Молодые люди скоро нашли скромную гостиницу, над дверью которой был нарисован преуморительный зверь, а над ним стояла пояснительная надпись: "Красный Лев".
Хозяин этой гостиницы, Гюйгенс Клиф, был низенький человек на коротеньких ножках, которые были едва ли длиннее чубука его трубки. Но зато он сильно раздался в ширину и поражал своей толщиной.
Наши путешественники страшно проголодались.
-- Ну, хозяин, давайте нам поскорее закусить, -- сказал Петер. -- Что у вас есть?
-- Все, что угодно, мингер.
-- Отлично. В таком случае дайте нам сосиски и пудинг.
-- Сосиски все вышли, мингер. Пудинга тоже нет.
-- Ну, так винегрету, да побольше.
-- Ах, мингер, к сожалению, я не могу предложить вам и его.
-- В таком случае дайте нам яиц, но, пожалуйста, поскорее.
-- Зимние яйца -- плохая еда, -- усмехнулся хозяин и поднял брови.
-- Значит, и яиц нет? Ну, давайте икры.
Хозяин всплеснул толстыми руками.
-- Икры? -- воскликнул он. -- Разве в гостиницах подают икру? Ведь это страшно дорого.
-- Так что же, наконец, у вас есть?
-- Что у меня есть? Да решительно все: ржаной хлеб, кислая капуста, картофель и селедки, самые жирные во всем Лейдене.
-- Как вы полагаете, друзья? -- спросил Петер. -- Годится такое угощение?
-- Да, да, лишь бы он подавал поскорее! -- закричали все.
Хозяин вышел и вернулся с таким видом, как будто двигался во сне. Но лицо его оживилось и глаза широко раскрылись, когда он увидел, с какой изумительной быстротой исчезают его селедки. За селедками появился картофель, потом ржаной хлеб и кофе и, наконец, сухие, как камень, пряники. Этот изысканный десерт не входил в обыкновенное меню, но хозяин, доведенный до крайности, решился вытащить пряники из своего собственного, личного запаса и торжественно положил их на стол. Наконец путешественники встали и объявили, что они сыты.
"Надеюсь, что так", -- подумал хозяин и, потирая руки, спросил:
-- Господам, наверное, понадобятся постели?
-- Неужели вы полагаете, что мы сейчас же завалимся спать? -- спросил Карл.
-- Нет, я не думаю этого. Но если вам потребуются постели, то их нужно согреть, а белье проветрить. Никто еще, благодарение Богу, не спал на сырых простынях в "Красном Льве".
-- А, понимаю. Как же ты решишь, Петер? Вернемся мы сюда на ночь?
-- Почему же нет? Мы отлично переночуем здесь.
-- Вот, что правда то правда, мингер, -- одобрительно сказал Клиф.
-- Так, пожалуйста, приготовьте комнаты к девяти часам.
-- У меня есть одна великолепная большая комната с тремя кроватями. В ней хватит места для всех вас.
-- И прекрасно.
-- Куда же мы пойдем? -- спросил Ламберт, выйдя вместе с товарищами на улицу.
-- Я должен на некоторое время расстаться с вами, братцы, -- сказал Петер. -- Мне нужно повидаться со знаменитым доктором Бёкманом. Если он в Лейдене, его нетрудно будет найти: он всегда останавливается в гостинице "Золотой Орел". А вам следовало бы показать Бену здешний музей. Ты не прочь, Бен?
-- Конечно, не прочь.
-- Значит, так и сделаем, -- решили все.
Якоб предпочел идти с Петером. Бен попробовал было уговорить его остаться в гостинице и отдохнуть, но никакие доводы не действовали на Пута. Он уверял, что чувствует себя как нельзя лучше и что ему хочется осмотреть Лейден, в котором он еще ни разу не был.
-- Пусть идет, это не повредит ему, -- сказал Ламберт. -- А как хорошо провели мы день и чего только ни насмотрелись! Как-то не верится даже, что только сегодня утром мы выехали из Брука.
Якоб зевнул:
-- Да, я тоже отлично провел время. Но мне кажется, что мы путешествуем уже целую неделю.
Карл засмеялся и пробормотал что-то насчет людей, которые только и делают, что спят.
-- Ну, вот мы и дошли до угла, -- сказал Петер. -- Тут нам придется разойтись в разные стороны. Не забудьте, что к восьми часам мы все должны собраться в гостинице "Красный Лев".
* * *
Бен и его спутники вернулись в гостиницу первыми и уселись около огромной пылающей печи. Скоро после них пришли Петер и Якоб. Петеру не удалось повидаться с доктором Бёкманом.
-- Его нет в Лейдене, -- сказал хозяин гостиницы "Золотой Орел", -- в этом я могу поручиться. Приезжая в город, он всегда останавливается у меня, и каждый раз у дверей собирается целая толпа. Просто отбою нет от больных. Что за дурачье этот народ!
-- Но ведь он знаменитый хирург, -- заметил Петер.
-- Да, но зато пренеприятный человек. Если бы он не платил так щедро да не приманивал народ в мою гостиницу, я ни за что не пустил бы его к себе.
Тут хозяин, должно быть, спохватился, что говорил слишком откровенно с незнакомыми людьми, и прибавил уже совсем другим тоном:
-- Так что же вам угодно, господа? Желаете вы поужинать или, может быть, останетесь ночевать?
-- Нет, нет, ничего не нужно, -- ответил Петер. -- Мне только хотелось повидаться с доктором Бёкманом.
-- Так попробуйте поискать его. Во всяком случае в Лейдене его нет.
Но Петер решил сделать хоть что-нибудь. Он написал записку и взял с хозяина обещание передать ее доктору, как только тот приедет. Покончив с этим, Петер и Якоб вернулись в гостиницу "Красный Лев".
Дом, в котором она помещалась, принадлежал когда-то богатому бюргеру[12]. Потом он несколько раз переходил из руки в руки и в конце концов достался мингеру Клифу. Дом был шестиэтажный. Три нижних этажа были одинаковой ширины, но различной высоты; остальные помещались под высокой остроконечной крышей и постепенно суживались кверху. Выходящие на улицу окна располагались в живописном беспорядке, без всякого соблюдения симметрии. Крыша была из блестящей черепицы.
Мингер Клиф очень гордился своим домом, а в особенности -- общей залой нижнего этажа. Это была большая, высокая, почти пустая комната. Пол из желтых и красных квадратиков очень напоминал шахматную доску, в огромной печи всегда пылал яркий огонь, а высоко над ней, на выступе, стояли подсвечники и лежали спичечницы. Меблировка залы состояла из дюжины стульев с высокими спинками, трех столов, шкафа и буфета, уставленного бутылками, кружками и разной глиняной и стеклянной посудой.
Теперь в ней собралось девять человек. Около печи поместились два сонных голландца в деревянных башмаках и молча покуривали свои трубочки. Мингер Клиф в широкой зеленой куртке, кожаных штанах, доходивших ему до колен, и мягких войлочных туфлях неслышно двигался то туда, то сюда. На стульях сидели в разных позах наши юные путешественники, а в углу лежала куча коньков.
Около печи поместились два сонных голландца...
На ужин подали ржаной хлеб, пикули, нарезанную ломтиками колбасу, кофейник с довольно подозрительным кофе и опять-таки пряники. Молодежь жадно накинулась на эти скромные яства, и Якоб уверял, что никогда в жизни не ужинал с таким аппетитом. Один только Бен немножко привередничал и не раз делал кислую гримасу, глядя на свою тарелку.
После ужина друзья поболтали, а потом под предводительством угрюмого слуги, несшего коньки и зажженную свечу, пошли в спальню с тремя кроватями.
Толстая девушка встретила их в дверях и, поклонившись им, ушла. В руках у нее было что-то вроде сковороды с крышкой и длинной ручкой.
-- Вот это славно! -- сказал Ламберт.
-- Что такое? -- спросил Бен.
-- А то, что мы ляжем в теплые постели. Разве ты не видел, что девушка несла грелку с горячими углями?
-- Грелку?
-- Да, да, -- сонным голосом ответил Ламберт.
Хваленая комната оказалась очень холодной и мрачной. Камин только что затопили и, казалось, даже он дрожал от холода, стараясь разгореться. Окна были без занавесок, а гладкий навощенный пол блестел, как лед.
Три камышовых стула стояли около трех узеньких кроватей, что делало комнату похожей на больничную палату. В другое время мальчики наверняка бы разворчались, если бы им предложили устроиться вшестером на трех постелях; но теперь они так устали, что с удовольствием улеглись попарно на мягкие перины. Если бы они были в Германии, то им приготовили бы и вместо одеял такие же перинки. Но в Голландии одни только богачи позволяют себе подобную роскошь.
Людвиг, уставший меньше других, попробовал было начать битву подушками, но никто не поддержал его. Волей-неволей и ему пришлось ложиться спать.
-- Спокойной ночи, друзья! -- сказал Петер.
-- Спокойной ночи!
-- Спокойной ночи!
И в комнате все затихло.