Благодѣтельница Оливера.
Въ красивой комнатѣ, убранной въ старинномъ вкусѣ, сидѣли двѣ дамы у стола, на которомъ былъ поставленъ завтракъ. Мистеръ Джильсъ, одѣтый съ большою изъисканностые весь въ черное, прислуживалъ имъ. Онъ занялъ позицію между столомъ и буфетомъ, вытянувшись во всю длину своего роста, закинувъ голову назадъ, выставивъ лѣвую ногу впередъ, положивъ правую руку въ жилетъ, а лѣвою сжимая опущенный подносъ,-- и, казалось, вполнѣ доволенъ былъ своею должностью.
Одна изъ двухъ дамъ достигла уже преклонныхъ лѣтъ, но высокій стулъ, на которомъ сидѣла она, не былъ прямѣе ея стана. Въ костюмѣ ея была какая-то странная смѣсь новизны и старины; она сидѣла, положивъ руки на столъ, и устремивъ глаза, которые все еще не потеряли прежняго блеска, на молодую свою подругу.
Младшая была въ веснѣ женской жизни.-- Ей не исполнилось еще семнадцати лѣтъ. Она была такъ кротка и нѣжна, такъ чиста и прекрасна, что, казалось, земля не была ея стихіею, а грубые люди ея спутниками. Свѣтлый умъ сіялъ въ темно-голубыхъ глазахъ и на дѣвственномъ челѣ ея; выраженіе доброты играло на лицѣ; улыбка -- счастливая, кроткая улыбка довершала очарованіе.
Она разливала чай. Игриво отбросивъ назадъ свои волосы, просто зачесанные на лбу, она взглянула на старушку съ такимъ полнымъ участіемъ, съ такою непритворною любовію, что добрые ангелы порадовались бы, смотря на нее.
Старушка улыбнулась; но сердце ея было полно; она украдкой отерла слезу.
-- Кажется, есть ужь часъ, какъ уѣхалъ Бритльзъ? спросила она.
-- Часъ и двадцать минутъ, сударыня, отвѣчалъ мистеръ Джильсъ, смотря на серебряные часы, которые онъ носилъ на голубой ленточкѣ.
-- Онъ всегда мѣшкаетъ, замѣтила старушка.
-- Бритльзъ всегда былъ неповоротливымъ мальчикомъ, сударыня, отвѣчалъ дворецкій.
-- Онъ, кажется, все становится хуже и хуже вмѣсто того, чтобъ исправляться, сказала старушка.
-- Не уже-ли онъ все еще играетъ съ дѣтьми? сказала смѣясь молодая дѣвушка.
Мистеръ Джильсъ почелъ необходимымъ улыбнуться; въ это время кабріолетъ подъѣхалъ къ садовой калиткѣ; изъ него выскочилъ толстый джентльменъ и побѣжалъ прямо къ двери, быстро вошелъ въ комнату и чуть не опрокинулъ стола и мистера Джильса.
-- Я никогда еще не слыхивалъ ничего подобнаго! вскричалъ толстый джентльменъ, обращаясь къ мистриссъ Мели. Боже мой!.. ночью... я этого никогда не слыхивалъ!
Съ этими словами толстый джентльменъ пожалъ руку обѣимъ дамамъ и, подвинувъ стулъ, спросилъ, какъ онѣ себя чувствуютъ.
-- Вы могли бы умереть, совершенно умереть отъ страха, сказалъ толстый джентльменъ.
-- Зачѣмъ вы не прислали ко мнѣ? Мой человѣкъ прибѣжалъ бы въ одну минуту, и я бы также... Право... такъ неожиданно... ночью!
Казалось, доктора болѣе всего безпокоило то, что воры пришли такъ неожиданно, и ночью, какъ-будто эти почтенные джентльмены занимаются своимъ ремесломъ въ полдень, и наканунѣ извѣщаютъ о своихъ визитахъ.
-- А вы, миссъ Роза, сказалъ докторъ, обращаясь къ младшей изъ дамъ; -- я...
-- О, да, мы были очень испуганы! сказала Роза, прерывая его. Но тамъ на верху есть бѣдный мальчикъ; тетенька просила васъ посмотрѣть его.
-- А! конечно! отвѣчалъ докторъ: -- посмотримъ. Это твоя работа, Джильсъ... понимаю.
Мистеръ Джильсъ, убиравшій въ это время чашки, покраснѣлъ какъ ракъ, и сказалъ, что эта честь принадлежитъ ему.
-- Честь? сказалъ докторъ.-- Много чести подстрѣлить мошенника!
Мистеръ Джильсъ, полагавшій, что хотятъ уменьшить его славу, почтительно отвѣчалъ, что теперь не время разсуждать объ этомъ, потому-что его противникъ нуждается въ помощи.
-- Правда, правда! сказалъ докторъ.-- Гдѣ жь онъ?Покажите его мнѣ. Я хочу взглянуть на него, мистриссъ Мели. Такъ онъ влѣзъ въ это окно?.. Кто бъ могъ повѣрить?.. Говоря всю дорогу, онъ пошелъ за Джильсомъ наверхъ. Пока онъ туда идетъ, скажемъ читателю, что мистеръ Лосбернъ, сосѣдній медикъ, извѣстный на десять миль въ окружности подъ именемъ "доктора", растолстѣлъ болѣе отъ веселаго расположенія духа, нежели отъ достатка: онъ былъ добръ, простодушенъ и страненъ, какъ старый холостякъ.
Отсутствіе доктора продолжалось долѣе, нежели ожидали обѣ дамы. Большой ящикъ былъ вынутъ изъ кабріолета; въ спальнѣ часто звѣнѣлъ колокольчикъ, и слуги бѣгали вверхъ и внизъ. Наконецъ онъ возвратился, и на вопросъ о состояніи больнаго принялъ таинственный видъ, осторожно заперевъ дверь.
-- Необыкновенныя вещи, мистриссъ Мели, необыкновенныя вещи! сказалъ докторъ, прислонясь спиною къ двери и какъ-будто заслоняя ее.
-- Надѣюсь, что онъ внѣ опасности? спросила старушка.
-- Въ этомъ не было бы еще ничего необыкновеннаго, отвѣчалъ докторъ.-- Видѣли ль вы этого мошенника?
-- Нѣтъ, отвѣчала старушка.
-- Не слыхали ли вы чего-нибудь объ немъ?
-- Ничего.
-- Извините, сударыня, прервалъ Джильсъ:-- я хотѣлъ все разсказать вамъ, но мнѣ помѣшалъ пріѣздъ доктора.
Дѣло въ томъ, что мистеръ Джильсъ никакъ не хотѣлъ вѣрить, что онъ только подстрѣлилъ мальчика. Онъ такъ высоко ставилъ свою храбрость, что готовъ былъ для нея жертвовать чужою жизнію.
-- Роза хочетъ его видѣть, сказала мистриссъ Мели:-- по этому не бывать.
-- Гм! сказалъ докторъ.-- Онъ совсѣмъ не страшенъ. Но вы можете взглянуть на него при мнѣ...
-- Ни за что въ свѣтѣ, хоть бы это было и необходимо, отвѣчала старушка.
-- Такъ, я думаю, что это необходимо, сказалъ докторъ.-- Во всякомъ случаѣ увѣренъ, чтобы будете жалѣть, если не послѣдуете моему совѣту. Онъ теперь совершенно тихъ и покоенъ. Не бойтесь ничего, повѣрьте мнѣ.
Убѣдивъ дамъ, что онѣ будутъ изумлены, взглянувъ на преступила, докторъ взялъ подъ руку молодую дѣвушку и, предложивъ другую руку мистриссъ Мели, съ важностью повелъ ихъ наверхъ.
Вошедъ въ комнату, онъ сдѣлалъ дамамъ знакъ идти впередъ и, заперевъ... ними дверь, тихо отдернулъ занавѣсъ у кровати. Тамъ вмѣсто звѣрскаго, дикаго разбойника, котораго всѣ ожидали увидѣть, лежалъ бѣдный ребенокъ, истощенный усталостію, страданіями и погруженный въ глубокій сонъ. Его раненная рука, крѣпко перевязанная, лежала на груди, а на другую склонилась голова его, полузакрытая длинными, шелковистыми волосами.
Добрый джентльменъ держалъ занавѣску въ рукѣ, и минуту или двѣ смотрѣлъ на него молча. Между-тѣмъ, Роза сѣла на стулъ возлѣ Оливера и расправляла его волосы; крупныя слезы падали изъ глазъ ея на его подушку.
Мальчикъ пошевельнулся и. улыбнулся во снѣ, какъ-будто эти знаки состраданія и участія внушила ему новое чувство, котораго онъ не зналъ до того времени.
-- Что жь это значить? воскликнула старушка.-- Этотъ бѣдный ребенокъ не можетъ быть сообщникомъ злодѣевъ.
-- Порокъ, сказалъ медикъ, задергивая занавѣску: -- гнѣздится вездѣ, и кто можетъ поручиться, что его нѣтъ въ этомъ прекрасномъ тѣлъ?
-- Но въ такомъ раннемъ возрастѣ!... замѣтила Роза.
-- Любезная миссъ Роза, сказалъ медикъ, печально качая головою: -- преступленіе, какъ смерть, не есть удѣлъ одной старости. Прекраснѣйшее и юное часто бываетъ избранною его жертвою.
-- Но не-уже-ли вы можете вѣрить, чтобъ этотъ мальчикъ въ-самомъ-дѣлѣ былъ добровольнымъ участникомъ людей, отверженныхъ обществомъ? съ безпокойствомъ спросила Роза.
Медикъ покачалъ головой съ видомъ сомнѣнія и, замѣтивъ, что они безпокоятъ боль.наго, вышелъ съ ними въ другую комнату.
-- Но если онъ и въ-самомъ-дѣлѣ преступникъ, продолжала Роза: -- то взгляните, какъ онъ молодъ; подумайте, что, можетъ-быть, онъ никогда не зналъ любви матери, ни спокойствія домашней жизни, и что дурное обхожденіе, побои, нищета ввели его въ общество людей, принудившихъ его къ злодѣйству... Тетушка, ради Бога, подумайте объ этомъ прежде, нежели позволите отдать этого больна то ребенка въ тюрьму, которая будетъ его могилою. Если вы меня любите, сжальтесь надъ нимъ, пока еще не поздно...
-- Другъ мой, сказала старушка, прижимая плачущую дѣвушку къ груди своей:-- не-уже-ли ты думаешь, что я трону хоть волосъ на головѣ его?
-- О, нѣтъ! отвѣчала Роза: -- не вы, не вы!
-- Нѣтъ, сказала дрожащимъ голосомъ старушка: -- мнѣ ужь не долго жить; пусть простятъ меня другіе, какъ я имъ прощаю. Но, докторъ, что могу я сдѣлать для его спасенія?
-- Дайте мнѣ подумать, сударыня; дайте мнѣ подумать.
Мистеръ Лосбернъ положилъ руки въ карманы и сдѣлалъ нѣсколько шаговъ взадъ и впередъ но комнатѣ, часто останавливаясь въ раздумьи. Послѣ многихъ восклицаній "нашелъ!" и "нѣтъ, но годится", онъ наконецъ сталъ, какъ вкопанный, и сказалъ:
-- Думаю, что если вы дадите мнѣ полную власть надъ Джильсомъ и Бритльзомъ, то я все устрою. Мнѣ.извѣстно, что Джильсъ вѣрный малой и старый слуга, но вмѣстѣ съ тѣмъ страшный болтунъ. Не такъ ли?
-- Тетушка позволяетъ дѣлать вамъ все, мнѣ угодно, сказала Роза, улыбаясь сквозь слезы.
-- Что касается до мальчика, продолжалъ докторъ:-- я думаю, черезъ часъ онъ проснется, и мы и можно будетъ съ нимъ поговорить, Я сдѣлаю это при васъ, и если изъ словъ его мы заключимъ, что онъ точно негодяй, то предоставимъ его судьбѣ его, безъ всякаго сожалѣнія.
-- О нѣтъ, тетушка! вскричала Роза.
-- О да, тетушка! сказалъ Докторъ" -- И такъ, рѣшено?
-- Онъ не можетъ быть злодѣемъ, сказала Роза: -- это невозможно!
-- Прекрасно, возразилъ докторъ:-- тѣмъ легче для васъ принять мое предложеніе.
Условіе было принято, и всѣ съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ ожидали пробужденія Оливера.
Срокъ, назначенный докторомъ, давно уже прошелъ, а мальчикъ все еще спалъ крѣпкимъ сномъ. Былъ уже вечеръ, когда добрый докторъ принесъ имъ извѣстіе, что Оливеръ проснулся.-- Мальчикъ очень болѣнъ, говорилъ онъ:-- и слабъ отъ потери крови; но видно, что его безпокоитъ что-то. Пойдемте къ нему и послушаемъ, что онъ намъ разскажетъ.
Бесѣда была продолжительна, потому-что Оливеръ разсказалъ имъ все, и часто принужденъ былъ останавливаться, чтобъ успокоиться и собрать силы. Грустно было слушать, въ полутемной комнатъ, слабый голосъ больнаго ребенка, развивавшаго передъ своими слушателями ужасную цѣпь бѣдствій, наброшенную на него злодѣями.
Въ этотъ вечеръ постель Оливера приготовлена была руками женщины; любовь и благотворительность бодрствовали надъ нимъ во время сна его. Онъ чувствовалъ себя спокойнымъ и счастливымъ; онъ могъ бы безъ сожалѣнія покинуть жизнь.
Едва Оливеръ кончилъ разсказъ свой, какъ заснулъ снова; докторъ, отирая глаза и упрекая себя въ слабости, сошелъ внизъ къ Джильсу. Онъ никого не нашелъ въ задѣ, и ему пришло на мысль, что онъ можетъ произвести лучшій эффектъ на кухнѣ: въ кухню онъ и отправился.
Въ этой нижней палатѣ домашняго парламента собрались служанки, Бритльзъ, Джильсъ, охотникъ (который за свои услуги получилъ приглашеніе остаться на день) и привратникъ. Привратникъ былъ съ огромной палкой, съ большой головой, въ большихъ сапогахъ, и смотрѣлъ какъ человѣкъ, выпившій достаточное количество портеру.
Приключеніе послѣдней ночи все еще было предметомъ разговора, и когда докторъ вошелъ, Джильсъ разсказывалъ о своемъ необыкновенномъ мужествѣ, а Бритльзъ, со стаканомъ пива въ рукѣ повторялъ слова его.
-- Сидите, сказалъ докторъ, махая рукою.
-- Покорно благодаримъ, сударь, отвѣчалъ Джильсъ.-- Барышня позволила мнѣ взять портеру, я я разсудилъ, что пріятнѣе пить его въ такой пріятной компаніи.
Присутствующіе подкрѣпили слова Джильса, и онъ, осмотрѣвшись кругомъ, спросилъ доктора:
-- Каковъ нашъ больной, сударь?
-- Такъ и сякъ, отвѣчалъ докторъ.-- Я боюсь, не слишкомъ ли опрометчиво поступилъ ты.
-- Надѣюсь, вы не хотите сказать этимъ, сударь, сказалъ Джильсъ, дрожа отъ страха: -- что онъ при смерти. Еслибъ я зналъ это, ни я, ни Бритльзъ, ни кто другой не тронулъ бы бѣднаго мальчика.
-- Не въ томъ дѣло, сказалъ докторъ таинственно.-- Джильсъ, ты протестантъ?
-- Да, сударь, отвѣчалъ Джильсъ блѣднѣя.
-- А ты, дружокъ? спросилъ докторъ, вдругъ обращаясь къ Бритльзу.
-- Спаси Господи! отвѣчалъ Бритльзъ, вздрагивая.-- Я точно таковъ же, сударь, какъ мистеръ Джильсъ.
-- Скажите же мнѣ, продолжалъ докторъ сердито:-- оба вы, оба,-- готовы ли вы дать клятву, что нашъ больной мальчикъ тотъ самый, который пролѣзъ въ окно въ прошедшую ночь? Ну, скорѣе!
Доктора всѣ считали кротчайшимъ созданьемъ въ мірѣ; но онъ сдѣлалъ этотъ вопросъ такимъ ужаснымъ голосомъ, что Джильсъ и Бритльзъ, на которыхъ портеръ уже производилъ свое дѣйствіе, смотрѣли одинъ на другаго съ безсмысленнымъ видомъ.
-- Слушай внимательно отвѣтъ ихъ, привратникъ, сказалъ докторъ съ выразительнымъ жестомъ:-- отъ этого можетъ выйдти многое.
Привратникъ старался казаться какъ-можно-внимательнѣе и взялъ палку, которую сначала поставилъ въ уголъ.
-- Здѣсь хотѣли ограбить домъ, сказалъ докторъ.-- Два человѣка едва могли замѣтить мальчика среди дыма и тревоги. Въ этотъ самый домъ на другое утро приходитъ мальчикъ, и потому, что у него случилась перевязанная рука, эти люди нападаютъ на него -- чѣмъ подвергаютъ его жизнь большой опасности,-- и клянутся, что онъ разбойникъ. Теперь вопросъ: справедливы ли эти люди, а если нѣтъ, чего они заслуживаютъ?
Привратникъ значительно покачалъ головою.
-- Я опять спрашиваю васъ, сказалъ громовымъ голосомъ докторъ:-- можете ли вы подъ страшною клятвою обвинить ребенка?
Бритльзъ съ сомнѣніемъ посмотрѣлъ на Джильса; Джильсъ съ сомнѣніемъ посмотрѣлъ на Бритльза; привратникъ приложилъ руку къ уху, чтобъ слышать отвѣтъ; двѣ женщины выставились впередъ, а докторъ сердито осматривался кругомъ, какъ вдругъ у воротъ зазвенѣлъ колокольчикъ и послышался стукъ колесъ.
-- Это полицейскіе! вскричалъ обрадованный Бритльзъ.
-- Кто? спросилъ докторъ, блѣднѣя.
-- Полицейскіе офицеры, сударь, отвѣчалъ Бритльзъ: -- Мы съ Джильсомъ посылали за ними сегодня утромъ.
-- Какъ! вскричалъ докторъ.
-- Да, отвѣчалъ Бритльзъ:-- я давно послалъ за ними, и удивляюсь, что они не пришли раньше.
-- Кто васъ просилъ объ этомъ? Зачѣмъ? Теперь все пропало!... сказалъ уходя докторъ.