Юрасов с тремя десятками человек беглым шагом отступал к железнодорожному мосту. Когда перешли мост, мелькнула мысль:
"Взорвать бы!"
Стало жаль. Да и надеялись скоро вернуться.
От элеватора отступали к губкому. Улицы уныло пусты. Плотно закрыты окна, заперты ворота. Легкий ветер чуть ворошит пыль, нехотя гонит клочки бумажки.
В конце улицы показались чехи. Люди в злобной решимости задерживались, падали на мостовую и долго метились, чтобы бить наверняка.
Из ворот выглянул пожилой человек с давно небритым подбородком, быстро обежал улицу юркими глазами. В нескольких шагах от ворот, за толстой чугунной тумбой, присел на одно колено красноармеец. Спокойно вскидывал ружье, выбирал одну из зеленых фигур, похожих на большие болотные кочки, и спускал курок. Кочка оставалась лежать на месте.
Злобными шмелями впивались в чугунную тумбу пули, прыгали по каменному тротуару. Красноармеец снова и снова вскидывал ружье.
Человек с небритым подбородком выглянул опять. За дальним углом скрылся последний из перебегавших красноармейцев. Вдруг человек упал на живот и большой серой змеей пополз к чугунной тумбе. Неутолимой злобой вспыхивали маленькие черные глазки у человека, прыгали челюсти. В двух шагах от тумбы остановился, вытянул из кармана ржавый бульдожишко и в упор выстрелил красноармейцу в спину.
Красноармеец удивленно и тихо вскрикнул, ткнулся ничком вперед. Левая рука крепко обхватила тумбу, правая судорожно сжала ружье.
Человек вскочил, пригнулся к земле и, закрывая голову руками, быстро побежал в ворота.
По чугунной тумбе с острым звоном тренькали пули.