3. В. Н. ВИССОНОВУ (?)
Начало апреля 1852. Нижний Новгород
Любезный брат мой,
Вл<адимир> Нарк<исович>!
Христос воскресе!
Славный подарок получили мы1 от Вас на второй день праздника, 31 марта. И если бы Вы знали, как я ему обрадовался, с каким наслаждением читал я Ваше письмо,2 хотя оно и не много относится ко мне. Но мне приятно было видеть Ваши чувства, Ваши мысли в этом письме, и <я> без ума восхищался, что Вы по-прежнему остались нашим истинным братом и другом, что Вы не забыли, не разлюбили, не презираете нас. И как хороши эти воспоминания о нашей прежней жизни! Я читал их в Вашем письме со слезами на глазах, а между тем на душе у меня было так светло и радостно. Часто, очень часто с безотчетным, невыразимым восторгом вспоминаю я самые пустые подробности, самые незначительные обстоятельства наших детских игр, и меня утешают даже наши глупости. У меня и теперь еще хранятся письма Ромула, Аннибала, Батыя и Фердинанда к Наполеону и писанные Вашей рукой ответы его на эти письма!3 Не помните ли и Вы об них? А древность их не восходит далее 1847 года. Как вспомнишь, как давно, как долго мы с Вами не видались, так и верить не хочется, будто в 47 году продолжались еще наши игры!..
Однако надобно оставить игры для более важных занятий, для поклонов. Итак -- primo: 1* папаша и мамаша4 посылают Вам поклон и привет сердечнейший и искреннейший. Мамаша приказывает Вам сказать, что Вы изволили написать чистый вздор, будто мы Вас не узнаем при встрече: она, с своей стороны, обещает узнать Вас из тысячи. Secundo: мой четыре сестры: Анна, Антонина, Катерина и Юлия Вам кланяются и делают ручкой. Tertio: Ваш тезка, а мой братец, Владимир посылает Вам покьён,2* а полугодовой братишка Ванечка смотрит и смеется -- ему тоже, должно быть, весело. Quarto: Василий Иванович Добролюбов5 свидетельствует Вам почтение и просит уверить в своем всегдашнем к Вам расположении. Quinto: Лука Иванович и Варвара Васильевна6 живут, слава богу, подобру-поздорову, очень часто вспоминают о Вас, искренно любят Вас, как и всегда, но не посылают Вам поклона, потому что мы с ними после получения Вашего письма еще не видались. Впрочем, считайте, что получили и этот поклон. Тетушка Варвара Васильевна на память о Вас выучилась играть на гитаре. Только я с мамашей остановились, потому что...3*
1* То есть "во-первых"; дальше будет secundo, tertio и проч. -- "во-вторых", "в-третьих" и проч.
2* Подражание детскому лепету Володи.
3* Этими словами кончается листок, а следующий листок не сохранился, поэтому трудно с достоверностью пополнить сокращенно написанные слова неоконченной фразы; но, вероятно, должно читать так: "только я с мамашей (или маменькой) остановились (учиться играть на гитаре), потому что..."
4. В. Н. ВИССОНОВУ (?)
7 ноября 1852. Нижний Новгород
7 ноября 1852 г.
Милостивый государь,
Вл<адимир> Н<аркисович>!
Не знаю, как это случилось, что прошло уже скоро полгода с тех пор, как мы получили от Вас письмо,1* а все еще не собрались написать к Вам, при всем нашем желании. Дело странное, но довольно понятное для того, кто испытал, как мелкие житейские суеты часто поглощают наше внимание и важнейшие заботы. Надеюсь, Вы поймете такое положение, и великодушное прощение загладит мою вину. Но между тем это нисколько не мешало мне по-прежнему постоянно помнить Вас и сохранять к Вам всю прежнюю любовь. И ныне еще с какой-то грустной радостью люблю я вспоминать наши бывалые игры, и теперь не стыжусь этого, когда увидел из Вашего письма, что и у Вас бывают подобные воспоминания. С этими играми, кажется, кончилось для меня то время, когда рассудок мой не возмущал спокойствия и радостей сердца. Когда Вы уехали от нас, я уже начал учиться.2* Правда, семинарское образование с самого начала не слишком привлекло меня, но тем не менее неизбежное влияние его отразилось и на мне. Жизнь сердца кончилась, начал работать рассудок. Глупое зубрение уроков не далось мне, гораздо более нравилось мне чтение книг, и вскоре оно сделалось моим главным занятием и единственным наслаждением и отдыхом от тупых и скучных семинарских занятий. Я читал все, что попадалось под руку: историю, путешествия, рассуждения, оды, поэмы, романы, -- всего больше романы. Начиная от Жанлис и Радклиф до Дюма и Жоржа Занда и от Нарежного1 до Гоголя включительно, все было поглощаемо мной с необыкновенной жадностью. Только почти и делал я во все эти пять лет.3* Выучился я, правда, в семинарии писать различные хрии и диссертации на русском и латинском языке, искусился немного в философии, но все это чисто по-семинарски, и надо еще в этом отношении очищать и сглаживать мои познания, чтобы сбросить с них всю пыль и шероховатость школьного изучения. Теперь, слава богу, виден уже берег этого бедственного моря училищной премудрости: я переведен в последний класс,2 и через два года -- шутка сказать -- всему конец, и я свободен!
И предо мною жизни даль
Лежит светла, необозрима,3
и я уже начинаю строить планы о будущем. В настоящем я не имею никакой привязанности, нет у меня никакого сердечного наслаждения, так же как нет истинного друга и искренней откровенности. И если мне чего жаль в моей жизни, то это прошедшего, не того прошедшего, когда я был глупеньким капризником и за мной с трогательным участием ухаживала родимая матушка, и не того, когда сказывали мне страшные сказки про полканов и Ягу-бабу, -- нет -- именно того прошедшего, когда мы жили вместе с Вами,4* когда продолжались еще наши воинственные игры, когда мы сочиняли глубокомысленные послания от Ромула к Наполеону и от Наполеона к китайскому императору и к Аннибалу. Это время снова хотел бы я воротить, но чувствую, что не воротится уже не только время, но и те чувства, которые были тогда в душе моей. Не знаю почему, когда зайдет дело о счастии и радости, -- я всегда сбиваюсь на этот предмет. Порадовался я Вашей радости, что Вы наконец сделались действительным членом общества и слугою царским. Что ни говорите, а хорошо должно быть это -- жить и служить. Как к Вам, я думаю, пристал офицерский мундир! Я с нетерпением жду того времени, когда приведется мне увидеть Вас в этом наряде: здесь ли, в другом ли месте -- как бог приведет!
Все наши здоровы и Вам кланяются, желают служить отлично, благородно5* и не теряют надежды когда-нибудь увидеть Вас.
Прошу Вас не забывать нас, не будьте так ленивы, как мы, -- храброму воину это неприлично, -- напишите к нам поскорее несколько строк. Да хранят Вас боги бессмертные. Прощайте.
1* Итак, письмо (не сохранившееся. -- Ред.), на которое отвечает Николай Александрович, было получено в мае или июне, когда воспитанники военно-учебных заведений кончали курс и были производимы в офицеры.
2* То ость учиться в школе, по условиям школьной формалистики, а не по-домашнему.
3* По досаде на то, что терял много времени в чтении романов, Николай Александрович выражался слишком резко. В эти пять лет он прочел массу книг ученого содержания. Притом он писал стихи, повести, занимался учеными работами.*
4* Судя по этому выражению, должно полагать, что семейство Владимира Наркисовича до отъезда из Нижнего жило в доме Добролюбовых.
** Легкая переделка стиха Пушкина (из "Евгения Онегина", глава первая, строфа III. -- Ред.) "Служив отлично, благородно".