<Петербург.> Четверг 1 июня 1872 г.
<В Старую Руссу.>
Любочка цалует эту
бумагу вместо тебя.
Милый друг Федя, третьего дня получила твое 2-ое письмо и была очень рада, что дома все покойно. Как теперь твое здоровье? Не было ли после дороги припадка? Прошли ли у Феди пятнушки и что сказал доктор, если ты его звал. Я и Люба здоровы, Люба довольна, весела, на руку не жалуется, но по временам очень просит сейчас поехать в Старую Руссу, что ей т_у_ч_н_о, жалко, что папа уехал. Я тотчас же ухожу с нею куда-нибудь гулять. Не упала и не ушибла себе ручки ни разу, в этом будь покоен. Я очень тоскую по Маше и по вас и мучусь при мысли, как будет страдать мама. Она уже очень плачет, зная, что той хуже. Бедная, бедная мама! Мне очень трудно возиться с Любой в это тяжелое время. Хотелось бы остаться одной, подумать, а тут она поминутно возится. Сегодня рожденье Ивана Гр<игорьевича> и Ольги Кирилловны, идем к ним обедать. У них еще ничего нет. Была у меня Александра Михайловна,145 но недолго сидела, больше никого не было.
Вообще о нас с Любой не беспокойся, мы будем здоровы и воротимся к тебе с целыми руками и ногами. Люба не дает хорошенько мне выспаться, рано встает. Ужасно хочу увидеть тебя и Фечту. Люба называет его не Федичка, а Ф_е_ч_т_а, и много о нем говорит. Ваня обещает к моему отъезду припасти денег н_е_п_р_е_м_е_н_н_о. Я деньги очень берегу, но у меня много выходит на извощики, потому что носить Любу нет сил, а дома она не сидит и тоскует, а потому я и должна раза 4 выходить из дому. Желаю тебе заниматься с успехом, приготовь побольше и за раз побольше продиктуешь, я берусь очень скоро переписать. Не вздумай сам переписывать, это меня огорчит, лучше пиши и приготовляй побольше к моему приезду. Извини, что пишу на лоскуточках, бумаги нет, а купить не сберусь. Цалую и обнимаю тебя много раз, поцалуй Фечту бесчисленно и пиши через день, а если что случится, то и каждый день. Жду с нетерпением, когда пройдут эти 2 недели.
Твоя любящ<ая> Аня.