Должно быть, я довольно долго просидел в состоянии оцепенения, но мало-помалу принялся уяснять себе причину таинственного исчезновения моих товарищей. Судя по полному беспорядку, который я застал в лагере, товарищи мои подверглись неожиданному нападению. Очень возможно, что услышанный мною выстрел был дан в момент этого внезапного нападения. Винтовки лежали на земле, причем одна, лорда Рокстона, оказалась разряженной. По одеялам Чалленджера и Семмерли было видно, что их застигли во время сна. Ящики с амуницией и провиантом были разбросаны по лагерю точно так же, как и наши фотоаппараты; однако, все пластинки остались целы. Зато провизия, вынутая нами из ящиков -- а провизии было немало -- исчезла. Стало быть, по всем признакам, нападение произвели животные, а не люди, не туземцы; последние не преминули бы захватить с собой все, что только оказалось в лагере.
Но если тут орудовали животные или один какой-нибудь зверь, то что же стало с моими друзьями? Будь это дикий зверь, он, просто, пожрал бы их, и тогда остались хотя бы их кости. Правда, кровяная лужа свидетельствовала о жестокости победителя. Чудовище, подобное тому, какое гналось за мной этой ночью, способно было расправиться с человеком также легко, как кошка с мышкою. Но в таком случае остальные бросились бы в погоню и обязательно захватили бы с собой винтовки. Чем больше я старался разгадать эту ужасающую загадку, тем труднее было моему смятенному, усталому мозгу найти подходящее объяснение всему случившемуся. Я принялся обыскивать окружающую чащу, но не нашел никаких следов моих товарищей. Однажды я даже заблудился в лесу и, проплутав с час времени, еле-еле -- и то случайно -- набрел на дорогу к лагерю.
Вдруг меня осенила мысль, несколько облегчившая мою душу. Я был все-таки не совсем один. У подошвы утеса терпеливо сторожил верный Замбо. Я поспешил к самому краю обрыва и посмотрел вниз. Надежда не обманула меня. Преданный негр, закутанный в одеяло, лежал около костра. Но к моему великому удивлению, он оказался не один. Против него восседал какой-то человек. На мгновение сердце мое забилось от радости при мысли, что это один из моих товарищей каким-то чудом спустившийся с плато. Но при более внимательном взгляде мне пришлось разочароваться. Лучи восходящего солнца осветили незнакомца. Это был краснокожий. Я закричал, что есть мочи, и замахал платком. Замбо тотчас же поднял голову, замахал в ответ рукой и бросился к скале. Вскоре он уже взобрался на верхушку утеса и я рассказал ему о случившемся.
-- Их, верно, черт взять в лапы, масса Мэлоун, -- ответил он. -- Вы пойти в проклятое место, и черт вас всех забрать понемногу. Послушайте моей совет, масса Мэлоун, скорее спускайтесь вниз, пока не поздно, а то он придти за вами тоже.
-- Но как же я спущусь, Замбо?
-- Взять крепких лиан, масса Мэлоун, перекинуть сюда, а я их прикрепить к дереву. Вот вы иметь тогда мост.
-- Мы уже думали об этом, но тут нет таких ползучих растений, которые способны выдержать человека.
-- Пусть масса Мэлоун послать за веревками.
-- Кого же мне послать и куда?
-- Пошлите в деревня к индейцам, сэр. Много есть ремней в деревнях. Тут, внизу индеец, послать его?
-- Кто он такой?
-- Один из наших краснокожих. Его товарищи обижать его и отнять у него деньги. Он придти обратно, носит письмо еще раз, он принести и веревки.
Возможность отправить письмо! А почему бы и нет? Быть может, он также успеет привести с собой и какую-нибудь помощь? Во всяком случае, из моего письма будет ясно, что мы не даром пожертвовали жизнью; наши заслуги перед наукой найдут должную оценку. У меня уже были написаны два длинных письма. В течение дня я успею написать третье послание, в котором изложу все события вплоть до последнего момента. Индеец, надо надеяться, доставит мои письма по назначению. Приказав Замбо к вечеру подняться опять на скалу, я провел длинный и одинокий день, описывая все приключения последней ночи. Настрочил вместе с тем записку для передачи первому попавшемуся белому купцу или капитану парохода с убедительной просьбой немедленно прислать надежные канаты, так как от этого зависит наша жизнь. Все эти документы я перебросил вечером к Замбо и присоединил к ним также свой кошелек с тремя золотыми монетами, предназначавшимися индейцу. Я велел пообещать последнему еще такую же сумму, если только он принесет нам канаты.
Теперь вам будет понятно, дорогой Мак-Ардль, каким способом удалось мне переправить вам свои заметки и, кроме того, если вам более не придется ничего услышать о судьбе вашего злосчастного корреспондента, то все же вы будете знать истину о наших приключениях. Сегодня я слишком устал и ослаб, но завтра я начну искать своих несчастных друзей, не теряя вместе с тем связи с нашим разрушенным лагерем.