Суд был скорый, правый и милостивый.
В тюремной конторе с выбеленными стенами, с черным асфальтовым полом, -- по полу ямами выбоины, за большим письменным столом, обтянутым красным, порыжевшим от времени сукном, сидели пятеро: седоусый казачий полковник, два чешских офицера, русский офицер и один штатский, -- представитель гражданской власти.
Полковник, председательствующий, маленькими монгольскими глазками любопытно оглядывал подсудимого.
-- Вас взяли с оружием в руках?
-- Да.
-- Вы большевик?
-- Да.
-- Вы не признаете власти Учредительного собрания?
-- Да, не признаю.
Полковник пожимал плечами, откидывался на спинку вытертого кожаного кресла и с нарочитым ударением, как бы давая возможность подсудимому одуматься и взять свои слова назад, спрашивал:
-- Вы сознательно разделяете их убеждения?
Подсудимому надоедала канитель.
-- Да, да, сознательно! Дрался за власть Советов, за власть трудящихся!
Судьи переглядывались. О чем еще спрашивать? Разве этого мало? Со своей стороны они сделали все, чтобы спасти несчастного, но такое упорство...
Вполголоса обменивались замечаниями. Чехи поджимали бритые каменные губы:
-- Ми согласны.
Полковник отыскивал в списке фамилию подсудимого и ставил против нее жирный, черный крест.
В овраге, за городом, рыли братские могилы...