"ГОСПОДИН КОМИССАР"
Сцена представляет декорацию второй картины. Те же перегородки; телефон. Но стол уже покрыт красным сукном. На стене, где висел царский портрет, отсыревшее большое пятно выцветших обоев, воспроизводящее размер портрета над четырехугольником -- тоже выцветший отпечаток -- короны. На месте прежних казенных объявлений висят красные, зеленые, синие листки воззваний. На месте паспортиста сидит барышня-машинистка (веселая, жизнерадостная, гладко причесанная, тип курсистки) я стучит на пишущей машинке. Справа, по другую сторону стола, также сидит барышня, совершенно так же одетая, такого же типа и по внешности даже портретно схожая с первой. Она так же весело и бойко стучит на машинке. (Обе в белых английских блузках, воротничках, маленьких черных галстуках, манжетах.)
За столом -- г. комиссар; фрак, белая грудь, адвокатский значок на красной небольшой розетке. Воплощение вежливости и почти изысканной профессиональной любезности. Комната залита утренним солнечным светом. На сыром пятне, где висел портрет, прыгают веселые зайчики. Вся эта картина должна быть исполнена жизнерадостного, бодрящего тона самой доброкачественной буффонады.
УЧАСТВУЮЩИЕ:
Господин комиссар -- 30 с лишним лет. Пробор. Безукоризненно выбрит. Располагающая наружность.
1-я барышня.
2-я барышня.
Федотыч (1-й милиционер).
Лебедкин (2-й милиционер).
Господин Фиикельштейн -- приезжий еврей. Благообразная наружность. Почти патриархальная. Черная борода с проседью. Лет под 60. Легкое акцентирование, скорее певучесть речи. Черное широкое пальто, котелок, зонтик, галоши. Вид обстоятельный.
При открытии занавеса комиссар сидит в кресле за столом и что-то пишет. Вид сосредоточенный, деловой. Барышни в такт, бойко стучат на машинках. Небольшая пауза. Раздается звонок телефона. Комиссар встает и направляется к аппарату.
Комиссар (отвечает на звонок, уверенно отчеканивает). Пятьдесят пять, милиция!.. (Пауза). Да... (пауза) к вашим услугам... (Пауза. Улыбаясь.) Слушаю, слушаю...
Улыбка на лице комиссара становится все шире и шире. Он пожимает плечами, делает ряд юмористических жестов в сторону барышень, разводит свободной рукой; видно, что разговор чрезвычайно забавен. Барышни, которые вообще не прочь звонко похохотать, на секунду отрываются от переписки, улыбаются в кредит, выражают явное нетерпение -- узнать, в чем дело. Комиссар продолжает отвечать, еле сдерживая смех.
Понимаю, гражданин... (пауза) вполне вам сочувствую (пауза) к сожалению, ничем не могу быть полезен... (пауза) Да, да!.. Но в личную жизнь супругов... мы не имеем права вмешиваться... (пауза; переспрашивая) Мировые судьи?.. (изумляясь, почти не сдерживая смеха). Да что вы, гражданин?! Конечно, действуют!.. (пауза, сочувственно соглашаясь) Обратитесь, обратитесь... (пауза) Да (пауза; с сияющим от смеха лицом). Пожалуйста, пожалуйста... наша обязанность (смеется). До свиданья!.. (вешает трубку). (Разводя руками, обращается к переставшим стучать барышням, превратившимся в два вопросительных знака). Ну, доложу я вам, и публика!..
Барышни (наперебой). В чем дело? Что случилось? Расскажите!!!
Комиссар (со смехом). Ничего особенного... Маленькие семейные неприятности... у гражданина бакалейщика!.. Гражданин, обладающий, очевидно, чересчур мягким характером, был избит гражданкой супругой... Вот он и обращается к нам с просьбой... не может ли новая власть (Барышни готовы прыснуть) облегчить его горькую участь... так как -- заявляет бакалейщик -- "довольно я от этого ирода... при старом режиме... горя вытерпел..." (Барышни звонко хохочут. Смеется и сам комиссар.) А потом спрашивает... Можно ли с таким делом к мировому обратиться... ибо гражданин полотер уверял гражданина бакалейщика, что... (смеется) "теперь всех мировых на фронт отправлять будут... потому, как... даже всем каторжникам амнистия вышла" (Новый взрыв хохота. Комиссар садится за стол, барышни принимаются за работу. Комиссар, покачивая головой, склонившись над бумагами). Ох, и темна еще матушка-Русь... Работы, работы-то впереди сколько!.. (обращаясь к барышням). Ну, барышни, за дело, за дело... время не ждет!..
Комиссар углубляется в работу. Барышни в унисон стучат на машинках.
Федотыч (входит). Дозвольте доложить... так что... еще птиц привезли!.. И куда их девать не знаем... помещений больше никаких нету. Все, как есть, забито.
Комиссар (слегка недоумевая). Какие, Федотыч, птицы?
Федотыч (барышни вновь насторожились; вновь дрожат улыбки на лицах). Опять эти самые, ваше благо... (заминается, конфузится; виновато махнув рукой). Виноват, орлы!.. (Опять звонкий смех. Добродушно-конфузливо смеется и Федотыч).
Комиссар (продолжая улыбаться). Откуда ж теперь?..
Федотыч. Говорит возчик, всю Тверскую объехал... как есть от самой заставы наняли... только в Охотном скубенты его и ослобонили... так, из лавки в лавку и ходили... (Новый взрыв смеха) потом дали трещницу... приказали сюда свезти...
Комиссар (добродушно). Ну, что ж теперь делать?.. Возьмитесь-ка с Лебедкиным да свалите их во дворе.
Федотыч (с сочувственно-понимающим видом). Прямо в кучу?
Барышни хохочут.
Комиссар (тоже смеясь). Прямо в кучу!..
Федотыч. Слушаюсь... (уходит).
Комиссар (к барышням, снова принявшимся за машинки). Настоящее орлиное гнездо... (Тоном милой шутки.) Если не считать двух пигалиц...
Барышни (слегка вспыхнув, перебивая одна другую). Товарищ... Гражданин... Я бы! и я тоже! Мы просим!.. Мы требуем!.. Чтоб нас не называли пигалицами!.. (смягчаясь). Раз... мы гражданки... (выпаливая). Второго района!! (Энергично садятся на место. Принимаются за работу.)
Комиссар (чуть смущенный столь неожиданным репримандом, но с легкой иронией). Ну, гражданки -- второго района... Помиримся!.. И будем друзьями. А в знак того, что вы больше на меня не сердитесь (добродушно смотрит на одну, то на другую. Барышни тоже успели отойти и готовы залиться смехом) и искренно прощаете меня,-- перепишите (протягивает два черновика бумаг), пожалуйста, вот эти срочные бумажки... (Барышни, лукаво, с притворным гневом, не поворачиваясь, берут у него бумаги, переводят регистры, вынимают прежние листы и вставляют чистые. Сдерживая улыбки, начинают переписывать.)
Комиссар. Так больше не сердитесь?
Барышни (маленькая пауза). Н... (скороговоркой). Не знаем!
Комиссар (с прежним оттенком легкой иронии). В таком случае, не решить ли нам вопрос... открытой баллотировкой?..
Барышни (фыркнув). Хорошо!.. Хорошо!..
Комиссар (с напускной торжественностью). В таком случае я начинаю. Кто из присутствующих считает (и он, и они еле сдерживают улыбки) индицент исчерпанным, благоволите поднять руку... (Барышни лукаво поглядывают одна на другую и нерешительно, закрывая одной рукой смеющийся рот, медленно поднимают, каждая, другую руку, повернувшись к комиссару вполоборота в разные стороны.)
Комиссар (протянув указательный палец, сначала безмолвно считает количество рук и неслышно шепчет губами. Притворно- деловым тоном). Позвольте объявить результаты голосования... (торжественно) подавляющим большинством, при одном воздержавшемся, решено инцидент с пигалицами... (Барышни делают злые глаза.) считать исчерпанным и предать его забвению... (хватает одновременно обе поднятые ручки в трогательных манжетках и с утрированной благодарностью пожимает их. Общий веселый смех. Все возвращаются к работе. Небольшая пауза. Бойкий стук машинок.)
Лебедкин (2-й милиционер, входит). Господин комиссар... вас какой-то человек дожидается (едва улыбаясь) насчет прописки...
Комиссар. Ну, что ж вы не просите, Лебедкин? Зовите, зовите его сюда. И запомните раз навсегда, что (мягко-наставительно) просителей ни в коем случае нельзя заставлять ждать... (Лебедкин с понимающим видом кивает головою.) Не они существуют для нас, а мы для них... поняли? (новый кивок головой). Ну, вот... зовите, зовите его скорее!..
Лебедкин (бойко). Слушаю-с, господин комиссар!
Уходит. После очень короткой паузы входит г. Финкельштейн. Барышни мельком взглядывают на него и продолжают работать, Финкельштейн с некоторым недоверием озирается, потом, расхрабрившись, смешно кивает головой. В руках у него зонтик и котелок.
Комиссар (кивком отвечает на поклон. Слегка приподымается и рукой указывает на стул, приставленный к столу по ту сторону перегородки). Прошу садиться... (Финкельштейн признательно кивает головой и в нерешительности продолжает оставаться на одном месте). Чем могу служить?
Финкельштейн (в голосе которого в продолжение всей сцены чувствуется юмор, осторожность, но и желание показать себя, сохранить необходимое достоинство; несколько недоумевая). Что значит... Вы будете служить? (Барышни начинают улыбаться).
Комиссар (стараясь сохранить лишенную сухости серьезность). Я спрашиваю, чем я могу быть вам полезен?
Финкельштейн (уразумев). О! Полезен, да! (Комиссар снова жестом приглашает его сесть). Благодарю вас... (садится, постепенно все более и более осваиваиваясь). Я таки немного устал. Вы знаете, эта Москва, так это настоящий сумасшедший город... Извозчиков нет, трамваев нет... и все бегут, и все не знают, куда бегут... (Оглядывается, смотрит на стенку, замечает не нуждающееся в комментариях пятно от портрета. Слегка цокнув языком.) Ц-с! (юмористически покачав головой; выразительный взгляд в сторону пятна) Уже?!.
Комиссар (обернувшись, быстро сообразив, слегка улыбаясь). Уже. (Очень короткая пауза. Мягко). Однако в чем ваше дело... господин...
Финкельштейн (подхватывает). Финкельштейн (приподнимаясь и вновь садясь). Моя фамилия Финкельштейн!
Комиссар (кивает головой, барышни низко склоняются над машинками, стараясь скрыть улыбки). Ну, так вот, позвольте узнать, господин Финкельштейн, в чем все-таки ваше дело?
Финкельштейн (улыбаясь, как бы вопросительно). Мое дело... (Пожимает плечами.) Обыкновенное комиссаржевское дело!..
Комиссар (и он и барышни недоумевают, улыбаются). Простите, я вас... не совсем понял... что вы (преувеличенно-любезно) изволите называть... комиссаржевским делом?
Финкельштейн (недоумевая в свою очередь). Что значит что? (вынимает из бокового кармана потрепанную паспортную книжку). То, что при старом режиме называлось участковым (певуче), а теперь называется комиссаржевским (протягивает паспорт)... вот это!..
Комиссар (поняв, сдерживает смех, барышни совсем спрятались за машинки. Берет у него из рук книжку). Паспорт?
Финкельштейн. Нуда!..
Комиссар. Что же вы с ним собираетесь делать?
финкельштейн (изумляясь). Я? Это я вас должен спросить, что вы собираетесь сделать с ним? (Пауза. Мягко, но не доверчиво.) И со мной?!
Комиссар (улыбаясь и отдавая ему паспорт). Ровно ничего!.. Просто вернуть его хозяину... (отдает).
финкельштейн (нерешительно берет). Значит, у вас... эта штука... тоже отменяется?
Комиссар (очень любезно). Виноват, где у нас?
Финкельштейн. Что значит где? В вашем участке... (запнувшись, быстро) тьфу... (заученно) в комиссарьяте!..
Комиссар. Точно так же, как и во всех остальных комиссариатах всей Москвы... (Улыбаясь) всей России.
Финкельштейн. В остальных -- я сам знаю... (Подымаясь со стула). Их же, слава Богу, здесь целых 48..
Комиссар. Совершенно верно.
Финкельштейн. Я думаю, верно... (застегивая пальто) когда я их всех собственными ногами... обегал.
Комиссар (изумляясь). Зачем же вам это понадобилось?
Финкельштейн. Он еще спрашивает, зачем? Чтобы проверить...
Комиссар (изумление его возрастает). Но что именно?
Финкельштейн (с легкой досадой). Ай, так вы совсем не знаете... наших прежних законов... (Поясняет, жестикулируя котелком и зонтиком)... Сегодня -- можно, а завтра -- нельзя... на этом тротуаре-- позволяется, а на другом тротуаре -- уже не позволяется... (Барышни, прыснув, вылетают из комнаты, каждая -- в другую сторону. Комиссар еле удерживает смех). Так что я делаю?! Я иду во все участ... (запнувшись, быстро поправляется) тьфу... эти в комиссарьяты... и (пожимает плечами) говорю... вот мой паспорт... и, если да,-- так сделайте на нем подпись -- и будьте здоровы! И уже здесь (протягивает свой паспорт), вы видите, расписались все 47 присяжных поверенных... (улыбаясь, мягко) Что делать? Когда нужно, так коллекцией тоже станешь заниматься... вы знаете, мы--евреи--ко всему привыкли!.. (Спохватившись) Виноват, господин комиссар... Будьте так любезны и поставьте уже вашу последнюю подпись! И пусть уже будет конец!.. А то вы знаете... (комиссар, сочувственно и мило улыбаясь, садится за стол и подписывает). В этом сумасшедшем городе совсем можно без ног остаться. (Во время последних слов Финкельштейна за сценой слышен то звонкий, то сдавленный смех барышень.)
Занавес