пріятель, отвѣчалъ Жидъ, запинаясь:-- не нужны мнѣ они; ихъ вездѣ узнаютъ съ перваго взгляда, и тогда прощай все! Съ этимъ же мальчикомъ, друзья, можно сдѣлать то, что съ двадцатью другими. Впрочемъ, продолжалъ Жидъ, оправляясь отъ смущенія:-- онъ теперь въ нашихъ рукахъ и долженъ плыть съ нами въ одной лодкѣ. Нѣтъ надобности до того, какъ онъ попалъ сюда: довольно будетъ, если онъ пойдетъ съ тобою; мнѣ только это и нужно.
-- Когда же вы приступите къ дѣлу? спросила Напси.
-- Въ-самомъ-дѣлѣ, сказалъ Жидъ:-- когда жь бы къ дѣлу, Биль?
-- Я думаю, послѣ завтра, отвѣчалъ Сайксъ.-- Тоби тоже согласенъ.
-- Хорошо, сказалъ Жидъ.-- Распорядился ли ты, чтобъ безопасно провести добычу?
Сайксъ кивнулъ головою.
-- А на счетъ...
-- Ужь мы все придумали, прервалъ Сайксъ.-- Ты только приведи завтра мальчика, да держи языкъ на привязи; больше отъ тебя ничего не надо.
Послѣ многихъ споровъ, всѣ трое рѣшили, чтобъ на другой день вечеромъ Нанси пошла къ Жиду и привела оттуда съ собою Оливера. Жидъ боязливо замѣтилъ, что онъ берется также провожать его, но Нанси отказала. И такъ, рѣшено было, чтобъ бѣднаго Оливера ввѣрить попеченію Сайкса, и чтобъ Сайксъ дѣлалъ съ мальчикомъ что ему угодно, не отвѣчая Жиду въ случаѣ какого-нибудь несчастія, могущаго ему приключиться.
Заключивъ эти условія, Сайксъ продолжалъ пить вино, напѣвая наглую пѣсню, смѣшанную съ проклятіями. Наконецъ онъ упалъ на полъ и заснулъ.
-- Покойной ночи, Нанси! сказалъ Жидъ, одѣваясь какъ прежде.
-- Покойной ночи.
Глаза ихъ встрѣтились, и Жидъ долго и недовѣрчиво смотрѣлъ на нее. Но дѣвушка не смутилась. Она казалась такою же веселою и простодушною, какъ прежде.
Жидъ снова пожелалъ ей доброй ночи и, тихо ударивъ Сайкса по плечу, вышелъ изъ комнаты.
-- Все одно и то же! ворчалъ Жидъ, возвращаясь домой.-- Худшее въ этой женщинѣ то, что самыя пустыя вещи вызываютъ въ ней давно забытыя чувства. Ха! ха! человѣкъ пропилъ ребенка за мѣшокъ золота!
Съ этими размышленіями, Феджинъ достигъ до своего мрачнаго жилища, гдѣ нетерпѣливо ждалъ его Докинсъ.
-- Что, Оливеръ спитъ? Я хочу говорить съ нимъ, сказалъ Жидъ.
-- Давно спитъ, отвѣчалъ Докинсъ, отворяя дверь. Вотъ онъ.
Мальчикъ спалъ крѣпкимъ сномъ на жесткой постели на полу; онъ былъ такъ блѣденъ отъ тоски и отчаянія, что казался мертвымъ; все тѣло его походило на трупъ, но не на тотъ трупъ, который лежитъ уже въ могилѣ, а на тотъ, изъ котораго только-что вылетѣла жизнь; юная и кроткая душа только-что унеслась на небо, и тяжелый воздухъ земли не проникъ еще тѣла тлетворнымъ дыханіемъ.
-- Не теперь, сказалъ Жидъ, тихо отворачиваясь.-- До завтра, до завтра.