Длинным сквозным коридором перекинулся через Волгу мост.
Внизу, у широколобых каменных быков, в белых кудрях шумно бьется река. Направо лиловеют горы, налево в призрачном синем мареве теряются леса. По высокой насыпи в голубоватую даль стремительно убегают рельсы и чуть позванивают тонким серебряным звоном.
От садов, утонувших в белом цвету, пряно тянет ароматом.
Перед мостом, от насыпи вниз и в обе стороны по берегу цепко протянулась колючая проволока. За проволокой маленькими хищными зверьками притаились пулеметы, зачернели провалами окопы.
Четыре парохода повернули к берегу черные жерла пушек... У берега на легкой волне чуть покачивается катерок товарища Юрасова...
Солнце большим рубиновым шаром медленно падало за дальние горы. Четко вырезались вершины. По небу побежали красные, синие, фиолетовые полосы. Левее и выше, над темным массивом леса далеким маяком вспыхнула одинокая звездочка. Яркие разноцветные полосы постепенно переходили в синий цвет, темнели и густой черной пеленой покрывали горы.
Верстах в двух от моста, на раскинутых у могучего осокоря шинелях лежат трое -- пост. На пологий песчаный берег с мягким шумом набегает река. В густой листве столетнего, осокоря путается ветер. Поблескивают звезды в вышине. Первой порошей тянется по небу млечный путь.
Берта закинула за голову руки, мечтает вполголоса:
-- Вот если пойти по этой запорошенной дороге, наверно придешь в страну, где все люди братья, где нет ни бедных, ни богатых, где царствует радостный труд. Там цветами перевиты станки, там чарующей музыкой звучат машины.
-- А ведь будет когда-нибудь так?
-- Непременно будет, -- твердо говорит Берта.
Вправо хрустнула ветка. Под чьей-то неосторожной ногой зашуршали сухие прошлогодние листья.
Трое прянули с земли.
-- Кто идет?
Тревожно впились в пугающую темноту, крепко стиснули винтовки.
-- Обход.
-- Пароль?
-- Ильич.
-- Это товарищ Юрасов, -- узнала Берта по голосу.
Подошли Юрасов и Спрогис.
-- Это вы, Берта?
Молча присели рядом. Красноармейцы положили винтовки.
-- Мечтаем, -- улыбнулась Берта.
-- Да, хорошо здесь.
-- И на войну непохоже, -- с улыбкой в голосе сказал красноармеец помоложе, -- будто на рыбалку с ночевкой пришли.
Другой, постарше, отозвался задумчиво:
-- Вот на германском пришлось натерпеться.
Молоденький придвинулся ближе.
-- Про страшное послушать охота.
Юрасов вынул изо рта стебелек какой-то травки, улыбнулся.
-- Любишь про страшное слушать?
-- Страсть люблю. У нас в деревне как соберемся в ночное, всю ночь только и разговору про это.
-- И я люблю, -- сказала Берта.
Возле берега шумно плеснуло.
-- Рыба, -- встрепенулся молоденький.
Небо светлело. Смутными корявыми призраками выступали ближние деревья. Волга с глубоким вздохом открыла серые, чуть посветлевшие глаза.
Началось утро.