Описано командиромъ пакетъ-бота Феллосомъ.

22-го Іюня 1803 года пакетъ-ботъ Леди Гобартъ отправился изъ Галифакса въ Англію. Сначала мы правили къ юговостоку, чтобъ миновать такъ называемый Песчаный Островъ, а 24-го числа привели къ N съ намѣреніемъ пройти по сѣверной части Большой Нюфоундлендской Банки. Мы шли такъ далеко къ сѣверу для того, чтобъ не встрѣтиться съ непріятельскими крейсерами.

Въ семь часовъ по полуночи 26-го числа, находясь на Большой Нюфоундлендской Банкѣ, въ широтѣ 44° 37', долготѣ 51° 20', мы увидѣли большую шкуну подъ французскимъ флагомъ; она шла прямо къ намъ, и весь декъ ея былъ наполненъ людьми. По смѣлости, съ какою она спускалась къ намъ, мы заключили, что французы принимаютъ насъ за купеческое судно, и знаютъ уже о начатіи военныхъ дѣйствій, а потому мы приготовились къ сраженію, и подпустивъ шкуну на пушечный выстрѣлъ, въ восемь часовъ однимъ ядромъ заставили ее спустить флагъ. Овладѣвъ шкуною, нашли мы, что она называлась Прекрасная Юлія, и принадлежала къ Порту Либерте; величиною была въ восемьдесятъ тоннъ; совсѣмъ новая и хорошо построенная; шла въ помянутый портъ съ Острова Св. Петра, будучи нагружена соленою рыбой.

Призъ сей я поручилъ двумъ лейтенантамъ Королевскаго флота, бывшимъ у насъ пассажирами, которые добровольно согласились управлять имъ, и съ ними назначилъ нужное число людей. Въ десять часовъ увидѣли мы еще двѣ шкуны: онѣ принадлежали Англичанамъ, и шли въ С. Джонъ; по нимъ я раздѣлилъ французскихъ плѣнниковъ, а капитана, штурмана и мальчика, капитанскаго племянника, оставилъ у себя, по собственному ихъ желанію.

28-го Іюня дулъ крѣпкій вѣтеръ отъ запада съ большимъ волненіемъ; погода была пасмурная, и временно находилъ туманъ. Около часа пополуночи пакетъ-ботъ, идучи по семи узловъ, вдругъ нашелъ на ледяной островъ, и ударился съ такою силою, что многіе изъ служителей выпали изъ своихъ коекъ. Проснувшись отъ этого ужаснаго удара, я въ ту же минуту выскочилъ наверхъ. Передъ самымъ тѣмъ временемъ, когда надобно было ему удариться, руль положили лѣво на бордъ, а потому онъ, ударившись еще разъ лѣвою стороною противъ крамбола, поворотился совсѣмъ кругомъ, кормою къ льдинѣ, которая отбила у него руль, и вдавила ахтеръ-штевень. Въ это время ледяная громада, казалось, совсѣмъ нависла надъ нами, имѣя образъ весьма остроконечной пирамиды или пика, котораго высота, по крайней мѣрѣ, была вдвое противъ нашихъ мачтъ, въ длину же она простиралась отъ одной четверти до половины мили.

Волненіе ударяло на ледъ страшнымъ образомъ, а вода лилась въ судно такимъ стремленіемъ, что въ нѣсколько минутъ наполнила трюмъ. Мы бросили всѣ пушки за бордъ, отрубили якоря, подвели подъ подводную часть два паруса, выливали воду обѣими помпами и ведрами, въ надеждѣ не допустить, чтобъ судно пошло на дно; но все это не имѣло успѣха: менѣе чѣмъ въ четверть часа форъ-руслени опустились до самой воды.

Теперь мы находились въ самомъ отчаянномъ положеніи: будучи увѣренъ, что если одну минуту мы опоздаемъ спустить гребныя суда, ничто уже не будетъ въ состояніи спасти насъ, я требовалъ совѣта у Капитана Томаса, королевской морской службы, находившагося на пакетъ-ботѣ пассажиромъ, и отъ нашего штурмана, должны ли мы еще употреблять какія нибудь средства для сохраненія судна или единственно помышлять о спасеніи людей. И такъ какъ я имѣлъ большое желаніе спасти почту, то и спрашивалъ ихъ мнѣнія, можно ли намъ взять почтовые чемоданы съ собою на гребныя суда. Они оба единогласно утверждали, что мы немедленно должны спустить на воду гребныя суда, и какъ пакетъ-ботъ погружался скоро, то ни о чемъ болѣе не надобно думать, какъ только о спасеніи людей.

Обязанность моя заставляетъ меня отдать здѣсь справедливость всему экипажу, находившемуся подъ моимъ начальствомъ: отъ самаго начала случившагося съ нами несчастія они вели себя съ чрезвычайнымъ постоянствомъ, и сохраняли порядокъ и повиновеніе. Ни одинъ человѣкъ не изъявлялъ ни малѣйшаго нетерпѣнія или желанія оставить корабль прежде времени, и когда велѣно было садиться на гребныя суда, всякъ сходилъ на нихъ въ свою очередь и безъ торопливости, наблюдая во все время примѣрное равнодушіе.

Хотя волненіе было велико, однако жъ мы очень удачно спустили катеръ и ялъ; въ первый изъ нихъ мы посадили дамъ; одна изъ нихъ (дѣвица Котепгамъ) до того испугалась, что со шкафута прыгнула на катеръ и сильно объ него ударилась. Этотъ случай могъ бы послужить къ ея и нашей гибели, къ счастію однако жъ не имѣлъ ни какихъ дурныхъ слѣдствій.

Потомъ спустили мы на эти гребныя суда небольшое количество съѣстныхъ припасовъ, собранныхъ въ служительскихъ банкахъ, и отдали ихъ за корму. Въ это время носовая часть верхняго дека была уже подъ водою, и только одни шканцы не были еще затоплены; послѣ того велѣлъ я къ почтовымъ чемоданамъ привязать нѣсколько кусковъ чугуннаго баласта, и бросить ихъ въ воду. Между тѣмъ судно погружалось болѣе и болѣе: тогда закричалъ я на катеръ, чтобъ онъ подъѣхалъ и взялъ меня. Намѣреніе мое было спуститься въ катеръ съ конца гика, чтобы не разбило его о кормовой подзоръ. Когда катеръ подъѣхалъ, я предложилъ нашему штурману Баргосу, остававшемуся со мною до послѣдней минуты, спускаться въ него; но онъ мнѣ отвѣчалъ, что въ этомъ одномъ случаѣ онъ проситъ позволенія не исполнить моего приказанія, ибо намѣренъ не прежде оставить утопающее наше судно, какъ въ то время, когда увидитъ меня въ безопасности на катерѣ. Такой поступокъ, въ подобномъ нашему положеніи, не имѣетъ нужды въ моей похвалѣ, онъ самъ о себѣ свидѣтельствуетъ, но я не исполнилъ бы моего долга, если бъ не довелъ до свѣдѣнія высокопочтенныхъ господъ директоровъ почтъ {Въ Англіи всѣ почтовыя суда или пакетъ-боты находятся въ управленіи и зависимости директоровъ (post-masters general), управляющихъ почтами, и служащіе на нихъ имѣютъ особенный свой мундиръ: красный съ синимъ воротникомъ. Прим. перев. } о поступкѣ, приносящемъ такую честь и похвалу сему достойному офицеру.

Когда мы спускали гребныя суда, волненіе было такъ велико, что я никакъ не надѣялся спустить ихъ въ цѣлости, и за успѣхъ въ этомъ многотрудномъ и важномъ предпріятіи мы совершенно обязаны неустрашимости, проворству и послушанію нижнихъ чиновъ, къ чести коихъ должно сказать, что ни одинъ изъ нихъ не употребилъ чрезъ мѣру крѣпкихъ напитковъ, хотя они имѣли къ тому всѣ способы, если бъ хотѣло; напротивъ того, я видѣлъ, какъ одинъ матросъ вылилъ изъ бутыли мѣрою галлоновъ въ пять (полтора ведра) ромъ на палубу, чтобъ налить въ нее прѣсной воды. Эта вода въ послѣдствіи была единственнымъ нашимъ подкрѣпленіемъ.

Едва успѣли мы оставить корабль, какъ вдругъ онъ сильно покачнулся на лѣвую сторону, и тотчасъ пошелъ на дно, носомъ впередъ; это случилось менѣе нежели черезъ часъ послѣ перваго удара о льдину. При семъ случаѣ мы были на краю гибели, ибо насъ почти вовлекло въ водоворотъ, сдѣлавшійся отъ погруженія корабля. Не берусь описывать ужаса нашего положенія и того, что мы чувствовали, когда увидѣли себя на двухъ гребныхъ судахъ посреди необозримаго Атлантическаго Океана, не имѣя надежды ни на какую другую помощь, кромѣ самихъ себя, и на ту, какую могло послать намъ Провидѣніе!

Люди, привыкшіе къ опасностямъ и: къ переворотамъ счастія, не скоро приходятъ въ отчаяніе, но бываютъ ужасные случаи, коимъ человѣкъ самъ по себѣ безъ упованія на Всевышняго, не можетъ противустать {Нѣтъ въ свѣтѣ ничего справедливѣе этого замѣчанія: я это знаю опытами! Прим. перев. }! Симъ-то упованіемъ мы подкрѣпляли себя, и утѣшали Другъ друга въ нашемъ отчаянномъ положеніи.

Пока мы разсуждали, какой взять намъ курсъ, случилось весьма странное происшествіе, которое причинило намъ величайшее безпокойство, а потому и заслуживаетъ быть упомянутымъ: въ то время, когда пакетъ-ботъ тонулъ, онъ былъ окруженъ превеликимъ множествомъ китовъ, которые въ это время года идутъ къ берегамъ Нюфоундленда, преслѣдуя маленькихъ рыбокъ, называемыхъ капеландъ; и когда эти огромныя животныя приближались къ гребнымъ судамъ, мы чрезвычайно боялись, чтобъ они не нанесли намъ какого вреда, ибо въ китоловномъ промыслѣ не рѣдко случалось, что киты однимъ ударомъ хвоста разбивали надвое шлюпки, и потому мы кричали изъ всей мочи и употребляли разные другіе способы отогнать ихъ, но тщетно: они, казалось, нарочно слѣдовали за нами и окружали насъ съ полчаса; напослѣдокъ всѣ скрылись, не причинивъ намъ ни малѣйшаго вреда.

Съ величайшимъ трудомъ мы кое-какъ могли поставить и вооружить фокъ-мачту, и готовились взять лучшій курсъ, смотря по обстоятельствамъ; вѣтеръ же дулъ прямо отъ того румба, на который надлежало намъ править къ ближайшему отъ насъ берегу. Мы размѣстились по гребнымъ судамъ слѣдующимъ образомъ: на катерѣ находились три дамы, Капитанъ Томасъ, начальникъ французской шкуны Г. Россе, я, подштурманъ, констапель, тимерманъ, экономъ коммиссарскій и восемь матросовъ: всего осьмнадцать человѣкъ, коихъ тяжесть, вмѣстѣ съ съестными припасами, такъ загрузила нашъ ботъ, что фальшъ-борды были отъ воды не выше, какъ на шесть или на семь дюймовъ; величина же его была въ длину двадцать футъ, въ ширину шесть футъ четыре дюйма, а въ глубину два съ половиною фута. Изъ этого можно себѣ представить, въ какой тѣснотѣ мы должны были находиться, и что надлежало намъ перенести! А на ялѣ, имѣвшемъ четырнадцать футъ длины, пять футъ три дюйма ширины и два фута глубины, помѣстились штурманъ Баргусъ, Перваго Гвардейскаго Полка Подполковникъ Кукъ, ботсманъ, парусникъ и семь матросовъ: всего одиннадцать человѣкъ.

Изъ съѣстныхъ припасовъ мы успѣли взять только отъ сорока до пятидесяти фунтовъ сухарей, воды пять галлоновъ (полтора ведра) и еще небольшой кувшинъ; остатокъ спрюсоваго пива въ боченкѣ, пять галлоновъ рому и нѣсколько бутылокъ портвейну. Намъ также удалось взять два компаса, октантъ, зрительную трубу, жестяную кружку, рюмку, шканечный фонарь съ нѣсколькими свѣчами, а одинъ изъ матросовъ догадался взять огниво со всѣмъ приборомъ: такимъ образомъ мы были въ состояніи править по компасу и въ ночное время.

При разсвѣтѣ вѣтеръ дулъ крѣпкій отъ запада съ большимъ волненіемъ; мы тогда находились отъ Порта СантъДжона, что на Нюфоундлендѣ, въ разстояніи 350-ти миль, и какъ признаки означали продолженіе противныхъ вѣтровъ, то намъ надлежало употреблять строжайшую экономію въ съѣстныхъ припасахъ. На сеи конецъ я представилъ моимъ товарищамъ, что мы одинъ разъ должны положить для себя правила, отъ которыхъ ни подъ какимъ видомъ уже не отступать; ибо намъ предстояли величайшія затрудненія, которыя однако жъ я изложилъ имъ въ лучшемъ видѣ, нежели какъ самъ объ нихъ думалъ. Въ слѣдствіе сего представленія выдано было на каждаго человѣка по половинѣ сухаря и по рюмкѣ вина на всѣ слѣдующія сутки; воды же мы согласились не трогать, пока будетъ возможность обойтись безъ нея.

Къ счастію, при спусканіи гребныхъ судовъ на воду, вошла мнѣ въ голову мысль велѣть бросить въ катеръ смоленый брезентъ съ гротъ-люка; теперь онъ намъ пригодился: разрѣзавъ его на полосы, мы возвысили имъ фальшборды вмѣсто надѣлокъ, и тѣмъ удерживали всплески, которые иначе попадали бы въ катеръ. Я также велѣлъ тимерману взять съ собою сколько нибудь самыхъ нужныхъ инструментовъ, въ числѣ коихъ онъ не забылъ наполнить кармагны гвоздями, которыми мы теперь починили фалыпборды, переломанные при спускѣ катера.

Вскорѣ послѣ разсвѣта, взявъ ялъ на буксиръ, мы пошли въ путь, держа въ бейдевиндъ къ NW, въ надеждѣ дойти до Нюфоундлендскаго берега или встрѣтить какое либо судно. Мы прошли два ледяные острова, почти равной величины съ тѣмъ, на которомъ разбился пакетъ-ботъ нашъ, и принесли Богу благодареніе за избавленіе насъ отъ гибели. Въ полдень, по наблюденію, мы находились въ широтѣ 46° 33'. Портъ С. Джонъ отстоялъ отъ насъ на W3/4N въ 350-ти миляхъ.

29-го Іюня съ утра сталъ дуть тихій вѣтеръ изъ ZO четверти. Мы провели эту долгую ночь весьма безпокойно, а на разсвѣтѣ весь мой экипажъ, состоящій изъ 28-мы человѣкъ, устремилъ взоры свои на меня, чтобъ поскорѣе узнать, какимъ курсомъ я велю править для ихъ спасенія, и въ ожиданіи раздачи съѣстныхъ припасовъ. При освидѣтельствованіи ихъ нашли мы, что мѣшокъ сухарей былъ подмоченъ соленою водою, и потому надлежало уменьшить порцію, на что всѣ охотно согласились. Въ эту минуту я болѣе почувствовалъ весь ужасъ нашего состоянія, и возсылая Богу благодареніе за спасеніе насъ при кораблекрушеніи, просилъ Его не лишить насъ святаго Своего покровительства въ теперешнемъ отчаянномъ положеніи.

Вскорѣ послѣ нашелъ густой туманъ, продолжавшійся во весь день, съ сильнымъ дождемъ, который для насъ былъ вовсе безполезенъ, ибо мы не имѣли средствъ сбирать дождевую воду; но перемочивъ насъ, онъ сдѣлалъ намъ превеличайшій вредъ, а особливо въ такой тѣснотѣ, въ какой мы находились; притомъ же надобно знать, что сверхъ платья, которое было на насъ, никому не было позволено брать что либо, кромѣ одного капота или одѣяла.

Мы шли хотя подъ парусомъ, но и безпрестанно гребли, правя къ WNW, и осматриваясь во всѣ стороны, съ нетерпѣніемъ ожидали встрѣтить какой нибудь корабль. Въ полдень С. Джонъ находился отъ насъ въ 310-ти миляхъ на WNW3/4W; обсерваціи для широты не было. Тогда же каждому человѣку было выдано по четверти сухаря и по рюмкѣ рому. Одна изъ дамъ читала намъ молитвы объ избавленіи отъ бури.

На разсвѣтѣ 30-го числа мы такъ озябли отъ чрезмѣрной мокроты и холодной погоды, что сочтено было за нужное дать каждому человѣку по полурюмкѣ рому и по кусочку сухаря. Дамы сначала не хотѣли пить крѣпкихъ напитковъ, но послѣ, будучи убѣждены нами, согласились употреблять свою порцію: это весьма было для нихъ полезно въ столь сырую и холодную погоду. Туманъ и слякоть продолжались и въ эти сутки. Мы всю ночь шли на веслахъ, да и большую часть дня тоже, а какъ ялъ нашъ, къ несчастію, отвалилъ отъ корабля только съ тремя веслами, и имѣлъ ничего незначащій парусишко, то мы принуждены были безпрестанно держать его на буксирѣ; равнымъ образомъ и на катерѣ недоставало двухъ веселъ, потерянныхъ при спускѣ на воду, и какъ онъ сидѣлъ много въ грузу, то при малѣйшемъ волненіи шелъ очень тихо; слѣдовательно, въ слабые вѣтры успѣхъ нашъ былъ невеликъ.

Одинъ изъ матросовъ нашелъ въ ялѣ окорокъ ветчины, котораго прежде мы не замѣтили. Я велѣлъ дать отъ него на каждаго человѣка по кусочку съ грецкій орѣхъ, а остальное бросилъ въ море, опасаясь, что онъ произведетъ жажду, которую намъ нечѣмъ было утолить. Въ полдень мы считали себя на сѣверо-восточной оконечности Большой Банки. С. Джонъ отстоялъ на WNW3/4W въ 246-ти миляхъ. Наблюденій не было; сегодня отправили молитву по-прежнему.

Большую часть дня перваго Іюля дулъ свѣжій вѣтеръ отъ WZW съ великимъ волненіемъ. Туманъ со слякотью продолжался по-прежнему, во всѣ сутки, и погода была такъ холодна, что брызги, коими насъ обливало, тотчасъ на насъ замерзали, отчего мы находились въ самомъ горестномъ положеніи. Мы всѣ были доведены почти до послѣдней степени отчаянія, а недостатокъ пищи и безпрестанный холодъ до того насъ изнурили, что мы совершенно ослабли, и были неспособны ни къ какому дѣлу, гдѣ требовалась сила. Чрезвычайная тѣснота не позволяла намъ протянуть членовъ какъ должно, а оттого у многихъ распухли ноги, и они безпрестанно просили пить. Тогда я напоминалъ имъ о сдѣланномъ нами постановленіи: они соглашались, что причины мои были справедливы, и умолкали, но чрезъ нѣсколько минутъ опять требовали воды.

При началѣ крѣпкаго вѣтра мы шли къ NNW, uo катеръ, будучи много въ грузу, не могъ легко подниматься на волненіи, и часто въ него плескало воду, а потому мы принуждены были отдать буксиръ яла, и въ туманѣ скоро потеряли его изъ вида. Это горестное приключеніе причинило всѣмъ намъ большое безпокойство; ибо мы не знали, удастся ли намъ опять свидѣться съ несчастными нашими товарищами. Сверхъ того несчастіе наше было еще чувствительнѣе тѣмъ, что на ялѣ остались нашъ октантъ, зрительная труба и немалая часть съѣстныхъ припасовъ; Около четырехъ часовъ утра вѣтеръ усилился, а по мѣрѣ того и волненіе сдѣлалось больше; почему мы нашлись принужденными привести катеръ носомъ къ вѣтру помощію паруса нашего, который распустивъ, выпустили въ воду, привязавъ къ каждому ноку рея по веревкѣ, которыя закрѣпили на носу, отчего валы, встрѣчая парусъ прежде нежели доходили до насъ, нѣсколько уменьшались.

Въ продолженіе этого дня матросы нѣсколько разъ увѣряли меня, что видятъ судно; хотя я зналъ очень хорошо, что въ такую туманную погоду почти невозможно было усмотрѣть какой либо предметъ, но долженъ былъ, въ угожденіе настоятельному ихъ требованію, спускаться по вѣтру, чтобъ убѣдить ихъ въ ошибкѣ. Движенія эти подвергали насъ чрезвычайной опасности, а потому я старался всѣми способами доказать имъ неосновательность ихъ желаній, что одно только воображеніе заставляетъ ихъ мечтать, будто они видятъ корабль, и что происходящая оттого минутная радость послѣ повергнетъ ихъ въ большее еще отчаяніе. При всѣхъ сихъ несчастныхъ происшествіяхъ должно сказать, къ чести женскаго пола, что дамы показывали собою примѣръ удивительной твердости и терпѣнія.

Мы всѣ вмѣстѣ читали молитвы, и всегда съ непокрытыми головами, не смотря ни на вѣтеръ, ни на дождь. Это доставляло намъ большое утѣшеніе и спокойствіе въ нашихъ душевныхъ и тѣлесныхъ страданіяхъ. Въ полдень портъ С. Джонъ отстоялъ отъ насъ на WNW1/4W, во 148-мы миляхъ. Полуденной же высоты солнца для опредѣленія широты не было.

2-го Іюля во всю ночь шелъ сильный дождь, и съ такимъ пронзительнымъ холодомъ, что всѣ мы почти не могли пошевелиться. Ноги и руки у насъ до того распухли, что у нѣкоторыхъ почернѣли; причиною тому были тѣснота, сырость и холодъ. Поутру я далъ каждому человѣку по одной трети рюмки рому и по четверти сухаря, а предъ полуднемъ понемногу, спрюсоваго пива, отъ котораго чувствовали мы нѣкоторое облегченіе.

Все утро этого числа вѣтеръ дулъ крѣпко изъ ZW четверти при туманной погодѣ, а съ полудня утихъ и перешелъ въ NO четверть.

Въ половинѣ 12-го часа по полуночи увидѣли мы къ востоку корабль, который шелъ къ NW. Явленіе это внушило намъ надежду на немедленное избавленіе, и, такъ сказать, дало новую жизнь. Я тотчасъ приказалъ всѣмъ какъ можно плотнѣе прижаться другъ къ другу, чтобы катеръ нашъ не показался ему вооруженнымъ судномъ, и не настращалъ его, и провязавъ на крюкъ дамскую шаль махалъ ею, сколько позволяли мои силы. Между тѣмъ идучи на разные галсы, мы скоро приблизились другъ къ другу, и чрезъ четверть часа увидѣли, что это былъ вашъ ялъ. Мы скорѣе бы его узнали, если бъ онъ не имѣлъ другаго паруса, сдѣланнаго изъ моей простыни, которую случайно бросили въ ялъ. Парусъ этотъ они поднимали надъ фокомъ, а оттого ялъ имѣлъ видъ верхнихъ парусовъ судна, находящагося въ отдаленіи.

Невозможно изобразить той смѣси радости и огорченія, которая была написана на лицѣ каждаго при этомъ открытіи! Соединясь съ яломъ, мы взяли его опять на буксиръ, и пошли къ NW. Мы спрашивали другъ друга о здоровьѣ экипажа, и узнали, что находившіеся на ялѣ, такъ же какъ и мы, много страдали опухолью въ рукахъ и ногахъ, и что они весьма много огорчались на нашъ счетъ, боясь, чтобъ мы не погибли. Надобно замѣтить, что двѣ ночи они правили безъ огня, слѣдовательно соединеніе наше послѣ такой бурной погоды надлежитъ приписать одному Провидѣнію! Опасаясь, чтобъ еще намъ не разлучиться, мы на всякій случай раздѣлили нашъ запасъ по числу людей на каждомъ суднѣ.

Надежда наша на немедленное избавленіе при появленіи мнимаго корабля Обрадовала насъ до чрезвычайности, а потому и неудача была гораздо чувствительнѣе: до того даже, что нѣкоторые изъ матросовъ пришли въ крайнее отчаяніе, и невозможно было ни какими увѣщаніями ободрить ихъ и заставить, чтобъ они помогали ставить паруса.

Сегодня, въ первый еще разъ, далъ я полную рюмку прѣсной воды французскому капитану и нѣкоторымъ другимъ, имѣвшимъ въ этомъ пособіи болѣе надобности. Сколько я ни убѣждалъ моихъ товарищей не пить соленой воды, но нѣкоторые изъ нихъ меня не слушались и пили ее въ большомъ количествѣ, отчего сдѣлались у нихъ бредъ и судороги, а также боль въ животѣ. Этотъ случай, по крайней мѣрѣ, помогъ мнѣ уговорить остальныхъ, чтобъ они воздержались отъ этого чрезвычайно вреднаго питья.

Поутру, по обыкновенію, читали мы молитвы. Въ полдень С. Джонъ находился отъ насъ на WNW1/4W во 110-ти миляхъ. Широты по наблюденію не имѣли случая опредѣлить.

3-го Іюля мы терпѣли холодъ, мокроту, голодъ и жажду въ такой степени, что я изъяснить не могу, и находились въ самомъ жалостномъ положеніи. Вѣтеръ дулъ довольно крѣпко отъ юга; мы шли подъ всѣми парусами, какіе только могли выставить, а ялъ въ прибавокъ къ парусамъ шелъ и на веслахъ, чтобъ не отстать отъ насъ. Французскій капитанъ, уже нѣсколько дней бывшій въ такомъ отчаяніи, что ни какой возможности не было утѣшить его, вдругъ бросился въ безпамятствѣ за бордъ, и мгновенно пошелъ на дно! Въ это время катеръ шелъ съ большою скоростью, и весла были привязаны по борду, и такъ нельзя было бы спасти его даже и тогда, когда бы онъ держался на водѣ. Одинъ изъ плѣнниковъ, находившійся на ялѣ, дошелъ до такого бѣшенства, что нужно было его связать. Горестный конецъ несчастнаго Капитана Россе, къ которому я началъ имѣть большое уваженіе, чрезвычайно меня тронулъ, можетъ быть, болѣе нежели собственная моя участь. Въ то время, когда я распредѣлялъ людей по гребнымъ судамъ, онъ подошелъ ко мнѣ, и со слезами на глазахъ просилъ, чтобъ я не оставилъ его на утопающемъ суднѣ; я увѣрялъ его, что мнѣ никогда въ мысль не приходило сдѣлать такой безчеловѣчный поступокъ; напротивъ того, будучи невинною причиною его несчастія, я постараюсь всѣми способами спасти жизнь его, равно какъ и всѣхъ другихъ моихъ товарищей, и какъ мы всѣ подвержены одинаковой опасности, то и должны будемъ спастись или погибнуть вмѣстѣ. Это увѣреніе и надежда быть скоро размѣненнымъ по прибытіи къ порту, на время успокоили его; но твердость, послѣ имъ оказанная, скоро его оставила, и крѣпкіе напитки безъ примѣси воды, къ употребленію коихъ онъ не привыкъ, имѣли надъ нимъ удивительное дѣйствіе: они ускорили его сумасшествіе, вовлекшее его въ преждевременную смерть.

Это несчастное приключеніе надъ всѣми нами произвело странное дѣйствіе: самые ничего незначащіе случаи приводили насъ въ чрезвычайный гнѣвъ, а иногда на меня находила такая задумчивость, что я по нѣскольку часовъ сряду не помнилъ себя.

Сегодня случилась со мною сильная дрожь, повторявшаяся въ извѣстные промежутки времени. Я потерялъ позывъ на пищу и питье, и былъ въ большой опасности. Къ ночи, въ первый разъ еще послѣ кораблекрушенія, я спалъ три или четыре часа сряду. Во время сна я вспотѣлъ; пробудившись, чувствовалъ облегченіе, и былъ уже въ совершенной памяти, но тѣмъ болѣе приходилъ въ ужасъ, помышляя объ отчаянномъ нашемъ положеніи.

Между тѣмъ волненіе такъ часто плескало воду въ катеръ, что имѣвшіе еще сколько нибудь силы принуждены были безпрестанно выливать ее. Находившіеся въ кормѣ сидѣли такъ тѣсно, что съ трудомъ можно было просунуть въ карманъ руку, а матросы лежали въ водѣ подъ банками.

Утро, кромѣ дневнаго свѣта, не принесло намъ ни какого облегченія. Солнце только одинъ разъ во все время бѣдственнаго нашего путешествія согрѣло насъ благотворительною своею теплотою; и тѣ, которые на нѣкоторое время бывъ погружены въ сонъ, не чувствовали ужаснаго своего состоянія, просыпались потомъ несравненно съ большею горестью.

Наконецъ вѣтеръ отъ Z до того усилился и произвелъ такое волненіе, что потребны были чрезвычайное искусство и сила для управленія рулемъ; ибо малѣйшее упущеніе или неосторожность могли поворотить катеръ поперегъ волненія, которое потопило бы его непремѣнно. Мы шли прямо на фордевиндъ, ожидая каждую минуту, что насъ поглотятъ стремившія за нами волны; но съ помощію Божіею выдержали эту бурю, которая къ ночи стала утихать. Теперь, по счисленію нашему, мы прошли то разстояніе, въ которомъ полагали себя отъ С. Джона; только густота тумана не позволяла намъ видѣть предметы, даже въ самомъ маломъ разстояніи.

Вечеромъ прошли мы нѣсколько пучковъ морскихъ растеній, а Капитанъ Томасъ видѣлъ крыло морской птицы, которыя привитаютъ при берегахъ Нюфоундленда, и служатъ пищею тамошнимъ рыбакамъ. Эти обстоятельства показали намъ, что мы недалеко отъ земли, а потому всякъ изъ насъ съ большимъ вниманіемъ наблюдалъ все намъ попадавшееся. Въ это время прекрасная бѣлая птица, величиною и перьями весьма похожая на голубя, только съ перепонками на лапахъ, летала кругомъ насъ, и хотя катеръ очень качался, но она нѣсколько разъ покушалась сѣсть на него. Она продолжала летать около насъ до самой ночи. Сколь ни малозначительно это, обстоятельство, но мы считали его благопріятнымъ знаменіемъ, которое породило въ насъ нѣкоторую надежду: не даромъ говорятъ, что мореходцы вообще бываютъ суевѣрны, и вѣрятъ многимъ предразсудкамъ {Въ отношеніи къ Англичанамъ, это замѣчаніе можетъ быть справедливо, хотя мнѣ самому и не случилось того видѣть; но русскихъ мореплавателей нельзя укорять въ суевѣріи и предразсудкахъ: я никогда не замѣчалъ, чтобъ они по физическимъ явленіямъ выводили какія либо суевѣрныя заключенія и предсказанія. Прим. перев. }.

Имѣя основательныя причины думать, что земля была отъ насъ не очень далеко, я старался уговаривать всѣхъ тѣхъ, которые имѣли еще сколько нибудь силы, приняться за весла, и грести въ пособіе дувшему тогда весьма тихому вѣтру. Я убѣдительно представлялъ имъ, что буде поутру настанетъ береговой вѣтеръ, и отнесетъ насъ далеко въ море, тогда уже поздно будетъ вамъ думать о спасеніи; ибо кромѣ величайшаго безсилія, въ коемъ мы находились, у насъ оставалось сухарей, при самой крайней экономіи, только на два дня, а также и воды не могло стать на большее того время, хотя мы совсѣмъ ея не трогали, кромѣ вышеупомянутыхъ случаевъ. Шестеро сутокъ мы безпрестанно находились въ мокротѣ и на холоду, не имѣя другой пищи, кромѣ четверти сухаря и рюмки вина или рому въ день. Но, не взирая на это, убѣжденіе мое имѣло такое дѣйствіе, что люди, до того казавшіеся совершенно равнодушными къ своей участи, теперь выползли изъ-подъ банокъ, и употребили послѣднія свои силы за веслами.

4-го Іюля на разсвѣтѣ туманъ такъ сгустился, что мы ничего кругомъ себя не могли видѣть. Въ продолженіе же ночи нашлись принужденными отдать буксиръ съ яла, чтобъ понудить бывшихъ на немъ грести прилежнѣе, отчего мы потеряли его изъ виду, и это несчастное обстоятельство удивительно насъ огорчило. Я замѣтилъ, что при нашей слабости, самые бездѣльные, ничего незначащіе случаи производили надъ нами чудное дѣйствіе, и потому предостерегалъ моихъ товарищей, чтобъ они не вдругъ предавались восторгу, увидѣвъ что нибудь похожее на землю, и въ радости не объявляли о томъ другимъ, пока не увѣрятся совершенно, что видимый предметъ есть не призракъ, но настоящая земля; ибо извѣстно, что такъ называемыя туманныя банки или облака бываютъ весьма обманчивы. Не взирая однако жъ на мои увѣщанія, многимъ изъ нашихъ бѣдныхъ страдальцевъ безпрестанно что нибудь мечталось: кто слышалъ шумъ береговаго прибоя, а кто пушечные выстрѣлы. Эти послѣдніе дѣйствительно слышалъ и я, и мнѣ казалось, что какой нибудь корабль, стоявшій на мели, дѣлалъ сигналы бѣдствія, но послѣ мы узнали, что пушечными выстрѣлами намъ слышались удары китовъ по водѣ, которыхъ мы видѣли множество.

Вскорѣ по разсвѣтѣ солнце показалось во второй разъ послѣ кораблекрушенія. Въ продолженіе семи дней нашего бѣдствія мы ее имѣли случая взять высоту солнца, луны или звѣздъ, даже просушить свое платье. Напослѣдокъ туманъ сталъ прочищаться, и мы усмотрѣли землю въ разстояніи отъ насъ около мили. Открывшійся намъ берегъ находился въ Заливѣ Зачатія (Conception), разстояніемъ на четырнадцать лигъ отъ гавани С. Джона, и почти въ то же самое время, къ неизъяснимой нашей радости, увидѣли мы свой ялъ и еще шкуну, шедшую къ намъ прямо отъ берега.

Не умѣю достаточно описать чувствованій нашихъ при семъ трогательномъ явленіи! Увѣренность въ скоромъ избавленіи произвела надъ нами непостижимое дѣйствіе: многіе навзрыдъ плакали; другіе смотрѣли другъ на друга разинувъ ротъ, и, казалось, не вѣрили тому, что видѣли собственными глазами; иные, напротивъ, пребывали въ совершенномъ забвеніи, такъ что ни какія слова, ни какія утѣшенія не имѣли надъ ними дѣйствія. Что касается до меня, то хотя я также былъ до чрезвычайности растроганъ столь внезапною перемѣною въ нашемъ состояніи, но представивъ себѣ все нами претерпѣнное, и видѣвъ столь жалостное положеніе моихъ товарищей, я предложилъ имъ принести благодареніе Богу за Его къ намъ милосердіе. На это всѣ до одного человѣка охотно со мною согласились, и я, вынувъ изъ кармана молитвенникъ, взятый мною съ корабля, когда я въ послѣдній разъ пошелъ наверхъ изъ своей каюты, сталъ читать псалмы, при слушаніи коихъ на лицѣ каждаго живо были изображены умиленіе и живѣйшее чувство благодарности ко Всевышнему. Исполнивъ сію священную обязанность, матросы стали у меня просить по полубутылкѣ грогу на каждаго, но я, опасаясь дурныхъ слѣдствій, отказалъ въ ихъ просьбѣ, а смѣшавъ съ водою небольшое количество рому, далъ имъ понемногу.

Когда шкуна приблизилась къ намъ, мы увѣдомили ее о нашемъ состояніи. Она тотчасъ легла въ дрейфъ, и приняла насъ всѣхъ, а суда наши взяла на буксиръ. Теперь невозможно было воздержать людей нашихъ, и многіе изъ нихъ пили такъ много воды, что почувствовали чрезвычайную боль въ желудкѣ, но сдѣлавшись осторожнѣе отъ этого урока, не имѣли ни какихъ другихъ опасныхъ припадковъ.

Такъ какъ вѣтеръ съ берега дулъ весьма крѣпко, то мы не прежде достигли пристани на островѣ Ковѣ, какъ въ четыре часа вечера. Всѣ женщины и дѣти изъ цѣлой деревни съ двумя или тремя рыбаками (прочіе были на промыслѣ) вышли на берегъ, чтобъ насъ видѣть. Они чрезвычайно были тронуты нашимъ положеніемъ и помогали намъ выходить изъ шкуны, и на рукахъ переносили насъ по каменьямъ до своихъ жилищъ.

Мы весьма были счастливы, что увидѣли берегъ около сего мѣста; ибо далѣе къ сѣверу онъ неприступенъ, будучи окруженъ опасными каменными грядами, къ которымъ мы тотчасъ стали бы править, если бъ увидѣли ихъ ночью. Мы находились въ такомъ положеніи, что я рѣшился пристать къ первому берегу, который бы намъ открылся, и тогда мы всѣ должны были бы погибнуть {Послѣ авторъ описываетъ хорошій пріемъ, сдѣланный имъ начальникомъ и жителями колоніи, и способъ, коимъ возвратились они въ Англію; но какъ въ этомъ окончаніи нѣтъ ничего особенно любопытнаго или служащаго къ наставленію мореплавателя, то оно и не помѣщено въ переводѣ. Прим. перев. }.