Январь
Стр. 230. Гумбольдт. -- Александр фон Гумбольдт (1769--1859) -- выдающийся немецкий географ и естествоиспытатель, основатель научного страноведения, отличавшийся шпротой охвата материала и умением его синтезировать. Ср. запись ранее (наст. изд., т. XXIV, стр. 292).
Стр. 230. Бергеман. -- См. выше, стр. 450.
Стр. 231. Розги, образование, профессор. -- Очевидно, имеется в виду "странное" мнение о необходимости применения розог в учебных заведениях, которое Достоевский услышал от профессора Петербургского университета В. В. Григорьева, о чем упомянул в январском выпуске "Дневника писателя" за 1876 г. (наст. изд., т. XXII, стр. 21, 327--328).
<Июль -- август>
Стр. 236. ... левитизм... -- В творчестве Достоевского синонимично "семинаризму". Левиты (от имени Ловия) -- название касты священнослужителей древнееврейского культа. См. также: наст. изд., т. XII, стр. 321.
Стр. 236. Лурье на свои деньги.-- С. Е. Лурье материально и в качестве учительницы помогала детям из неимущих семейств получить начальное образование. 29 марта 1877 г. она писала Достоевскому: "На днях я должна быть представлена директору народных училищ, так как даю уроки (конечно, бесплатные и без ведома родных) в одном училище, а мои ученицы отлично учатся и успевают, я этому очень рада. У меня есть 25 <...> бедных, где я бываю; помогаю, насколько возможно..." (ИРЛИ, ф. 100. No 29768.CCXIб.7, л. 13). В одном из не дошедших до нас писем, написанных весною или летом 1877 г., Лурье жаловалась Достоевскому на стеснительную для нее материальную зависимость от богатых родителей и сообщала о том, как она намерена распорядиться лично ей принадлежащими деньгами. Такое заключение можно вывести на основании следующего замечания из позднейшего ее письма к Достоевскому (судя по почтовому штемпелю на конверте, дата этого письма -- 3 сентября 1877 г.): "...что касается до денег, то мне стыдно, что я о них так много говорила, да наконец у меня самой есть какие-то деньги, оставленные мне дедушкой" (там же, л. 25).
Стр. 237. Листва, роща и Вальтер Скотт. -- В данном случае упоминание о Вальтере Скотте связано с развиваемой Достоевским темой случайных семейств, разрушающихся вследствие утраты уважения к семейным традициям и преданиям, и с мыслью о том, что воспоминания, как светлые, так и "тяжелые, горькие <...> и прожитое страдание" могут "обратиться впоследствии в святыню для души".
Вальтер Скотт дорожил семейными традициями и преданиями и наделил любовью к ним многих своих героев. В романе "Уэверли" (1814) есть такие строки о неравнодушии его главного героя к прошлому своего рода: "Он проводил с дядей и теткой много часов, слушая бесконечные рассказы, на которые так щедры старики <...> Семенные предания и генеалогия <...> спасают от забвения много редкого и ценного в древних нравах и увековечивают множество мелких и любопытных фактов, которые бы иначе не сохранились и не дошли до потомства" (Вальтер Скотт, т. 1, стр. 87). По всей вероятности, слова "листва" и "роща" также соотносятся с творчеством, автобиографией, дневниками и письмами английского романиста. В одном из писем Вальтер Скотт так описывал свое времяпрепровождение на вилле своего дяди: "Для развлечения я устроил себе также местечко на большом дереве, сучья которого горизонтально простираются над рекою; и в этом любимом, зеленом уголке я предаюсь чтению. Особливо там хорошо сидеть, когда западный ветер колышет сучья, и темно-синие волны с плеском катятся у моих ног. Кроме того, я проделал в густой листве амбразуру для того, чтоб стрелять мимо летающих: чаек..." (Романы Вольтер Скотта. Ламермурская невеста. Приложение: Сэр Вальтер Скотт, его жизнь и литературные труды. СПб., 1875, стр. 74). О листьях упоминается еще в рассказе тетушки Рэчел о несчастной любви-мисс Люси Сент-Обен к одному из предков Эдуарда Уэверли. погибшему в молодости (см.: Вальтер Скотт, т. 1, стр. 89). О "глухих рощах" своего поместья Эботсфорд разорившийся Вальтер Скотт трогательно вспоминает в своем дневнике (см. цитировавшееся выше "Приложение", стр. 143).
Стр. 237. Алена Леонтьевна. -- Возможно, это описка и речь идет об Алене Фроловне, няне Достоевских, умершей в глубокой старости в 1850-х годах (см.: Достоевский, А. М., стр. 8, 24--27, 108).
Стр. 237. Впрочем, 1500 верст. Везде о войне. -- Подразумеваются, по всей вероятности, протяженность русских железных дорог и на всем их протяжении -- толки народа и "чистой" публики о войне.
Стр. 237. Деспотизм даже в кондукторе. А публика для дороги. -- Грубое, а нередко и грабительское отношение к пассажирам со стороны обслуживающего персонала железных дорог и всякого рода железнодорожных дельцов и предпринимателей было типичным явлением во время русско-турецкой войны 1877--1878 гг. В связи с этим газеты (и, в частности, "Новое время") сетовали на то, что не железная дорога существует для публики, а публика для железной дороги.
Стр. 239. ... она жалела -- ей противны стали дети. -- Речь идет о "девице Шишовой", служившей у Джунковских гувернанткой.
Стр. 239. Спасович. -- Об адвокате В. Д. Спасовиче см.: наст. изд., т. XXII. стр. 51--73, 346--347.
Стр. 239. Переменил фамилию. -- Подразумевается один из сыновей Джунковского, который, чтобы не учиться в гимназии "закону божию", выдал себя за католика и поляка, "благо фамилья" его оказалась "похожа на польскую" (см. стр. 183, 187--188).
Стр. 240. Я написал к Суворину. -- Имеется в виду письмо к А. С. Суворину от 15 мая 1877 г. с благодарностью за помещенный в газете "Новое время" положительный отзыв об "Анне Карениной" (см. выше, стр. 434).
Стр. 240. ... я свято верю, что это убеждение, а не обособление для оригинальности из величия, из золотого фрака. -- Под "убеждением" подразумевается мнение Толстого и его героев о русском добровольческом движении. О золотом фраке как символе высокомерия, тщеславия, а главное, "самолюбия от необыкновенного величия", побуждающего русского "великого человека" поступать так, "чтоб уж не походить на всех прочих и низших", иронически упоминается в конце майско-июньского выпуска "Дневника писателя" (см. стр. 169). Определение "золотой фрак" могло быть навеяно перепиской Гоголя и мемуарами о нем. 26 июня 1827 г., в предвкушении отъезда в Петербург, Гоголь писал Г. И. Высоцкому: "Позволь еще тебя, единственный друг Герас<им> Иван<ович>, попросить об одном деле... Надеюсь, что ты не откажешь ... а именно: нельзя ли заказать у вас в Петербурге портному самому лучшему фрак для меня <...> узнай, что стоит пошитье самое отличное фрака по последней моде <...> Как ты обяжешь только меня этим! Какой-то у вас модный цвет на фраки? Мне очень бы хотелось сделать себе синий с металлическими пуговицами, а черных фраков у меня много, и они мне так надоели, что смотреть на них не хочется" (Гоголь, т. X, стр. 102--103). В начале октября 1827 г. Гоголь писал матери: "На днях получил я письмо из Петербурга, письмо касательно пошитья там фрака. Лучший портной с сукном своим (первого сорту) с подкладкою, с пуговицами и вообще со всем, требует 120 рублей <...> я буду ждать, когда вам можно будет собрать такую сумму" (там же, стр. 110). "Франтиком в модном фраке" называл молодого Гоголя С. Т. Аксаков (см.: Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952, стр. 99). См. также: П. Анненков. Воспоминания о Гоголе (БдЧт, 1857, No 2, стр. 122). О смысле, который вкладывал Достоевский в понятие "золотой фрак", см. стр. 454.
Стр. 240. С "Мертвых душ" он вынул давно сшитый фрак и надел его. -- Вновь обращаясь к иронической трактовке характера Гоголя, Достоевский мог опираться на некоторые данные его литературного наследия и их интерпретацию в мемуарной и критической литературе. Так, Анненков, касаясь поведения Гоголя в период окончания работы над первым томом "Мертвых душ", писал: "В марте 1841 года Н<иколай> В<асильевич> зовет к себе в Рим М. С. Щепкина, Кон<стантина> Сер<геевича> Аксакова и потом М. П. Погодина, возлагая на них обязанность перевезти себя в Россию. Р письме его встречаются следующие строки: "Меня теперь нужно беречь и лелеять <...> Меня теперь нужно лелеять не для меня -- нет..."" (БдЧт, 1857, No 11, отдел "Науки", стр. 24). Анненков цитировал также письмо Гоголя к С. Т. Аксакову от 5 марта 1841 г. (см.: Гоголь, т. XI, стр. 329).
Стр. 240. С ума сошел. -- Подразумеваются слова Белинского из вальцбруннского письма к Гоголю (15 июля и. ст. 1847 г.). Белинский писал: "... нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель <...> И такая-то книга могла быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного просветления!.. Не может быть!.. Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться, или -- не смею досказать моей мысли...". И далее: "Мысль сделаться каким-то абстрактным совершенством, стать выше всех смирением может быть плодом только или гордости, или слабоумия..." (Белинский, т. X, стр. 212, 214, 218). Намеки на сумасшествие Гоголя (не в буквальном смысле этого слова) проскальзывали и в ранее написанной рецензии Белинского на "Выбранные места..." ("... только в здоровом теле может обитать здоровая душа <...> только не страждущий никаким расстройством мозг может правильно мыслить". -- Там же, стр. 63). Гоголь отвечал на эти выпады в "Авторской исповеди", которую Белинскому не суждено было прочитать: "Почти в глаза автору стали говорить, что он сошел с ума, и приписывали ему рецепты от умственного расстройства <...> Можно делать замечанья по частям на то и на другое, можно давать и мненья, и советы, но выводи<ть>, основываясь на этих мненьях, обо всем человеке, объявлять его решительно помешавшимся, сошедшим с ума, называть лжецом и обманщиком, надевшим личину набожности, приписывать подлые и низкие цели -- это такого рода обвинения, которых я бы не в силах <был взвести> даже <на> отъявленного мерзавца, который заклеймен клеймом всеобщего презрения" (Гоголь, г. VIII, стр. 436, 466). См. также в "Выбранных местах...": "Да разве уже я совсем выжил из ума?" (там же, стр. 296).
Стр. 240. Завещание. -- О "Завещании" Гоголя, помещенном в "Выбранных местах..." сразу после "Предисловия", Достоевский писал еще до выхода в свет этой книги брату Михаилу Михайловичу 5 сентября 1846 г.: "В "Современнике" в следующем месяце будет напечатана статья Гоголя -- его духовное завещание, в которой он отрекается от всех своих сочинений и признает их бесполезными и даже более. Говорит, что не возьмется во всю жизнь за перо, ибо дело его молиться. Соглашается со всеми отзывами своих противников. Приказывает напечатать свой портрет в огромнейшем количестве экземпляров и выручку за него определить на вспомоществование путешествующим в Иерусалим и проч. Вот. -- Заключай сам". Достоевский пародировал "Завещание" в "Селе Степанчикове" (см. наст. изд., т. III, стр. 146). В черновых записях к "Подростку" Достоевский говорил, что в своем "Завещании" Гоголь "врал и паясничал" (см. наст. изд., т. XVI, стр. 330).
Стр. 240--241. Прокопович... -- Николай Яковлевич Прокопович (1810--1857) -- друг Гоголя, с которым последний воспитывался вместе в Гимназии высших наук в Нежине.
Письмо Достоевского к брату Михаилу Михайловичу от 5 сентября 1846 г. свидетельствует о том, что он лично был знаком с Прокоповичем.
Стр. 241. ... Нежинская гимназия. -- О пребывании Гоголя в Нежинской гимназии высших наук, впоследствии (1854) переименованной в Нежинский лицей, Достоевский мог получить представление по книгам П. А. Кулиша "Опыт биографии Н. В. Гоголя" (СПб., 1854) и "Записки о жизни Н. В. Гоголя (т. I--II. СПб., 1856) и по письмам Гоголя, напечатанным Кулишом в пятом томе шеститомного "Собрания сочинений" Гоголя (СПо., 1857). Некоторые из этих писем уже свидетельствовали о замкнутости и "обособлении". Так, в письме к Г. И. Высоцкому от 26 июня 1827 г. Гоголь писал: "Уединясь совершенно от всех, не находя здесь ни одного, с кем бы мог слить долговременные думы свои, кому бы мог выверить мышления свои, я осиротел и сделался чужим в пустом Нежине <...> Как чувствительно приближение выпуска, а с ним и благодетельной свободы! Не знаю, как-то на следующий год я перенесу это время!.. Как тяжко быть зарыту вместе с созданьями низкой неизвестности в безмолвие мертвое! Ты знаешь всех наших существователей, всех, населивших Нежин. Они задавили корою своей земности, ничтожного самодоволия высокое назначение человека. И между этими существователями я должен пресмыкаться..." (Записки о жизни Гоголя, т. I, стр. 45, 46). В позднейшем своде мемуарно-биографической литературы отмечалось, что в Нежине товарищи Гоголя "его любили, но называли: таинственный карла" (В. И. Шенрок. Материалы для биографии Гоголя, т. 1. М., 1892, стр. 102).
Стр. 241. Потом изумился, написал письмо Белинскому. -- Гоголь был изумлен, угнетен и подавлен по преимуществу отрицательным отношением к ого книге. Даже в близкой ему семье Аксаковых "Выбранные места" называли "ложью" (см.: Записки о жизни Гоголя, т. II, стр. 133). Но больше всего "изумило" его письмо Белинского из Зальцбрунна (15 июля н. ст. 1847 г.). "Я не мог отвечать скоро на ваше письмо,-- писал Гоголь в ответном письме от 10 августа н. ст. 1847 г.-- Душа моя изнемогла, всё во мне потрясено, могу сказать, что не осталось чувствительных струн, которым не было бы нанесено поражения еще прежде, чем получил я ваше письмо. Письмо ваше я прочел почти бесчувственно, но тем не менее был не в силах отвечать на него. Да и что мне отвечать? Бог весть, может быть, и в ваших словах есть часть правды" (Гоголь, т. XIII, стр. 360). Впервые это письмо было опубликовано по копии Герценом в "Полярной звезде" (1855, кн. I, стр. 76--77). Однако в черновом, разорванном Гоголем письме к Белинскому почти каждое положение зальцбруннского письма критика опровергалось. Гоголь признал только, что русское правительство -- это "огромная шайка воров". Этот разорванный черновик был собран по кусочкам и впервые (с пропусками) опубликован П. А. Кулишом в его книге "Записки о жизни Н. В. Гоголя" (СПб., 1856, т. II, стр. 108--113). Полный текст черновика см.: Гоголь, т. XIII, стр. 435--446. Достоевский мог иметь в виду и письмо Гоголя к Белинскому, написанное около 8 (20) июня 1847 г. Выражая в этом письме несогласие с рецензией Белинского на "Выбранные места из переписки с друзьями", Гоголь пытался объяснить реакцию критика личным раздражением против него. "Я прочел с прискорбием статью вашу обо мне во втором No "Современника", -- писал он. -- Не потому, чтобы мне прискорбно было то унижение, в которое вы хотели меня поставить в виду всех, но потому, что в ней слышится голос человека, на меня рассердившегося" (там же, стр. 326).
По свидетельству Панаева, во время встречи с русскими литераторами в сентябре--октябре 1848 г. Гоголь "дал почувствовать, что его знаменитые "Письма" писаны им были в болезненном состоянии, что их но следовало издавать, что он очень сожалеет, что они изданы. Он как будто оправдывался перед нами" (Панаев, стр. 305).
Стр. 241. Много искреннего в переписке. Много высшего было в этой натуре... -- Подразумеваются не только "Выбранные места из переписки е друзьями", но творчество Гоголя в целом, а он, как считал Достоевский, был наряду с Ломоносовым и Пушкиным бесспорным гением, с "бесспорным "новым словом"" (стр. 199). См. также наст. изд., т. XVIII, стр. 59; т. XXIV, стр. 305-306.
Стр. 241. А уклонения были. -- Достоевский опирается на многочисленные указания биографов и мемуаристов на "уклонения" в характере и поведении Гоголя. Так, например, Кулиш признавался: "... я не всегда питал к нему те чувства, с которыми теперь начертываю историю его внешней и внутренней жизни. Сомнения, недоумения, негодование на кажущуюся пошлость его поступков, презрение к мнимой его надменности и кичливости и другие тягостные и неприятные чувства, которые возбуждал Гоголь в разные времена своей жизни в истинных своих почитателях, были и моими чувствами..." (Записки о жизни Гоголя, т. I, стр. 187-188).
Стр. 241. Но не видели важных. -- С точки зрения Достоевского, самыми важными "уклонениями" в поведении и литературной деятельности Гоголя в последние пять-шесть лет его жизни были, как отмечал он в письме к И. С. Аксакову от 4 ноября 1880 г., "неискренность" и привычка "заволакиваться в облака величия".
Стр. 241. Мое письмо Суворину. -- См. стр. 454.
Стр. 241. Встреча с Гончаровым. -- Имеется в виду разговор Достоевского и Гончарова о романе Толстого "Анна Каренина". Об этом см. стр. 198--199.
Стр. 241. На три части -- всё ложь -- всё сделали искусственно. -- Подразумевается, по всей вероятности, одно из суждений князя Щербацкого в гл. XVI восьмой части романа "Анна Каренина". Согласно этому суждению, единомыслия по Восточному вопросу и вообще сколько-нибудь осознанного и активного стремления помочь славянам нет ни в народе, ни среди интеллигенции. Бсть лишь показное, ложное единомыслие, характерное для мира газет. "-- Да это газеты все одно говорят, -- сказал князь. -- Это правда. Да уж так-то все одно, что точно лягушки перед грозой. Из-за них и не слыхать ничего".
Стр. 241. Журналисты побегут. -- Подразумевается следующий отрывок из полемики о "единомыслии газет" в гл. XVI восьмой части "Анны Карениной":
"-- Я только бы одно условие поставил, -- продолжал князь. -- Alphonse Karr прекрасно это писал перед войной с Пруссией. "Вы считаете, что война необходима? Прекрасно. Кто проповедует войну -- в особый, передовой легион и на штурм, в атаку, впереди всех!"
-- Хороши будут редакторы, -- громко засмеявшись, сказал Катавасов, представив себе знакомых ему редакторов в этом избранном легионе.
-- Да что ж, они убегут, -- сказала Долли, -- только помешают.
-- А коли побегут, так сзади картечью или казаков с плетьми поставить, -- сказал князь".
Стр. 241. Журналист Щедрина. -- Полемически резюмируя отношение Толстого к Восточному вопросу, сказавшееся в восьмой части романа "Анна Каренина", Достоевский писал в июльско-августовском выпуске "Дневника писателя" за 1877 г. (глава вторая, § 1): "...весь этот так называемый подъем русского национального духа за славян был не только подделан известными лицами и поддержан продажными журналистами, но и подделан вопреки, так сказать, самых основ...". В целом отвергая эту точку зрения, Достоевский был вынужден все же согласиться с тем, что на журналистском поприще подвизаются иногда люди недобросовестные и даже продажные. Очевидно, пометка "Журналист Щедрина" и свидетельствовала о таком согласии. Достоевский, по-видимому, успел прочесть очерк Щедрина "Тряпичкины-очевидцы" (ОЗ, 1877, No 8), в котором описывались похождения некоего Подхалимова 1-го, посланного редакцией газеты "Краса Демидрона" корреспондентом в действующую Дунайскую армию. Не доехав до цели назначения, вечно хмельной и вконец опустившийся, этот "журналист" посылал в свою газету из заштатных волжских городков патриотические телеграммы с "последними известиями" "с театра военных действий". "Известия" эти списывались "журналистом-очевидцем" со столбцов первых попавшихся под руку старых газет.
Стр. 241. Изображение высшего общества. Мещерский. -- Достоевский одобрительно встретил критические выпады В. П. Мещерского против "высшего общества", равнодушного к народному движению. Споря по Восточному вопросу с некиим, по всей вероятности, воображаемым "графом", В. П. Мещерский восклицал патетически в одном из своих фельетонов: "Вы и ваши высшего света барыни, вам вторящие, слишком мало знаете свой народ <...> чтобы быть в состоянии с русской точки зрения смотреть на нынешнюю войну" (Гр, 1877, 13 октября, No 23--24, "Письма о злобе дня").
Стр. 245. Родство с ним полное и бесспорное. -- Родство с Пушкиным "плеяды" русских писателей, его учеников и продолжателей. См. выше, стр. 199.
Стр. 245. И когда сделал, то его тотчас же не поняли. -- "Повести Белкина" были холодно приняты критикой и читателями. В частности, Белинский писал о них: "... хотя и нельзя сказать, чтоб в них уже вовсе не было ничего хорошего, все-таки эти повести были недостойны ни таланта, ни имени Пушкина. Это что-то вроде повестей Карамзина, с тою только разницею, что повести Карамзина имели для своего времени великое значение, а повести Белкина были ниже своего времени" (Белинский, т. VII, стр. 577).
Стр. 248. Гончаров. Шекспир -- разговор. Не Шекспиры. -- Разговор Достоевского с Гончаровым о Шекспире не получил отражения в "Дневнике писателя" за июль-август 1877 г. Однако намек на него сохранился в приведенном отзыве Гончарова о романе "Анна Каренина" (см. с. 199): "Эта вещь неслыханная, это вещь первая. Кто у нас, из писателей, может поравняться с этим? А в Европе -- кто представит хоть что-нибудь подобное? Было ли у них, во всех их литературах, за все последние годы, и далеко раньше того, произведение, которое бы могло стать рядом?" (Курсив наш, -- Ред.). Частично соглашаясь с Гончаровым, Достоевский тем не менее не причисляет автора "Анны Карениной" к числу русских "бесспорных гениев", каковыми являются для него "Ломоносов, Пушкин и частично Гоголь".
Стр. 250....а об авторе еще и слухов тогда почти не имел. -- Под слухами подразумеваются, по всей вероятности, толки в связи с намеками на толстовское отношение к Восточному вопросу, появившимися в майской книжке "Русского вестника" за 1877 г.
Стр. 250. ... во время путешествия в Иерусалим... -- Подразумевается гоголевское путешествие ко "гробу господню", совершенное зимой 1848 г. с целью покаяния (см.: Гоголь, т. VIII, стр. 216; т. XIV, стр. 49--59). В предисловии к "Выбранным местам...", датированном июлем 1846 г., Гоголь обещал также своим читателям и вообще всем русским людям: "... я же у гроба господнего буду молиться о всех моих соотечественниках, не исключая из них ни единого" (Гоголь, т. VIII, стр. 218).
Стр. 250. ... "Исповеди"... -- Подразумевается "Авторская исповедь" Гоголя, опубликованная не "лет тридцать тому назад", а почти десятью годами позже. Название "Авторская исповедь" придумано С. П. Шевыревым, редактировавшим "Сочинения Н. В. Гоголя, найденные после его смерти" (М., 1855). См.: Гоголь, т. VIII, стр. 803.
Стр. 250. ... и последней повести Гоголя. -- Подразумевается замысел "Прощальной повести", о котором Гоголь писал в "Завещании": "Завещаю всем моим соотечественникам <...> лучшее из всего, что произвело перо мое, завещаю им мое сочинение, под названием "Прощальная повесть". Оно, как увидят, относится к ним. Его носил я долго в своем сердце, как лучшее свое сокровище, как знак небесной милости ко мне бога <...> Его оставляю им в наследство. Но умоляю, да не оскорбится никто из моих соотечественников, если услышит в нем что-нибудь похожее на поученье...". Далее говорилось о том, что эта повесть "выпелась сама собою из души, которую воспитал сам бог..." (см.: Гоголь, т. VIII, стр. 220. 221). См. также: наст. изд., т. XII, стр. 311.
Стр. 250. Пьяных убить. -- Намек на спор Кознышева с Левиным в восьмой части романа "Анна Каренина" (гл. XV) о сербо-турецкой войне, русских добровольцах и т. п.: "Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют женщину или ребенка; я думаю, ты не стал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, а ты бы бросился на него и защитил бы обижаемого.
-- Но не убил бы, -- сказал Левин.
-- Нет, ты бы убил" (Курсив наш, -- Ред.).
Более полно этот диалог процитирован Достоевским в июльско-августовском выпуске "Дневника писателя" за 1877 год (см. стр. 218).
Стр. 252. Этот уж осмеет, и пирог осмеет, а съест первый. Он-то и начинает разговор. -- В данном случае не исключено тенденциозное намерение Достоевского как-то соотнести отца Кити, -- а речь идет именно о нем, -- с героями Щедрина -- провинциальными дворянами и чиновниками, предававшимися во время Крымской войны безудержному казнокрадству. Об этих любителях казенного пирога Щедрин писал в очерке "Тяжелый год", напечатанном в 1876 г. в "Новом времени" -- газете, наиболее читаемой Достоевским: "И вдруг неслыханнейшая оргия взволновала наш скромный город. Словно молния, блеснула всем в глаза истина: требуется до двадцати тысяч ратников! Сколько тут сукна, холста, кожевенного товара, полушубков, обозных лошадей, провианта, приварочных денег! <...> И вот весь мало-мальски смышленый люд заволновался. Всякий спешил как-нибудь поближе приютиться около пирога, чтобы нечто урвать, утаить, ушить, укроить, усчитать и вообще, по силе возможности, накласть в загорбок любезному отечеству <...> отечество продавалось всюду и за всякую цену. Продавалось и за грош, и за более крупный куш; продавалось и за карточным столом, и за пьяными тостами подписных обедов; продавалось и в домашних кружках, устроенных с целью наилучшей организации ополчения, и при звоне колоколов, при возгласах, призывавших победу и одоление" (Салтыков-Щедрин, т. XI, стр. 467).
Стр. 252. ... клубный верой... -- Речь идет опять о князе Щербацком. В окончательном тексте "Дневника писателя" за июль--август 1877 г. он получил уничижительное наименование "клубный старичок" (см. стр. 216).
Стр. 252. Сюзерена, как писали в одной газете. Русские довольны известием генерал-майора Черняева еще прежде по телеграфу. -- Под "одной газетой" подразумевается газета "Голос", предупреждавшая (в номере от 18 июня 1876 г.) сербского князя Милана, что объявление им войны "сюзерену" -- Турции не встретит сочувствия западных держав (см. выше, стр. 436--437), а под "известием генерал-майора Черняева" -- пространное письмо последнего ("Белград. 16 мая 1876 г."), в котором сообщалось о готовности Сербии пренебречь рекомендациями западноевропейской дипломатии и начать, опираясь на моральную и материальную поддержку России, национально-освободительную войну против Турции. Русские патриоты, и в том числе Достоевский, с особым удовлетворением восприняли следующие строки из этого "письма" Черняева: "... я прибыл в Белград, где застал приготовления к войне <...> не только в Белграде, но и при поездке моей вовнутрь страны для осмотра, между прочим, крепостей с разрешения князя Милана, -- в приеме, сделанном мне, выражено было населением, сколько надежд они возлагают на родственный им русский народ. Сочувствие это, выраженное в настоящую критическую минуту, быть может, и сильнее обыкновенного, существует, однако, постоянно в сердце сербского народа, доказательством чего может служить то, что в каждом крестьянском домике, на каждом постоялом дворе я находил портреты наших государей рядом с портретами чтимых ими князей из рода Обреновичей. Везде, где проезжал я, народ приветствовал меня криками: "Живио братья русские, живио православный русский царь!". По возвращении в Белград мне сделано было предложение вступить в ряды сербской армии. Понятно, что всякое колебание с моей стороны было бы неуместным: отказ мой был бы равносилен желанию уклониться от очевидной опасности, нависшей со всех сторон над родственною нам страной". И далее: "Каждый серб, от крестьянина до сенатора включительно, понимает значение настоящей минуты для будущности своей родины" (РМ, 1876, 25 мая (6 июня), No 142).
Стр. 253. Зато уж и ответил ему, прямо в жилку: "С турками". -- Имеется в виду ответ Сергея Ивановича Кознышева на вопрос князя Щербацкого ("Анна Каренина", часть восьмая, гл. XV): "... ради Христа, объясните мне, Сергей Иванович, куда едут все эти добровольцы, с кем они воюют?..
-- С турками, -- спокойно улыбаясь, отвечал Сергей Иванович..." (Курсив наш,-- Ред.). В числе других отрывков из романа Толстого этот отрывок был также процитирован Достоевским в июльско-августовском выпуске "Дневника писателя" за 1877 г. (см. стр. 208).
Стр. 253. Когда Некрасов писал кающегося Власа. -- Достоевский хотел сказать, что и Некрасов, даже в пору создания им образа кающегося Власа в одноименном стихотворении (1855), не был свободен от "порока", присущего всему интеллигентному барству из средне-высшего дворянского круга, -- неумения обрести "окончательную веру" в бога.
Стр. 254. Ждали слова царева и дождались! -- Подразумевается манифест Александра II о войне с Турцией, данный в Кишиневе 12 апреля 1877 г.
Стр. 255. Но писатель не признает и народа. Сволочь -- (выписки). -- Подразумевается гл. XV восьмой части романа "Анна Каренина", в которой Левин, горячась, говорит, что русские добровольцы относятся к типу "людей, потерявших общественное положение", "бесшабашных", а потому всегда готовых "в шайку Пугачева, в Хиву, в Сербию...". Ср. выше, примеч. к стр. 210- Слова "сволочь" в толстовской характеристике нет. Большая "выписка" из этой главы вкраплена Достоевским в главу третью июльско-августовского выпуска "Дневника писателя" за 1877 г. (см. стр. 213).
Стр. 255. Всё это люди, имеющие вид со лондонский типографщик об одном русском явившемся к нему литераторе. -- "Типографщик" -- это А. И. Герцен, писавший в предисловии "От издателя" к первой книжке "Голосов из России": "...прошу не забывать, что я только типограф,-- типограф, готовый печатать всё полезное нашей общей цели" (Герцен, т. XII, стр. 329--330). Можно предположить, что Достоевский здесь вспоминает слова Герцена во время их беседы в Лондоне в 1862 г. или позднее.
Стр. 255. Слово царя о сочувствии тем же несчастным. -- Намек на речь Александра II, произнесенную в Кремле 29 октября 1876 г.
Стр. 256. Газеты народ читает. -- Эта помета соответствует наблюдениям Достоевского во время поездок по железной дороге в июне--июле 1877 г. (см. выше, стр. 176--177). Кроме того, Достоевский, видимо, обратил внимание на следующую заметку о повышенном интересе солдат к газетным сообщениям о войне: "Наш солдат, батюшка, не то что прежде. Он и газеты читает и кой о чем маракует... Почему они так беспощадны? (к англичанам и венграм на турецкой службе, -- Ред.). Потому что все зверства турок им оказываются известными. В прошлом году отлично они узнавали все, что сообщалась по этому предмету в наших газетах" (НВр, 1877, 16(28) августа, No 516, очерк "С театра войны". Подпись -- Шесть).
Стр. 256. Кулаки.-- См. конец майско-июньского выпуска "Дневника писателя" за 1877 г. (стр. 169--171).