Корабль этотъ принадлежалъ къ эскадрѣ Вице-Адмирала Сира Джона Дакворта и находился вмѣстѣ съ нею на якорѣ при входѣ въ Дарданельскій Проливъ. 14-го Февраля 1807 года, въ девять часовъ вечера, когда Капитанъ Бляквудъ лишь успѣлъ лечь въ постель, вбѣжалъ къ нему въ каюту вахтенный лейтенантъ, и сказалъ, что корабль горитъ въ кормовой части.
Капитанъ тотчасъ приказалъ ударить тревогу, и самъ немедленно, выскочивъ на шканцы, велѣлъ сдѣлать сигналъ No 12-й (*), повторяя при ономъ чрезъ короткіе промежутки времени пушечные выстрѣлы. Потомъ, взявъ съ собою нѣсколько изъ старшихъ офицеровъ, бросился съ ними въ нижній декъ и на задній кубрикъ, оттуда выходилъ дымъ. Тамъ далъ онъ повелѣніе лить безпрестанно въ люкъ воду, и отвернуть кранъ; но это было сдѣлано еще прежде его приказанія.
Между тѣмъ, когда сигналъ No 12-го былъ сдѣланъ, капитанъ тогда же отправилъ гребное судно подъ начальствомъ лейтенанта для извѣщенія всѣхъ по близости Аякса стоявшихъ кораблей о случившемся съ нимъ несчастій. Не пробывъ трехъ минутъ на нижнемъ декѣ, онъ увѣрился въ невозможности погасить огонь на кубрикѣ; ибо въ немъ распространился такой густой дымъ, что люди задыхались и падали съ ведрами въ рукахъ.
Для отвращенія этого зла, капитанъ приказалъ поднять порты нижняго дека, но увидѣвъ, что отъ этого произошло болѣе вреда, нежели добра, велѣлъ опять ихъ отдать и плотно закрыть ахтеръ-люкъ, чтобы остановить стремленіе дыма, и дать время спустить на воду гребныя суда. Къ этой мѣрѣ необходимо должно было прибѣгнуть; ибо всѣ при {"Корабль загорѣлся." По сему сигналу близь стоящіе корабли должны брать свои предосторожности. Прим. перев.} знаки пожара показывали, что пламя скоро должно обхватить весь корабль. Такъ какъ на кораблѣ не было крана для провода воды въ малую крютъ-камеру, то капитанъ приказалъ тимерману, съ его плотниками, прорубить корабль въ кормовой части; но въ это время (спустя минутъ десять отъ начала пожара) дымъ, сколько ни старались закрывать люки, распространился повсюду до того, что не смотря на лунную ночь, они не могли на шканцахъ другъ друга видѣть; слѣдовательно всѣ средства спустить гребныя суда были недѣйствительны; лишь удалось спустить одинъ ялъ, на которомъ забирали людей бросавшихся въ воду.
Когда показался огонь, пламя, выходившее гротъ-люкомъ, тотчасъ пресѣкло всякое сообщеніе между носовою и кормовою частью. Капитанъ въ ту же минуту закричалъ, чтобъ всѣ бѣжали на бакъ {Хотя здѣсь и не сказано причины, для чего капитанъ далъ это приказаніе, однако жъ догадаться не трудно: корабль стоялъ на якорѣ, слѣдственно, если не было теченія, то вѣтеръ дулъ съ носу, и потому пламя и дымъ стремились на корму, отчего люди и могли только оставаться, въ ожиданіи гребныхъ судовъ, на бакѣ и бушпритѣ. Прим. перев. }, и какъ уже не было ни малѣйшей надежды погасить пожаръ, то и предоставилъ онъ всякому искать собственнаго своего спасенія.
Едва Капитанъ Бляквудъ дошелъ до бака, какъ увидѣлъ, что съ половины росторъ до самой кормы весь корабль былъ въ огнѣ; когда же пламя стало хватать до бака, то онъ, сдѣлавъ увѣщаніе офицерамъ и нижнимъ чинамъ, бывшимъ тогда въ бушпритѣ, крамболахъ и бакѣ (числомъ до 400 человѣкъ), чтобъ они не робѣли и надѣялись на гребныя суда, которыя готовы ихъ брать съ воды, и видя, что ему нечего было уже дѣлать на кораблѣ, взошелъ на нокъ-блинда-рея, и бросился за бордъ; около получаса онъ находился на водѣ, а потомъ взятъ былъ на шлюпку, принадлежавшую кораблю Канопусу.
Капитанъ Бляквудъ свидѣтельствуетъ, что въ такомъ ужасномъ положеніи, въ какомъ онъ находился во время пожара, весьма много и съ большимъ хладнокровіемъ и присутствіемъ духа помогали ему четыре его лейтенанта, штурманъ и капитанъ морскихъ солдатъ. Что же касается до нижнихъ чиновъ, то онъ не можетъ довольно надивиться порядку и неустрашимости, съ какими они поступали и вело себя во все время пожара, и тѣмъ болѣе, что они спали и вызваны были наверхъ изъ коекъ, а извѣстно, что страхъ надъ людьми всегда сильнѣе дѣйствуетъ ночью и когда они спросонья.
По заведенному на кораблѣ порядку, первый лейтенантъ въ восемь часовъ рапортовалъ капитану, что онъ обошелъ по всему кораблю, и что все было благополучно. Онъ также получилъ рапортъ о погашеніи огня отъ надзиравшаго за онымъ унтеръ-Офицера {Чинъ, называемый на англійскихъ корабляхъ master at arms, я перевелъ просто унтеръ-Офицеромъ, ибо званіе сіе равняется унтеръ-офицерскому; но по должности его надлежало бы перевести полицъ-мейстеромъ корабля, потому что онъ наблюдаетъ осторожность съ огнями, чистоту, порядокъ и тишину въ палубахъ; подъ его вѣдѣніемъ арестанты; онъ ихъ выводитъ къ наказанію, считаетъ удары, и проч. Пр. перев. }; но поручикъ морскихъ солдатъ, бывшій тогда въ караулѣ, ему не рапортовалъ. Обязанность послѣдняго состояла въ томъ, что онъ долженъ былъ обойти въ девять часовъ по всему кораблю, и осмотрѣть, чтобъ повсюду были соблюдены порядокъ и осторожность. Онъ не успѣлъ сего сдѣлать, потому что равно въ девять часовъ начался пожаръ.
Такого содержанія было донесеніе корабельнаго командира о семъ несчастномъ происшествіи, къ которому мы присовокупимъ замѣченное однимъ изъ офицеровъ съ другаго корабля.
"Аяксъ загорѣлся въ бродъ-камерѣ, и чрезъ десять минутъ былъ весь въ огнѣ, отъ носа до кормы. Тогда дулъ весьма свѣжій вѣтеръ отъ NO, который не позволилъ гребнымъ судамъ съ кораблей, стоявшихъ у него подъ вѣтромъ, прійти къ нему на помощь; но тѣ корабли, которые были у него на вѣтрѣ и стояли близъ его, прислали столько гребныхъ судовъ, что они могли спасти болѣе четырехъ сотъ человѣкъ. Экипажъ былъ весьма счастливъ, что ввечеру, часа за три до пожара, смягчился вѣтеръ, дувшій два дня съ величайшею силою: если бъ буря эта продолжались, то очень вѣроятно, что не было бы ни какой возможности спасти его.
"Надобно думать, что огонь нѣсколько времени уже (сравнительно говоря) тлѣлся прежде нежели узнали, что корабль горитъ; ибо когда первый лейтенантъ, съ нѣкоторыми другими, выломалъ двери въ лекарской каютѣ, то переборка въ ней вдругъ треснула и выломилась дѣйствіемъ стѣсненнаго огня и дыма. Тогда пламя съ такимъ стремленіемъ бросилось по кубрику, что онъ едва успѣлъ выскочить наверхъ, а нѣкоторые изъ бывшихъ съ нимъ задохлись отъ дыму. Выскочивъ на шканцы, увидѣлъ онъ, что пламя другими люками предупредило его; тогда онъ и Капитанъ Бляквудъ, увѣрившись въ невозможности погасить огонь, бросились на бакъ, и нашли тамъ большую часть экипажа. Несчастные эти люди самымъ жалостнымъ образомъ взывали ко Всевышнему о своемъ избавленіи, въ которомъ отъ скорости, съ какою распространялось пламя, они вовсе отчаялись, не взирая на то, что они уже видѣли приближавшіяся къ нимъ многія гребныя суда.
"Гребныя суда держались противъ крамбаловъ съ обѣихъ сторонъ корабля, и принимали всѣхъ, кто къ нимъ доплывалъ, а также забрали и тѣхъ, которые, спустясь съ носу держались за корабль. Но многіе отъ холода и онѣмѣнія членовъ не могли долго держаться, оторвались и утонули. Равнымъ образомъ погибли всѣ тѣ, которые, въ страхѣ и отчаяніи при первомъ извѣстіи о пожарѣ, бросились въ воду. Нѣкоторыя изъ гребныхъ судовъ были въ крайней опасности отъ множества людей, спѣшившихъ сѣсть на нихъ; многіе со всѣхъ сторонъ хватались за фалшборды, и конечно потопили бъ тѣ гребныя суда, если бъ гребцы на нихъ, для спасенія другихъ и себя, силою не отбивали лишнихъ, хотя эти несчастные и должны были погибнуть. Корабль горѣлъ во всю ночь; въ продолженіе коей несло его къ острову Тенедосу, гдѣ, въ пять часовъ утра, взлетѣлъ онъ на воздухъ съ ужаснымъ громомъ.
"На этомъ кораблѣ погибло шесть морскихъ и экономическихъ офицеровъ, 25 (изъ 45-ты) мичмановъ, два (изъ трехъ) константинопольскихъ купцовъ, лоцманъ изъ Грековъ и много нижнихъ чиновъ. Изъ сихъ несчастныхъ участь артиллерійскаго офицера особенно достойна сожалѣнія: онъ имѣлъ съ собою двухъ малолѣтнихъ дѣтей: одного онъ бросилъ въ воду къ гребнымъ судамъ и его тотчасъ спасли, а за другимъ побѣжалъ внизъ и вмѣстѣ съ нимъ сдѣлался жертвою пламени! Спаслись же; офицеровъ морскихъ и экономическихъ пятнадцать, мичмановъ двадцать, нижнихъ чиновъ 289 человѣкъ. Изъ трехъ женщинъ спаслась только одна: слѣдуя за своимъ мужемъ, имѣя въ одной рукѣ труднаго ребенка, помощію другой спустилась она по веревкѣ съ конца бомъ-утлегаря на гребное судно.
"Военнымъ судомъ оправили въ приключившейся гибели корабля, какъ капитана, такъ офицеровъ и всѣхъ нижнихъ чиновъ {Въ Англійскомъ флотѣ узаконено, въ случаѣ потери корабля, отдавать подъ судъ весь экипажъ, отъ капитана до послѣдняго человѣка. Военный судъ, допрашивая всѣхъ и каждаго, рѣшитъ, кто виноватъ въ этой потерѣ; ибо случиться можетъ, что корабль погибнетъ отъ ошибки простаго матроса, напримѣръ: если рулевой не такъ положитъ руль, какъ ему приказано; лотовой ложно объявитъ мѣру глубины; ивой при поворотѣ не въ свое время отдастъ какую нибудь значительную снасть, и проч., и проч. Слѣдовательно и должно въ подобныхъ случаяхъ производить слѣдствіе надъ всѣмъ экипажемъ. Прим. перев.}.
"Причина сему несчастію достовѣрно неизвѣстна; но послѣ дознано, что въ бродъ-камерѣ былъ огонь въ такое время, когда ему не слѣдовало тамъ быть!"