Суд присяжных состоит под судом и следствием по обвинению в чрезвычайно тяжком преступлении:
-- Он оправдывает виновных.
Хотя, казалось бы, в стране, где считается святой и неопровержимой истиной изречение великой императрицы: "Лучше оправдать десять виновных, чем обвинить одного невинного" [ Екатерина II. Прим. ред.], единственным тяжким преступлением со стороны суда должно считаться обвинение невиновного.
Поводом к привлечению суда присяжных к суду и следствию послужили три случая оправдания сознавшихся обвиняемых. Два случая произошли в провинции, третий -- пресловутое дело Коноваловой [ Обвинялась в Петербурге в убийстве мужа.].
Шум около этого дела продолжался довольно долго. Вероятно, так же шумели книжники и фарисеи, когда грешнице, которую "надо было" побить камнями, было сказано:
-- Иди и больше не греши.
Но суд присяжных всё же счастливее обыкновенного подсудимого.
В то время, как обыкновенный подсудимый совершенно беззащитен во время следствия и находится целиком во власти следователя и прокурора, во время следствия над судом присяжных допускается его защита.
Защитниками суда присяжных явились очень почтенные люди, но система защиты у них несколько странная.
Они говорят:
-- Это неправда, будто суд присяжных всё оправдывает да оправдывает. Напротив! У суда присяжных 82 процента обвинительных приговоров, тогда как прежний, дореформенный суд оправдывал гораздо больше!
Кажется, так: 82 -- это страшная цифра.
Но дело не в цифре.
Сколько бы обвинительных приговоров из ста ни выносил суд присяжных, 82 или 98 или 18, важно то, что эти 82 обвинительных и 18 оправдательных, 98 обвинительных и 2 оправдательных или 18 и 92, -- вынесены "по совести", -- тогда как старый суд был полон взяточничества, лицеприятия, был судом бессовестным.
И всякий, конечно, предпочтёт суд по совести суду без совести.
В этом, а не в числе обвинительных вердиктов преимущество суда присяжных.
Но, раз дело пошло на цифры, будем говорить цифрами.
Глубокое заблуждение, будто присяжные выносят только 82 процента обвинительных приговоров.
Они выносят 100 процентов обвинительных приговоров. Они не выносят иных приговоров, кроме обвинительных. Только не всегда они обвиняют того, кого хотелось бы обвинить прокурорской власти.
Иногда они выносят обвинительный приговор следствию, как это было, например, в деле об убийстве Сары Беккер. Оправдав сначала Семёнову, потом Мироновича, присяжные сказали:
-- Следствие велось так небрежно, так неряшливо, так опрометчиво, что мы отказываемся, на основании его, осуждать кого бы то ни было.
Иногда это обвинительный приговор потерпевшему, как первый оправдательный вердикт по делу Ольги Палем. В жизни часто бывает, что потерпевший гораздо более виноват, чем тот, кого он довёл до преступления.
Оправдывая Палем, присяжные вынесли обвинительный приговор Довнару.
-- Нельзя же так относиться к человеку! Нельзя так играть живым человеком. Нельзя взять женщину, которая отдала тебе свою душу, чтобы поиграть ею для развлечения после экзаменов, а наутро сказать ей "пошла вон" и выругать ещё подлыми словами. Нельзя делать из человека только орудие для удовлетворения своих похотей и капризов. Относясь так к человеку, можно довести его и до преступления.
Иногда оправдательный приговор подсудимому является обвинительным приговором среде, как в деле Коноваловой.
Обвинив тех, кто пользовался позором и преступлением Коноваловой, кто получил выгоды от преступления, кто её втянул соучастницей в совершенно ненужное ей преступление, присяжные оправдали Коновалову, которая была только орудием в их руках, потому же, почему мы обвиняем не топор, а убийцу.
Несомненно, что, если бы следствие по делу об убийстве Сары Беккер велось как следует и выяснило бы несомненную виновность Мироновича или Семёновой; если бы Довнар не довёл сам своими поступками Палем до ужаса, отчаяния, умоисступления; если бы было выяснено, что Коновалова не была слепым орудием в руках других, -- присяжные вынесли бы обвинительные приговоры не следствию, потерпевшему и среде, а тем лицам, которых обвинял прокурор.
Оправдательных приговоров присяжных нет. И при всяком приговоре, когда оправдали человека, посаженного на скамью подсудимых, следует задаться вопросом:
-- Кого же, в сущности, обвинили присяжные?
Кого-нибудь они да обвинили. И если не то лицо, которое желала обвинить прокурорская власть, то это уж вина прокурорской власти:
-- Зачем она не всегда обвиняет тех, кого следует?