ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
<Май, гл. 1>
PROSPECTUS МАЙСКОГО No
-- Преступление и наказание.
-- Странно, что поняли.
-- Вот я на днях прочел, что L. Искривление страстей. Спасибо. Что Левин женился. Не знаю прямее идеи. {Не знаю прямее идеи, вписано. } Не понимаю, как не заметил иронии в парадоксалисте. Ирония в том, что беречь нечего. Нахмурясь, что мир выше и нравственнее. { На полях рядом с текстом: Не понимаю ~ и нравственнее.-- запись: Об Идиоте.} Мир-то выше, а что сладострастнее и жесточе, так на это вы не ответите, несмотря на вашего Раумера. Стоит сохранять, коли так. Язву мира обличали, а вы довольны, вы правы, вы за мир. Кусочек казенного. Хотя иносказательно <2 нрзб.>, что не дохо<дят> руки<?>. {Хотя иносказательно ~ не дохо<дят> руки<?>. вписано. } Я же недаром заговорил о преступлении. Рассказ Алчевской. Шатание. Книжный, то есть добытый из книг, ненависть рядом с самым законным. {Книжный ~ законным, вписано на полях. } Пишет о молодежи. Демос доволен. В Харькове насчет того, что демос доволен. Да уж то, что вы это подняли, показывает, что демос доволен. А о молодежи скажу ниже. О преступлении и наказании опять рассказ: происшествие в Богородске. Похоже на преступл<ение> и наказание. И, однако же, спросить если: застрелился бы он или нет -- нельзя сказать. Кстати рассказ о повесившейся в "Подростке". К извинению его то, что я горжусь этим рассказом. Вообще мне хотелось бы сказать о наших вешающих<ся> и у меня есть несколько выводов -- две идеи, старая и новая. {Вообще ~ старая и новая, вписано на полях. }
Но возвратимся к делу Каировой. Мой корреспондент недоволен. Аплодисментами -- прежде всего рассказ Порецкого. А потом шатание. Действительно есть предрассудок, что суд и правосудие это как бы клещи и несправедливость, а что всякий преступник только страдалец, идет от идеи, которая сильно въелась и которую надобно различать, и т. д. и т. д.
Я должен еще сказать, как г-н Утин похвалил преступление. Он написал и т. д.
Воспитательный дом. Мать беси<тся><?>. Бритвы.
Это письмо о молодежи. Правой--левой. Белинский, Боборыкин. Ник<олай> Михайловский и Тюильри. О шатании понятий, начиная с вопроса о жидах до Тернера и лесоистреблений. До следующ<его> номера. {До следующ<его> номера, вписано. } Спасет текущее серьезное образование, сам народ, а пуще женщины. Я еще возвращусь, все такие интересные темы.
Константинополь и православие.
Утин.
Если б Каирова именно, напротив, сознала, хотя бы в последнее мгновение в себе женщину и гордо ушла презрен<ной> любви. Еще лучше, если б вспол<ошилась?> и ушла без гордости и презрения, а залившись слезами: до чего я сама упала.
Нет, не думать, налагают бремена тяжкие.
Но не хвалите: это, право, преувеличение.
"Возьмите его".
Г-н Утин чрезвычайно наивно (за каких простячков принимают иногда присяжных).
Одного мгновения недоставало, что<бы> он напал на самый брак.
Уж слишком аристократично-с. Великанова. Красивая женщина.
Ее творение.
Он чем дальше, тем хуже. Правда, может быть, она и думала его облагородить -- в таком случае бедная женщина.
Великанова через 2 недели. Чем это уменьшает преступность? Преступность уменьшают другие соображ<ения>, а, уж конечно, не это. Это уж слишком неловко.
Жертва. Г-ну Утину ужасно хочется сказать об ней что-нибудь дурное (Великановой).
А Великанова мало ли вынесла в своей гордости, самолюбии и, может быть, в этом муже.
Она не хвалилась, не показывалась.
NB. Прислушиваясь, подумаешь, что в качестве законной жены. Смерти страх.
Здесь, г-да, все жалки, даже Великанов, и даже, может быть, сам г-н Утин. С Христом.
Он может красивить <?> свою клиентку, представлять ее любовь не только в романтическом, заманчивом виде, но как бы даже в назидательном, то есть она хотела его облагородить -- ее творение; но от этого еще далеко до примера. Как так всякая женщина так должна поступить. Она не была бы женщиной. {Он может ~ женщиной, вписано на полях. }
И вы, такой тонкий человек, -- "так мало потерпела" -- да неужели же не улыбнулись, вас слушая?
Я так полагаю, что трибуна наших новых правых судов -- решительная нравственная школа нашего общества и народа, решительный университет, как же вы хотите, чтоб относились хладнокровно к тому, что с нее раздается? {И вы ~ с нее раздается? вписано на полях. }
И одно только желательно, чтоб эта совесть всегда была воистину просвещена, тверда и избегала иногда излишней сантиментальности. {И одно только ~ сентиментальности, вписано сверху страницы. }
Молодой человек... { Далее было: Алчевской. Сверху незачеркнутые слова: а. в народ б. корреспонденция)} Когда наша интеллигенция признает народ единственно лишь под условием, чтоб в нем не было ничего народного, а пуще всего свое<го?>, когда отцы заботятся об акциях, когда другие наши "батюшки" заботятся лишь о своем содержании (хотя и есть исключения -- свет и надежда будущего, есть, об чем я всегда засвидетельствую) и когда всё после Петра подверглось шатанью -- и ниже об этом шатании я скажу -- равно как об идее, но теперь... вкратце:
-- Утин.
-- Среда. Аплодисмент.
-- Воспитательный дом.
-- Z. Рассказ Алчевской.
Письмо о молодом поколении, идущем в народ.
Правой--левой.
Женщины.
Ответить харьков<ским> и обещать в следующем No.
Утин. Эх, ведь фраза-то! Вот уж подлинно вникать было некогда: "Э, наворочу <?> больше <?> чувств и марли<н>щины, и сойдет, было бы горячо, а вкус, верно, какой-нибудь выйдет.
Я только про юную трибуну нашу, г-н защитник, ведь эти мысли идут в нравственность народную.
Со всей наивностью моей замечу, { Далее было: будь} что Великанова в качестве законной жены употребила все средства, чтоб оставить его в покое, навести<?> на путь истинный, и что это-то и будет значить облагородить его.
Великанова зарезала. Да ее бы, может, никто и защищать не стал из порядочных людей.
... потому что я знаю, что она вынесла на лестнице со своей бритвой.
Преступление и нак<азание>? Удивляюсь, что поняли. Критик не понимал. Публика. Она разбирает<ся?>. Порадовала ирония. {Она разбирает<ся?> ~ ирония, вписано. } И вот на днях читаю о моей злобе. Бог простит<?> Искривления. Отточенные нервы. В том правда. ЕСТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. {ЕСТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, вписано. } Надо иметь не злобу, для либерального сердца. Кусочек чего-то казенного. Сцена "Идиота", убийства в белую ночь, вот те, которые теперь наступили, эту сцену нельзя было написать без некоторой любви к человечеству, без некоторого уважения к человечеству, и этой сценой я горжусь. Насчет же искривлений -- самоубийства, "Подросток", грязь. {В белую ночь ~ грязь, вписано. } Я думаю, тут надо было любить человека. Меня никто не хвалит, так я сам начну хвалиться. Мне хочется защититься, что я не искривления одни чувств пишу и ищу. Я не могу самоубийства пройти мимо. { Рядом с текстом: Я думаю, тут надо было любить ~ пройти мимо. -- незачеркнутая запись: Павел, которому и ремня у ног развязать не смею.} Вешаются. Грязь.
Меня никто не хвалит (а меня многие хвалили, даже сам почтенный и многоуваж<аемый> г-н L., благородный тон статей которого я так очень способен оценить), и пусть не при<ни>мают<?>, что злюсь на него, но художественностью?> горжусь. Я один только -- обидели (злоба незн<акомого> г-на L., лично не знаю, кто он). {Меня никто не хвалит ~ кто он), вписано. Далее было: Кстати.}
Чтоб доложить об L. "Современ<ник">, никогда не было ненависти. Никогда мы не делили нашей ненависти с многоуважаемым Мих<аилом> Никиф<оровичем>. Человека этого я не мог не уважать. Идею его о классическом обр<азовании> всецело, хотя и не согласен со многими применениями. Но еще одно словцо по поводу преступления и наказания в Богородске.
Аплодисмент.
И потом уже о демосе.
Рассказ Алчевской. Современ<ность?> Богородск. По книжности похоже на "Преступление и наказание", по вопросу: убил бы себя или нет? Похоже на дело Каировой. Однако как далеко мы ушли от дела Каировой.
Путались и несколько не понимали, что именно граф нам хочет сказать. Делает честь даже блестящему таланту графа Льва Толстого.
По цитате из Раумера подозреваю одного ученого, о котором мне еще покойный брат мой (любивший и знавший лично этого ученого) рассказывал мне несколько невеселых, но забавных анекдотов.
Слишком робки наши присяжные, но пусть: ведь из уважения к человечеству. А если тут есть и ошибка -- опять-таки уважение к человечеству. Но Утин -- это неуважение к человечеству. { Сверху страницы незачеркнутые записи: а. в Богородске. Вот в этом-то аргументе и был лабиринт. Он отразился в последней фразе его. Негодование? Нет, у нас можно озадачить, б. Корчится под камнем.}
-- Мне пишут о Каировой... На ступеньках, бритва.
То есть, собственно, о присяжных и говорить не буду.
-- Где-то их похвалили за решение. Не стоило, ибо они и не могли поступить иначе.
1) Убила ли бы до конца. Раскольников.
2) Экспертиза, в пользу, хотя это среда. Мой корреспондент тоже среду.
Среда -- пагуба, вместо либерального и гуманного решения -- самое враждебное человечеству решение, отнимает личность. Аз есмь <нрзб.> Становит рабом обстоятельств. Два идеала свободы. Возьму их в крайностях: по всем по трем -- денег -- не то петля -- или пустынник 100 лет, ум, чистота наслаждений, одоление всего. Я взял два полюса, которое верное?
Не меня дразнить негуманностью; мои сочинения -- противное. И не апелляция ко среде пагубна. Быть человеколюбивым не пагубно. А всегда есть та черта, что человек непременно должен отвечать за себя. Не наказывайте его, если хотите, но назовите зло злом, иначе вы сделаете большой вред. {иначе вы сделаете большой вред, вписано. } Понимаете, что есть глупое учение, что во всем виновато устройство общества. Вздор, если вы украдете или если наклевещете для чина, я вас сочту подлецом, а то что вы скажете: меня соблазнило, ваяем Петров мимо меня в кабриолете катается, я не захочу считать за серьезное. Падчерицу выкинула -- хорошо или нет? Ведь я потому { Далее было: знаю.} спрашиваю, что серьезно знаю, что скажут, что хорошо. А две девочки в Киеве? { Далее над строкой незачеркнутая запись: Каин, Мефистофель.} Общество не давало ему духовных наслаждений, он захотел воспользоваться<?> Но Каирова -- нельзя не оправдать. Но Утин наврал. Прокурор и Утин. Присяжные.
Среда. Есть совесть и есть сознание. Есть всегда сознание, что я сделал дурно, и главное, что я мог сделать лучше, но не хотел того. Пусть присяжные прощают преступников, но беда, если преступники сами начнут прощать себя и говорить: это была болезнь, я не мог сделать иначе. Кончат тем, что скажут: я и не должен был делать иначе. Совесть надо подымать, развивать, а не затемнять. Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой. Решить же, что все преступления -- болезнь, слишком рискованно. Если Каирова несчастна, то зарезавший за рысаков. { Так в рукописи. } Вы его отдадите в больницу, он над вами же засмеется. Иное леченье должно быть и потяжелее. Вот другой вопрос совершенно -- о наказании. Во всяком случае {Во всяком случае вписано. } общество имеет право удалять развратного негодяя (две девочки). Правда, надо быть и к нему гуманным, но можно перевоспитать его. Не в одном прощении милость. Лишение свободы и труд, и суровый труд {и суровый труд вписано. } необходимы для иной развратной природы. Твердых начал надо в обществе. Г-н Орест Миллер укорил. Я ни от чего не отступился. {Твердых ~ не отступился, вписано. } Неужели я делаю большой подвиг, говоря против либеральной рутины? Пусть не чванятся передо мной. Я жалел многих.
Среда. Две свободы. Есть две крайности этих двух идей, одна требовала праздников, гетер устами чистейших, лучших публицистов--по всем по трем, другая требовала самооблад<ания>. Монахи -- великие образы.
Есть черта, где человек должен владеть собой. Свидетельству<ют?>, что сам труд -- над собой истязание. {Среда. Две свободы, ~ истязание, вписано на полях. }
Несмотря на то, вас влечет и тянет, вы как будто плывете к преступлению. Что в том, о, что в том, что вы сознаете даже в эту минуту всю низость вашей души, вашего нравственного понятия, тщету, бесцельность, глупость, злобу вашу, что в том, что вы, может быть, в самое это мгновенье сознаете, что найдутся такие, которые посмотрят на поступок ваш <как> чуть не на подвиг, чуть {чуть вписано. } не на доблесть, и что вы знаете, как <?> <глупы> эти люди, и смеетесь над ними, и презираете их -- что в том, вас влечет на пакость, вы сами { Далее было начато: мож<ет>} знаете, что на пакость -- идете и производите эту пакость -- нет, это глубоко жалко. Видеть такое извращение человеческой природы невозможно без сожаления к тому, который не может этого вынести. Разумеется, не жалость (ибо и вы не святой), а глубокое негодование и омерзение родится в вас обратно, когда вы, плывя к преступлению, не только не чувствуете омерзения к себе, но даже уважаете себя за него. Еще сквернее, если само общество { Вместо: само общество -- было: общество, суд} закричит вам, что вы сделали не преступление, а подвиг, но это другой вопрос. Боятся наказания. Но вопрос о наказании совершенно другой вопрос. Тут лишь вопрос о том: в вашей ли воле и в вашем ли сознании было преступление, факт или нет. И если в вашем, то скажите, что виновен.
Утин. По духу русского суда, если осмелюсь так выразиться,-- присяжные не могли бы решить <?> иначе экспертов как в пользу.
Помешанная или все должны подражать. Истинно гуманными: дразнить Великанову, сказала она, -- пустое. И т. д. Вплоть до слов Христа.
Воспитательный дом.
О молодежи, в народ. Правой--левой.
Утин. Бесспорно умные люди увлекаются так, что выходит почти что и не умно.
Кощунство.
А между тем, хоть и клубничка, а все-таки несчастье. Страсть к такому существу для женщины есть само по себе несчастье.
Ее творение. -- Но что же сотворил<а>? Он чем дальше, тем хуже. Перестал пить, но зато как лжет.
Утин. Ведь если вы допускаете извинение в бритве, { Сверху вписано: шла в <нрзб.> } то как извините { Было: не видеть} восклицание { Было: горестное восклицание} несчастной жены. И признаюсь, если б Каирова так серьезно {серьезно вписано. } поняла, что жена отдаст ей мужа, -- то была бы большая шутница. Но, вероятно, это произошло как-нибудь иначе: не могла же Каирова подумать, что ей в самом деле отдали Великанова. { Рядом с текстом: Утин ~ отдали Великанова. -- разрозненные записи: а. (о чем, право, никому не известно), б. Характер. Так ведь никому не известно в. Невозм<ожно>}
Адвокату это пока более не выгодно. {Адвокату ~ не выгодно, вписано. } Пожалейте и Великанову, надобно быть для всех гуманными, не то скажут, пожалуй, что вы гуманны -- лишь для своих клиентов, то есть по должности.
Возлюбил<а> много. Юнкерское убеждение. Не надобно так рисковать своим клиентом.
Воспитательный дом. Сортир. Не пеняйте, что невежлив. Право, стоит загрязнить наше изящное воображение.
Я знаю стыд. Девица, страх и проч. Тут всегда. Но ведь есть и другое. Вот сидят и точат бритвы -- противно.
Как всякое преступление называть болезнью? Называли и подвигом. Жена Суворина и иголка в темя, {Как всякое преступление ~ темя вписано. } ибо мог не сделать, а сделал. А что он жалел, это другой вопрос.
Различать преступление -- это надо, но сказать, что нет никакого преступления, а есть только болезнь, -- выйдет абсурд. { Далее было начато: а. Не всякая бол<езнь> б. Да преступление} Да если даже и болезнь, то не всякая болезнь такова, что с ней нельзя справиться. НА ТО СОВЕСТЬ ПРИСЯЖНЫХ. И никогда больше нельзя ценить. {На то совесть ~ ценить, вписано. } Две нравственности.
Все на меня восстали, когда я обличил мужика, варварски убившего свою жену.
Как всякое преступление называть болезнью, называли и подвигом. {Все на меня ~ подвигом, вписано. }
Наказание -- вопрос другой. Смешивать два эти вопроса грешно и постыдно; не затемняйте смысла. Не надо затемнять. Г-н Утин похвалил преступл<ение>.
Важный факт, что в Каировой все похвалили ее. Я рад, что хвалят милосердие суда, но применена похвала неправильно.
Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом.
Девочку из окна (Пет<ербургская> газета уже хвалила). {Важный факт ~ хвалила), вписано. } Это можно сделать либеральному публицисту, не любящему человечество и желающему решать без труда, без страдания, без сомнения. Катай-валяй, было бы либерально. А оно даже и не либерально.
Бубновый валет, Суворин про девочку. Этого мерзавца, этого валета -- ведь вы не оправдаете же болезнью или средою. <нрзб.> Слово, произнесенное в процессе Каировой.
Да ведь об чем же я и говорю, не предполагается даже и различения.
Утин (выписка) похвалил. Надо быть вполне беспристрастным, признаться: постель чрезвычайно раздражительна для женщины, да еще для такой женщины. Но не говорите: она была бы не женщина. Есть высокие типы, высшие идеалы женщины, которые были же на свете и которые даже в подобную минуту <?> могли одуматься и стать выше страстей. Куда же этих женщин деть. Я не идеализирую. Куда же их-то деть. Закричат мне: не требуйте же того от всякой! Я и не требую, я содрогнулся, подумав о постели, я рад, что Каирову оправдали, я шепчу про себя великое слово: налагают бремена тяжкие и неудобоносимые -- но божественный Спаситель наш, простив преступницу, сказал ей: иди и не греши. Стало быть, грех всё же назвал грехом, пожалел, но не оправдал. А г-н Утин говорит -- она не была бы женщина. Стало быть, не только оправдывает, но и не понимает, как можно поступить иначе. Это грубо -- несправедливо. Очень нехорошо и скандально услышать в суде на всю Россию. Г-н Утин что-нибудь знает, {Очень нехорошо ~ знает вписано. } может быть, про Великанову, что-нибудь знает. Я ничего не знаю.
Кавалер громадного роста и исполинского сложения с завивающимися мелкими белокурыми кудрями.