Такъ какъ ни одинъ джентльменъ и ни одна дама, имѣющіе какое-нибудь притязаніе на утонченное воспитаніе, не могутъ питать сочувствія къ фамиліи Чодзльвитовъ, не убѣдившись напередъ въ необычайной древности этого почтеннаго рода -- мы на первый случай постараемся успокоить публику извѣстіемъ, что Чодзльвиты несомнѣнно происходятъ по прямой линіи отъ Адама и Евы, и что, съ самыхъ отдаленныхъ временъ, земледѣльческіе вопросы имѣли для нихъ выдающійся интересъ. Еслибъ нашлись люди злонамѣренные и завистливые, которые стали бы увѣрять, что нѣкоторые изъ членовъ этой фамиліи, въ разные періоды ея исторіи, были слишкомъ заражены аристократическою гордостью, мы, конечно, тому не удивимся: слабость этого рода, основанная на преимуществѣ древности происхожденія Чодзльвитовъ предъ остальнымъ человѣчествомъ, кажется намъ не только недостойною порицанія, но и весьма извинительною.
Лѣтописи всѣхъ древнѣйшихъ извѣстныхъ намъ фамилій непремѣнно заключаютъ въ себѣ сказанія о появлявшихся въ нихъ въ разныя эпохи разбойникахъ и смертоубійцахъ, и чѣмъ древнѣе родъ, тѣмъ болѣе бывало въ исторіи его случаевъ насилія и злодѣйства; а въ древнія времена, два эти развлеченія, заключавшія въ себѣ полезныя для здоровья возбудительныя средства и удобство поправлять разстроенное состояніе, были въ большомъ обыкновеніи у сильныхъ нашего отечества. Съ невыразимымъ удовольствіемъ сообщаемъ нашимъ читателямъ увѣренность, что и Чодзльвиты не хуже другихъ, въ разные періоды исторіи Англіи, дѣятельно занимались кровопролитными заговорами и кровавыми драками.
Не подвержено ни малѣйшему сомнѣнію, что по крайней мѣрѣ одинъ Чодзльвитъ явился въ Англію съ Вильгельмомъ-Завоевателемъ. Извѣстно также и то, что ни одинъ изъ членовъ этой фамиліи не отличался обладаніемъ большихъ помѣстій, хотя щедрый Норманнъ и не скупился въ раздачѣ земель своимъ сподвижникамъ и любимцамъ -- добродѣтель, весьма обыкновенная у великихъ людей, когда они имѣютъ случай дарить то, что принадлежитъ другимъ.
Въ этомъ мѣстѣ исторія нашего отечества можетъ пріостановиться, чтобъ поздравить себя съ огромнымъ количествомь храбрости, мудрости, краснорѣчія, добродѣтелей, знатности и истиннаго благородства, доставшихся Англіи отъ вторженія Норманновъ: обо всѣхъ этихъ вещахъ генеалогіи каждой древней фамиліи разсуждаютъ такъ умно и справедливо, что длинные ряды блестящихъ и рыцарскихъ потомковъ имѣютъ полное право гордиться своимъ происхожденіемъ, хотя бы даже Вильгельмъ-Завоеватель и былъ Вильгельмомъ-Завоеваннымъ: обстоятельство это, какъ достовѣрно извѣстно, не сдѣлало бы тутъ большой разницы.
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что Чодзльвиты были замѣшаны въ знаменитомъ пороховомъ заговорѣ, да едва-ли и самъ архи-измѣнникъ Гэй Фоксъ не былъ отпрыскомъ этого замѣчательнаго древа. Такая догадка отчасти подтверждается наслѣдственными вкусами членовъ этой фамиліи: многіе Чодзльвиты, потерпѣвъ неудачи въ другихъ предпріятіяхъ и не имѣя ни малѣйшей надежды разбогатѣть, принялись, какъ и ихъ предокъ, знаменитый заговорщикъ, торговать углемъ безъ всякой видимой причины; многіе изъ нихъ цѣлые мѣсяцы сряду мрачно сидѣли надъ небольшимъ запасомъ угля, не торгуясь ни съ однимъ покупщикомъ.
Но приведемъ другое доказательство, которое должно убѣдить самаго невѣрующаго скептика въ соотношеніяхъ фамиліи Чодзльвитовъ съ однимъ изъ достопамятнѣйшихъ событій англійской исторіи.
Нѣсколько лѣтъ назадъ, одинъ изъ самыхъ почтенныхъ и безукоризненныхъ членовъ этой древней фамиліи имѣлъ у себя темный фонарь самой несомнѣнной древности, фонарь еще болѣе замѣчательный тѣмъ, что видомъ и строеніемъ своимъ онъ весьма походилъ на фонари, употребляемые въ нынѣшнія времена. Достойный джентльменъ, впослѣдствіи умершій, готовъ былъ во всякое время присягнуть, что онъ часто слыхалъ, какъ его бабушка, разсматривая съ почтеніемъ эту фамильную рѣдкость, говорила: "Да, да! Этотъ фонарь былъ у моего четвертаго сына пятаго ноября, когда онъ быль съ Гэемъ Фоксомъ!" Такое замѣчательное изреченіе, какъ и должно было ожидать, глубоко запечатлѣлось въ памяти почтеннаго джентльмена, и онъ имѣлъ привычку повторять его весьма часто. Истинное истолкованіе этихъ словъ и заключеніе, къ которому они ведетъ, должны восторжествовать надъ всякимъ сомнѣніемъ. Почтенная старушка, нѣкогда весьма умная, была между тѣмъ очень слаба и видимо угасала, а потому часто сбивалась въ рѣчахъ и идеяхъ, къ чему обыкновенно приводитъ дряхлость, хотя свѣтлому уму, съ маленькими комментаріями и исправленіями и нетрудно попасть на настоящую стезю. "Да, да" -- говаривала она,-- и въ этихъ двухъ изреченіяхъ нѣтъ никакой замѣтной несообразности;-- "да, да, фонарь этотъ носилъ мой прадѣдъ" -- уже, не четвертый сынъ, а прадѣдъ,-- "пятаго ноября, а онъ былъ Гэй Фоксъ". Приведенный здѣсь анекдотъ выводитъ насъ изъ всякаго недоразумѣнія; онъ такъ сообразенъ съ обстоятельствами, что его даже не стоило бы приводить въ оригиналѣ, еслибъ онъ не доказывалъ, до чего можетъ дойти, при маленькомъ усиліи, приложенномъ не только къ исторической прозѣ, но даже къ выдумкамъ воображенія, замысловатость порядочнаго комментатора.
Многіе говорили, что въ новѣйшія времена незамѣтно, чтобъ кто нибудь изъ Чодзльвитовъ былъ въ хорошихъ сношеніяхъ съ людьми сильными и важными. Но это только злыя выдумки праздныхъ и завистливыхъ умовъ, потому что и теперь у разныхъ членовъ этой фамиліи хранятся письма, изъ которыхъ ясно видно, что нѣкто Диггори Чодзльвитъ имѣлъ обыкновеніе обѣдать ежедневно у герцога Гомфри. Онъ былъ такимъ постояннымъ гостемъ за столомъ этого вельможи, что гостепріимство и сообщество его милости были ему даже нѣсколько въ тягость; въ письмахъ къ друзьямъ, онъ часто пишетъ, что если они не сдѣлаютъ черезъ сего подателя того-то или того-то, то ему ничего больше не останется, какъ снова обѣдать у герцога Гомфри. Выраженія его всегда отличались изъисканностью и точностью, что ясно обнаруживаетъ привычку жить въ знатныхъ и утонченныхъ обществахъ.
Носились также слухи, и не нужно доказывать, что они имѣютъ начало въ томъ же источникѣ, будто одинъ мужескаго пола Чодзльвитъ, котораго рожденіе покрыто нѣкоторымъ мракомъ неизвѣстности, былъ человѣкъ весьма низкаго происхожденія. Но чѣмъ это доказать? Когда сынъ того, кому предполагалась извѣстною тайна рожденія его отца, лежалъ на смертномъ одрѣ, ему предложили формально, ясно и торжественно слѣдующій вопросъ: "Тоби Чодзльвитъ, кто былъ твой дѣдъ?" Онъ, при послѣднемъ издыханіи, не менѣе торжественно, ясно и отчетливо отвѣчалъ: "лордъ Пo-Зу". Можно сказать, и даже было сказано (потому что человѣческая злость не имѣетъ предѣловъ), что такихъ лордовъ не существуетъ, и что между титулами угасшихъ фамилій нѣтъ ни одного не только подобнаго, но даже похожаго на него... Но что же изъ этого слѣдуетъ? Отбрасывая теорію нѣкоторыхъ благонамѣренныхъ людей, которые, судя по имени, выводятъ, что дѣдомъ Тоби былъ мандаринъ,-- развѣ трудно понять, что мистеръ Тоби Чодзльвитъ или получилъ свое имя отъ отца искаженнымъ, или забылъ его, или не такъ его выговорилъ, или что даже въ новѣйшія времена Чодзльвиты имѣли геральдическое сношеніе (съ лѣвой стороны) съ какимъ-нибудь неизвѣстнымъ знатнымъ домомъ.
Изъ хранящихся въ фамиліи документовъ ясно, что въ болѣе близкую къ намъ эпоху Диггори Чодзльвита, о которомъ мы говорили выше, одинъ изъ членовъ ея достигъ большаго богатства и вліянія. Порывшись въ избѣжавшихъ губительнаго дѣиствія моли отрывкахъ его корреспонденціи, находимъ, что онъ постоянно упоминаетъ о дядѣ, отъ котораго онъ ожидалъ весьма многаго, потому что старался снискать его благосклонность приношеніями серебра, посуды, драгоцѣнныхъ вещей, книгъ, часовъ и тому подобнаго. Такимъ образомъ, онъ пишетъ однажды къ ссоему брату, относительно соусной ложки, принадлежавшей этому брату, и которую онъ, Диггори, у него занялъ или пріобрѣлъ другими средствами: "Не сердись, что я разстался съ нею -- она у дяди". Въ другомъ случаѣ онъ выражается въ томъ же родѣ о какой-то серебряной вещи, которую ему поручили отдать въ починку. Потомъ опять: "я уже отдалъ дядюшкѣ все, что у меня было". О томъ, что онъ имѣлъ привычку дѣлать весьма постоянныя, и продолжительныя посѣщенія къ своему дядѣ, явствуетъ изъ слѣдующихъ строкъ: "За исключеніемъ той пары платья, которая теперь на мнѣ, весь мой гардеробъ у дяди". Въ доказательство того, что онъ былъ особою важною, племянникъ упоминаетъ: "Съ нимъ на бездѣлицахъ не сладишь! Какъ онъ всѣмъ интересуется! Это ужасно! И какъ онъ гордъ!" И не смотря на то, незамѣтно, чтобъ почтенный джентльменъ доставивъ своему племяннику какое-нибудь доходное мѣсто при дворѣ или по службѣ.
Кажется, больше не стоитъ приводить фактовъ, изъ которыхъ бы можно было заключить о важности и положеніи въ свѣтѣ Чодзльвитовъ въ разные періоды ихъ исторіи. Еслибъ это было нужно, то можно нагромоздить цѣлыя горы такихъ доказательствъ, которыя раздавили бы всякаго невѣрующаго. Присовокупимъ въ заключеніе, что многіе члены этой фамиліи, какъ мужескаго, такъ и женскаго пода, упоминаютъ въ дружеской перепискѣ между собою о прекрасныхъ лбахъ, носахъ и подбородкахъ, которыми украшались лица многихъ изъ нихъ. А ничего нѣтъ достовѣрнѣе, что эти примѣты, въ особенности безукоризненно правильные носы, суть необходимая принадлежность людей знатной породы.
Исторія, къ полному ея удовольствію, а слѣдственно и къ удовлетворенію читателей, уже доказала, что Чодзльвиты имѣли происхожденіе, достаточно важное для того, чтобъ желать болѣе близкаго съ ними знакомства, и что они достаточно дѣятельно участвовали въ распространеніи и размноженіи рода человѣческаго. Теперь исторія довольствуется двумя общими замѣчаніями: во-первыхъ, не признавая даже теоріи Монбоддо, будто-бы человѣческій родъ происходитъ отъ обезьянъ, можно достовѣрно сказать, что люди склонны къ страннымъ продѣлкамъ; а, во-вторыхъ, не заѣзжая въ теорію Блуменбаха, доказывающаго, что потомки Адама имѣютъ много качествъ особенно свойственныхъ свиньямъ, предпочтительно передъ всѣми другими животными,-- читатели увидятъ, что нѣкоторые люди отличаются особенною заботливостью о самихъ себѣ.