Вскоре после разговора с Тольским Алеша поехал в усадьбу Горки с твердым намерением просить разрешения у своего отца жениться на майорской дочери Насте. Его неожиданный приезд среди зимы, и притом в сильный мороз, немало удивил Михаила Семеновича и его дочь Марию.

-- Что это, Алексей? Не выгнали ли тебя из Москвы, что ты в такой холодище к нам приехал? -- шутливо спросил у него старый генерал.

-- Я ехал в закрытом возке и не чувствовал мороза, -- почтительно целуя руку отца, ответил Алеша.

-- И то сказать: ты молод, кровь горячая, тебя не скоро прохватит мороз. Ты к нам надолго приехал?

-- Нет, дня на два, на три.

-- Стало быть, не брал отпуска?

-- Да зачем? На несколько дней можно и без отпуска.

-- У вас служба вольная, не то что военная; у нас, бывало, и на день без разрешения нельзя было отлучиться, а ты, чай, в свое присутствие по целым неделям не заглядываешь... Покойный император Павел Петрович и чиновников подтянул бы как следует, а теперь вас, молодчиков, распустили. Ну да не в том суть. Говори, зачем приехал-то? Если за деньгами -- не дам, раньше первого числа ни гроша не получишь!

Находившаяся в горнице Мария Михайловна жалостно взглянула на брата и, обращаясь к отцу, тихо промолвила:

-- Папа, зачем вы так? Алеша, наверное, не за деньгами приехал...

-- А ты почем знаешь? Жалостлива больно...

Недавно только до него дошло известие, что его сын кутит напропалую и сводит знакомство с сомнительными личностями. Старик наполовину поверил этому слуху и, воспользовавшись приездом сына, решил пожурить его.

-- Сестра сказала правду, я приехал к вам, батюшка, не за деньгами.

-- А за чем же? Дозволь, сударь, узнать?

-- Извольте, скажу... Я... я задумал жениться, батюшка.

В ответ на слова сына старый генерал посмотрел на него полупрезрительно и полунасмешливо и каким-то сиплым голосом проговорил:

-- Вот что, сударь! Жениться изволили задумать?.. Поздравляю, поздравляю! -- И, обращаясь к дочери, он, не меняя тона, добавил: -- Мария, а ты что сидишь да таращишь глаза от удивления? Удивляться тут нечему. Теперь ведь новое время и новые люди, отцовских советов не слушают... Задумает молодец жениться, подберет себе суженую да и оповестит о том своего отца накануне венчания, а то и этого не делают, втихомолку венчаются... Наш Алексей Михайлович не таков: он добрее других и нас с тобою, Мария, на свадьбу пригласит непременно...

-- Батюшка, -- заговорил было молодой Намекин, но отец перебил его:

-- Звать на свадьбу приехал?.. Так, так! А когда свадьба, дозволь узнать?

-- Когда вы прикажете, батюшка.

Почтительный тон сына несколько обезоружил старого генерала, смягчил его.

-- Да ты, Алексей, всерьез о женитьбе говоришь или шутишь? Кто невеста? Надеюсь, ты подобрал себе пару... Прошу не забывать, ты не кто-нибудь, а намекинского рода, и наши родичи все почти были женаты на княжнах. Мать твоя покойная была тоже из княжеского рода.

Михаил Семенович этими своими словами отбил у сына охоту назвать свою возлюбленную, сказать, кто она.

-- Ну что же ты молчишь, назови мне фамилию твоей избранницы.

-- Она из рода Луговых, -- запинаясь, тихо выговорил молодой Намекин.

-- Луговых, Луговых... Что-то не припомню этой фамилии... Кто же отец твоей невесты, какой на нем чин?

-- Он... он -- майор.

-- Что такое? Ты говоришь, майор?.. -- грозно переспросил у взволнованного сына старый генерал. -- Гм... И ты, глупец, вообразил, что я назову какого-то там майора своим сватом, породнюсь с ним? Да ты с ума сошел? Впрочем, от твоей порочной жизни не мудрено и с ума сойти. Советую тебе полечиться, а не жениться думать. Майорская дочь никогда не может быть твоей женой... Раз и навсегда я говорю тебе это!.. На этот неравный брак ты не получишь моего согласия и благословения. Пока я жив, ты не введешь какой-то там майорской дочери ко мне в дом своею женою... Я... я не дозволяю тебе! -- крикнул Михаил Семенович.

-- Так вы не дозволяете, батюшка?

-- Нет и нет... Тысячу раз нет!

-- Это ваше последнее слово?

-- Да, последнее и решительное! -- И генерал быстро вышел, сердито хлопнув дверью.

-- Алеша, милый, как мне жаль тебя, как жаль! -- со слезами сказала брату добрая Мария Михайловна.

-- Да, да, сестра, пожалей меня! Я достоин жалости.

-- Я и то жалею, Алеша; жалею также, что ничем не могу помочь тебе. Я одобряю, Алеша, выбор твоего сердца и с радостью назвала бы твою невесту своей милой сестрой, но папа...

-- Да, на согласие отца рассчитывать нечего. Эх, закучу же я, так закучу, что чертям будет тошно! Отец сказал, что я веду порочную жизнь; что же, правда, не стану отпираться. Я полюбил девушку добрую, милую, хотел жениться на ней; женился бы, тогда прощай моя прежняя холостая, разгульная жизнь! Я совершенно переменил бы образ жизни... Ну а отец не хочет понять это, гнушается выбором моего сердца... Да когда же конец этой опеке? Я не мальчик. Довольно водить меня на помочах! Уж если на то пошло, то я и без согласия отца обойдусь и со своей Настенькой повенчаюсь!

-- Алеша, Алеша! И ты это говоришь?.. Ведь тебе счастья не будет. Неужели ты решишься без благословения папы?

-- Что же, если он не хочет, нас Бог благословит. Ну да поживем -- увидим!.. А теперь прощай, сестра, я уеду завтра утром рано, ты, пожалуй, еще спать будешь...

-- Как, Алеша? Ведь ты хотел дня два у нас погостить?

-- Не до того мне теперь. Завтра чуть свет уеду.

-- Алеша, голубчик, ты, пожалуйста, не огорчайся. Не забывай того, что папа бывает резок, но он очень любит тебя, желает тебе счастья.

-- Оно и видно!.. Нет, он разрушает мое счастье!.. Ну да что тут и говорить, пропащий я человек!

На следующий день, ранним утром, молодой Намекин уехал из усадьбы отца в Москву и, занятый своими думами, не заметил, как тройка лихих коней, запряженная в крытый возок, с небольшим в два часа домчала его до Москвы. Не заезжая к себе домой, он проехал прямо к дорогому для его сердца майорскому домику.

Настя с радостным, счастливым лицом встретила его.

-- А я хотела пожурить вас, Алексей Михайлович! -- сказала она, усаживая дорогого гостя к столу, на котором кипел пузатый самовар и лежали на тарелке горячие ватрушки. -- Где это вы изволили пропадать? Ну-ка, скажите...

-- В усадьбе был, у отца, прямо оттуда...

-- Долго там гостили?

-- Нет, всего одну ночь.

-- По делу ездили или так, навестить?

-- По делу.

-- Не секрет, по какому? -- спросила Настя.

-- Для кого и секрет, а от вас у меня тайн нет. Полюбил я, Анастасия Гавриловна, одну чудную девушку, крепко полюбил... Вот было и задумал скрепить свою любовь святым венцом с ней... Поехал я просить на это согласие у отца.

-- Вот как? У вас невеста есть, а вы мне о том и ни слова. Ах, Алексей Михайлович, нехорошо!.. Скрывать от меня!

-- Хотелось мне прежде заручиться согласием отца, а там я и вам сказал бы, Анастасия Гавриловна.

-- Ну что же, успешна была ваша поездка, получили вы согласие?

-- Нет, отец и слышать не хочет.

-- Бедный, как мне жаль вас!.. Скажите же теперь, кто ваша невеста, как зовут ее?

-- Так же, как и вас.

-- Да?.. Вот как! Молода, хороша она?

-- Так же, как и вы!

-- Странно! Ваша невеста, значит, очень похожа на меня?

Молодая девушка начинала понимать. Она вспыхнула и наклонила свою хорошенькую головку.

-- Неужели вы, Анастасия Гавриловна, не догадываетесь, о ком я говорю?

-- Догадывалась, но боялась верить своей догадке.

-- Так вы... вы хоть немного любите меня? Что спрашиваю!.. Зачем слова? Я вижу, Настя, ты любишь меня. Не так ли, моя милая?.. -- с жаром проговорил Алеша, опускаясь на колени перед молодой девушкой.

-- Встаньте, Алексей Михайлович! Да, я люблю вас, но -- увы! -- едва ли наша любовь принесет нам счастье. Ведь вы сказали, что ваш отец слышать не хочет о том, чтобы назвать меня своей невесткой... меня, бедную сиротинку-бесприданницу. Ведь за мной отец ничего не даст.

-- Зачем мне приданое, зачем? Только бы ты меня любила, моя Настя! Отказа моего отца не пугайся; если на то пошло, я женюсь на тебе и без его согласия!

-- Нет, нет, как можно без согласия отца!.. Несчастен будет наш брак!

Тут беседа возлюбленных была прервана поднявшейся в доме суетой. Ворота заскрипели и отворились настежь. В повозке, запряженной парой коней, въехал на двор вернувшийся из усадьбы секунд-майор Луговой. Это был высокий худой старик с гладко выбритым лицом. Из-под нависших бровей хмуро смотрели серые, холодные глаза. На тонких сухих губах змеилась злобно-презрительная улыбка.

Сухо поздоровался он с Настей, бросившейся к нему навстречу, так же сухо и отрывисто проговорил гостю:

-- Здравствуйте!

-- Вы чем-нибудь недовольны или встревожены? -- спросил у него молодой Намекин.

-- Да, недоволен и встревожен... -- резко ответил Гавриил Васильевич, бросив при этом сердитый взгляд на дочь. -- Ваше, сударь, посещение меня тревожит.

-- Мое посещение? -- с удивлением воскликнул Алеша.

-- Да!.. Позвольте узнать, с каким намерением вы ездите ко мне в дом? В качестве простого гостя или чего другого? Этот вопрос я задаю вам потому, что у меня дочь -- девица на выданье, и я вовсе не желаю служить мишенью для разных там пересудов и разговоров! -- Майор горячился все более и более. -- Думаю, сударь, вы ездите не ко мне и не для меня? -- добавил он.

-- Это верно, я езжу не к вам и не для вас! -- спокойно ответил ему Намекин.

-- Так!.. Стало быть, бываете вы у нас ради моей дочери?

-- Совершенно верно! Я бываю у своей невесты, Анастасии Гавриловны.

-- Вот как! Скоренько же!.. Не худо бы меня спросить.

-- Вас не было, Гавриил Васильевич!

-- Так... Вы намерены жениться на моей дочери? А своего папеньки согласие на то спрашивали?

Намекин молчал, не зная, что ответить майору.

-- Что же вы молчите? Извольте отвечать, согласен ли ваш родитель назвать мою дочь своей невесткой?

-- Я... я еще не спрашивал... -- солгал Алеша.

-- Напрасно!.. Вам следовало заручиться раньше родительским разрешением и благословением, которое вы едва ли получите... Папенька ваш, заслуженный генерал, вряд ли захочет родниться со мною, убогим майором. Он слишком горд для этого, спесив, богат. Приданого захочет, а за моей Анастасией почти ничего нет... Усадьбишка моя заложена, и сам я весь в долгу, как в шелку.

Старый майор безбожно лгал; его усадьба не была заложена, а он не только не должал, но сам еще давал деньги под большие проценты.

-- Я с вас ничего не спрашиваю, мне никакого приданого не надо, -- сказал Намекин.

-- Это хорошо!.. Впрочем, после моей смерти все, что останется, будет завещано мною дочери Анастасии, а при жизни за ней дать я ничего не могу. Это -- мое последнее слово, и до времени мне говорить с вами не о чем. А поэтому не взыщите на старика: я устал с дороги, пойду отдохнуть... Прошу, сударь, прощения!..

Проговорив эти слова, старый майор вышел. В дверях он искоса взглянул на влюбленных.