Вернувшись в Лхассу, далай-лама вместе с министрами задумал создать собственную армию в 10.000 человек. Для того, чтобы решить вопросы внутренней и внешней политики Тибета, они созвали по 4 представителя от каждого округа Центрального Тибета.
После изгнания китайцев из лхасских владений вооруженные отряды тибетцев и китайцев стояли друг против друга в восточном Тибете недалеко от китайской границы. Так как тибетцы были хуже вооружены и не имели военной подготовки, то им приходилось держать очень много людей. Населению было слишком тяжело содержать такое огромное войско. Государственные доходы были весьма скудны, и, кроме того, большая часть их уходила на разные религиозные дела. К тому же и год был неурожайный. А китайцы обещали тибетцам помочь освободиться от англичан. Они всеми средствами хотели склонить тибетцев на свою сторону, чтобы вновь проложить себе путь в Лхассу.
Один китайский генерал написал тибетцам, стоявшим по ту сторону реки Салуэна, такое послание:
«Если вы не выгоните иностранцев (англичан) и не соединитесь со своими братьями-китайцами, то мы двинем войска, опустошим страну и сотрем с лица земли все— вплоть до последней собаки и кукушки».
В течение всей империалистической войны тибетское правительство заботилось о двух вещах: задержать наступление китайцев на восточный Тибет и улучшить состояние тибетских войск. Однако китайцы имели перевес: у них были пулеметы и горные орудия, чего не было у тибетцев.
Когда главнокомандующий китайскими войсками убедился, что ни обещания, ни угрозы не действуют на тибетское правительство и оно не хочет вступить с ним в переговоры, он произвел неожиданное нападение на тибетцев. Тибетцы были захвачены врасплох. Они справляли свой праздник и не ожидали, что китайцы вероломно нарушат заключенное перемирие, не предупредив об этом. Тибетцы были выбиты из своих позиций. Но вскоре они оправились, собрались с силами и вернули потерянные позиции. Они погнали китайцев дальше и даже вернули себе опять весь восточный Тибет.
Две цепи сковывали тибетский народ: буддийская религия и огромное количество монахов. Монастыри были переполнены монахами-ламами. В монастырях было по 5—10 тысяч человек монахов. Все население внутреннего Тибета составляло 1 1 / 2 миллиона человек, из них монахов было более 300 тысяч. И Тибет справедливо получил название «страны монастырей и лам».
Одни из больших монастырей брали от китайцев деньги и поддерживали их сторону, в то время как Лхасса и тибетский народ не хотели над собой власти китайцев. Другие монастыри часто выходили из повиновения Лхассе и готовы были с оружием в руках напасть на этот город.
Об одном из таких случаев рассказывает англичанин Белль, глава английской миссии, которая находилась в Лхассе:
«В феврале начинается по тибетскому календарю новый год. В этом месяце справляется самый большой из всех праздников в году — праздник «Большой молитвы». Он продолжается полных три недели. Лхасса по обыкновению была полна монахами. В это время произошла ссора между главными монахами и некоторыми офицерами. Явилась серьезная опасность, что монахи соберутся около города в количестве 40 тысяч, нападут и разграбят город. Жители города начали прятать свое добро и вывозить его в отдаленные места. Далай-лама вышел из затруднительного положения: он об’явил город на военном положении».
Монастырь Ганден.
Тибетские бумажные деньги.
Другой бунт, правда, несколько меньший, произошел пять месяцев спустя в монастыре Дрепунг. В нем участвовало всего пять тысяч лам, но они держали связь с другими монастырями. Монахи угрожали напасть на Лхассу. Бунт был направлен против тех, кто веровал иначе, против чужеземцев, которые проникали в страну, подрывали религию и, главное, влияние лам на народ. Тибетское правительство стянуло к городу 3.000 солдат и повело осаду монастыря. Через некоторое время монастырь сдался.
Самое большое затруднение, которое пришлось преодолеть лхасскому правительству, заключалось в трудности увеличить государственные доходы. Новое войско требовало средств. В пастушеско-земледельческой стране нечего было обложить, кроме земли. Но земли большею частью принадлежали монастырям и дворянству, а этих «господ» правительство решалось облагать только в исключительных случаях.
Средства же, которые правительство отпускало монастырям в виде денег, зерна, масла, чая и пр., были огромные. Кроме того, оно не взимало с монастырей арендной платы за земли; лишь в самые последние годы, в виду крайней нужды в деньгах, Национальное Собрание постановило сократить церковные службы в монастырях и храмах и обложить те земли, которые недавно приобрели монастыри.