Объясняются многія тайны, устроивается свадьба, при которой, однакожь, ни слова ни говорится о приданомъ.
Черезъ три дня послѣ происшествій, описанныхъ въ предыдущей главѣ, Оливеръ катился уже въ дорожной каретѣ къ своему родному городу. Мистриссъ Мели, Роза, мистриссъ Бедвинъ и добрый докторъ ѣхала съ нимъ; а мистеръ Броунло ѣхалъ сзади съ другою особою, объ имени которой мы еще не упомянемъ.
Путники немного говорили во время дороги, потому-что мистеръ Броунло увѣдомилъ ихъ о признаніи, которое онъ вынудилъ у Монка и обѣщалъ принудить его высказать все; но они не совсѣмъ довѣряли этимъ обѣщаніямъ и находились въ какомъ-то сомнѣніи, въ нерѣшимости.
Добрый мистеръ Броунло, при помощи мистера Лосберна, старался, чтобъ они ничего не узнали о послѣднихъ ужасныхъ происшествіяхъ. Такимъ образомъ они ѣхали въ молчаніи, размышляя о причинахъ, которыя собрали ихъ вмѣстѣ, и никто не былъ расположенъ начинать разговора.
Но если Оливеръ молчалъ въ то время, какъ карета подъѣзжала къ мѣсту, гдѣ онъ родился, по дорогѣ, которой онъ никогда не видалъ,-- то сколько новыхъ чувствъ и воспоминаній пробудилось въ груди это, когда они выѣхали на дорогу, по которой онъ шелъ пѣшкомъ, бѣдный, безпріютный мальчикъ, безъ друга, безъ крова!..
-- Смотрите, смотрите, кричалъ Оливеръ, сжимая руку Розы и показывая въ окно кареты: -- вотъ рѣшетка, черезъ которую я перелѣзъ; вотъ кусты, въ которыхъ я прятался, боясь, чтобъ меня насильно не увели назадъ; вотъ дорожка черезъ поле къ тому дому, гдѣ я былъ ребенкомъ. О, Дикъ, Дикъ! мой добрый, милый другъ! еслибъ мнѣ только взглянуть теперь на тебя!
-- Ты скоро увидишь его, отвѣчала Роза.-- Ты скажешь ему, какъ ты сталъ теперь счастливъ, богатъ и какъ при всемъ этомъ тебѣ не достаетъ одного только, чтобъ и его сдѣлать счастливымъ.
-- Да, да! сказалъ Оливеръ: -- мы увеземъ его отсюда, одѣнемъ его, будемъ учить и пошлемъ въ какую-нибудь деревню, гдѣ бы онъ выросъ и поздоровѣлъ.. Не правда ли?
Роза кивнула головою, и мальчикъ, не въ силахъ будучи говорить, улыбнулся сквозь слезы.
-- Вы будете добры и ласковы къ нему, какъ и ко всѣмъ? сказалъ Оливеръ.-- Вы вѣрно заплачете, когда онъ начнетъ вамъ все разсказывать,-- такъ же заплачете, какъ плакали при моемъ разсказѣ. Я думаю, какъ онъ перемѣнился! Онъ сказалъ мнѣ "Богъ съ тобою", когда я бѣжалъ отсюда, а теперь я скажу ему: "Богъ благословилъ тебя!"
Когда они приближались къ городу и наконецъ въѣхали въ его узкія улицы, трудно было удержать Оливера, такъ была лавка гробовщика Соверберри, такая же, какъ и прежде, только гораздо проще; все знакомые лавки и домы; тележка трубочиста Гемфильда стояла у дверей стараго трактира;-- Домъ Призрѣнія,-- ужасная темница его дѣтскихъ лѣтъ, съ почернѣлыми окнами, выдавался въ улицу; тотъ же привратникъ стоялъ у воротъ, и при видѣ его Оливеръ невольно спрятался назадъ, хоть потомъ смѣялся самъ надъ собою. Все прежнее казалось ему тяжкимъ сномъ, о которомъ вспоминалъ онъ теперь въ своей новой, счастливой жизни.
Карета подъѣхала прямо къ воротамъ дома, на который Оливеръ привыкъ смотрѣть со страхомъ, считая его за дворецъ; здѣсь встрѣтилъ ихъ мистеръ Гримвигъ, цалуя молодую даму и старую, когда онѣ выходили изъ кареты, какъ-будто онъ былъ общимъ дѣдушкой, и ни разу не обѣщаясь съѣсть свою голову. Потомъ всѣ разошлись по своимъ комнатамъ.
Когда первая суматоха прошла, прежнее молчаніе водворилось въ домѣ. Мистеръ Броунло не вышелъ къ обѣду; два другіе джентльмена бѣгали взадъ и впередъ съ безпокойными лицами, и разговаривали между собою потихоньку. Одинъ разъ вызвали мистриссъ Мели, и она возвратилась съ заплаканными глазами. Все это очень безпокоило Розу и Оливера; они сидѣли, удивляясь всему происходившему, и говоря шопотомъ, какъ-будто боясь звуковъ собственнаго голоса.
Наконецъ, когда пробило девять часовъ, и они отчаялись уже у -- слышать что-нибудь въ этотъ вечеръ, мистеръ Лосбернъ и мистеръ Гримвигъ вошли въ комнату въ сопровожденіи мистера Броунло и человѣка, при видѣ котораго Оливеръ не могъ удержать невольнаго крика: ему сказали, что это его братъ, между-тѣмъ, какъ онъ видѣлъ его вмѣстѣ съ Феджиномъ у окна своей маленькой комнаты. Монксъ бросилъ злобный взглядъ на мальчика и сѣлъ возлѣ двери. Мистеръ Броунло, съ бумагами въ рукѣ, подошелъ къ столу, возлѣ котораго сидѣли Роза и Оливеръ.
-- Это тягостная обязанность, сказалъ онъ:-- но я долженъ снова прочесть здѣсь эти объявленія, которыя были подписаны въ Лондонѣ при многихъ свидѣтеляхъ. Я избавилъ бы васъ отъ униженія; но передъ отъѣздомъ мы должны выслушать ихъ отъ васъ самихъ, и вы знаете для чего.
-- Продолжайте! сказалъ человѣкъ, къ которому относились эти слова.-- Скорѣе... Я довольно ужь сдѣлалъ. Не держите меня.
-- Этотъ мальчикъ, сказалъ мистеръ Броунло, приближая къ себѣ Оливера:-- братъ вашъ; онъ незаконный сынъ вашего отца Эдвина Лифорда и бѣдной Агнесы Флемингъ, которая умерла, произведя его на свѣтъ.
-- Да, сказалъ Монксь.
-- Онъ родился въ этомъ городъ?
-- Да, въ Домѣ-Призрѣнія. Остальное вамъ извѣстно. Онъ показалъ на бумаги.
-- Оно должно бытъ извѣстно и имъ, сказалъ мистеръ Броунло, смотря на Оливера и Розу.
-- Ну, такъ слушайте жъ, продолжалъ Монксь.-- Когда отецъ его сдѣлался болѣнъ въ Римѣ, мать моя пріѣхала къ своему мужу изъ Парижа, чтобъ смотрѣть за его имѣніемъ, потому-что ни онъ, ни она не имѣли другъ къ другу большой привязанности. Онъ ничего не зналъ о васъ, потому-что былъ уже безъ чувствъ, когда мы пріѣхали, и за другой день умеръ. Изъ бумагъ, оставшихся послѣ его смерти, къ вамъ адресованы были двѣ; одна изъ нихъ было письмо къ Агнесѣ, другая -- его завѣщаніе.
-- Что было въ письмѣ? спросилъ мистеръ Броунло.
-- Клочокъ бумаги, весь исписанный словами раскаянія и молитвами къ Богу. Онъ увѣрялъ дѣвушку, что какая-то тайна,-- которая когда-нибудь откроется,-- не позволяла ему на ней жениться до извѣстнаго времени; она вѣрила ему до-тѣхъ-поръ, пока повѣрила уже слишкомъ-много, и потеряла то, чего никто не могъ ей возвратить. Въ это время она уже нѣсколько мѣсяцевъ была беременна. Онъ совѣтовалъ ей все, что могъ придумать, чтобъ скрыть ея стыдъ, если онъ будетъ живъ, и просилъ не проклинать его памяти, если онъ умретъ; напоминалъ ей день, когда онъ подарилъ ей маленькій браслетъ, и кольцо, на которомъ было вырѣзано ея имя и оставлено мѣсто для его имени. Потомъ слѣдовали несвязныя слова, изъ которыхъ ничего нельзя было понять.
-- А завѣщаніе? спросилъ мистеръ Броунло, между-тѣмъ, какъ слезы падали изъ глазъ Оливера.
-- Я все разскажу послѣ...
-- Завѣщаніе было написано въ томъ же духѣ, какъ и письмо. Онъ вспоминалъ о несчастіяхъ, которыя принесла ему жена его, о коварствѣ, порокахъ и низкихъ страстяхъ вашихъ,-- его единственнаго сына, который его ненавидѣлъ. Все свое имѣніе онъ раздѣлилъ на двѣ равныя части: одну назначилъ Агнесѣ Флемингъ; другую -- ея ребенку. Если то будетъ дѣвочка, то ей должно отдать всѣ деньги безусловно; если же мальчикъ, то въ такомъ только случаѣ, когда до совершеннолѣтія онъ не запятнаетъ своего имена никакимъ безчестнымъ поступкомъ. Умирающій сдѣлалъ это съ тѣмъ, чтобъ показать свою довѣренность къ матери, которой дитя, но его убѣжденію, должно было имѣть ея кроткія, благородныя чувства. Еслибъ онъ былъ обманутъ въ своемъ ожиданіи, деньги должны бъ были перейдти къ вамъ; потому-что когда нравственность обоихъ дѣтей его будетъ одинакова,-- онъ признаётъ ваши права на свой кошелекъ, но не на свое сердце.
-- Мать моя, громко сказалъ Монксъ:-- сдѣлала то, что могла сдѣлать женщина,-- она сожгла завѣщаніе. Письмо никогда не было доставлено по назначенію. Она открыла отцу обольщенной дѣвушки позоръ его съ тѣмъ преувеличеніемъ, которое могла внушить ей ненависть. Терзаемый стыдомъ и безчестіемъ, онъ скрылся съ дѣтьми въ отдаленный уголъ Валлиса, перемѣнивъ имя, чтобъ даже друзья не знали, гдѣ онъ находится,-- и тамъ вскорѣ онъ найденъ былъ мертвымъ въ постели. За нѣсколько недѣль до его, смерти, дочь его скрылась изъ дому; онъ самъ искалъ ее во дохъ ближайшихъ городахъ и деревняхъ, и думая, что она погубила себя, чтобъ, скрытъ свой стыдъ,-- не могъ перенести ея потери.
Наступило молчаніе. Мистеръ Броунло прервалъ его:
-- Нѣсколько лѣтъ спустя, мать этого человѣка -- Эдуарда Лифорда -- пришла ко мнѣ. Онъ, бывъ восьмнадцати лѣтъ, отнялъ у нея всѣ деньги и брильянты и, проигравъ ихъ, убѣжалъ въ Лондонъ, гдѣ жилъ два года съ самыми презрѣнными людьми. Она страдала отъ мучительной и неизлечимой болѣзни и, хотѣла увидѣть его передъ смертію. Послѣ многихъ поисковъ, наконецъ нашли его, и онъ уѣхалъ съ нею во Францію.
-- Тамъ она умерла, сказалъ Монксъ:-- послѣ медленной болѣзни, и передъ смертью передала мнѣ эти тайны вмѣстѣ съ въ вѣчною ненавистью къ тѣмъ, къ кому онѣ относятся. Она не хотѣла вѣрить, чтобъ дѣвушка умертвила себя и своего ребенка; она предчувствовала, что дитя было живо. Я поклялся ей гнать его, никогда не давая покоя, и увлечь на самую низкую ступень порока... Она была, права: наконецъ я встрѣтилъ его; начало было хорошо,-- и безъ чужой болтовни я кончилъ бы какъ началъ,-- непремѣнно кончилъ бы!
Между-тѣмъ, какъ злодѣй сложилъ руки и въ безсильной ярости шепталъ проклятія и угрозы, мистеръ Броунло обратился къ нему съ новымъ вопросомъ:
-- Гдѣ же браслетъ и кольцо?
-- Я купилъ ихъ у женщины, о которой уже говорилъ вамъ; она украла ихъ у кормилицы, а та у умиравшей, отвѣчалъ Монксъ, не поднимая глазъ:-- Вы знаете остальное.
Мистеръ Броунло кивнулъ головою мистеру Гримвигу, и тотъ, поспѣшно вышедъ изъ комнаты, скоро возвратился, вталкивая въ комнату мистриссъ Бомбль и таща за собою ея супруга.
-- Не-уже-ли глаза не обманываютъ меня? вскричалъ мистеръ Бомбль съ притворною радостію:-- не-уже-ли это маленькій Оливеръ? О!.. О-ли-веръ!.. еслибъ ты зналъ, сколько я грустилъ о тебѣ .
-- Молчи, дуракъ! сказала мистриссь Бомбль.
-- Природа,-- природа беретъ права свои, мистриссь Бомбль! замѣтилъ обиженный супругъ. -- Могу ли я, воспитатель его, не чувствовать восхищенія, видя его между такими прекрасными дамами и джентльменами? Я всегда такъ любилъ этого мальчика, какъ-будто онъ былъ моимъ... моимъ... моимъ собственнымъ дѣдушкой. Другъ мой, Оливеръ, ты вѣрно помнишь почтеннаго джентльмена въ бѣломъ жилетѣ? Ахъ, на прошедшей недѣлѣ онъ навсегда разстался съ нами, и теперь лежитъ въ прекрасномъ дубовомъ гробѣ...
-- Удержите свои чувствованія, замѣтилъ мистеръ Гримвигъ.
-- Постараюсь, отвѣчалъ мистеръ Бомбль.-- Какъ вы поживаете, сударь? Надѣюсь, что вы находитесь въ добромъ здоровьѣ?
Это привѣтствіе относилось къ мистеру Броунло, который, не отвѣчая, спросилъ, показывая на Монкса:
-- Вы знаете этого человѣка?
-- Нѣтъ, поспѣшно отвѣчала мистриссь Бомбль.
-- Быть-можетъ, вы знаете? спросилъ мистеръ Броунло, обращаясь къ ея супругу.
-- Во всю жизнь я никогда его не видывалъ, сказалъ мистеръ Бомбль.
-- И ничего не продавали ему?
-- Ничего, отвѣчала мистриссь Бомбль.
-- Не было ли у васъ когда-нибудь извѣстнаго золотого браслета и кольца? спросилъ мистеръ Броунло.
-- Нѣтъ. Не-уже-ли насъ призвали, сюда, чтобъ отвѣчать на такіе пустяки? сказала мистриссь Бомбль.
Мистеръ Броунло опять кивнулъ мастеру Гримвигу, и опять этотъ джентльменъ искать. На сей разъ онъ ввелъ двухъ старухъ, которыя тряслись и дрожали, входя въ комнату.
-- Вы заперли дверь въ ту ночь, какъ умерла старая Салли, сказала одна изъ нихъ, поднимая свою изсохшую руку:-- но вы не могли запретить намъ подслушивать.
-- Нѣтъ, нѣтъ, сказала другая, показывая свои беззубые челюсти:-- нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
-- Мы слышали, какъ она старалась объяснить вамъ, что она сдѣлала, и видѣла, какъ вы взяли изъ ея рукъ бумагу; мы слѣдили за вами на другой день до дома ростовщика, сказала.первая...
-- Да, прибавила вторая:-- мы видѣли, какъ вы взяли браслетъ и золотое кольцо. Мы было близко. О, мы были близко!...
-- Мы знаемъ и еще кое-что, замѣтила первая: -- потому-что она часто намъ разсказывала, какъ молодая женщина, чувствуя, что ей уже недолго жить, говорила ей, какъ ей хочется умереть возлѣ могилы отца ея ребенка.
-- Не хотите ли вы еще видѣть самаго ростовщика! спросилъ мистеръ Гримвигъ, показывая на дверь.
-- Нѣтъ, отвѣчала мистриссъ Бомбль:-- если онъ (она показала на Монкса) былъ такъ трусливъ, что сознался, и вы отъискали этихъ вѣдьмъ,-- то мнѣ не остается ничего болѣе говорить. Да, я продала эти вещи, и теперь онѣ тамъ, откуда вы ихъ никогда не достанете. Что жъ далѣе?
-- Ничего, отвѣчалъ мистеръ Броунло:-- намъ остается только принять мѣры, чтобъ васъ впередъ остерегались другіе. Вы можете выйдти.
-- Надѣюсь, сказалъ мистеръ Бомбль, печально осматриваясь, между-тѣмъ, какъ мистеръ Гримвигъ вышелъ съ двумя старухами: -- что этотъ непріятный случай не лишитъ меня моего мѣста?
-- Непремѣнно лишитъ, отвѣчалъ мистеръ Броунло.-- Вы должны были прежде объ этомъ подумать.
-- Всему виною мистриссъ Бомбль: она такъ хотѣла, шепталъ мистеръ Бомбль, удостовѣрясь сначала, что его дражайшая половина вышла изъ комнаты.
-- Это не извиненіе, замѣтилъ мистеръ Броунло.-- Вещи уничтожены при васъ, и, по закону, вы еще виновнѣе ихъ обоихъ, потому-что законъ предполагаетъ, что ваша жена дѣйствуетъ по вашимъ наставленіямъ.
-- Если законъ предполагаетъ это, сказалъ мистеръ Бомбль, схвативъ обѣими руками свою шляпу: -- то законъ оселъ. Я желалъ бы, чтобъ законъ узналъ на опытѣ, каково быть на моемъ мѣстѣ.
Съ этими словами мистеръ Бомбль надвинулъ шляпу на уши и, положивъ руки въ карманы, вышелъ изъ комнаты.
-- Дайте мнѣ вашу руку, сказалъ мистеръ Броунло, обращаясь къ Розѣ.-- Не дрожите; вамъ нечего бояться того, что мнѣ остается еще сказать вамъ.
-- Если то, что вы хотите сказать, касается меня, сказала Роза: -- позвольте мнѣ выслушать это въ другое время. Теперь у меня не достанетъ силъ...
-- Ничего, сказалъ старый джентльменъ:-- я увѣренъ, что у васъ еще довольно твердости. Вы знаете эту даму, сударь?
-- Да, отвѣчалъ Монксъ.
-- Я никогда не видала васъ прежде, замѣтила Роза.
-- А я очень-часто видалъ васъ, сказалъ Монксъ.
-- У отца несчастной Агнесы было двѣ дочери, сказалъ мистеръ Броунло.-- Что сталось съ другою,-- съ ребенкомъ?
-- Этотъ ребенокъ, отвѣчалъ Монксъ: -- послѣ смерти отца былъ взятъ бѣдными крестьянами, которые воспитывали его, какъ своего собственнаго.
-- Продолжайте, сказалъ мистеръ Броунло, дѣлая знакъ мистриссъ Мели, чтобъ она подошла.
-- Вы не могли отъискать, гдѣ жили эти люди, сказалъ Монксъ: -- но мать моя отъискала ихъ и нашла дитя.
-- И она взяла его?
-- Нѣтъ. Эти люди были бѣдны и больны, и она только оставила имъ немного денегъ, обѣщаясь прислать еще,-- но не прислала. Она сказала имъ, что бѣдность ихъ навлечена на нихъ бѣдствіями ребенка, и увѣряла, что за него они могутъ подвергнуться отвѣтственности. Обстоятельства подтверждали слова ея; они повѣрили ей, и ребенокъ велъ самую несчастную жизнь до-тѣхъ-поръ, пока одна дама, жившая въ Чертзеѣ, сжалась надъ нимъ, взяла его къ себѣ. Дѣвочка была тогда совершенно счастлива; два или три года назадъ я совсѣмъ потерялъ ее изъ виду и увидѣлъ ее опять не болѣе, какъ два мѣсяца.
-- Вы видите ее теперь?
-- Да. Она опирается на вашу руку.
-- Но все-таки она моя племянница! вскричала мистриссъ Мели, принимая падающую дѣдушку въ свои объятія:-- мое милое, безцѣнное дитя... Я не отдамъ ее за всѣ сокровища въ мірѣ!
-- Мой лучшій, мой единственный другъ! вскричала Роза, обнимая ее.-- Я не въ силахъ перенести этого.
-- Ты перенесла болѣе, и всегда доставляла счастіе всѣмъ, кто зналъ тебя, сказала мистриссъ Мели.-- Полно, полно, дитя мое; вспомни, что еще кто-то дожидается обнять тебя.
-- Я не буду звать васъ тетушкой, сказалъ Оливеръ, обвиваясь рученками около ея шеи: -- вы будете всегда моею милою, доброю сестрицей, моей безцѣнной Розой.
Пусть слезы, которыя падали изъ глазъ ихъ, и слова сиротъ останутся священною тайною... Въ одну минуту они нашли и потеряли отца, сестру и мать! Радость и печаль смѣшивались въ сердцахъ ихъ; но уже не было ни горькихъ слезъ, ни тягостныхъ воспоминаній.
Долго, долго пробыли они одни. Легкій ударъ въ дверь наконецъ показалъ имъ, что кто-то хочетъ войдти. Оливеръ отперъ дверь -- передъ нимъ былъ Генрихъ Мели.
-- Я знаю все, сказалъ онъ, садясь возлѣ дѣвушки.-- Милая Роза, я все знаю!..
-- Я не случайно пришелъ сюда, прибавилъ онъ послѣ минутнаго молчанія: -- я вчера еще узналъ обо всемъ, и пришелъ напомнить вамъ о вашемъ обѣщаніи.
-- Постойте, сказала Роза:-- вы все знаете?
-- Все. Вы когда-то позволили мнѣ возобновить нашъ послѣдній разговоръ...
-- Да.
-- Я не стану принуждать васъ перемѣнять свои намѣренія, продолжалъ молодой человѣкъ:-- вы можете повторить ихъ, если хотите. Но я пришелъ предложить вамъ все, что имѣю теперь, и если вы все-еще думаете по-прежнему, я не буду болѣе упорствовать.
-- Причины, по которымъ я не могла согласиться прежде на ваше предложеніе, существуютъ и теперь, сказала съ твердостію Роза.-- Теперь я еще болѣе чувствую свои обязанности въ-отношеніи къ той, которая избавила меня отъ нищеты и горя. Это борьба,-- но я горжусь ею; это мука,-- но сердце мое перенесетъ ее.
-- Вы жестоки, Роза, сказалъ молодой человѣкъ.
-- О, Генрихъ, Генрихъ! отвѣчала дѣвушка, заливаясь слезами -- это долгъ мой,-- я должна исполнить его. Довольно, довольно!..
-- Нѣтъ! сказалъ молодой человѣкъ, удерживая ее за руку.-- Моя надежды, желанія, будущность,-- все измѣнилось, кромѣ моей любви къ вамъ. Я предлагаю вамъ теперь не высокое мѣсто въ шумной толпѣ, не блестящее званіе въ свѣтѣ, но домъ мой и мое сердце.-- болѣе мнѣ нечего предложить вамъ.
-- Что это значитъ? спросила Роаа.
-- Разставшись съ вами, я рѣшился уничтожить всѣ преграды, которыя существовали между вами и мною. Я успѣлъ въ этомъ. Тѣ, которые теперь чуждаются меня, чуждаются и васъ. Власть и покровительство, прежде льстившія мнѣ, теперь смотрятъ холодно; и возлѣ одной деревенской церкви,-- моей, Роза, моей собственной -- стоитъ скромный домикъ, которымъ я горжусь теперь болѣе всѣхъ прежнихъ надеждъ моихъ. Вотъ мое званіе,-- я вамъ предлагаю его.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-- Тяжело ждать любовниковъ къ ужину, сказалъ мистеръ Гримвигъ, ходя взадъ и впередъ и снимая съ головы носовой платокъ.
Въ-самомъ-дѣлѣ, слишкомъ-долго никто не приходилъ ужинать. Ни мистриссъ Мели, ни Генрихъ, ни Роза (которые пришли всѣ вмѣстѣ) ничего не могли сказать въ свое оправданіе.
-- Я серьёзно думалъ сегодня съѣсть мою голову, сказалъ мистеръ Гримвигъ: -- мнѣ казалось, что больше ужь и ѣсть нечего будетъ. Позвольте поцаловать невѣсту.
Мистеръ Гримвигъ, не теряя времени, поцаловалъ краснѣющую дѣвушку; такому заразительному примѣру послѣдовали мистеръ Броунло и докторъ. Нѣкоторые утверждаютъ, что видѣли, какъ Генрихъ Мели дѣлалъ то.же въ другой темной комнатѣ; но мы не вѣримъ злымъ языкамъ, потому-что онъ былъ слишкомъ молодъ и притомъ готовилъ себя къ духовному званію.
-- Гдѣ ты былъ, Оливеръ? спросила мистриссъ Мели.-- Что ты такъ грустенъ? Ты весь въ слезахъ; что съ тобою?
-- Бѣдный Дикъ умеръ!..