<ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ>

Соборование. (Повторяется ли соборование?)

Чин.

Причащение. Чин.

Погребение. Чин.

Вода. Масло. Срачица. Параман. Крест спереди. Туфли. Мантия. Куколь с крестом, на воскрыльях херувим, мантия. Черный воздух -- лицо, а куколь открыт.

Сколько времени в келье до выноса в церковь?

Кто читает над телом?

Иеромонах. Евангелие. Иеромонахд и иеродиаконы. (64)

ГЛАВА "ГРУШЕНЬКА"

История легкомыслия и ветрености людей.

О легкомыслии много. Историю легкомыслия людей и ветрености. {Историю ~ ветрености, вписано.} Старец, противно описывать. Но должен, ибо произошло нечто имевшее влияние на душу и смысл одного из героев рассказа (Алеши).

Хохлакова -- не ожидала этого от Старца (такого поступка).

Груш<а>. Луковка.

Семинарист заступает<ся> за попов.

2) Грушенька: "Зачем мне таких слов никто не говорил?"

-- Да народ не захочет. Сем < инарист >: "Устранить народ".

5) -- Та слишком свята, а в Грушеньке более соответствующий моей порочной душе энтузиазм. (NB. Семинар<ист> Алеше, когда идут к Грушеньке.)

12) Монахи про Старца: "Зачем писем не вскрывал?" А другие: "Зачем вскрывал?.."

16) Алеша был бы в ужасе, укусило накануне сладострастие к Грушеньке! (Но с Семинаристом идет.)

21) Семинар < ист > Алеше: "Ты говоришь, что я бесчестен. А он говорит, что я бездарный либеральный мешок (попы у тайны стоят, за попов)" (когда к Грушеньке идут). У Грушеньки: "Да зачем мне вас любить?"

22) Грушенька про Катерину Ив<ановну>: "Митя сказывал, что кричала: плетьми ее. А я бы ее просто посекла. Зазвала бы и посекла. А впрочем, побольнее".

23) Грушенька: "Победить хотела. Зазвала и победила меня барышня".

... из всех единого неутерпевшего, взбежавш<его> вслед за отцом Ферапонтом по лестнице, из-за {из всех единого неутерпевшего, взбежавш<его> вслед за отцом Ферапонтом по лестнице, из-за вписано на полях. } <65>

23) Когда провонял труп, то Алеша и потому еще усумнился, что вчера Иван зерно бросил: "Старец свят, но бога-то нет".

Алеша Грушеньке: "Ты меня к богу обратила".

Семинарист, выйдя, -- обиженный вид.

28) Алеша, вместо того чтоб учить, у Грушеньки же покоя ищет: "Дай мне покой. Сестра моя".

-- И я перед тобой виноват, как перед птичками.

-- Что праведники! не было бы их, были бы все братья, а ты всем сестра.

У Грушеньки рядом со слезами и смешок: "Пойдем за всех бога молить". { Рядом помета: Богаче.}

29) Обвинения Старца монахами.

30) Звездная слава.

32) Монахи о Старце: "Варенье ел".

Ферапонт: "Старчество новшество, во ад пойдет. Ломоть в седмицу".

33) Монахи о Старце: "Почему зловоние, тело малое". Окна. "Нарочно хотел бог указать. Значит, суд божий не то, что человеческий". "Я малограмотный". Помощники и покровители.

34) Монахи: "Таинством исповеди злоупотреблял".

Грушенька: "Луковку подала".

36) -- Ты ребенком была, я прошел мимо.

Груш < енька >: "Да ты не родился еще".

Мир для 1/10-ой людей.

43) Отец Иосиф робко: "На Афоне желтые кости".

45) Монахи: "Учил, что жизнь есть радость, и сладости себе разрешал".

46) Алеша Груш < еньке >: "Зачем ты несчастна, с этих пор будем счастливы. Всё, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения".

Звездная слава. <66>

49) Тлетворный дух. Алеша в лес. Лег в роще. (Что до Илюши. До Мити!) Сыскал Ракитин.

53) Ракитин и Алеша: "Бог справедлив, да мира-то его я не принимаю. Старец был светел, и вот..."

Ракитин: "Да неужели такая глупость (как провонял) тебя с толку сбила (от бога отбила)? Чину не дали, бунтуетесь".

-- А ты бы не взбунтовался?

-- Выпей водки.

-- Давай.

У Грушеньки про животных вспоминает, про детство, дивит. "Кто тебя качал, кто над твоей люлькой песенку пел?" Ракитин: "Русский народ не добр, потому что не цивилизован".

54) "Босоногая я была" (Грушенька). "Растлил. Озлилась я, подлая стала. Поиграй на фортепьяно". (Шампанское. Ракит<ин> кричит: "Давай шампанского, привел! Обещалась бутылку".)

Алеша: "Прости, что о тебе плачу". Груш<енька>: "Он царь, а ты груздь".

Ракит<ин>: "Я вам докажу еще" (озлился); (взял 25 руб. Груш<енька>: "Он тебя предал. Ведь я ему 25 руб. обещала".)

55) Алеша Груш<еньке>: "Я за тебя виноват".

Груш<енька>: "Мальчик ты маленький, чем ты за меня виноват?" Ракитину: "Не смейся, дурак. Ты никогда этого не говорил. Он дело говорит".

Ракит<ин>: "Не стану я глупостей говорить-то". <67>

59) -- Грушенька, ты добрая, убереги меня.

-- Нет, я не добрая, я тебя проглотить сбиралась, понимаешь? Я ведь со злобы.

68) -- Ты была натолкнута с детства. Тебя не пощадили.

Грушенька: "А ведь ты правду говоришь... Дай поплакать-то... Плакать славно, баба я подлая".

70) -- Зачем ты, херувим, не приходил ко мне?.. Я всю жизнь этого ждала... Знала, что кто-то придет... Верила, что и меня кто-то полюбит, гадкую, не за один только срам. Раздеру я лицо.

72) -- Луковку подала. А остальное всё нагрешила...

-- Те под туркой сидят и всё перезабыли.

Ракитин: "Да неужели ты верил (в мощи)?"

Алеша: "Верил, и верую, и хочу веровать, и буду веровать".

-- Всё же ты образованный.

Монахи: отворить окна; подразумевалось, что от мощей какой же будет запах? "Худенькой" { "Худенькой" обведено рамкой. } NB.

Грушенька Ракитину: "Не смей говорить мне ты".

(Свинья) -- Что-o-о?

-- Таковое немедленное ожидание -- что-либо необычайное -- есть легкомысленное, простительное светским, но не подобающее нам...

Ракитин. Обдорский монашек. {Обдорский монашек, вписано. } Алеша (рыдал в углу). "Чего ты, радуемся, а не плачем... А впрочем, плачь, плачь умиленно и радостно. Умиленные слезы есть отдых душевный, веселие сердца, в горнем пребывающего".

Ферапонт к заходящу солнцу. Заходящу солнцу. {Ферапонт ~ солнцу, вписано на полях. } Алеша слышал. Паисий, хоть и не мог того слышать, что слышал Алеша, но угадывал всё. Он знал свою среду насквозь и пронзающим, трезвым и небоящимся взглядом следил за нею.

-- От отца Леонида ничего <нрзб.> не пахло, ничего, ничего, постник был. <68>

Ракит<ин> имел обиженный вид, но еще крепился. Он, полячок и проч., и вдруг -- насмешки: "ты обратил". "Полно, не сердись", -- сказал Алеша.

-- А убирайтесь вы все к черту. Да и ты убирайся. Знать я тебя вперед не хочу.

У Груш<еньки>. Стоял Ракитин и удивлялся на них: почему всё так необыкновенно между ними. А и действительно, они каждый были еще и до встречи с необыкновенной заботой в сердце, как бы вне себя (возбуждены). (У той любовник приехал, и у Алеши Старец оставил его.)

Как вошли к Грушеньке, она в необыкновенном возбуждении. И, между прочим, воскликнула, смотря на Алешу (впрочем, радостно): "Ну не вовремя ты угодил с ним прийти, не до того мне теперь".

Грушенька кричит вослед Алеше: "Да скажи от меня Мите моими словами: "Прощай, Митя, не поминай лихом и не сердись, любила я тебя несколько, да не тебе, знать, бриллиант сохраняла. Другому суждено..."" ("А о Мите она и не упомянула до тех пор всё время", -- подумал Алеша.)

Кана Галилейская. Тексты по мере засыпания.

Вот и Кана Галилейская, вот и брак, вот молодой и мудрый архитриклин нагнулся с лукавой и доброй усмешкой к жениху. {Вот и Кана ~ к жениху, вписано между строками и на полях. }

Кана Галилейская, Зосима в числе гостей, сухонький старичок, куколь, осьмиконечный крест, но лицо открыто. Какое радостное лицо.

-- Я луковку подал, -- тихо смеясь, и тонкие черты его прыгали. {сухонький старичок ~ прыгали, вписано на полях. } Алеше: "Чего удивляешься, я луковку подал, вот и здесь. И все здесь только по луковке подали, пойдем, солнце видишь, видишь, солнце наше".

-- Вижу... боюсь, -- прошептал Ал<еша>.

-- Не бойся его. Страшен величием перед нами, ужасен высотою своею, {перед нами ~ своею вписано на полях. } по милостив бесконечно, словно как и мы, будто всего только {будто всего только вписано. } луковку подал.

Нам из любви уподобил<ся>, точно гость, собеседник па брачном пире сидит, воду в вино претворил, чтоб не пресеклась радость, вот обносят сосуды, {точно гость ~ сосуды вписано. } вот он, видишь его.

Что-то горело в сердце Алеши, рвалось, по и замирало сердце любовью.

-- Где он? -- раздался чей-то голос. Проснулся вдруг, и как бы вся вселенная сказалась в сердце Алеши. <69>

Рак<итин> и Алеша входят.

Груш<енька>: "Эх, ах, ну!.. Нашли когда прийти!" (Смеется.)

Рак<итин>: "Аль не вовремя?"

Груш<енька>: "Гости будут".

Рак<итин>: "Какие гости? Сюда?"

Груш<енька>: "Ну, сюда ли, нет ли? Жду. Смущена я, а ты его привел. Хотя бы вчера, а то именно под такую минуту. Да всё равно. Рада и так. Может, даже лучше. Я тебе, Алеша, ух как всегда рада. Чего я тебе рада, и сама не знаю, -- потому что прежде совсем за другим желала тебя, чтоб ты пришел. {Чего я тебе ~ пришел. вписано на полях. К словам: совсем за другим -- незачеркнутый вариант: совсем из-за другого} Веришь ты этому. Ну садитесь, садитесь. Потчевать буду. Я теперь подобрела, Ракитка. Ныне я добрая. Садись, Алешечка. Садись и ты, Ракитка, ах, да ты сам уж сел. {Садись ~ сам уж сел. вписано. } Знаешь, Алеша, вот он сидит да обижается -- зачем это я его раньше не пригласила садиться. {Знаешь ~ садиться, вписано. } Да как ты его так залучил, нет, да нет, как он, этакое сокровище, сюда попал: верно, шли". {нет, да нет ~ верно, шли", вписано. }

Рак<итин>: "У него горе. Чину не дали. Провонял".

Груш<енька>: "Так умер старец Зосима, господи (и перекрестилась набожно). Ну, вот в какую ты его минуту привел. А я-то думала и т. д., но вздор всё, у него на коленках сижу", -- вскочи<ла>.

-- Чего боишь<ся>? Колбасу. {А я-то думала ~ Колбасу, вписано. }

Рак<итин>: "Давай-ка шампанского. Он шампанское ведь пить будет. Колбасу есть собирался. На все грехи пошел".

Груш<енька>: "Что так?"

Алеша твердо: "Ну, вздор всё, ничего не поним<аю>. Полно, Ракитин. Мне, глядя на тебя, лучше стало, Грушенька. Не взбунтовался я, Ракитин". {Алеша твердо ~ Ракитин". вписано. }

Рак<итин>: "Говорю тебе, провонял. Вот он и взбунтовался".

Алеша: "Не взбунтовал<ся> я, что грустно сел и закрыл лицо руками". Грушенька к нему с состраданием. А потом: "Развеселю, развеселю я тебя. В самом деле шампанского, хоть я и скупая, а бутылка-то у меня есть. Митя оставил".

На коленки: "Неужели пустишь, неужели не рассердишь<ся>?"

-- Можно, можно сесть. Ах, да не та теперь минута. {На коленки ~ минута. вписано. }

Ракит<ин>: "А ведь она, Алеша, шампанского за тебя обещала.

Приведешь -- поставлю бутылку. Я потому и требую".

Груш<енька>: "Ну уж, ты! Не для тебя ж подам! Глазки его. (Алеше). Я хоть и рада, хоть и гостей жду, а дебоширить хочу".

Рак<итин>: "Да ты, точно пас ждала, и причесалась, приоделась".

Груш<енька>: "Он едет. Офицер в Мокром".

Рак<итин>: "Почему в Мокром? То-то Митеньке теперь".

Груш<енька>: "Не поминай мне об Митеньке. Сердце он мне всё разбил. Да не хочу ни о чем я в эту минуту думать. Я на Алешеньку гляжу. Да улыбнись. А ведь улыбнулся. Ишь ласково смотрит. А я, знаешь, Алеша, думала, что ты на меня сердишься? (у институтки-то)... Нет, хорошо оно было. Я, плотоядная, тебя звала. Да вот и боялась всё, что сердишься".

Рак<итин>: "В самом деле, ведь она боялась тебя! Боится всегда. Да чего (70) ты его-то боишься, цыпленка этакого".

Гр<ушенька>: "Это для тебя он цыпленок, вот что, а я боюсь. Я, видишь... Я люблю его душой, вот что. Веришь, Алеша, что я люблю тебя, вот что. И не то чтоб позорно как, а как ангела какого люблю. Право, Алеша, смотрю на тебя давно. Всё думаю, ведь это ангел мой ходит и уж как де он меня, скверную, презирает. И стыжусь. Веришь ли, иной раз, право, подумаю про тебя и стыжусь... Потому... потому я было на тебя другую мысль питала. И как это я об тебе думать стала и с которых пор -- и не знаю, и не помню".

Р<акитин>: "Ах ты, бесстыдница. Это она в любви объясняется".

Гр<ушенька>: "А что ж, и люблю".

-- А офицер-то в Мокр<ом>?

-- А что ж офицер. Я того вовсе не так люблю. Да что ты такой грустный (и вскочила на коленки). Неужель пустишь (на коленки), неужель не сердит? Что ты так хорошо смотришь на меня?

Алеша: "Не сумею сказать, что со мною. Зосима. Спаси меня от меня самого".

-- Говорю тебе, наставник его пропах. {-- Говорю тебе ~ пропах, вписано. }

...Груш<енька>: "А ты не скучай".

Ракит<ину>: "Играй, Ракитка. Не говори про душу, Ракитин. {Не говори про душу, Ракитин. вписано. } Вот и шампанское несут".

Хлебнул Алеша: "Нет уж, лучше не надо".

Гр<ушенька>: "Ну, потом. Да и я не хочу. Пей, Ракитка, один. Нет, уж лучше, что ты так грустен, Алеша, не сидеть. Прости, Алеша".

-- Добрая ты. Луковку подала. {Нет, уж лучше ~ Луковку подала, вписано. }

Груш<енька>: "Я-то добрая? Я плотоядная (опять про барышню)".

Груш<енька>: "Не годится мне у тебя на коленях сидеть. Прости ты меня. Соблазнить хотела. На коленки. А ты говоришь, что я добрая". {Груш<енька>: "Не годится ~ добрая", вписано. }

Алеша: "Да и я об тебе думал".

Груш<енька>: "Что -- что ты обо мне думал?"

Алеша -- про красоту ее и про душу. Дифирамб. Кончает Зосимой. Заплакал. Ракитин острит.

-- Молчи ты, Ракитка. Ты груздь, а он князь. {Ты груздь, а он князь, вписано. }

Рак<итин>: "Долг давай".

Гру<шенька>: вынесла 25 р. "Ведь он тебя продал, Иуда". { Далее было начато: Не смей}

-- Не любишь ты нас.

Рак<итин>: "За что мне любить".

Груш<енька>: "А ни за что люби. Луковку подала".

Рак<итин>: -- -- --

Груш<енька>: "Не смей говорить мне ты. Он князь, а ты груздь".

Ал<еша>: "Кто над колыбелью пел?"

Груш<енька>: признания. "Лежу злая, встала злее собаки".

Ал<еша>: "Я, может, прошел мимо".

Груш<енька>: "Да ты и не родился тогда".

Алеша: "Всё равно, другой. Все один за другого виноваты".

Груш<енька>. Вдумчиво: "Хорошо ты это сказал" (тут про колыбельку. "Ты чистая, великодушная").

Гр<ушенька>: "Я развратная".

Алеша; "Нет, пройдут годы -- найдешь и свое сердце".

Луковку. "Видишь, Алеша, едет он: простить иль нет? Ну, говори! вот я лежала, думала, кто мне скажет?"

-- Он едет. Хочу чистая быть. (Опять Ракитин.) Прощать или нет, Алеша? {Алеша: "Всё равно ~ Алеша? вписано. } <71>

Груш<енька>: "Алеша, поверишь ты мне?"

Алеша: "Поверю тебе".

Груш<енька> (отклонясь с улыбкой): "Неужто во всем поверишь?"

Але<ша>: "Во всем поверю тебе".

Груш<енька>: "Я боялась, что ты меня как мерзавку презирать будешь".

Груш<енька> (у него на коленках): "Глаза у него, Ракитин, что за глаза. Я давно глаза его заметила".

Ракитин про жениха: "А куда он приедет?"

Груш<енька>: "Может, сюда, а может, и в иное место сперва. Мне дадут знать".

-- Когда?

-- Да, может, сейчас. Со вчерашнего дня на каждый час жду. {-- Когда? ~ жду. вписано. } Ракитка, скажи ты мне и т. д.

Грушенька: "А я-то тебя развратить хотела. Вот он (Ракитин) всё хотел, меня подговаривал. Стыдно мне за себя перед тобою".

-- Добрая ты.

-- Пьем вино новое, вино радости новой, великой.

Вот он сидит, нежный к нам, кроткий и милосердный, в нашем образе человеческом сидит, точно и сам только луковку одну подал.

-- Груш<енька>: "То лежу злая целые дни... То, думаю, пойду работать на всех людей".

Груш<енька>: "Ночью лежишь, злишься. Утром встанешь злее собаки".

Алеша: "Да этого народ не позволит".

-- Что ж, истребить народ, сократить его, молчать его заставить. Потому что европейское просвещение выше народа... (помолчал).

-- Нет, видно, крепостное-то право не исчезло, -- промолвил Алеша. {-- Нет, видно ~ Алеша, вписано. }

-- Да и черт вас дери, и с народом-то. Пошел! Не хочу я с тобой знаться больше! (поворотился и ушел гневный).

Рак<итин> шел гневный от Грушеньки. Алеша молчал. А Ракитин пустился говорить: "Без религии всё сделать, просвещение. Люди всё гуманнее делаются. Просвещенные гуманнее непросвещенных. Религия дорого стоит. Ты бы хоть Бокля прочел. А мы ее уничтожим".

-- Народ не позволит.

Обнаженно, без приготовлений, когда вдруг высказывают самые крайности в досаде и злобе, только бы высказать.

Главное, Ракитину досадно было, что Алеша молчит и с ним не спорит. Крестами поменялись.

-- Барчук ты, Ракитин.

-- Я поповский сын, а не барчук, ну и черт вас дери, пошел и т. д.

-- Ты обиделся и говоришь так.

-- Это у Грушеньки-то. Я-то обиделся! Ах вы, дрянь! пошел! Черт тебя дери, и зачем я с тобой связался! Знать я тебя не хочу больше.

А если уж всё сказать, он связывался, надеясь, что Алеша имеет в монастыре силу. {Рак<итин> шел гневный ~ в монастыре силу. вписано на полях. } <72>

-- Простить или нет?

-- Да ведь уже простила.

-- И впрямь простила. Хотя... Ну да нет еще, может быть, еще не простила. Лежала я и всё думала, как вы взошли... Сердце у меня билось.

-- Похваляешься, -- ехидно укорял Ракитин.

-- А нарядилась-то зачем? -- ехидно спросил Ракитин.

-- Не кори меня нарядом, Ракитка. Не знаешь ты моего сердца. Захочу -- сорву этот наряд, не знаешь ты, для чего этот наряд; может быть, выйду к нему, скажу: видел меня, хороша али нет? { Далее было: Ну так и оставайся при том.} Да обольщу его, да удивлю его, ведь он меня 17-летнюю, тоненькую, чахоточную оставил! Видел, какова я теперь, скажу. Ну так и оставайся при том: по усам текло, а в рот не попало. Посмотрю я сперва, каков он сам-то есть {Посмотрю ~ есть вписано. } (злобно хохочет). Неистовая я, Алеша, злобная.

Колыбелька. Заплакала. "Да что ты ей такое сказал?"

-- Сорву.

Ракитин встал: "Довольно".

-- Да куда же ты? {Заплакала, ~ куда же ты? вписано. }

-- Алеша! Люблю я его аль нет, говори!

-- Любишь, Грушенька, очень любишь, -- улыбнулся Алеша.

-- Верно, Алеша, подлая я. Кликнет, как собачонка прибегу. Экое подлое сердце! Бокал: выпей, Алеша, за подлое мое сердце! -- выпила и бокал разбила. А ведь, может, еще и не люблю, ну, поборемся, видишь, Алеша, я слезы мои за все эти 5 лет люб<лю>. {видишь, Алеша ~ люб<лю>. вписано. } Я мечтания мои люблю за эти все года. Я обиду мою люблю...

-- Ну, не хотел бы я быть в его коже.

-- Не будешь, Ракитка, никогда в его коже не будешь. Ты мне башмаки будешь шить, Ракитка, вот я тебя на какое дело употреблю, а такой, как я, тебе никогда не видать. Да и ему, может, меня не видать.

-- Я плотоядная. Съесть хотела тебя. Грешное тело. Да под такую минуту вы зашли.

-- Пришло известие. Еду! 5 лет, 5 лет! Господи!

-- Он ведь поляк.

-- Почему поляка не любить? Упилась я, как пьяная. Прощай, Митя, любила я и его, нравился мне часок, очень нравился. Подлецу достанусь, а не ему, благородному.

-- Пусть страдает, -- закри<чал> Рак<итин>.

Ракитин (выйдя): "Он ведь поляк, кажется?" -- "Может, поляк. А и всё-то ты, Ракитка, знаешь".

Алеша: "Ракитин!" Ракитин закричал. {-- Я плотоядная, ~ закричал, вписано на полях. } <73>

Ракитин: "Ну что ж, обратил! Ведь обратил грешницу? Изгнал семь бесов. Рад тому".

Тут сказывались 22 года, { Незачеркнутый вариант: молодость} нетерпение юности. Невыдержка юности.

Грушенька: "А я-то тебя соблазнить хотела. Никому-то я тела моего грешного не отдавала, кроме старика того, а тебе хотела отдать, так и положила тебя соблазнить... Подлая я, подлая!"

-- Пием вино новое (чудодеемое).

СВЕЧИ. { Рядом помета: Не забыть.}

-- Быдто? { Рядом помета: Не забыть.}

Ракитин удивлялся на их восторженность, на их как бы исступление. Но ведь у них обоих как раз сошлось всё, что должно было потрясти их души: у одного смерть Старца и всё то, что случилось в этот день, а другая только что получила известие о прибытии человека, столь рокового в ее жизни, которому она, неопытной девчоночкой, отдала когда-то свою любовь, безжалостно и грубо бросившему ее, женившемуся, обидевшему ее, и вот теперь, овдовев, он об ней вспомнил, а коль вспомнил, была же, стало быть, и в нем любовь, теперь он едет, почти приехал уже, возвещает о себе, и хоть давно уже знала об его приезде Грушенька, хоть он еще 2 месяца тому назад напомнил и возвестил о себе, но всё же известие о том, что он уже здесь, должно было страшно потрясти ее душу, -- и она была в исступлении. А у Ракитина ничего не было. Но он продолжал удивляться и даже злобно сердился на их исступление.

Вышли: "Поляк он, не хотел я быть в его коже..."

-- Ах, Ракитин.

-- Ты за 25 р. злишься, презираешь меня небось...

Ал<еша>: "Я и думать забыл".

-- А, черт с вами. {Вышли ~ с вами, вписано на полях. } <74>

Паисий Ферапонту: "Изыди, отче. Не человеки судят, а бог. А ты человек. { Незачеркнутый вариант: А ты человек есмь} Может, и здесь указание видим, коего не в силах понять. { Незачеркнутый вариант: объять} Изыди! отче, не возмущай стада. Властию моею говорю тебе!"

-- Постов не соблюдает. Сладостями брюхо свое наполняет, а ум помышлении<ем>. {-- Постов ~ помышлении<ем>. вписано. Далее было начато: проститель<ным>}

-- Нечистого изгоняешь, а ему же, может, и служишь. И кто про себя сказать может: "Свят есмь"? Легкомысленны словеса твои, отче. Постничеству и подвижничеству твоему поклоняюсь, но легкомысленны словеса твои, отче, реку тебе, изыди, отче, и стада не возмущай...

-- Я ли возношусь? Над тем. Помощник и покровитель. {-- Я ли возношусь ~ покровитель, вписано. }

Ферапонт: "Извергая, извергну. Премудры, а я и прибыл-то малограмотен, а здесь и совсем забыл".

Паисий Алеше: "Неужто и ты?" (усумнился). Алеша хотел было сказать, но усмехнулся и махнул рукой, даже как бы без почтения. "Что с ним!" -- подумал Паисий, наблюдая за ним. Но Алеша вышел. "Придешь", -- сказал про себя отец Паисий и стал читать.

Бокал; выпил полглоточка: "Довольно". Грушенька: "И я довольно, не буду".

Ракиткн: "Нет, я буду. Не скоро шампанское-то увидишь".

Груш<енька>: "Ведь он это потому, что я обещала поставить шампанского, если он тебя приведет". (Вскочила на коленки.)

Ракитин: "Да за что я вас буду любить? Скажи ты мне только, за что я вас буду любить?"

Груш<енька>: "Да ни за что люби -- вот как надо любить".

Рак<итин>: "Бессмыслица! Ну кто же любит без выгоды и причины?"

Груш<енька> (к слову): "Никто-то меня никогда не любил... (и начала плакаться). Босоножка, растлил, уехал. Вот он теперь пишет, что едет. Ведь он подлец передо мной вышел, а кликнет { Было: позовет} только -- сейчас побегу".

-- Это другое. И тут есть причина, почему побежишь. <75>

Грушенька Ракитину: "Ты мне не говорил таких слов?"

-- Да что же он тебе такое особенное сказал?

-- А не знаю что, а сказал! Сердцу сказалось. Грушенька Алеше (пошла, села в сторону): "Что ты надо мной

делаешь, нет, скажи, что ты надо мной теперь делаешь?" (Сложила ручки на коленях и устремила в воздух глаза.)

Уходит Алеша, Грушенька кричит в горестном изумлении: "Да что же ты уходишь, что же ты меня теперь одну оставляешь (всю воззвал и истерзал), в сумерки оставляешь?"

Алеша в видении Старца о брате вспомнил, что не был. И об Илюше.

Идя от Грушеньки, вспоминает.

СЛАЩАВОСТЬ.

-- Брат твой Иван уехал. И неужто ты, образованный, зарыдал? Ел или пил? Хочешь водки? -- спросил он легкомысленно.

-- Давай, -- криво усмехнулся Алеша.

-- Нет, постой -- пойдем.

-- Идем куда хочешь.

-- Нет, не куда хочешь. К Грушеньке, -- как бы вспомнил вдруг Ракитин.

Без цели (выгодной) ничего не делал. {-- Брат твой ~ не делал, перечеркнуто. }

Сейчас еще он слышал голос его, и вот он протянут перед ним безгласен с ик<он>ой Спасителя на груди его.

И повергся на землю, -- он чувствовал... и т. д.

Звездная слава.

Как будто нити от всех этих бесчисленных миров божьих сошлись разом в душе его, и она вся трепетала, "соприкасаясь мирам иным".

Пал на землю, "благословляя жизнь -- и любя сии исступленные слезы свои". {Сейчас еще ~ слезы свои". -- разрозненные записи. } <76>

Стоит ее ангел-хранитель и думает: "Какую бы мне такую ее добродетель вспомнить, чтобы богу сказать. Вспомнил и { Далее было начато: идет} говорит богу: "Она в огороде луковку выдернула и нищенке подала"".

И отвечает ему бог: "Возьми же ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянет. Коли вытянешь ее вон, пусть в рай идет, а не вытянешь, там ей и оставаться, где теперь".

Побежал ангел к бабе: { Далее было начато: начал} протянул ей луковку и стал ее осторожно тянуть и уже всю было вытянул. Да грешники, как увидели, что ее тянут вон, почали сзади за нее хвататься, чтоб и их с нею вытянули. А баба-то была злющая-презлющая и почала она их сзади ногами брыкать. "Моя была луковка, а не ваша, меня тянут, а не вас", -- как только она это сказала, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и мучится и по сие время. А ангел заплакал. { К тексту: Побежал ангел ~ заплакал. -- незачеркнутый вариант: -- На, -- говорит бабе, -- ухватись и тянись. И стал он ее осторожно тянуть. Да грешники-то прочие в озере, как увидели, что ее из озера вон тянут, почали за нее хвататься, чтоб и их вытянули. И упала баба в озеро и горит по сей день (по сих пор).}

Улыбка восторга на распухшем от слез лице ее. "Ну вот и я, как эта самая баба: всего тоже какую-нибудь луковку во всю-то жизнь подала, а прочее всё пакостила, да и то надеюсь".

Грушенька: "Врешь ты, знал бог, что и за луковку за единую можно все грехи простить, так и Христос обещал, да знал наперед, что вытянуть-то бабу-то эту нельзя, потому она и тут насквернит. Самая чистая это правда, вот что! Врешь ты, мухомор. Да я-то какая святая, я стерьва". И на коленях ползя за ним. {Улыбка восторга ~ за ним. -- разрозненные записи. } <77>

-- Поехать мне к нему, Алеша, к обидчику моему, говори!

-- Ступай.

-- Пойду. Кликнет, и пойду. Знаешь, в эти 5 лет иной раз ночью спишь и проснешься, и с такой злобой. Ну уж я ж ему! А как вспомню, что ничего-то я ему не сделаю, брошусь на подушку и зальюсь слезой, поутру встану злее собаки. А вот он едет, может, приехал уж, кликнет, как собачонка побегу, побегу, побегу, Алеша, побегу. Простить мне ему, Алеша, аль нет?

-- Как знаешь. Милая ты.

-- Поляк он. Ведь я забубённая, я ведь уж не та, как тогда. Я теперь яростная. Вчера-то барышне-то... Да что ж ты, Алеша, сидишь скучный?

-- Чина не дали.

-- Нет, не то... -- Алеша заплакал. А потом Грушеньке: "Ты нас всех лучше. Чем ты могла быть? Да и будешь, будешь, я вижу".

-- Почему ты видишь?

-- Добрая ты, великодушная. Ты ему простила.

-- Нет, еще не простила. Еще только собирается сердце простить. Аль простила?

-- Сестра ты моя, коли в тебе столько любви, полюби ты меня, успокой ты горе мое. Тоска мне.

-- Он меня же просит.

-- Лучше ты нас всех. И будешь. Ангел и хранитель твой тебя хранит.

-- Как бабу, плачет по мне. Хорошо, коли бы он на тебя был похож, чего ж ты-то, херувим, не приходил ко мне. Никогда я теперь не буду злая. Буду всегда теперь добрая! -- на коленки становится и кается: -- Подлая я была. Изувечу я себя, мою красоту. Обожгу себе лицо, разрежу, пойду милостыню просить. Не пойду я теперь никуда, ни к кому. Не пойду к купцу, отошлю ему меха, деньги его.

Да и что ты мне такое сказал? Скажи ты мне: что ты это мне такое сказал, что всее меня повернул? Пожалел ты меня первый, вот что. А ведь я такого, как ты, { Далее было: всю} жизнь ждала, веровала, что придет такой. { Было: он} Недаром, как первый раз на тебя поглядела, что-то такое подумала. А ведь хотела тебя соблазнить. А еще говоришь, что я лучше всех.

-- Как же ты не лучше всех, когда из-за одного только словечка моего тебе столько благодарна? А я? Господи, что ты мне дала? Сколько ты мне дала? И что я сегодня был? Как возроптал?

Укрепила ты меня, Груша, сестра моя милая. Чего ты на коленях стоишь, чего ты мне руки отняла?

Но та разрыдалась. Они выходят, а кто-то подъехал: "Приехал, приехал!" {Никогда я теперь ~ приехал!" вписано на полях. } <78>

-- А она собирается простить, она простить едет, это слышно, видно. Она не возьмет ножа.

-- Я ей одно только доброе слово сказал.

-- Мне, может, еще и Митя нравится. А может, и в тебя влюблена, Алеша, прав Ракитка.

"На смерть еду" -- боялся, что у Грушеньки замысел.

-- И у Грушеньки счастье.

-- Прячется горе в тихую, умиленную радость.

-- А и сколько таких, как она, господи, за всех, за всё.

Кана Галилейская.

Пока Ракитин о своей обиде будет думать, всегда уйдет в переулок.

Рак<итин>. Ушел в переулок. {Рак<итин>. Ушел в переулок, вписано на полях. }

-- И матер<ь> Иисусов<а>, странно это. Кана. Не горе, а радость людскую посетил Христос, в первый раз сотворяя чудо, радости помог. Кто любит человечество, тот радость его любит. "Без радости жить нельзя", -- говорит Митя. Так и надо.

(Чтения.)

-- Что это такое? Господи, откуда же пир? Где это? Да, это Бир.

К НЕМУ.

-- Знало другое великое сердце другого великого существа, бывшего тут же, матери его, что для милости и для тихой радости людей сошел сын ее, что на нежном { Незачеркнутый вариант: доступ<ном>} сердце его -- безгрешная, простодушная радость каких-то бедных, нищих, может быть, людей, позвавших его на убогий брак свой: "Вина нет у них, а не пришел еще час мой", -- отвечает он с тихою улыбкою, однако ж, пошел и сделал по просьбе ее. И тихо, без глас<у> совершилось радостное такое чудо. {И тихо, без глас<у> ~ чудо, вписано на полях. }

-- Прелестная повесть... Грушенька поехала -- там, пожалуй, веселее: она не возьмет ножа. "На смерть еду!" Это так, только крик. <79>

Офицер, об этом уже сильно забегая вперед, говорю.

Хоть и не думал об офицере, но как-то чувствовал, что надо уступить. Так что, может быть, душа его в сущности своей была гораздо шире и справедливее того образа, который, вероятно, составил уже о нем мой читатель единственно вследствие неумелости и слабости моего рассказа.

Может, читателю покажется невозможным обнаружение столько чистейшей любви в столь наивном и грубейшем ревнивце.

НАКАЖУ СЕБЯ ЗА ВСЮ ЖИЗНЬ, ВСЮ ЖИЗНЬ МОЮ НАКАЖУ! {Может, читателю ~ НАКАЖУ! вписано на полях. }

Странное дело: казалось бы, тут полное отчаяние, но он не был в отчаянии. Всё казалось, что достанет. Это бывает у тех, которые тратят и не имеют понятия, как трудно наживаются и достаются деньги. Это был офицер, труда не знал. Но метался.

Фантазии.

Самсонов не хотел принять.

Но увидел, что тот в исступлении. Чтоб отделаться ли, а может быть, и чтоб посмеяться, указал на Лягавого. Есть, дескать, человечек, который, может быть, и возьмется за это дело: "Мы, ваше благородие, этими делами не орудуем. Суды пойдут, адвокаты -- это беда!"

Трудно было представить, но, как обнаружилось потом, он сделал это в насмешку. Но несчастный Митя принял это за истину и вышел от старика в восторге.

Лягавый и начал ругаться. В другое время Митя избил бы его, но теперь сел и полетел. 2-я глава. Возвратясь, он был в.невообразимом состоянии. Дорогой ему померещилось, что Самсонов держит руку Федора Павловича и нарочно услал его вот к Лягавому, чтобы...

Факт за фактом.

-- Как ты отсюда попал<а>? Гостинчик приготовлен. Пойдем покажу.

-- Это он про деньги, -- подумал Митя, и в сердце его вдруг закипела нестерпимая, невозможная злоба.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В это время Григорий Васильич был глубоко пьян. {-- Как ты отсюда попал<а>? ~ глубоко пьян, вписано позднее. } <80>

-- Ничего я не знаю.

-- Отвяжись, отвяжись, Христом говорю, отвяжись.

-- Укажи закон.

-- Кто ты?

-- Врешь.

-- Нет, не вру. Сын Фед<ора> П<авловича> К<арамазова>.

Красильщик: "Никакого я Карамазова не знаю".

И только через час вдруг почувствовал, какой вздор он делает.

Вышел, мрачно сел и страшно погонял.

Груш<еньку> проводил.

-- Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм! Раздраженный, раздавленный, с потерянной идеей. "Судьба -- страшилище", -- пробормотал Митя. Бить, но смирение, его самого мог избить ребенок. {Бить, но смирение ~ ребенок, вписано. }

Было что-то бессмысленное: "Реализм, реализм, -- твердил Митя. -- С обесхлебенных полей. Какое отчаяние, какая смерть всюду!"

-- Я опытный доктор, Дмитр<ий> Федорович.

-- Ну, если вы опытный доктор, то я зато опытный больной.

-- У меня нет денег, и я никому не даю взаймы, я такое слово дала, потому что мы рассоримся. Но если б и были, то я бы вам, собственно вам, ни за что бы не дала, потому что люблю вас, из любви бы к вам не дала, чтоб спасти вас, не дала бы.

Хохлакова: "Я вам скажу вашу идею. Я вам сказала: прииски, прииски и прииски, вот ваша цель, вот ваше истинное назначение, призвание! С вашей энергией, с вашим умом вы тотчас же отыщете много приисков. {Я вам сказала ~ приисков, вписано между строками и на полях. } Вы воротитесь и будете деятелем, будете и нас (двигать), направляя, подвигать к добру. И всё будет чрезвычайно счастливо. Россия выиграет, и никто из частных лиц не проиграет. Все будут задавать пиры и помогать бедным, а когда умрут -- перейдут в небо".

Хлопнул, тут была трагедия.

Вышел от Хохлаковой. Задрожали губы и заплакал, вдруг столкнулся.

-- Ах, батюшка, что толкаешься? <81>

Да, Отелло не ревнив, как сказал Пушкин: он гораздо спокойнее к отысканию подробностей, к беганию, к пряткам, к грязному подслушиванию. У него просто разможжена душа и вся жизнь, оттого что погиб его идеал, но он не прячется под столы. Не такова ревность: с самою чистейшею любовью, с любовью, полною всепрощения и самопожертвования, можно прятаться под столы и уживаться, увы, с самою грязною грязью открытого подслушиванья и с доказанною изменою -- только бы она опять воротилась. Это не Отелло и проч., не дошло до известного предела.

Иной ревнивец простит охотно объятия и поцелуи, если она поклянется, что далее не пойдет, и уживется со всем, что вам угодно, только бы не доходило до известного дела. Всех скорее и всего более прощают именно ревнивцы, только бы их уверить, что старое забыто и всё пойдет по-новому. Тут идеалов мало, но эта тирада... Явилась возвышенная любовь -- самоотвержение и самопожертвование.

И эта кровь не кричала за ним: написано было -- накажу. Но было и другое страдание не меньшее крови, так, по крайней мере, по характеру Мити. Это страдание было: эти деньги, это шампанское, этот весь бомбанс... "Ты вор, ты ведь вор!" -- говорил бы он себе поминутно, если б вчера или третьего дня стал бы разбрасывать эти деньги. Говорил и теперь, и знал, что он вор и грабитель, но без жгучей муки совести, без проклятия, потому что уже приговор был произнесен: накажу мою жизнь. Завтра на рассвете казнь -- и ничего не будет. <82>

Мокрое, Грушенька: "Будем бога молить. А потом всполохнемся и вдруг закутим! Бунтовая я баба!"

Кутеж. Митя в восторге Максимову: "Уважаю тебя, преклоняюсь пред тобой. Всякий из-за чего-нибудь подл. Ты просто подл".

-- Великолепно! -- кричал Калганов.

-- Ну, хочешь, хочешь повезу тебя верхом на себе.

-- Повезите-с, -- сказал Максимов.

-- Садись.

-- А не прибьете?

-- Не прибью, а высеку, может быть.

-- Нет, уж лучше не надо-с.

-- Да ведь я из любви, из любви, понимаешь ты?

-- Да из любви-то еще больней, пожалуй. { Далее было: меня уж раз секли из любви.}

-- Ах, оставь ты его, -- крикнула Грушенька, -- поди сюда (за занавесь).

Саботьеро: Грушенька смотрела любопытно, кисло улыбаясь, но не очень развеселилась. Митя, однако же, остался страшно доволен, думая, что и Груша в восторге.

-- Ну, довольно (Максимову). Цигарочку, может, хочешь?

-- Папиросочку-с.

-- Выпить не хочешь ли, аль гостинцу, монпансье?

-- Шоколадцу погрызть дайте.

-- Бери, бери.

-- С ванилью бы-с.

-- Ишь ты какой.

-- Послушайте-с (отвел в сторону). Это, девочку-с, Марью, бы-с, как бы мне, того-с?

-- Э, брат, многого захотел! Это, брат, не то: тут только песни, а ты думал и вправду?

-- Нет, брат, врешь, слишком обнаженно выставляешь свои качества.

-- Да ведь я никому зла не делаю-с.

-- Хорошо, хорошо, подожди маленько, это потом, потом, может быть, а теперь подожди, удержи свои страсти. Хочешь денег?

-- Потом-с. {-- Нет, брат ~ Потом-с. вписано выше <82>.}

Грушенька, тирада в слезах: "Почему я такая хорошая? Пляшу".

Калганов: "Не ставьте".

-- Пане?

-- Ну да, пане ль, не пане, а я не хочу, чтобы ставили. Не ставьте, потом скажу.

Поляки ушли. Грушенька: "Ах, как стыдно, стыдно, стыдно мне, Митя, стыдно..."

-- Веселит мало.

-- Здоровье одного ясного сокола! Не скажу кого. Калганову: "Поди сюда. Экой милый!"

Мнтя: "Пшепрошем ясновельможного".

Мокрое. Поляк показывает, что 3000 хотел завтра же дать.

-- Значит, нет ли, не припрятал ли где, отложенных денег в городе?

-- Припрятаны, в городе припрятаны (исправник). <83>

За шампанским. "Да вы, пожалуй, и впрямь застрелитесь, да я не дам".

-- Не успеете.

-- Пойду скажу кому-нибудь. Ей-богу, скажу.

-- Не успеете, голубчик, не успеете, взлетит шар. Дайте мне вас поцеловать.

-- Вы как сумасшедший.

-- Я -- порядка во мне нет, высш<его> поря<дка>. Было мало порядка высш<его>.

-- Знаете, вы хоть и дикий, но вы мне как-то всегда нравились!

-- Спасибо, брат. Дикий, говоришь ты. Дикари! Дикари! Я одно только и твержу, что дикари. Порядка во мне нет, высшего порядка! {-- Знаете, вы ~ порядка! вписано на полях. }

-- В Мокрое.

-- Да зачем в Мокр<ое>?

-- Грушенька улетела.

Чиновник: "Те-те-те, вот оно как, так вот оно что. Понимаю теперь, ну, батюшка, наделаете вы там бед".

-- Ничего, устранюсь. Едем вместе. Пойдем выпьем у Плотникова, выпьем.

-- Да вы меня помните?

-- Как не помнить, -- ходили вместе, жестикулировал, стихи говорил, -- что вы спрашиваете-то пустяки, точно в бреду?

-- В Мокрое? да зачем я туда поеду? Далеко.

-- Покутим, шампанс<кого> вып<ьем>.

-- Пожалуй, я в трактир.

-- С каким это дураком вы дрались? С кем подрались? Охота вам со всяким. Это как тогда с капитаном.

-- Старушонка на дороге пропищала -- задавил.

-- Старушонка?

-- Нет, старик.

-- Без беды, однако?

-- Простил меня теперь, теперь простил. {С кем подрались? ~ простил, вписано. }

-- Пуля. Вы думаете, мне смерть ничего. Жить хочу, жизни желаю.

Пьют шампанское: да здравствует жизнь!

-- Прости меня, Андрей. Так прости меня за всё.

-- Остановить бы вас.

-- (Шепотом) Не успеете. Не взлетит Феб, и я там.

-- Да вы пьяны иль нет?

-- А теперь я пьян?

-- Хуже, чем пьяный.

-- Я духом пьяный.

Садясь в телегу: "Виноват, Феня, забыл у тебя давеча попросить прощенья, что вбежал и обидел тебя, да ведь ты уж простила".

-- Неужто дала? {-- Неужто дала? вписано позднее. } <84>

Про чиновника с Андреем: "Он хороший барин".

-- Економ?

-- Економ, сударь, економный, подлый, еко<ном>.

-- А попаду я в царство?

-- Вы-то? за простоту свою попадете?

-- Батюшка, Дм<итрий> Фед<орович>, разрешите сумлен<ие>, что это Федосья Марков<на> говорила, о чем просила? {-- Економ ~ о чем просила? вписано. }

-- Поехала с Тимофеем.

-- Ах, сударь, боюсь я, везу нас.

-- Можно ли в час прожить?

-- Прости ты меня! Прости ты меня один за всех.

-- Застонал ад, не стони, аде, будешь и впредь восполнен. Вельможи, главные судьи и богачи -- перейдут к тебе... Это так, это было такое слово, было этакое слово. Этому, барин, многие не веруют, а я вам скажу одну истину. Народная мудрость. {Народная мудрость, вписано на полях. }

К Фене. Поздно. Партия. 3-ю партию, положил кий и пошел к Фене.

-- Достучусь! -- сказал он сам в себе. А Митя скакал.

-- Попаду я в ад за три тысячи?

-- Не знаю, голубчик, от вас зависит.

-- Пусть и в ад, простишь ты меня, Андрей? Нет, ты один, простишь ты меня, Андрей?

-- Боюсь я вас, везу как-то...

-- Так погоняй, голубчик, погоняй. Спустишь с телеги и бояться перестанешь. Вези меня скорее, скорее. Погоняй, голубчик, погоняй, эй, вы!

-- Да вот никак половина двенадцатого.

-- Как не читать Чичикова, -- Митя рад что привязал<ся> к слову, чтоб заговорить.

Мысль о старике сзади.

Устранить себя решил.

О ней: "Дорогу дам. Всем надо дорогу дать, Андрей. Я другим дорогу заслоняю, порчу другим жизнь, порчу... Потому что сам слишком жизнь возлюбил. Чем ушибся, тем и лечись". Дума. Сердце рвется к ней.

Он несся, а ему припомнилось, как он летел тогда с нею, поднял цыганок, мужиков перепоил.

-- Еще что он мужик понимает (в шампанском).

-- Тимофей, а ну как они там спать легли? -- всполохнулся вдруг Митя.

-- Надо думать, что легли...

Митя задумался: "А ну как спят в самом деле?" Злое чувство закипело.

-- Поезжай, поезжай! -- крикнул он вдруг.

-- Греми, колокольчик. Еду! Подкати молодц<ом>, ухарем, вскачь, за служ<бу> полсотн<и> руб<лей>, -- в восторге закричал Митя. {-- Греми, колокольчик, ~ Митя, вписано. }

Насреди дороги перевоз, речка.

-- Помнишь, помнишь. <нрзб.>.

-- Это Тимофей тогда с вами был.

-- Да, Тимофей, я забыл.

Душа рвалась к Грушеньке.

-- Не спят! -- крикнул Митя. -- Это что, это Мокрое?

-- Что спят -- не спят! Упредили, вон и Мокрое, огни вижу.

-- Господа, проезжему можно, путешественнику, господа, путешественнику?

-- Здесь есть и другие покои (апартаменты)...

-- Не хочу состязаться. Хочу прощаться, деньги вытащил.

-- Девок можно. Кажись, сидят всё ваши знакомые.

-- Ну -- прятаться будем, в жмурки играть, хотите?

-- Они карты предлагали (Максимов). <85>

-- Господи, прими меня во всем моем беззаконии, но не суди меня! Не суди, потому что сам осудил себя, не суди, потому что люблю тебя, господи! Мерзок есмь, а люблю, во ад пошлешь -- и там любить буду и оттуда буду кричать тебе, что люблю тебя, -- но мерзок и подл, а ты, Андрей, прости, душа, душу, -- простонал он, -- простишь меня ал и нет?

А зачем ничего не сделал для тебя -- страстей не укротил, себя не победил? Господи, знаешь всё -- но не суди, взгляни, молю, не осуди -- пропусти меня, молю, господи, мимо себя, но не огорчи сердца моего. Не смею... не смею... Молю, а не смею молить. Эта грудь всецело принадлежала человечеству, хотя я и ничего не сделал. {Эта грудь ~ не сделал, вписано. } Ибо люблю царицу души моей, паду пред ней, права ты, что мимо меня прошла, но обожаю тебя, и теперь дай долюбить, позволь здесь долюбить, пять часов, всего пять часов оста<лось>.

Обожание кипело в душе его. Странно: кровь -- но он не думал.

Смутно, однако, что-то не давало ему покою. "А что, коли спят?"

Мокрое. Признание Грушеньке на постели о деньгах. Оба пьяны. "Я вор -- Катькины. Свинья и подлец. Я этого Алеше не открыл".

Грушенька: "Не Катька. Сходим, поклонимся, деньги отдадим, попросим прощенья, уедем... {Свинья ~ уедем... вписано. } Бери деньги. Ты сокол. Экова селезня любила".

Груш<енька>: "Не Катькины, поклонимся... работать буду... Много мы с тобой наработаем... Плакать не буду... Конец слезам (т. е. об офицере). О, подлые 5 эти лет! (с ненавистью и злобою). Возьми ты меня и дальше увези от этих мест... Пусть колокольчик звенит, а я твоя верная и послушная".

-- Бутылку шампанского Андрею; обидел я мужика.

Потом Андрей говорил: "Идет, деньги в руках несет (крови в темноте не рассмотрел)".

РОБКО-РАДОСТНЫЙ ВИД.

-- Ну что ж он? (т. е. Максимов). Восторг собачонки.

-- Какие у него глазки славные (у Калганова).

-- Завтра -- на золотые прииски.

Митя: "Я хоть возить всех буду: садись, пан, на меня верхом, повезу тебя". {-- Бутылку шампанского ~ повезу тебя", вписано между строками и на полях. } <86>

-- ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ МОЯ, ДЕНЬ МОЕЙ РАДОСТИ ПОМЯНУ.

-- Спознавались мы здесь.

Мокрое. "Еду! Еду! Уезжаю совсем, навеки!" РЕАЛИЗМ.

Тост. Банк. А после банка -- девки. Поляк, понявший, что видели, как он передернул, восстал против девок: другие апартаменты. А Грушенька кричит: "Не хочу, я не купленая". Поляк намекает, что если так, то он уедет, а замуж не возьмет. Грушенька говорит: "И уезжай, а я так хочу". Тут Митя тащит его в другую комнату и торгуется за 3000. Возвращаются. Объявляют, что торговались. Грушенька кричит: "Да и не надо денег давать". Поляк зовет хозяина и претендует на девок. Хозяин говорит: "Ты передергивал". "Ай, стыдно", -- кричит Грушенька. Поляк обижает ее. Митя подхватывает и выталкивает. Грушенька требует песен. "Веселиться хочу, дебоширить хочу". Вдруг страстная речь со слезами: "Кого я любила! 5 лет любила, а он смешной. Дура была, дура была! Валяй, Митя". Песни, питье. Саботьеро. Груша Мите: "Поди сюда, любил ты меня, ты сокол. Ты мой, лучше всех и т. д. Плясать хочу". Пляски. На постели Митя у ног. { Рядом с текстом: Тост. Банк, ~ Митя у ног. -- помета на полях: Здесь конспект au naturel (в натуральном виде -- франц.). }

-- Другой ломит, и всю-то жизнь так. Удержу нет ему.

-- Так и ломит. Прямо во ад?

-- Офицер там, какой.

-- Ах, это мы то<гда> с Тимофеем ехали. Да, с Тим<офеем>. Хороший человек, Т<имофей>. Что это, барин, сумл<ение> <?>.

Спят.

-- Что это Федосья Марков<на> просила?

-- Дорогу давать. Ты ямщик и дорогу даешь.

-- Правда, сударь. А не всяк ведь дорогу дает.

-- Ад. И застонал ад. Об этом, что уже больше, думал, к нему никто не придет, грешников-то. И будешь восполнен так же точно во веки веков до того времени, как опять приду.

Мокрое.

-- Так вот, сударь, для кого ад остался, а вы, сударь. {И застонал ад. ~ вы, сударь, вписано. }

Митя захохотал деревянно.

-- А попаду я во ад?

-- Вы-то? По простоте.

-- Катай.

Теперь уже только и мысли, что о ней. Мгновение увидеть.

-- Тимофей, ведь в час можно всю жизнь пережить. Простишь ты меня -- за всех?

-- Чтой-то вы странно говорите, барин. 50 руб. 3 руб.

-- Да не в станцию. А у Пластуновых на постоялом дворе. У них вольная станция.

-- Знаю, где прежде в карты играли. Сумление. {-- Да не в станцию, ~ Сумление. вписано на полях. } <87>

64) Митя = 64 рассмотре<ть> <?>.

80) Митя. Появление в Мокром. Грушенька струсила. Максимов. Поляки. Митя кричит: "Да ведь я ничего, ничего!" Поляки ободряются, а жених произносит тяжелую и важную речь, что, так как он хочет удостоить Грушеньку руки, то сколь неприятно ему появление прежних лиц. Выходки против этой речи Грушеньки. Грушенька в оппозицию, принимает Митю с радостью, и Митя вдруг ободряется. Начинается с Буало.

-- А тут был банчишка. Шампанское привезли. Девок. Просыпали 3000, просыпали, мы свидетели.

Словцо: "прежних лиц".

Грушенька: "Какие вы глупые".

Сперва поляки против хора девок, но хор явился как раз к ссоре.

О 4-х дюжинах шампанского.

Много забрал, вспомнив прежнее.

Револьвер. Грушенька: "Не хочу я, чтоб ты застрелился, и не будет того".

NB. Грушенька, когда панов прогнали: "Не скажу, кого люблю", -- перед питьем.

NB. Грушенька на постели, Митя на коленях: "Не достоин счастья, хочется великое несчастье принять". {NB. Грушенька ~ принять", вписано поперек страницы. }

-- Я не знал, я не знал, что я тебя так любил! -- восклицал Митя. <88>

Поляк: "Моей прекрасной повелительнице". И целует ручки у Грушеньки.

-- Да любишь ли? -- спрашивает Грушенька.

Потом вдруг после напыщенной речи поляка Грушенька вдруг начинает говорить: "Как-то это вы не так. И по-моему было бы иначе". Говорит насчет любви: весело и насмешливо. Предпочтение Мите. Начинает кокетничать и бесить поляка.

Грушенька обрывает Митю, когда тот вначале заговорил, что она чиста и сияет: "Глупости говоришь, не смей прощения за меня просить. Что хочу, то и делаю, не продана ведь я".

Грушенька: "Я хочу девок". Насчет развлечений. Карты предлагает.

-- Ну давай, пан, ну давай! -- Митя уже рад и в восторге, что Грушенька к нему благосклонна и стоит за него.

-- Прежде был веселый, а теперь педант стал. Мундир.

-- Не из добродетели я чиста была и не потому, что Кузьмы боялась, а чтоб перед тобой гордой быть, чтоб право иметь тебя подлецом назвать. <89>

-- Ктось колачэ. (Кто-то стучит.)

-- Идзь отвужь джни. (Отвори дверь.)

-- Подай кжесло. (Подай стул, кресло.)

-- Пжынесь кжесло.

-- Пане, спешышь сен бардзо. (Очень спешишь.)

-- Чем ци моген служиць. (Что могу вам предложить.)

-- Цо венцэй волишь. (Что любишь больше.)

-- Тжеба бендзе зробиць як можно. (Надо сделать, что можно.)

-- Чего хцешь? (Чего хотите?)

-- Эстэм. (Вот и я пришел.)

-- Бардзо ци дзенкуен. (Очень вас благодарю.)

-- Не церемонитесь ли вы? (Не робишь пжеце церемоний?)

-- Тераз эстэм готув. (Я готов.)

-- Усёндзь обок мне. (Садитесь подле меня.)

-- Не шумите. (Не руб халасу, пане.)

-- Не бардзо добже. (Не очень хорошо.)

-- Вспанялы (великолепный).

-- Пузьно (поздно).

-- Еще ест вчасьне. (Еще рано.)

-- Знам то досконале. (Знаю его коротко.)

-- То есть досыць подобием. (Это весьма вероятно.)

-- Тем гожей для других. (Тем хуже для других.)

-- Бувай здрув. (Прощай.)

-- Цо до мне, а ни хвили длужей не чекам. (Что до меня, то ни минуты больше ждать не буду.)

-- Ежели хцешь исьць зе мнон, идзьмы, если не, бывай здрув. (Если хочешь идти со мной, пойдем, а если нет, то прощай.) <90>

-- Дзенкуен ци. (Благодарю вас.)

-- Тако мысьлялэм. (Я так полагал.)

-- Осьвидчь ей мое ушановане. (Передай ей мое почтение.)

-- Цуж так нагли? (А зачем?)

-- Ходзь, ходзь, не мам часу расправиць с тобой. (Скорее, не время с вами рассуждать.)

-- Естэм готув. (Я готов.)

-- Так, але то не было без труду. (Ладно, но сколько хлопот нужно было.)

-- Але не можна не мець слабосьци до своего краю. (Нельзя не иметь пристрастия к своему отечеству.)

-- От часу до часу. (От времени до времени.)

-- Чы потжебуешь ещэ чего? (Не угодно ли еще чего?)

-- То ест неподобнэм. (Это невозможно.)

-- То правда. (Ваша правда.)

-- Ото есть твуй рахунэк. (Вот вам счет.)

-- Чы сен не мылишь? (Не ошибся ли ты?)

-- Тэнды, пане, есьли ласка. (Пожалуйста сюда, если вам угодно.)

-- Тэм лепей. (Тем лучше.)

-- То ест здзе ми сен веле пенендзы. (Кажется, этого много.)

-- То сен ма розумець. (Само собою разумеется.)

-- Ото ест бардзо пенкна. (Вот отменный.)

-- То ест найлепши спосуб. (Это самое лучшее дело.)

-- Не заведзь мен. (Только не обмани.)

-- Можешь на то раховаць. (Вы можете на это положиться.) <91>

-- Как вам угодно. Як ци сен подоба.

-- Не машь мейсца. (Нет места.)

-- Тжеба зачекаць. (Надо подождать.)

-- На мейсца, папове. (Извольте садиться, господа.)

-- То добже. (Это хорошо.)

-- Бардзо добже зробилесь. (Вы хорошо сделали.)

-- Дзенкуен ци. (Благодарю вас и принял.)

-- Незаводне (непременно), мешать (мешаць), говорить (мувиць), мувил -- говорил, не слухаць (не слушаться), караць (наказывать). Злото, сребро.

-- Зневажаць (обесчестить), покуй (комната). Слухаць (слушать). Згрухотал бы джни (сломал бы двери).

-- Щенсливы -- нещенсливы.

-- Я былем здзавены (удивлен).

-- Вы были бы сыце вини.

-- Бондзе розсодными. (Будьте благоразумны.)

-- Бондзь по честным. (Будь честен.)

-- Нех бендон верными. (Чтоб они были верными.)

-- Жебым был слепым. (Чтоб я был слеп.)

-- Васолы (веселый).

-- Смутны (печальный).

-- Невдвдзенчна (неблагодарна).

-- Невстыдлива (нестыдлива).

-- Замятаць (метать).

-- Чи не были бы сь це смешными? (Не были бы мы смешными?)

-- Кохаць, любиць -- любить.

-- Забияць (убить).

-- Красьць (красть).

-- Упарта (своенравная). (92)

-- Этакий селезень, разве он был такой? И я-то плакала? Я-то 5 лет по нем плакала. Да он вовсе не такой! Это его старший брат какой-то! Ах, дура я! Ах, дура я!

-- Да говори по-русски, прежде ведь умел говорить по-русски, говори по-русски.

-- Допельнен моего пжыжеченя. (Исполню мое обещание.)

-- Банк был мильоновым.

-- Завтра (ютро).

-- Дзись (сегодня).

-- Жартуешь, пане. (Шутишь, пане.)

-- Неподобна (невероятно).

-- Естэм до живего доткнентным. (Я оскорблен как нельзя более.)

-- То есть бардзо зле. (Это очень неприятно.)

-- Пфе! А пфе!

-- Срам, стыдно!

-- Чи не машь в стыду? (Не стыдно ли тебе?)

-- Як сен поважашь то робиць. (Как смеешь это делать.)

-- Скончь (перестаньте).

-- Я так хцен (желаю). Мильчь (молчать).

-- Цихо (молчите).

-- Есть впул до другей (1/2 второго).

-- Цо робишь? (Что делать?)

-- Слышалом же... (Слышал, что...)

-- Я не мувен. (Я не говорю.)

-- Я ниц не мувен. (Ничего не скажу.)

Грушенька за занавесь. "Угадай, кого я люблю". Поцелуй Калганову. "Бей меня, щипли меня". Митя -- застрелиться. Целует Мите руки. "5 лет мучилась. Зачем он такой? Это брат его, а не он. Я добрая. Зачем я такая добрая? Оттого я и злюсь порой, что я очень добрая".

-- Пляшу. Помиримся с ним. Он придет. Я прощу ему, а тебя буду любить. {Грушенька ~ тебя буду любить. вписано поперек страницы. } <93>

-- Маетности, пане.

-- Пан ойц и пани матка.

-- Свёнтка, ксанжка, слоньце.

-- Польски злотый, пане.

-- Превозможет.

-- Кажет.

-- Слухам, пане. Гонор, крулевство.

-- Подбавляет.

-- Не могим.

-- Коловратно. Протестую.

-- Супруга. Путь держал, всецело.

-- Первобытно. Изначалу. Корчма. Жолюр.

-- Пане добродзею. Як пшиехал.

-- Падам до ног. Свёнтка матка Ченстохова.

-- Здрав, пане. Не може, пане. Фольварк.

-- Экономия. До лясу. Стара вудка.

-- Подсобник. Схизматики. Схизма. Смекаю.

-- Пане -- лайдак. Пес. Песья кровь. Рабска вяра.

-- Свободна. Вольна. Крыж.

-- Цихо вшендзе, бендзе. Цо то. Дьябли.

-- Вшисци. Нехай, пане. Посполита жечь.

-- Ржонд. Камора. Всуе. Брехать. Дурни.

-- Подлый. Пшепрошем пана до нас. Польска дама.

-- Непреложно. Неможпо. Показую. Подневольно.

-- Возможет. Некой. Есть истина.

-- Чужеядно. Плотоядный. "Брешешь, пане".

-- Мильон. Непригодно. На потребу. Бялый.

-- Фрукты. Кое място. Кторы. Пенензы.

-- Слышишь року. Пане Врублевский.

-- Приватно.

-- Не надо ему денег давать.

-- Я дал мое сердце. Но панна... или... Или девок прочь, или я удаляюсь.

Грушенька кричит на него в исступлении.

-- Ото ест!

-- Ктура годзина?

-- Еще двунасти не выбила.

-- Есть ноць.

-- Я мнемам. (Я так полагаю.)

-- Я не мнемам.

-- Як быць може найлепей. (Как нельзя лучше.)

-- Як звычайце. (По-обыкновенному.)

-- Бардзо мен то цешы. (Я этому рад.)

-- Стучат. (Стукай он.)

-- Яка есть погода?

-- С цалэго сердца, пане.

-- Да чего он боится, думаю. А ведь ты забоялся, совсем забоялся, не их ведь, разве ты боишься кого.

-- В банк. Сами скучные сидят. Перед тобой, Митя, они всё молчали и надо мной хорохорились. Я ехала... я думала... А они вот...

-- Пани, пани по <нрзб.> всё готов.

-- Изволь, пане, спроси карты.

-- Здешние карты. От хозяина. <94>

-- За Пирона.

-- Да так сперва-наперво я стал эпиграммы говорить. Известная эпи<грамма>: "Ты ль это, Буало, какой смешной наряд". Они и рассердились. { Незачеркнутый вариант: обиделись} А потом я сказал им еще одну: "Ты Сафо, я Фаон". Это очень известная едкая эпиграмма. Они обиделись пуще, приняли на свой счет, и я тут на беду и рассказал про Пирона, как его не избрали в Академию, а он в отместку сочинил себе надгробную надпись: "Ci-gît Piron, qui ne fût rien"; как только я это сказал, они взяли да меня и высекли. Мало ли за что люди могут высечь. {Мало ли ~ высечь, вписано. } За образование-с. Зачем я образование мое им выказал. Только больше Шкворнев, а Носов только кричал и подстрекал его.

-- Нет, это он вправду, вправду. Он искренний подлец!

-- Ну, а еще-то драли?

-- Уж как это драли?

-- Обидели? Ну, высекли. Я только что похвалил. { К тексту: Они обиделись ~ похвалил. -- незачеркнутый предварительный вариант: Они обиделись пуще, а я сказал им про Пирона: "Ci-gît Piron, qui ne fût rien".

Они взяли да меня и высекли.

-- За Пирона.

-- Да-с, за образование мое-с. Мало ли за что люди могут высечь. Только мы тогда же и помирились.}

-- А я семпелями, милыми. Семпелями.

-- Семпелечками-то скромнее.

Митя: "Ну чем нам заняться? Ну чем нам заняться?"

Калганов: "Да, скучно. Неужто в фанты играть?"

Митя: "А что ж в фанты? (оглядываясь на всех) или нет?"

Максимов: "В банчок б-с".

-- Поздно, пане, -- подхватил вдруг как бы нехотя пан.

Груша.

Митя: "Я тебе много проиграю денег, пане, садись".

Ответил. "Пан слыхал: Подвысоцкий". <95>

-- Я следила за вами, я изучила даже вашу походку и решила: этому человеку надо на прииски, и он найдет много приисков.

-- По походке, сударыня!

-- Почти по походке. Что ж, разве вы отрицаете, что можно по походке узнавать характер? {и решила ~ характер? вписано. }

-- Но я поеду, сударыня, я поеду...

-- Вы едете, я так и знала, что вы придете к этому решению. (Образ Варвары-мученицы.)

-- Три тысячи? рублей? Ох, нет, я вам не могу выдать 3000 рублей.

-- Сударыня, но как же вы?

-- Ох, нет, нет, я вам ни за что не могу выдать денег. Вы будете строить здания и разные предприятия. Вы станете известны и необходимы министерству финансов. Тогда вы найдете любимую особу, я знаю, что вы ее найдете. Это будет девушка со всеми совершенствами, кроткая и нежная... Я вовсе не прочь от теперешнего женского вопроса, Дмитр<ий> Федорович), женское развитие и даже политическая роль женщины. Это мой идеал. Я написала Щедрину по этому поводу, этот писатель мне столько указал, столько указал в назначении женщины. Знаете, я ему отправила анонимное письмо в две строки: обнимаю и целую вас, мой писатель, за современную женщину. { Между строками сделанная ранее запись: Фене: О, твой испуг!.. Она там.}

-- Я не прочь от женского вопроса, но с этой стороны меня мало знают. У меня дочь, Дмитр<ий> Ф<едорови>ч, и я имею всё право требовать развития жребия женщины.

-- Нет, нет, нет и нет, ни за что. Вы будете счастливы с другой стороны, со стороны приисков.

-- Министерству финансов, которое теперь так нуждается. Падение нашего кредитного рубля не дает мне спать, Дмитр<ий> Ф<едорови>ч, с этой стороны меня мало знают. Я с сегодняшнего дня после всей этой истории в монастыре совершенная реалистка, Дмитрий Ф<едорови>ч, и хочу броситься из идеалов на современность. Я излечена, Дмитрий Федорович. "Довольно", -- как сказал Тургенев.

-- ...Щедрину; и подписалась: "Мать. Современная мать".

-- У меня кузина, ее муж, коннозаводство. Вы, конечно, имеете понятие о коннозаводстве, Дмитрий Ф<едорови>ч... <96>

-- Вы меня заставляете плакать.

-- Поплачьте, поплачьте, это хорошо, это облегчает, но потом вы будете радоваться и нарочно приедете меня благодарить из Сибири.

-- Я хотела было подписаться: "Современная мать" -- и колебалась, но остановилась на "Матери" просто: внушительнее и поэтичнее. А "Современная мать" напомнит им, сверх того, "Современник" -- воспоминание для них горькое, Дм<итрий> Ф<едорови>ч, при нынешней цензуре.

-- Пощадите, пощадите меня, сударыня, пощадите.

-- "Мать": больше красоты нравственной, Дмитрий Федорович.

Мокрое. Митя в Мокром признается Грушеньке про деньги на груди его и что он -- вор.

Мокрое. "Отца убить: хотел, хотел!"

-- Может быть, сами не помните себя? как ударили.

Грушенька (пьяная): "Нет, скажите вы мне: отчего я такая хорошая? Нет, я хорошая. Сердцем слышу, что я хорошая".

И прежде непьяная про поляка: "Скакала сюда, думала, как-то встречу, что-то скажу. Бог знает, думаю, что скажу, и вот он меня точно из шайки окатил. Точно учитель говорит. Всё такое ученое, важное, встретил так форменно, так я и стала в тупик. { Далее было начато: И теперь всё ст<ою>} Слова некуда всунуть. Сижу на него и смотрю: почему это я так говорить не могу, без языка стала при нем... Митя, кого я люблю?" <97>

-- Ноги тонки, боки звонки. Хвостик закорючкой. Рот до ушей, хоть...

Митя Андрею водки. "Болит мое сердце".

Гру < шенька >: "Да чего оно у тебя болит, веселись, видишь, я весела".

-- Веселюсь, царица. Хочешь я тебя на себе повожу?

Максимов: "Мне один поручик уступил. Он вывез ее, { В рукописи, очевидно, описка: его} я так, для услужливости. Она хромая, только она скрыла это. Я думал, что она подпрыгивает, а она хромая".

-- Я образованный человек.

-- Да ведь это первая, 2-я сбежала. Вся кавалерия. {Вся кавалерия, вписано на полях. }

-- Польки прыгают на коленки. {-- Польки ~ коленки. вписано. }

-- Прыгала от игривости...

-- От радости, что за вас идет?

-- Да. А вышло, что у ней одна нога короче другой. Через лужу будто бы она перескакивала да сломала.

Калганов: "Я люблю его, и, знаете, ведь он правду говорит".

-- Как же, я слышал, что ваша жена... { Далее было: сбежала} (Митя)

-- Нет, это уже вторая-с, да та сбежала. Как же, вторая жена сбежала. Да, я имел это несчастье.

-- 3-я жена, незаконная, отобрала имение. Ты, говорит, образованный человек, ты и так найдешь.

-- Знаете, он часто лжет, говорил, что его высекли. Ноздрев.

Грушенька противоречит полякам.

Грушенька видела, что не нравится, и нарочно поддерживает разговор. {Грушенька ~ разговор, вписано на полях. }

-- Ну, полноте, -- кричит Грушень<ка>. -- В фанты играть?

-- Да я готов (Митя).

-- В банчик бы-с.

Митя побежал распоряжаться, девки. Конфеты. Максимов -- 5 руб. {Митя побежал ~ 5 руб. вписано между страницами. }

-- Знаете, он это лжет. Вот мы его похвалили, он и начинает лгать. И знаете, не из порочного чувства, а от доброго, чтоб удовольствие доставить.

-- Ноздрев. С ним совсем стыдно. Бог с ним!

-- Лет 20 тому назад, во дни моей юно<сти>, за то, что я по-французски говорил, взяли да и высекли из патриотизма. А Пирон -- это академ<ик>. Ну, вот и это не понравилось.

Груш<енька> мелко придирчива, раздражительна. {-- Лет 20 ~ раздражительна, вписано. } <98>

-- Чиста и сияет. ("Не смей прощения за меня просить!")

-- Не из добродетели я чиста была и не потому, что { Далее было начато: купца боя<лась>} Кузьмы боялась (2).

-- Да ведь я ничего, ничего, чего вы... (64).

-- Моей прекрасной повелительницы (2).

-- Господа, проезжему можно, путешественнику?

-- Господа путешественники, имеются на то другие покои.

-- Зачем другие покои? (357)

-- Не хочу состязаться, хочу прощат<ься> (деньги вытащил).

-- Зачем ничего не сделал для себя. Царицу.

-- Эта грудь всецело принадлежала человечеству.

-- До завтра лишь, до завтра, до рассвету (деньги) (хор приводят). Ах, весело!

-- Последняя ночь моя, день моей радости помяну.

-- Стойте, не ставьте! -- Калган<ов>.

-- Выпьем! -- кричит Ми<тя>.

-- Глуп же ты, пане, -- крикнул Митя, -- виноват, пане, виноват.

"Лайдак" -- встал и прошелся.

-- Да чего ты прощенья просишь, что он ходит, как петух. Жених произносит речь, "старых любовников".

-- Она чиста! подлецу сказать. Пане, -- крикнул Митя, -- в другую комнату.

Митя хоть и кричал: "Прости, пане", но уже из прежнего созерцательного состояния он вышел. Давно уже ему замерещилось, что Грушенька (брезглив<ый> вид) и проч. Он становился энергичнее, порывистей.

Девки набрал<ись>. {Девки набрал<ись>. вписано. }

-- Подвысоцки.

Груш<енька>: "Ну вот еще, так это и правда".

Митя: "Да у них и банку-то нет".

Митя всматривался одну минутку, и он кой-что понял. <99>

Митя к Самсонову не ревновал.

-- Три лба столкнулись. Не ревнует к прежнему. Коли там меня не нашел, значит, туда ходил и там был.

Разбитая шкатулка. ("Тимофей, убийцу везешь"). Почему-то надо было сказать, что все 3000 прокутил. No O3. Угрожал убить в келье, а потом дома, когда бил старика. Свидетельство Григория, Григорий говорит следователю: "С тех пор я за ним и стал следить".

-- Был Мастрюк во всем (слова, словечки).

345. -- Нынешнего преступника не мучают угрызения совести.

-- Экстрафеферу задам. 3) Мокрое: "Хоть я и не виновен в том, за что меня карает рок, но я весь виновен".

5) Мокрое. "Дикари! дикари, я одно твержу: дикари!"

-- Распрекрасный этот сад и проч.

5) СЫСКНЫЕ ЧИНЫ.

6) -- "Слава Высшему на свете, слава Высшему во мне". Не стихи, а слеза.

10) -- Я его убью. Похвалялся убить (Григорий).

13) -- Я с Улиссом согласен: "Легковерен женский нрав".

-- Экстрафеферу задал.

14) -- По убеждениям я русист. Восстание мертвецов в "Роберте". За душу хватает.

16) -- Прости меня, прости меня, а не простишь -- всё равно.

19) -- Русские сердца. Ангелы пели в небе. <100>

21) -- Порядка во мне нет, высшего порядка! Я сам ломаю свою шпагу и иду в бездну позора и пакости.

28) -- Пойдем за всех бога молить.

32) Грушенька: "Это я во всем виновата! Это он из-за меня".

53) Поляки: "Русский народ не может быть добр, потому что не цивилизован".

55) Чугунный пресс-папье. Марья Кондратьевна слышала, как похвалялся.

58) Временное отделение Петерб<ургского> окружного суда в городе Гдове и проч.

63) -- Курочки кудах-так-тах (Максимов).

Груш<енька>: "Хочу шалить. Бог простит. Кабы богом была, всё бы людям простила: "Милые вы мои, грешите, а я люблю вас"".

-- Ходи изба, ходи печь.

66) Митя скачет в Мокрое, разговор с извозчиком (Москва, пегая лошадь, всё девки). Не Тимофей сел, а посадили старичонку полупьяненького -- всё девки. "Он не тутошний".

66) Груш<енька>: "Я подлая, я развратная" и всё остальное. Прельстилась Митей, что уступил ее бесспорно законному (а сам завтра пулю в лоб).

66) Грушенька пьяная.

67) Арест Мити. Прокурор и проч. Вопрос: где Митя взял деньги? Ибо был у Самсонова, под Чермашню просил. Тот его к Горсткину направил, и тот за 3000 ему всё свое право на Чермашню уступал. Насмеялись над ним.

67) О крови, где и кто на Мите видели кровь.

100 девушке подарил.

У Федора Павловича нашли письмо батюшки Ильинского. {У Федора Павловича ~ Ильинского, вписано на полях. }

67) Митя: "Бог сыскал". Груш<енька>: "Ой, горе мое, горе", -- в ногах валяется. "Да, это ты", -- говорит исправник. <101>

68) Судебный следователь ввернул, что убить себя хотел от своих злодейств. "Нет, судьи, -- кричит Митя, -- ошибаетесь: я хотел себя убить от страсти, а не от омерзения к себе. А жить мне ужасно хотелось, хотя бы и подлому! Таковы Карамазовы".

-- А ведь, в сущности, таковы и все теперешние русские люди, -- говорит вдруг исправник.

68) -- Тащи меня куда-нибудь, только отсюда чтоб навеки долой. Будем пахать. Завтра в монастырь, а теперь дай попляшу.

-- Я, может, убил, Груша, ну так и погибнем вместе.

Грушенька: "А ведь я, может, одного человека любила... брата твоего, Алешу. Я, может, кого люблю. Кого я люблю?" {Я, может ~ люблю?" вписано. }

69) -- Хочу быть доброй, ходи изба, ходи печь, вертится, вертится (не может составить фразы), виновата, слаба. Поди сюда, целуй меня в губы, сильней, прибей меня, мучай меня. Ох, да и впрямь меня надо мучить. Слушай: не касайся меня, твоя... потом, а теперь не касайся. Люблю тебя. Хорошо на свете! {Люблю тебя. Хорошо на свете! вписано. }

69) -- Да неужто вы не хотите мириться, точно вы не люди, я вот всех люблю. Поглядите, как я пляшу...

Тоже с Грушенькой.

Митя -- серебряные часы за два рубля.

-- Я вор, я ограбил 3000 (вспоминая о деньгах Катерины Ивановны), -- говорит вслух в Мокром.

70) -- Слаба, простите, вино радости { Было начато: спокой<ствия>} не дает. И спокойствия. Хочу прощения просить. У всех. <102>

70) Подкуп поляка в другой комнате. Выдвигается на вид опять 3000.

71) Груша пьяная. "Вино спокойствия не дает. {"Вино ~ не дает, вписано. } Хорошо на свете, хоть и скверные мы, но хорошо на свете" и т. д.

72) После неудавшегося подкупа стреляться через платок. "Завтра застрелюсь". 2 пистолета заряженные с собою. Грушенька кричит: "Ай, убери!"

"Эй, вы, Подвысоцкие" и проч. -- "Пане -- лайдак". -- "А ты подлайдак".

72) На кровати: "Не трогай меня. Ты хоть и зверь, а благородный, -- шельме такой, как я, богу молиться хочется. Дай шампанского. Нет, не надо, не давай. Не давай, хоть и просить буду. Вино спокойствия не дает". {Вино ~ не дает", вписано. } Бред. Колокольчик.

73) -- Найми тройку. Звенит, а я дремлю. Сон видела, с милым человеком ехала, обнимала его, целовала его, а снег блестит и хрустит, и месяц светит, и точно я где не на земле и проч.

73) Митя в банк. Весь разговор с поляками. "Кабы не служили, лучше б было. У вас ксендз".

73) "Пане пулковнику": "Зато у вас паненки!" и проч. Максимов:

Ты ль это, Буало, какой смешной наряд.

Молчи, сбираюсь в маскарад, т. е. в баню.

Ты Сафо, я Фаон,

Об этом...

Пути не знаешь к морю.

Ci-gît Piron, qui ne fut rien.

74) "Лайдак", "Не бей их" и проч. Подкуп поляка и предложение 3000.

Вслух: "Хочешь 3000? Со мной как раз 3000". <103>

-- Фон Зон. С чего это взял Ф<едор> Пав<лови>ч?

-- Ну да ведь вы же не знали его.

-- То есть знал-то я его знал и проч.

Митя: "Не говори мне про старика. Старика чуть не убил... (Старик в крови другой.) Убить себя приехал. А сегодня кутить. Поляки, я космополит. Пью -- 72 года". Банчишка, подкуп в другой комнате. "Выгони их и денег не давай". Хозяин подделывал карты, драка. Песни. { Далее было начато: Грушенька} Курочка. Грушенька пьет. Максимов заснул в креслах. На кровати Грушенька с Митей. Колокольчик. Допрос.

После Буало и ф<он> Зона. Груша подсела к Мите. С ним веселей.

Торжественный и мрачно трагический монолог Мити: "Уступаю! Застрелюсь! Купить. За границы 72". Банчишка. Вызвал подкупать. "Не давай" и проч. { Рядом с текстом: После Буало ~ "Не давай" и проч. -- помета на полях: Варьянт}

3000. Мокрое. "Может, растерял".

Максимов: "А я саботьеро танцевал".

Калганов: "Да нет, он какой-то. С ним стыдно".

Ноздрев высек. Калганов говорит с презрением, что он всё это нарочно сочинил, чтоб понравиться, и, что ни скажешь ему, он всё принимает на себя. Но Максимов возражает, что это было, только не Ноздрев, а другой, и что в самом деле было. Калганов в восторге, обнимает его и кричит, что он виноват. { Текст: Ноздрев высек, ~ он виноват. -- вписан на полях. } <104>

Волостной старшина.

Полиц<ейский>. Сотский.

Сельский староста.

Для пресечения способов уклоняться от следствия и суда заклюю<чают> в тюремный замок.

Сотский. Становой пристав.

Обывательски<й>, волостной.

Предварительное следствие. <105>

NB. -- Вдруг пробужусь, а милый-то подле, так хорошо. Колокольчик. {NB. -- Вдруг ~ Колокольчик, вписано позднее. }

74) Грушенька: "Не надо ему денег" и проч. "Выгони", драка.

NB. Груше: "Богиня!" Он и тогда говорил: "БОГИНЯ!" {NB. Груше ~ "БОГИНЯ!" вписано позднее. }

-- Как человека любить можешь, а как русского нет.

-- Нет, и как русского.

-- Какой же бы ты был поляк после этого?

74. Груша на постели: "Не трогай. Колокольчик. Я вот этаких люблю, как ты..." и проч.

-- Митя... Эх, старика боюсь.

74) Хозяин постоялого двора насчет фальшивых карт.

75) Груша: "Люблю таких безрассудных".

75) "Пулковнику": "Графини вскакивают на колени". { Было: на коленки} "Подвысоцкий", и Митя: "Подвысоцкий".

75) Следователь: "Говорили вы тут сейчас кому, что отца вашего убили? Ей говорили?"

-- Ах, говорил!

75. -- Деньги вот здесь, на груди, долго рассказывать, да и всё равно. Сбивается. "Он пьян".

75) "Так отца вы видели?" -- "В окошко". -- "Кто ж отворил?" -- "Не знаю". И потом, спохватясь: "Да я и не входил. Смердяков больной лежал".

76) -- Пострадать хочу.

-- Пресечь и высечь.

-- Так старик жив, слава тебе, господи.

-- Есть поляки честные, есть и такие, как вы, и т. п.

-- 3000 -- я здесь 3000 в прошлый раз просыпал.

Хозя < ин >: "Просыпали, батюшка, просыпали, мы свидетели".

-- Да разве я пакостник? Кто решил, что я пакостник, тот меня не знает.

-- Здесь, на груди.

-- Да ведь я же вор, я на груди носил приговор, что я вор (легкомысленный человек, но не вор). {-- Здесь ~ но не вор), вписано позднее. } <106>

77) -- Я космополит, пью первый.

Поляк не пьет: "За Россию в границах 72-го года".

-- Дурак же ты, пане.

О Польше и России (бред Ивана).

77) Револьвер заложен утром. Выкупил, видели служанка и купец.

"Зачем взял пестик у Фени?" -- "Так. Зачем палку носят?" и проч.

3000. 77) Подкуп 3000. "Бери 500".

77) Запускает пулю в револьвер. Мысль, при Фене. Подъезжает к Мокрому, 25 на водку. Андрей не берет. "Рублик дай".

78) О Григории. Звенит колокольчик. "10 лет, чтобы был жив. Обидел Езопа" и проч.

78) Следователю: "Я вам всю правду скажу. Я постучался знаком. Он отворил: "Груша, ты?" Я убежал".

Следователь: "Тут море фактов, но вывод ясен".

79) "Вот здесь на груди были деньги зашиты". -- "Откудова?"-- "Не скажу, слишком подло". -- "Сколько было денег, 3000?" -- "Да, было три, а потом полторы".

Исправник: "Да, уже конечно, сперва 3, а потом осталось полторы".

3000. 79) Подкуп. 3000 и проч. "Мерзавец" и проч.

80) 100 рублей в нужнике. "Если б твои, то не бросал бы по 100 руб.".

-- Вы не знаете сердца ЕЕ, исправник; бунтуюсь; принимаю.

NB. Исправник: "В страстях своих убил. От страстей убил". {NB. Исправник ~ убил", вписано на полях. } <107>

80) Груша. Кричит (вслушалась): "Уж коль он говорит, что не он, значит, не он, он честный".

80) За преферансом. Мартьян Крестьянович. Опыты над больными. Бросил всех и привязался к Смердякову и проч.

80) Револьвер за 2 руб. Купец, услыхав о катастрофе, донес о 2-х руб.: "Еще в 5-м часу денег 2-х рублей искал".

80) Груша: "Помнишь, как бутылку разбил?" -- и проч.

80) Смердяков и Мартьян Крестьяныч.

Максимов: "Высекли, Ноздрев в пьяном виде".

Максимов рассказывает, как Ноздрев высек розгами: "Мы потом брудершафт пили. Это поручик Кувшинников подбил жаловаться. Мы помирились на 25 руб. Я ему проиграл в чет иль нечет".

Мадмуазель Фенарди. (Какую-нибудь историю с Фенарди.) <108>

-- Мелкий ты подляченочек, пане, вот тебе и сказ. Прощай. Сиди смирно.

БРЕД. 5 лет.

-- Жалко, Митя, стыдно, Митя!

Он предчувствовал свое счастье: "А я кого-то люблю", -- начала говорить Грушенька. То призовет, то отошлет.

-- Нет, я хорошая, я очень хорошая.

-- Он был тогда веселый, Митя, и молодой. Такой молодой! Он пел песни, и мне на гитаре играл.

Хозяин отказывался пить, но входил часто, не ложился спать.

-- Но не вор, не вор, ни за что не вор! { Текст: -- Мелкий ты ~ ни за что не вор! -- перечеркнут косыми линиями. }

У следователя тоненькие крошечные ручки с перстеньком. {У следователя ~ с перстеньком, вписано. }

Следствие. Грушенька в другой комнате: "Ой, горе мое, горе!" -- вскочила и вбежала в комнату. "Позвольте, можно снять показания и теперь. К тому же следует..."

"Сколько прокутил?" -- "3000".

Следствие. Митя отказывается сказать, откуда деньги, долго. Но вдруг говорит: "Я скажу, откуда деньги". Удаляет всех, говорит. Не верят. Долго молчал (выдумал). "Говорили вы кому-нибудь прежде это?" -- "Никому". Показание поляка. 100 свидетелей. { Далее вписано и зачеркнуто: "Вор, вор и кровь, кровь!"}

"Славно, Митя!" В Грушеньке злобные черточки. "Дай мне выпить вина, Митя. Что же они не пьют?" Жидки, хор. { Далее вписано и зачеркнуто: "Я выйду, выйду. Пусть поют".} Началась оргия. { Далее было: жидки} Бред, Митя предчувствовал свое счастье. Взглянул на пистолеты. { Далее вписано и зачеркнуто: Взглянул за занавески. Слезы.} Сжал было голову: "Не хочу и думать".

Он не отходил от Грушеньки: "Как ты приехал? Да как ты вошел? Посмотри, Калганов спит. Поцелуй. Я кого-то люблю, я кого-то здесь люблю". Грушенька развеселилась.

-- Что ты кричал: последняя ночь моя?

-- Сама плясать пойду.

"Горько мне!" -- "Что тебе горько? Веселись". Саботьеро, "шоколадцу", обернулся -- нет Грушеньки; за занавеской: "Митя! (крикнула). Я его любила. Он мне на гитаре играл. 5 лет. Долой, тоска. Знаешь, кого я люблю? Бей меня" -- поцелуй исступленный, но она вырвалась. {но она вырвалась, вписано. } Выбегает. "Кричать хочу". Шампанское. Поцелуй Калганову. "Я хорошая. {"Я хорошая, вписано. } Дай еще шампанское. В монастырь пойду завтра, а сегодня кутить. Если б богом была". Объявила наконец, что хочет плясать и т. д. { Текст: "Славно, Митя!" ~ плясать и т. д. -- перечеркнут продольными линиями. }

NB. Номера первое дело. { Рядом запись: 25 руб.}

Андрей, хозяин не пьет. Занавес и после занавеса. { Вместо: Андрей, хозяин ~ занавеса. -- было: До занавеса} Призывает и отпускает. В дверях села. Песни. Представление). Пришли закуски. Питье. Пистолеты. Митя выходит. Она зовет его. "Горько мне". -- "Веселись". Саботьеро, ваниль. За занавесом.

После занавеса: "Дай вина, третий стакан пью, а всё не пьяная". Калганову поцелуй. "Я добрая. Алеша, в монастырь пойду. А сегодня плясать хочу".

Три раза подзывает:

1) -- Как ты давеча вошел (ну, ступай). -- Поразило, что смирился. -- Так ты меня уступил? Твоего счастья взять не хотел? -- блаженно смотрела на него. {Твоего счастья ~ на него, вписано. }

2) Застрелиться хотел ("Нет, не стреляй".) "Подожди, я тебе еще что-нибудь скажу".

3) "Чего тебе грустно? (А Митя как раз смеялся.) Нет, я вижу, что тебе грустно". -- "Ты видишь? Горько мне". -- "Иди, веселись". (Тут саботьеро.) В углу: "Я вор, кровь". Воротился, нет ее.

NB. Каждый раз, как уходит, -- то песни. { Над строкой помета: Описание.} То пришли припасы. Хозяин хмурый, то Андрей и саботьеро. Митя выпил, голова кружилась, он хлопнул стакан шампанского и в 1-й раз почувствовал себя пьяным, хорошо ему стало, всё завертелось.

Грушенька: "Митя, дай мне еще вина. Три стакана", -- охмелела и она: "Бей меня". { Далее было: "Если я тебе сказал подлеца, не значит еще, что я всей Польше сказал подлеца".}

Калганов смотрел с каким-то даже любопытством, но ему не нравилось. {Калганов смотрел ~ не нравилось. вписано на полях. Текст: Андрей, хозяпн ~ не нравилось. -- перечеркнут продольными линиями. }

Митя суд<ьям>, когда в острог: "Я согласен. Это дело завтра же, завтра же объяснится, и вы увидите... вы всё увидите..."

-- Так старик жив? О, благодарю тебя, боже! Благодарю тебя, боже! Он меня нянчил на руках своих. (К ней.)

-- Не корите меня за вино.

-- Я хотел последнюю ночь мою кончить так, как когда спознавался с тобою, вспомнить то счастье и тебе напомнить, а к утру кончить и черту провести.

Полковник. "Цо то есть, пшепрошем, пане, пшепрошем пана до нас, пан ойц и пани матка, -- начал выкладывать Алексей Макарыч свои познания в польском языке, -- но что у них хорошо, так это паненки".

-- Зиамо, знамо, "нет на свете царицы краше польской девицы..."

-- Стихи сочиняет полковник, -- ввернул следователь, не зная стиха Пушк<ина>.

Полко<вник>: "Нет, ведь как у них там: танцует она с русским офицером мазурку, а потом вдруг к нему на коленки сядет. При всех, при всех! У нас нельзя, а у них принято. Он-то и растает, а на другой день женится. Так у нас вся кавалерия там переженилась".

Поляк: "Пане пулковнику сам был в Польше?"

-- Нет, там брат мой служил и женился, -- темно ответил полковник.

-- Кате поклонись в ножки. Зачем деньги? Деньги проживем. Будешь ли любить-то?

-- Навек, навеки верная. Отчего я хорошая? {Отчего я хорошая? вписано. } А коль бросишь, утоплюсь. А Катю не люби. Я ей глаза выколю. Не люби. Колокольчик. Слышишь, колокольчик звенит. <109>

-- Все одеты, а я раздет. Раздеваться надо всем людям вместе, тогда не стыдно.

-- Раздетый. Они de facto {фактически (лат.). } имеют право быть высокомерны, первенствовать. { Рядом с текстом: -- Все одеты ~ первенствовать. -- помета: Раздетый.}

Рубашку унесли без его позволения. Он даже и вид не сделал, что просит, а прямо сказал: "Нет, уже мы унесем". "Подождите". -- "Что-то уж слишком долго ждать".

-- Я, двадцать лет проживя, не поумнел бы столько, как в одну только эту ужасную ночь моей жизни. { Рядом с текстом: -- Я, двадцать лет ~ жизни. -- помета: Final. }

-- Мы сделали в данном случае всё, что могли. Не перенес Григория.

Задрожали губы -- "Довольно!" { Рядом с текстом: -- Мы сделали ~ "Довольно!" -- помета: Раздетый. Final.}

Перед. "Я вам всё покажу". Митя устал, ослаб, утро, дождь. Что-то как бы шаталось в его голове. Свечи задули. Признание денег. "Да, я хотел убить себя и думал, что вынесу идею, что я вор. Ведь всё равно, убью себя, стало быть, уже всё равно. Так вот нет же, оказалось, не всё равно! Тяжело умирать в бесчестии. Умирать надо честно и свободно. О, я многому в эту ночь научился. Научился, я в 20 лет столько не узнал бы..." и т. д.

-- Довольно. Скажите, из чего у вас этот перстень?

-- Дымчатый топаз.

Взял и бросил, "не надо". Закрыл глаза, задрожали губы. Пересилил. "Господа, про Григория. Неужели бы перенес?" Свидетели. В лавке говорили, что 3000 показывал. <110>

-- И зачем я вам признался! Это вы меня, прокурор, довели! Пойте, пойте себе гимн, если можете, если смеете! Но совесть, совесть! Будьте вы прокляты, -- вытянули!

Еще вчера можно было замыслить самоубийство в ночи кромешной, в грубости невежества, страстей и неведенья. А теперь, теперь как можно рваться из мира? Теперь жить поскорее, жить, зовущий свет, знание.

И никогда еще человек, более преисполненный надежд, жажды жизни и веры, не входил в тюрьму.

NB. Следствие еще не заключилось.

Маврикий Маврикич.

-- Не погоняйте, пожалуйста.

-- Буду бороться с вами, а там, как бог. <111>

Про Грушеньку: "Господа, благодарю, что вы сократили. Вы все-таки честные, все-таки благородные люди".

От окна (махнул рукой).

Про Грушеньку: "Господа! Но ее нет, ведь вы ее не возьмете, ведь вы ее не заподазриваете".

Прок<урор>: "Очень может быть, что он убил старика нечаянно в великом гневе".

-- А все-таки жаль природу человеческую, -- проговорил Михаил Макарович.

-- Мы наторели... Мы с ней возимся, пластуем ее.

-- Да, надо в город.

И они славно позавтракали.

-- Сболтнуть что -- сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но против совести ни за что не скажет, никогда не солжет, тому верьте. На смерть пойдет -- не солжет.

-- Благодарю, Аг<рафена> А<лександров>на, одна душа меня знает.

-- На струнке благородства.

-- Строил наивного (мелочи, мелочи!)

-- Противен был. {-- На струнке ~ был. вписано. }

От каждого допытывались в подробности. Отметили только два пункта: 1500 и Смердяков.

-- А думаю, что вам и нечего меня об том спрашивать, а мне нечего вам отвечать. <112>

...но не на него, а поверх его головы -- пристально и до странности неподвижно... Какое-то удивление выразилось вдруг в лице ее, почти испуг.

-- Митя, кто это глядит сюда из-за занавески на нас? -- прошептала она вдруг ему.

Митя обернулся и увидел, что, действительно, кто-то раздвинул к ним осторожно занавеску и глядит на них, как бы их высматривая. { Вместо: осторожно занавеску ~ высматривая -- было: занавеску и осторожно смотрел, высматривая их. Между строками начато: Стоял Маврикий Маврикич и их как бы высматривал.} Да и не один, как будто.

Он { Далее было: быстро} вскочил и быстро подошел к смотревшему...

-- Сюда, пожалуйте, сюда, -- негромко, но твердо {твердо вписано. } и настойчиво проговорил чей-то голос.

Митя вышел { Было: ступил} из-за занавески и стал неподвижно.

Вся комната была наполнена людьми, но не давешними, а совсем новыми, холод мгновенно пробежал по спине его, и он вздрогнул. Всех этих людей он узнал в один миг. Вот этот высокий и дебелый старик, в пальто с выпушкой <?> на плечах и в фуражке с кокардой, -- это исправник. { Далее было: Митя слишком знал.} А этот большой, бледный и худой { Далее было: прокурор} -- это товарищ прокурора, а этот молоденький мальчик в фуражке с кокардой -- очень молоденький, но осанистый человечек в очках, {очень молоденький, но осанистый человечек в очках вписано на полях. } -- это... Он только вот фамилью его не мог вспомнить... но он знал и его -- это следователь, судебный следователь... А дальше кто же: это становой Маврикий Маврик<ич>, а эти с бляхами кто же? { Вместо: кто же? -- было: это солдаты} И еще двое каких-то, а вот там в дверях Калганов и Тимофей Борисыч... { Далее было: тоже}

-- Господа... Что это вы, господа? -- пробормотал было Митя, но вдруг как бы вне себя, как бы не сам собой воскликнул громко, во всё горло:

-- По-ни-маю!

-- Понимаешь? Понимаешь? -- чуть не громче его и укоризненно воскликнул вдруг подступивший к нему старик исправник, -- понял? { Рядом с текстом: -- Понимаешь ~ понял? -- на полях: Отец.}

-- Михайло Макарыч, Михайло Макарыч, это не так, не так-с... Я вас изо всех сил прошу удержаться... -- живо проговорил самый молоденький маленький человечек в фуражке с кокардочкой -- и, сам обращаясь к Мите, начал было как-то наскоро и как бы вдруг сбившись: -- Мы имеем к вам... Одним словом, я вас попрошу сюда, вот сюда, к дивану... Нам надо немного объясниться.

-- Я вас особенно попрошу, голубчик Михайло Макарыч, -- начал было приятель прокурора исправнику, но не договорил. {-- Я вас особенно ~ не договорил. вписано. }

-- Старик! -- вскричал Митя в исступлении, -- старик и его кровь!.. { Далее было: Завопила кровь! Понял, всё понял!..}

И, как подкошенный, { Далее было начато: упал и} сел, словно упал, на подле стоявший стул.

-- Да, изверг, да, отцеубийца! Кровь отца твоего вопиет перед тобою!.. -- заревел над ним, опять не удержавшись, старик исправник. Он был вне себя, побагровел и весь так и трясся. -- Пьяный, с беспутной девкой, в крови. Бред, ведь это бред! {Он был ~ это бред! вписано на полях. }

-- Но это невозможно же, наконец, Михаил Макарович! Прошу позволить мне одному говорить! -- настойчиво {настойчиво вписано. } крикнул опять молоденький маленький человечек и, обращаясь к Мите, твердо и важно произнес: -- Господин отставной поручик Карамазов, я обязан вам объявить, что вы обвиняетесь в убийстве отца вашего Федора Павловича Карамазова, происшедшем в сию ночь...

Он что-то еще продолжал говорить, { Вместо: продолжал говорить -- было: кажется, сказал} тоже прокурор что-то начал говорить, { Вместо: начал говорить -- было: сказал} но Митя хоть слушал, но уже не понимал их. Он дикими глазами обводил их всех.

-- Так чтоб убедиться жив или нет?

-- Да.

-- Как же вы убедились?

-- Убедился, что убит.

-- И тогда уже пустились далее истреблять свидетеля. Для чего бы соскакивать через забор человеку, за которым вопиет такая кровь, как отца его? Он принял бы за второстепенность. Но, чтоб убедиться, вскочил и, лишь убедившись, убежал.

Увы! Митя не сказал про жалкие слова. {-- Так чтоб ~ жалкие слова, вписано на полях. Рядом помета: Психология.}

Испр<авник>: "Ты меня, матушка, извини. Я тебя обвинять не хочу, вижу, что ты неповинна".

-- Позвольте. Как же. Сядьте на забор, на стул, примерно: как он вас схватил.

-- Хорошо, прекрасно, превосходно! (к каждому слову).

-- Позволено ли { Далее было: уж} мне говорить? Или уж мне не позволено?

Очутившись на диване, не помнит. "И старик убит, так кто же убил его?"

-- Про как<ого> старика? Старик Григорий не убит.

-- Не убит, слава тебе, господи. Ох, как вы напугали меня, но { Далее было начато: смею} позвольте, -- вскочил было бежать, -- позвольте. { Текст: Испр<авник> ~ бежать, -- позвольте. -- вписан на полях. } (113)

ЭТУ ЛИЧНОСТЬ.

-- Я ведь понимаю же, что вы меня посадите за Григория -- нельзя же в самом деле давать безнаказанно драться... Ну год, ну два -- а там... Я и сам хотел в Сибирь ехать. Вы меня ободрили, благодарю вас.

И хоть многое терзало теперь его { Вместо: терзало теперь его -- было: мучило эту} душу, но в этот момент всё существо его устремилось непреодолимо лишь к ней, { Далее было начато: к ней он летел и} к его царице, { Далее было: к роковому существу} к которой летел, чтоб взглянуть на нее в последний раз, а там, ну а там приступить и ко всем остальным решениям, и до этой минуты он старался { Далее было начато: оттолкнуть от себя всё, что так} всё отбросить от себя. {И хоть ~ от себя, вписано на полях. }

-- Сивую-то, сивую-то держи.

-- Не беспокойтесь, -- проговорил становой (Митя вздрогнул <?>).

-- Вообразите, эта дама... (про Хохлакову вольный и интимный анекдот рассказывает Митя). NB НЕПРЕМЕННО.

Прок<урор>: "Не припомните ли вы хоть кого-нибудь, кому бы вы показали или хоть намеком сказали? (про зашитые деньги). Итак, совершенно никому? Уж коль вы 3000 задержали -- то какой уж тут особенный стыд?"

Митя: "Эти деньги (вор). Знаете, меня всю ночь мучило больше всего не то, что я убил старика слугу и грозила Сибирь, -- и когда же -- когда увенчалась любовь и небо открылось мне снова, -- ничего, ничего не мучило так ужасно, как сознание, что я сорвал наконец с груди эти проклятые деньги и их растратил. Вор, вор и бесчестен -- вот что я говорил себе каждую секунду в эту ночь! О, я вчера приговорил себя к смерти и думал, что уж приговоренному всё равно распечатать. Вышло не всё равно. Значит, не только жить подлецом невозможно, но и умереть подлецом невозможно. {Значит ~ невозможно, вписано на полях. } А умирать подлецом нельзя, а жить -- невозможно. Мне по крайней мере невозможно. Особенно теперь, особенно после того, что произошло на рассвете. Понимаете ли меня, господа? Это вопль благородного человека. Исповедь благородного человека благородным людям! Неужто не понимаете? О, в таком случае я застрелюсь! За что же я омерзил себя и обесчестил признанием?"

-- Выпейте воды.

-- О, для чего я омерзил себя рассказом вам! {-- О, для чего ~ рассказом вам! вписано на полях. }

-- Но удивительно, почему вы, когда носили, не чувствовали этих мук?

-- Чувствовал, но не такие, ибо я еще не истратил. Я мог завтра пойти и отдать.

-- Но если вы истратили половину, с каким же вы лицом пришли бы отдавать!

И т. д.

-- Непонятно. Мы всё для вас сделаем. Как же можно: желать лучше убить другого, чтоб ограбить и этими деньгами отдать.

-- О боже, живая жизнь, господа, живая жизнь.

Митя следов<ателю>: "Мне кажется, я имел честь, честь и удовольствие, встретить вас однажды у родственника моего Миусова".

Митя прокур<ору> и следов<ателю>: "Я понимаю, что вы меня припираете к стене, ведь вам нужно, ваша обязанность такая. Не взял бы я на себя вашу обязанность, господа (ха-ха). Не можете же вы не быть убеждены в очевидности дела, но вы исполняете обязанность, святую обязанность, а потому и травите меня, я ведь понимаю, понимаю. {Не можете ~ понимаю, вписано на полях. } Прокурор во что бы то ни стало обвиняет, { Далее было начато: защит<ник>} не взирая на убеждения сердца и ума своего, по должности, а защитник защищает во что бы то ни стало (ха-ха) и т. д.

Господа, слушаю я вас, и мне кажется... Я во сне иногда вижу, что кто-то за мной гонится в темноте, ищет меня, и я знаю, что он знает, где я спрятался, но он нарочно ищет, чтоб мучить меня, -- вот что вы делаете".

Заключение: "А, да! Что делать, покориться надо. "Терпи, смир<яйся> и молчи"".

Следователь: "Я считаю вас за благородного человека, увлеченного своими страстями". (Маленький фат. Митя странно смотрел.) {Следователь: "Я считаю ~ смотрел.) вписано на полях. }

-- Зачем же вы подкупали Бема тремя тысячами?

-- Я ей хотел доказать его подлость.

-- Почему же вы думали, что он так подл?

-- По глазам узнал.

-- А где бы вы взяли остальные 2300, коли у вас, вы говорите, нет?

-- Я ему хотел права мои на имение передать, составить акт.

-- И вы думаете, что он бы взял?

-- Помилуйте, да тут не только три -- тут четыре, тут шесть тысяч взять можно. Эти поляки на это мастера: он бы набрал своих адвокатов, полячишек да жидишек, и всю бы Чермашню у него оттягал, не то что участочек какой-то. Непременно бы согласился!

-- Могу я посмотреть в окно, господа?

Митю везет становой.

Вспомнил про Грушеньку и крики ее.

Начало очищения духовного (патетически, как и главу "Кана Галилейская"). {-- Зачем же вы ~ "Кана Галилейская"), вписано на полях. } <114>

-- Такие презренные глупости.

-- Я волк, а вы за мной охотники, ну и травите меня, ха-ха! Митя: "Кто же его убил? (О, Смердяков болен, болен.) -- И потом: Кто же его убил? Может быть, Смердяков",

-- Подлинно злом очиститься можно! -- восклицал Митя. -- Вы не давите меня, вы дух мой подняли, господа (обвинителям).

КАПИТАЛЬНОЕ.

Григорий показывает, что дверь (из дому в сад) была отперта.

Следователя догадки: Дмитрий Федорович представился, что шел с пачкой денег к чиновнику. (Он уж не скрывался, а представлялся.)

Следователь: "Вопрос, представляющийся с самого первого взгляда: в окно он убит или в дверь? Но дверь отворена, стало быть, в дверь... Знаком вам этот пакет?.."

Исправник (наедине): "А что если Смердяков, господа?"

Прощается Митя с следовате<лем> и прокурором запанибрата, завтра, дескать, всё объяснится, но худо то, что и сам, в глубине в какой-то, чувствует, что они уж ему не товарищи, что он уж не ровен им, что они судьи его, господа судьбы его.

Едет со становым тоже, мысль мельком про Федора Павловича: "Ну, умер старик, надо простить. Еще, пожалуй, я-то перед ним столько же { Незачеркнутый вариант: не меньше} виноват, как и он передо мной".

Митя (после признания о Катиных деньгах): "Господа, я с грустью {с грустью вписано. } замечаю, что вы мне не верите".

Митя: "Эх, господа, как вы это понять не можете? Я ношу деньги, завтра же я могу решиться их отдать, и я уже не подлец, но решиться-то я не мог, вот что: хорош? хорош?"

Или: "Хорошо, хорошо. Положим, так, положим, вы совершенно справедливы -- ну и passons: {прекратим (франц.). } чепчик так чепчик, тряпка так тряпка".

-- Чепчик или тряпка?

-- Господа, вы меня замучаете! Я вам об страданиях падшего ангела говорю, а вы о бабьем чепчике. Passons, говорю вам, passons, будем о существенном.

-- Да переверните же страницу, господа, иначе мы ни до чего не договоримся.

-- Нет, господа, вы не хотели перевернуть страницу, оттого так и вышло.

Прокурор придирается к тому: как, когда и почему? Митя кричит им: "Эх, господа, не надо на мелочах останавливаться: { Над строкой начато: толку нет в} как ступил, куда ступил, когда ступил?.. Вы держитесь сущности, следите за сущностью, а то я в самом деле собьюсь. А то это прямо значит бог знает с чего пенки снимать".

Митя: "Господа! С вами говорит благородный человек -- главное, этого не упускайте из виду, человек, наделавший хоть и много подлого, но всегда бывший благороднейшим существом по существу (простите, каламбур вышел, но я не литератор). Именно тем-то и мучился всю жизнь, что жаждал благородства, был, так сказать, страдалец благородства и искатель благородства, его-с форм<?>, {его-с форм <?> вписано. } -- а между тем всю жизнь делал { Было: строил} одни только подлости -- вот весь я, и это-то и было мучением моим всю жизнь. Надо же ведь это различать, господа!"

Митя: "Господа, я замечаю, что вы решительно мне не доверяете. "Кто же отворил дверь?" Да-с, вот кто отворил? Не сама же она отворилась. Смердяков? Но Смердяков невозможен, это человек по чувствам своим -- курица, курица в падучей болезни, и, наконец, ведь он сын его... святым духом -- но не может быть, чтобы св<ятой> дух решился на такую подлость и пошлость, сверх того, пошлость! Это низкое какое-то волшебство, но в наш век положительный и век наук, так сказать, в которых (я всегда это знал) волшебства быть не может. Смердяков -- но ведь он и отец ему".

-- Но ведь вот вы же хотели убить?

-- Да, хотел, о господи, хотел. И, может быть, убил бы... Да, хотел убить! Воистину хотел! Были минуты... Да, подлец человек, господа, воистину подлец -- ив целом и в частности... за редкими исключениями, и подло вам мне об этом напоминать, когда уже я вам изложил мои чувства. <115>

Глава 1. Рассказ.

Глава 2. Митя показывает. Отказывается положительно сказать, откуда явились деньги.

Прежде того следователь спросил про дверь, но не сказал про показание Григория.

Когда Митя отказался сказать, откуда деньги (мои, у меня были), то спросил: "Сколько было денег?"

-- Нет, не три тысячи, а полторы.

-- Знаком вам этот пакет?

У Хохлаковой 3 (показания Перхотина).

В лавке тоже показали (может быть, говорил).

Трифон Борисыч.

Бем.

Грушенька (у Кати). Грушенька взволновала Митю.

-- Я вам должен сказать показание Григория.

-- Как же дверь была отворена?

(? Убил Смердяков?)

Следователь: "Имея в виду, что вы отказываетесь сказать, где взяли деньги, и вот это точное показание Григория, как же прикажете нам заключить?"

Митя в страшном волнении: "Господа, я вам открою всю тайну, (облегчите наказание)".

Допросы: "Как же дверь-то отворена?"

Прокурор: "Да, конечно, если б вы убили старика Григория, то показания этого не было бы".

NB. Узнав, что Григорий жив, Митя мгновенно изменил тон показаний на бодрый и веселый: "Имел честь вас встречать". {NB. Узнав ~ встречать", вписано на полях. }

Крик Грушеньки. Исправник и Грушенька. {Крик ~ Грушенька. -- запись на полях. }

Хохлакова: "О боже! вы мне даете идею: ведь он меня мог убить!"

-- Ну, вас-то он бы не убил.

-- Убивал! Убивал!

Записочку к исправнику: "Денег я никогда не давала".

Следователь приговаривает часто: "Благодарю вас!"

Митя насчет "Кто же убил?" вначале: "Это меня сбивает с толку! Это меня положительно сбивает с толку!"

Митя на телеге: "Я не стану честнее... Не таким, как я, подыматься и спасать себя, неисправим! Но я всю жизнь зато посвящу ей, ей одной, и в лучах ее святости, ее честности очищусь сам. Вот теперь я добр, а теперь нельзя уже быть добрым, чувства высказать не смею, я арестант".

Разговор после увоза Мити.

Прокурор: "Дверь -- факт подавляющий. Он ведь что думал? Он думал, что Григорий, бросившись за ним, авось не видел, { Было: позабыл} что дверь отворена. Тогда легко подвесть, что Смердяков. Как узнал -- весь осовел. О, он боролся хитро".

После раздеванья: "Реализм, реализм, реализм действительной жизни, господа".

Перед свидетелями рассвело, утро.

После допроса { Было: Перед допросом} свидетелей, когда для пресечения способов и т. д., после подписания протокола: "Господа, я гад, и никогда бы не поднялся, ни при каких клятвах исправиться. Нам нужен толчок, плеть нам нужна. Принимаю страдание, несчастье очистит меня, но -- я невинен, я хотел -- вот за то, что я хотел, и принимаю. Но, может быть, бог еще спасет меня. Я невинен -- и твердо уповаю. Во всяком случае благодарю вас, господа, вы были со мной гуманны, -- руки".

Отобранные деньги -- куда? Обыск? Разуть сапоги?

Прокурор и следователь, порядок допроса. Один другого перебивают.

Земский врач (как называется). Врач всякий ли или земский? Берут ли с собой врача в Мокрое? Присягают ли свидетели? Может ли прокурор открывать подсудимому факты следствия, н<а>п<ример> допрос Григория? О том, какие меры и права должен предположить и разъяснить меры прокурор как не знающему законов.

Понятые в 1-ой главе. Писарь (мундир). Понятые сидели ли в комнате? Повез становой и кто? Обыск Мити в карманах. Можно ли проститься с Грушенькой? {Отобранные деньги ~ с Грушенькой? -- заметки на полях. } <116>

Следователь: "По каким, собственно, причинам { Незачеркнутый вариант: принципам} так был ненавистен вам ваш родитель? ревность?"

Митя: "Я не скрывал моих чувств, их знают все... в трактире. Знаете, господа, я признаю, { Было начато: ду<маю>} что вы не имеете права { Далее было: так} об этом меня спрашивать. Это мое дело, внутреннее мое... Но так как я всем говорил, и в трактире, то я не сделаю и теперь из этого тайны. Это всем известно. Я говорил... И, признаюсь, в этом случае немало улик. Всем говорил, что убью, и вдруг его убили, как же не я в таком случае? Я вас извиняю, господа, я вас вполне извиняю". {Я говорил... ~ вполне извиняю", вписано.}

-- Что же? ревность?

-- Ну да, ревность, и не одна.

-- Имение?

-- Ну да, и имение. Ну довольно, господа, довольно. Видите: мне не нравилась его наружность, что-то бесчестное, похвальба, попирание всего, сальное, гадкое... Но теперь, я, когда уж он умер, думаю иначе.

-- Как иначе?

-- Видите, не иначе, но я жалею, что так его ненавидел.

-- Чувствуете раскаяние?

-- Нет, не то чтобы раскаяние... Сам-то я не хорош, господа, вот что! Сам-то я не очень хорош. А потому права не имел его считать отвратительным.

-- Горе мое, горе -- вырвалось бежать. Опять вели. {-- Горе мое ~ вели, вписано позднее. }

О убийстве Митя вдруг: "Это дикая мысль, господа. Это дикая мысль. Я вам докажу, что это дикая мысль".

Следователь: "Зачем вам так надо было 3000, чтоб такою позднею порой и так эксцентрически добывать их?"

Митя: "Это частная жизнь моя, господа, это моя частная жизнь, и я не позволю никому вторгаться. И хотя вы облечены, но все-таки бесчестно было бы мне позволить вам вторгаться { Далее было: в мою частную жизнь} в те эпизоды по крайней мере, где на карте стояла моя честь. Не позволю".

Митя: "Это, господа, лишнее (т. е. вопросы). Это не надо, это лишнее. Я вам говорю: следите только за мной, и вы всё узнаете".

Прокурор: "Но не лучше ли было бы снести к г-же Верховцевой сперва всего эти 1500, сказать ей именно то, что вы говорили: т. е. я малодушен, может быть, и подлец, но я не вор,-- и затем уже искать денег, сколько вам надо, для ваших надобностей?"

Митя: "Нет, господа, не лучше!"

-- Почему же? даже можно было бы у ней спросить эти деньги: видите, дескать, я не подлец, я отдаю и отдам, но дайте мне эти деньги взаймы... ну, хоть под обеспечение, которое вы представляли г-ну Самсонову и г-же Хохлаковой. Именно могли бы представить это обеспечение и в старом долге и в новом -- если вы уж раз сочли это обеспечение столь ценным?

-- О, как это было бы подло!

-- Но почему же? {-- О, как ~ почему же? вписано. }

Митя: "Господа, господа! Знаете вы, господа, вы меня мучаете, господа! Но я всё скажу, всё, всё, всё! в какой инфернальности вам признаюсь. {в какой ~ признаюсь, вписано. } Знайте же, что у меня была эта мысль, знайте, что я почти даже решался, -- до того подл человек. Но идти к ней, объявить ей мою измену, и на эту же измену, для исполнения ее, у нее же просить денег (просить, слышите, просить), денег, чтоб убежать от нее с другой, -- о, это была такая мерзость, это бы так воняло, что я уж и не знаю!"

-- Да, конечно, если тут ревность и проч., -- пробор<мотал> Прок<урор>.

-- Да знаете, знаете ли {что я уж и не знаю!" ~ знаете ли вписано. } -- ведь она могла мне дать, господа, дать эти деньги, и я бы взял, и тогда... всю жизнь, о боже! Господа, я сделал вам это признание, страшное признание, во всей моей низости. Оцените же его, господа! Мало того, господа, не оцените, а цените его, господа, иначе -- иначе вы прямо в глаза мне заявите, что меня не уважаете, что я подлец! О господи, не мучьте, не мучьте. Я подлец, да, я подлец уж тем, что признался вам в этом, открыл вам тайну мою, -- так не называйте хоть вы-то меня в глаза подлецом за это. Ведь это слишком было бы жестоко.

-- Успокойтесь, выпейте воды.

-- Стойте, господа! Я еще более подлец, чем вы думаете и чем я сам о себе думал. Я почему не снес Кате деньги прежде, чем стал искать для себя? Потому что отдал бы 1500 -- у меня уже их бы и не было. Стал бы своих искать у Самсонова, у Хохлаковой, а ну если не получу. А тут-то уж они есть, и приди минута бежать с Грушенькой, а ну как она вдруг сказала бы: едем {а ну ~ едем вписано. } -- деньги тут! Эта мысль была, господа, была! Скажите, господа, была у меня эта мысль или не была? Вы, сердцеведы, вы, прокуроры, мне кажется, что не была, а может быть, была, была, о, была! О, для чего до такой степени бывает подл человек! {-- Стойте, господа! ~ человек! -- заметки на полях. } <117>

Прокурор хочет записать показания (т. е. для того хранил сумму и не отдавал долг, {и не отдавал долг вписано. } чтоб иметь ее в случае нужды всегда под рукой для увоза любовницы).

Митя кричит: "Господа! Не пишите этого! Постыдитесь! Не пишите, что хотел идти к ней. Ведь я, так сказать, душу мою разорвал пополам, а вы воспользовались и роетесь пальцами по разорванному месту в обеих половинках".

"Мы записывали для себя, вы сами потом прослушаете, но теперь позвольте к делу. Всем, однако, известно. Всем твердо известно. Ведь что-нибудь значат же слова все, да и вчера, до езды, о 3000, а не 1500". Ладанка. "Я застрелюсь". {"Мы записывали ~ "Я застрелюсь", вписано. }

Свидетели. Трифон Борисыч: "Говорил, что привез 3000".

Митя: "Неужто говорил, Трифон Борисыч? Кажется, я тебе положительно не говорил, что 3000 привез?"

Триф<он>: "Говорили, Дмитрий Ф<едорови>ч".

Разговор суда наедине. Полковник возражает: "Да!" (выходит). Прок<урор>: "Всему свету сказал, {Прок<урор> ~ сказал вписано. } всему свету".

Речь следователя к Грушеньке (после всего), важная и проникновенная.

Исправник говорит: "Шалун", Прокурор улыбается.

Мальчик следователь: "Господа, вы самым искренним порывам человеческого духа не верите".

Митя: "Я ведь из таких, которые, сколько ни дают себе обетов исправиться, со слезами, в грудь себя ударяя, а все-таки продолжают делать пакости, и так вся жизнь пройдет. Теперь, господа, теперь -- я благословляю удар судеб, он отрезвит меня, ибо для нашего брата нужна внешняя сила, нужен внешний толчок... И тогда, может быть, и скрутит его... к исправлению. Принимаю, господа, принимаю муку обвинения, муку всенародного позора моего -- и, может, видите, пострадать хочу, ибо страдание очищает. { Было: страданием очищусь} Господа, знаете ли, вам <?>..." {Господа, знаете ли, вам <?>..." начато позднее. }

Следов<атель>: "Мы вас признаем за благородного в основе своей человека, но увлекаемого страстями своими".

Маленькая фигурка, но Митя был в пафосе, и хоть и поскребло ему что-то на сердце (видя маленькую фигурку), но он схватил было за руку и закричал: "Я и не сомневался, { Вместо: и не сомневался -- было: я знаю} что вы благородный человек!"

Митя: "Вы можете не верить преступнику... Или подсудимому, истязуемому вопросами. Но благородному человеку, господа, благороднейшим порывам души -- нет, этому вам нельзя не верить".

Митя (на телеге): "Терпи, смиряйся и молчи!"

Митя: "Словами из Шиллера: "Только тот чертог { Незачеркнутый вариант: союз} и крепок" -- господа, это у нас было не крепко!"

Прокурор (потом): "Кричит: мелочи, passons, представляется таким наивным офицером, точно он не понимает, где сидит и какие показания дает".

Следователь: "Да, да. Мне он был даже противен в эту минуту".

Прокурор: "Я просто наблюдал его с любопытством как субъект. Он нас хотел обмануть видом трогательной наивности".

Следователь: "Ох, какие есть в этом роде мошенники из простонародья, да вот в июле месяце Снегирев, дело мещанина Снегирева: "Ничего не знаю, ничего не ведаю..." А ведь оказалось потом математически, что он-то и убил и ограбил. Завился".

Прокурор излагает { Далее было: его} душу Мити: "Сначала преступление могло быть наполовину неумышленное. Он в целом, вообще, так сказать, мог решиться и положить убить, но это еще далеко до частности, до минуты преступления. Он мог одуматься даже. Но повлияла минута. Эти 3000 можно понять отчасти, сделав, он действительно, может быть, хотел застрелиться, ибо к этой женщине у него страсть. Но, как улыбнулась ему, он стал тосковать... А как мы нагрянули -- у него мгновенно, уже, может быть, во время допроса, уже сидя за столом, явилась мысль об этих зашитых за пазухой деньгах".

Исправник: "Вы ему, кажется, уже очень сильную твердость духа придаете, прокурор, и находчивость".

Прокурор: "У него и есть она: он сидит на заборе и, по собственному показанию, соскакивает к Григорию. Казалось бы, после отца -- третьестепенное дело, но он соскакивает, чтобы удостовериться: убит ли единственный свидетель. В этом, я вам скажу, я вижу не столько твердость, но, так сказать, зверское присутствие духа..."

Следователь: "Браво, прокурор (сердцеведец вы!). Ну, а покупка вина и гостинцев?"

Завился.

Следователь: "И к тому же деньги имеют на этих расточителей действие опьяняющее, как попадут в руки, эти радужные, эти десятки екатерин. {Прокурор излагает ~ екатерин. вписано на полях. } <118>

О, потом он, может быть, и затоскует, по слабонервности (по слабонервности, прокурор, не правда ли, удачное выражение), но пока еще опьянел от кредиток -- он -- по всем по трем. К тому же, действительно, может быть, хотел застрелиться -- и в таком случае эта пьяная поэма имеет quelque chose de grandiose {нечто величественное (франц.). } -- не правда ли? не правда ли?"

-- Ну, grandeur не grandeur. {величественное не величественное (франц.). }

След<ователь>: "Но интересное дельце, прокурор, на всю Россию можно блеснуть (хи-хи)".

Прокурор: "Я { Далее было: так} полагаю, что у него может явиться рука, выпишут защитника -- Миусов, эта Вершонская..."

След < ователь >: "Да, но вы их раздавите, Иннокентий Семенович, -- надо служить истине, общему делу" (и т. д. Щедрин, кн. Урусов).

Следователь: "О, вы поставите дело, Иннокентий Кириллыч, предчувствую: это будет филигранная работа, и мы здесь, в нашем захолустье, -- блеснем-с! Хоть самого Фетюковича, аблаката из Петербурга, присылай -- мы их здесь раздавим-с". {Хоть самого ~ раздавим-с". вписано. }

-- Ну почему же в захолустье...

-- О, патриот!

След < ователь >: "Так и должно, так и должно, Михаил Макарыч, я уважаю, как я ни молод, а я эти порывы патриотизма ценю-с и уважаю искренно, было бы вам известно".

-- Да вы прекрасный молодой человек, только...

-- Что?

-- Шалун.

-- Хи-хе-хи. Ах да, кстати, эта особа... -- и убегает к Грушеньке: шалун. {и убегает к Грушеньке: шалун, вписано. }

Прокурор про Митю: "Твердый характер".

Следователь: "Невыдержанный". { Далее было начато: Следователь, после того как прокурор закончил}

Прокурор о том, как он соскочил к Григорию: "Я не знаю, выдержанный он или нет, но решимость и рас-чет-ливость в критические минуты у него есть".

Следователь: "Браво, Иннокентий Кириллыч, я бы этого просто не заметил. Экой вы психолог! Да с вами оставаться страшно: этак вы и мою душу вынете и анатомически рассечете! Блеснете-с!"

Принимаются за чаек: "Ну-с, господа, чаек-то мы заслужили".

После показания Бема: "Ну, теперь становится понятен весь этот роман -- понимаю".

Грушенька: "Как он вам говорит, так и верьте".

-- Вы же как верили: три или полторы тысячи прокутил в 1-й раз.

-- Я-то верила, что тогда 3000.

-- И говорил он вам сам об этом?

-- Говорил.

Митя: "Говорите правду, Аграфена Александровна, говорил так говорил, всему свету говорил".

Митя: "Это черт отворил" (дверь).

Прокурор: "Да вот разве..."

Про Катерину Ивановну: "Это вы даже и недостойны знать, господа".

-- Но я видел, что ненавидела. Вот почему я и бросил ее, господа.

-- Подлец, но не вор!

-- Вы делаете в этом такую разницу?

-- Да, такую разницу. Подлецом может быть всякий, да и есть всякий, а вором может быть не всякий, а только архиподлец. Ну да я там этим тонкостям не умею... А только вор подлее подлеца -- мое убеждение. { К тексту: Подлецом может ~ убеждение. -- помета на полях: Здесь! важное.}

Пестик. "Так запишите же: может быть, с намерением убить старика -- вот вам, господа, видите".

Жадные расспросы прокурора, когда начался допрос свидетелей. Видно, что прокурор по чертам хотел усвоить себе всё психологическое состояние Мити в эту ночь в Мокром.

Прокурор: "Мне теперь одно ясно. Он разыгрывает свою фантазию на струне благородства и уж не отстанет от этой струнки. Это довольно ловко, когда ни одного существенного доказательства, даже сомнения, в его пользу, т. е. буквально ни одного, а, напротив, все до единого против него. И их несколько, не десяток какой-нибудь, а сотня, две сотни -- против. Но он не отвертится". {Прокурор: "Мне теперь ~ не отвертится". вписано на полях. } <119>