Когда корабль Англійской Остъ-Индской Компаніи, именуемый Замокъ Мельвиль, совершилъ обыкновенное число въ службѣ ея путешествій, она опредѣлила его продать, и продала повѣренному Голландской Остъ-Индской Компаніи. Корабль сей былъ отведенъ въ Амстердамъ, гдѣ въ верхнихъ частяхъ его починили, положили новую обшивку, и снова обили мѣдью. Между тѣмъ полусгнившія книсы и члены вообще оставлены были въ прежнемъ ихъ положеніи. Такимъ образомъ починивъ корабль, такъ сказать, на живую нитку, компанія отдала его знаемъ своему правительству, которому тогда нужно было отправить войска и снаряды на Мысъ Доброй Надежды и въ Батавію, съ правомъ привезти обратно грузъ для себя. Сарваеру предписано было освидѣтельствовать корабль, который, по его донесенію, былъ совершенно въ хорошемъ состояніи, и кромѣ нѣкоторыхъ снарядовъ для вооруженія его, ни въ чемъ не имѣлъ нужды. Въ слѣдствіе сего донесенія корабль оснастили, снабдили всѣмъ нужнымъ, выкрасили кругомъ и наименовали Фригендъ.
8-го Ноября 1802 года, войска, назначенныя къ отправленію на кораблѣ Фригендѣ, получили повелѣніе итти изъ Роттердама въ Амстердамъ, гдѣ выбрали 320 человѣкъ лучшихъ людей въ полку изъ тысячи, составлявшей второй баталіонъ морскихъ солдатъ Батавской Республики.
20-го числа перевезли ихъ на корабль безъ малѣйшаго замедленія, а рано слѣдующаго утра переѣхали на оный адмиралъ, полковникъ и всѣ офицеры съ своими женами, дѣтьми и служителями.
Послѣ сего корабль тотчасъ отправился въ путь при благополучномъ вѣтрѣ, продолжавшемся до утра 22-го числа, а тогда сдѣлался онъ совершенно съ противной стороны, и скоро превратился въ настоящій штормъ. Капитанъ велѣлъ спустить брамъ-реи и брамъ-стеньги, отчего корабль, казалось, былъ покойнѣе; но въ продолженіе утра вѣтеръ безпрестанно усиливался, и не взирая на всевозможное стараніе экипажа, состояніе ихъ часъ отъ часа дѣлалось хуже, ибо теперь открылось, что корабль, по ветхости своей, былъ въ большой опасности. Въ сіе время положеніе дамъ особенно было достойно жалости: нѣкоторыя изъ нихъ обнимали своихъ дѣтей и плакали надъ ними, не будучи въ состояніи промолвить ни слова; другія, но незнанію, тщетно умоляли мужей своихъ доставить имъ способъ выѣхать на берегъ, и болѣе не пускаться уже въ морское путешествіе. Командиръ корабля, Капитанъ Шерманъ, самъ находился въ весьма жалостномъ положеніи: онъ имѣлъ съ собою жену и грудное дитя; горесть Г-жи Шерманъ еще увеличивалась тѣмъ, что она видѣла, какъ многія другія женщины, рыдая надъ дѣтьми своими, упрашивали мужа ея спасти ихъ, но онъ не могъ ихъ убѣдить, чтобъ онѣ не докучали ему, и не мѣшали заниматься должностью, сопряженною въ это опасное время съ важнымъ его званіемъ.
Корабль несло по вѣтру почти до трехъ часовъ пополудни, и тогда буря превратилась въ настоящій ураганъ. Вскорѣ послѣ того сломило гротъ-мачту; она упала съ ужаснымъ трескомъ, и сбросила нѣсколько человѣкъ за бордъ, которые потонули, а трое или четверо были ранены. Это несчастіе увеличило всеобщій страхъ на кораблѣ; теперь самъ капитанъ, адмиралъ и другіе ОфИцеры начали помышлять, что жизнь ихъ находится въ величайшей опасности, ибо хотя они столь близко находились отъ береговъ провинціи Кента, что могли хорошо различать предметы, но волненіе, тогда бывшее подобное горамъ, не позволяло имъ надѣяться ни на какую помощь.
Сигналъ, означающій бѣдствіе, былъ поднятъ, и они съ превеликимъ трудомъ стали на якорь при входѣ въ Заливъ Гантъ (Hytlie Вау); но какъ тогда было очень темно, то.съ берегу никто къ нимъ на помощь не пріѣзжалъ, не взирая на то, что вѣтеръ дулъ не такъ крѣпко, какъ прежде. Въ кораблѣ открылась течь; немедленно всѣ помпы приведены были въ дѣйствіе; но въ то же время вѣтеръ сталъ крѣпчать съ большимъ усиліемъ. Теперь распрострапился по кораблю всеобщій ужасъ. При каждомъ жестокомъ порывѣ вѣтра, вопль и крикъ женщинъ и дѣтей достаточны были поколебать самыя неустрашимыя сердца. Этимъ несчастнымъ было оказано всякое вспоможеніе, какое только позволяли обстоятельства: многія изъ нихъ, обнявъ своихъ мужей и отцевъ, лишились всѣхъ чувствъ и лежали замертво.
Въ такомъ ужасномъ положеніи они находились нѣсколько часовъ, въ которые экипажъ сохранялъ величайшій порядокъ; но около шести часовъ утра 23-го числа, подорвало плехтова канатъ, и корабль понесло къ мѣстечку Димъ-чарчь-валъ, находящемуся въ разстояніи около трехъ миль на западъ отъ Гайта. Во все утро палили сигнальныя пушки, и держали флагъ, означающій, что имѣютъ нужду въ помощи. На разсвѣтѣ лоцманскій ботъ изъ Дувра подъѣзжалъ къ кораблю, и лоцманы совѣтовали капитану поворотить и итти въ Диль или Гантъ, гдѣ и остаться пока вѣтеръ не утихнетъ; "Если вы этого ее сдѣлаете (говорили они), ни одинъ человѣкъ не спасется; вамъ неизвѣстны здѣшніе берега, слѣдовательно если штормъ еще продолжится, то уже ничто васъ спасти не можетъ." Но капитанъ, полагая, что опасность не такъ велика, какъ они ее представляли, пренебрегъ ихъ совѣтомъ. Онъ надѣялся, что съ наступленіемъ дня вѣтеръ станетъ утихать, и тогда онъ будетъ въ состояніи самъ войти въ какой либо заливъ или портъ, не будучи принужденъ платить лоцманамъ по ихъ требованію, ниже пошлинъ за положеніе якоря на Дильскомъ Рейдѣ.
Едва лоцманы успѣли отойти отъ корабля, какъ командоръ эскадры, стоявшій въ Дилѣ отправилъ два бота привесть его на рейдъ; но несчастное безразсудное упрямство капитана простиралось до того, что онъ, не думая о томъ, что дѣлалъ командоръ, велѣлъ оставить корабль на произволъ вѣтра. Боты сдѣлали даже по кораблю нѣсколько выстрѣловъ, но безъ всякаго дѣйствія; одинъ изъ нихъ чрезъ нѣсколько минутъ послѣ того прошелъ подъ самою кормою корабля, и уговаривалъ капитана немедленно поворотить и итти въ ближайшій портъ, и тѣмъ нужнѣе было это сдѣлать, что у него потеряна была гротъ-мачта. На это увѣщаніе не было дано ни какого отвѣта; между тѣмъ вѣтеръ еще усилился, и боты скоро скрылисыізъ виду. Въ это время злосчастный капитанъ пришелъ въ чрезвычайное замѣшательство, горько плакалъ и раскаивался, что не взялъ лоцмановъ, но уже поздно. Волненіе было ужасное, и прибой у береговъ не позволялъ сдѣлать экипажу ни какой помощи.
Вѣтеръ или лучше сказать ураганъ дулъ отъ Z и ZW; съ корабля безпрестанно палили и капитанъ два раза покушался поворотить его, но тщетно. Онъ теперь находился близъ мѣстечка Димь-чарчь-вала, гдѣ, для защиты берега отъ волненія, мили на двѣ вдоль его набиты пребольшія сваи. Мѣстечко это, для большей еще безопасности, укрѣплено двумя деревянными мулами, далеко выдавшимися въ море. Корабль нанесло на первую изъ этихъ мулъ.
Въ этомъ отчаянномъ положеніи, когда вѣтеръ часъ отъ часу дѣлался свирѣпѣе, капитанъ велѣлъ срубить бизань-мачту и разбить водяныя бочки въ трюмѣ, чтобъ вылить прѣсную воду. Между тѣмъ часть служителей, подъ управленіемъ офицеровъ, безпрестанно дѣйствовала помпами. Почти весь баластъ былъ брошенъ за бордъ. Но не смотря на всѣ эти средства, опасность ежеминутно увеличивалась. Офицеры не могли воздержаться, чтобъ не укорять капитана въ пренебреженіи совѣта англійскихъ лоцмановъ; онъ въ полной мѣрѣ чувствовалъ свою ошибку, но раскаяніе было уже безполезно.
По совѣту адмирала, отдали запасный якорь и вытравили два каната, въ надеждѣ задержать корабль, который между тѣмъ било на сваяхъ страшнымъ образомъ, и волненіемъ такъ его заливало, что люди не могли болѣе оставаться въ трюмѣ; помпы же, совершенно засорившись пескомъ и иломъ, сдѣлались вовсе безполезны. Смерть была неизбѣжна: фокъ-мачта скоро упала за бордъ, сбросивъ въ воду 12 матросовъ, которые въ ту же минуту пошли на дно. Въ это время дамы раздѣлись донага (надобно думать, что въ подобныхъ случаяхъ голландскія женщины обыкновенно такъ поступаютъ {Странное замѣчаніе! Я думаю, что въ подобныхъ случаяхъ какъ мужчины, такъ и женщины въ цѣломъ свѣтѣ такъ поступаютъ. Авторъ согласится, что долѣе можно держаться на водѣ и легче спастись вплавь будучи нагимъ, нежели въ платьѣ, а гдѣ смерть въ глаза смотритъ, тамъ стыдъ въ сторону. Прим. перев.}, и при помощи своихъ мужей, отправились на бушпритъ. Другія же рѣшились ожидать своей участи на шканцахъ, гдѣ также находились адмиралъ и полковникъ съ своими супругами. Сіи послѣднія занимались оказываніемъ помощи несчастной капитаншѣ, которая сидѣла у ногъ своего супруга, и кормила грудью дитя.
Около осьми часовъ увидѣли, что руль соскочилъ съ крючьевъ, и румпелемъ все на нижнемъ декѣ ломало, а въ порты вода лилась ручьями. Въ это время большая часть пассажировъ и нѣкоторые изъ экипажа начали торжественно и громогласно совершать молебствіе. Между тѣмъ море волновалось ужаснымъ образомъ, и валы лились прямо чрезъ молящихся, такъ, что они съ большимъ усиліемъ едва могли держаться за снасти. Страшный шумъ, происходившій отъ рева бури и отъ волненія, заглушалъ сигнальные выстрѣлы, и они лишены были надежды на помощь съ берега. Капитанъ велѣлъ отдать остальные якоря, почитая это послѣднимъ средствомъ къ спасенію, но первый большой валъ подорвалъ канаты, и тогда корабль съ величайшимъ стремленіемъ понесло далѣе на сваи.
Теперь только одна мгновенная смерть была въ виду у сихъ несчастныхъ страдальцевъ: все, что можно было сдѣлать для спасенія корабля, было сдѣлано -- но безъ успѣха! И такъ, ничего уже болѣе не предпринимая, оставались они неподвижны, и въ страшномъ безмолвіи съ трепетомъ ожидали той минуты, въ которую надлежало имъ разстаться съ здѣшнимъ міромъ!
Поутру погода была чрезвычайно пасмурная, а корабль находился не далѣе четырехъ или пяти кабельтововъ отъ берега, такъ что экипажъ могъ видѣть людей, собравшихся на валу, которые однако жъ не могли имъ оказать ни какого пособія, а это еще болѣе умножало ужасы страшной картины. Наконецъ, около половины десятаго часа, огромный валъ ударилъ въ корабль съ такою силою, что всѣ его члены затрещали. Трескъ этотъ продолжался нѣсколько секундъ, и потомъ корабль развалился на двѣ части; при семъ случаѣ около ста семидесяти человѣкъ были въ одно мгновеніе залиты и поглощены волнами. На кораблѣ же, такимъ образомъ распавшемся надвое, находилось еще до трехъ сотъ несчастныхъ, державшихся за разныя его части, бывшія поверхъ воды; въ числѣ ихъ было много женщинъ и дѣтей, которыя пронзительнымъ и отчаяннымъ своимъ воплемъ наполняли воздухъ, и почти заглушали шумъ, происходившій отъ вѣтра и волненія.
По усильной просьбѣ адмирала, капитанъ велѣлъ спустить висѣвшій за кормою ялъ, въ которой онъ самъ (адмиралъ), полковникъ и восемь женщинъ были спущены. Г-жа Шерманъ безпрестанно плакала, но не хотѣла разстаться съ своимъ мужемъ, чтобъ послѣдовать за ними. Недалеко они отъѣхали, какъ залило ихъ пребольшимъ валомъ, и ялъ въ одно мгновеніе исчезъ; чрезъ нѣсколько секундъ показался полковникъ, старавшійся поддержать на водѣ свою супругу, но послѣдующій большой валъ покрылъ ихъ, и они болѣе уже не показывались.
Корабль погружался очень скоро, и теперь всякій уже самъ по себѣ предпринималъ что нибудь для своего спасенія. Капитанъ уговаривалъ свою супругу привязаться вмѣстѣ съ нимъ небольшому курятнику, и предать себя на произволъ волнамъ, которыя могли ихъ вынесть на берегъ. Въ слѣдствіе сего ихъ желанія, матросы привязали обоихъ ихъ и дитя къ курятнику, и спустили съ кормы на воду. Они были уже принесены почти къ самой стѣнѣ крѣпости, какъ волненіемъ нанесло на нихъ большое дерево, оторванное отъ корабля, которымъ мгновенно ихъ потопило въ глазахъ всѣхъ остававшихся на кораблѣ, и съ великимъ безпокойствомъ и страхомъ на нихъ смотрѣвшихъ. Сколь ни отчаянно было положеніе сихъ послѣднихъ, а особливо послѣ сего несчастнаго происшествія съ ихъ капитаномъ и его супругою, однако жъ они не остались въ недѣятельности, но рѣшились испытать другіе способы, чтобъ добраться до берега. На кормовой части корабля оставался еще одинъ лейтенантъ съ своею женою, двѣ служанки несчастнаго адмирала и нѣсколько человѣкъ нижнихъ чиновъ. Послѣдніе согласились сдѣлать плотъ; для сего связали они люкъ съ отломленною частью кормовой галереи и нѣсколькими досками, къ которымъ привязали женщинъ, а лейтенантъ, умѣвшій очень хорошо плавать, раздѣлся и привязавъ по поясу отъ плота веревку, спустился вмѣстѣ съ нимъ на воду. Чрезъ нѣсколько минутъ однако жъ набѣжалъ страшный вихрь, который, подхвативъ плотъ, поворотилъ его низомъ вверхъ, отъ чего всѣ бывшіе на немъ погибли!
Въ это время бакъ былъ отломленъ отъ корабля; на немъ находились нѣсколько офицеровъ, женщинъ и нижнихъ чиновъ, всего около ста человѣкъ, и какъ волненіемъ и силою буруновъ эту часть корабля постепенно прибивало ближе и ближе къ берегу, то остававшіеся на кормѣ съ ужасомъ и въ безмолвіи ожидали видѣть участь своихъ товарищей. и когда они считали уже ихъ внѣ опасности, въ самое то время нашелъ на нихъ пребольшой валъ, и, поглотилъ всѣхъ въ одно мгновеніе! Море немедленно покрылось ихъ тѣлами; многіе, будучи еще живы и въ силахъ, употребляли всевозможное усиліе выплытъ на берегъ; но валы, одинъ за другимъ на нихъ находившіе, изнурили ихъ и заставили погибнуть. При семъ случаѣ самое трогательное и жалостное явленіе представлялъ капитанъ морскихъ солдатъ: долго онъ поддерживалъ себя на водѣ одною рукою, а другою держалъ жену свою; напослѣдокъ, потерявъ силы, онъ поворотился, обнялъ ее обѣими руками, и погрузился на дно!
Между тѣмъ оставшіяся двѣ части корабля часъ отъ часа становились слабѣе, и находившіеся на нихъ служители, покушаясь по нѣскольку человѣкъ вмѣстѣ достичь берега на разныхъ обломкахъ корабля, всѣ погибали. Напослѣдокъ на обѣихъ половинахъ осталось не болѣе 45-ти человѣкъ, которые, бывъ свидѣтелями неудачныхъ предпріятій своихъ товарищей, не осмѣливались слѣдовать ихъ примѣру. Ихъ участь однако жъ скоро приближалась къ концу: обшивныя доски со всѣхъ сторонъ отрывало, и при нашествіи всякаго большаго вала уносило по два и по три человѣка, потерявшихъ силы болѣе другихъ. Наконецъ двое изъ матросовъ рѣшились попытать своего счастія: они привязали себя къ большому корыту, и спустились на воду. Чудеснымъ образомъ избѣжали они корабельныхъ обломковъ, угрожавшихъ имъ гибелью, и достигли берега благополучно. Эти два человѣка были первые, вышедшіе на берегъ изъ множества другихъ, тщетно покушавшихся спасти себя.
Успѣхъ ихъ ободрилъ и вселилъ надежду въ оставшихся на обломкахъ корабля: они тотчасъ приступили къ работѣ, и въ нѣсколько минутъ сдѣлали плотъ, которому ввѣрили судьбу свою. Едва успѣли они нѣсколько отдалиться отъ корабля, какъ весьма большой валъ ударилъ въ него съ такою силою и стремленіемъ, что онъ развалился на разные обломки, которые понеслись къ берегу, и угрожали бывшимъ на плоту неизбѣжною гибелью. Однако жъ ихъ хорошо несло къ стѣнѣ, доколѣ не столкнулись они съ однимъ большимъ корабельнымъ членомъ, который сорвалъ съ плота осьмнадцать человѣкъ изъ тридцати трехъ, а остальныхъ ушибъ болѣе или менѣе опаснымъ образомъ. Спустя десять минутъ послѣ сего несчастнаго приключенія, принесло ихъ къ берегу, на который вытащили ихъ почти полумертвыхъ отъ изнуренія и ушибовъ.
Такимъ образомъ изъ 472-хъ человѣкъ, бывшихъ на кораблѣ Фригейдѣ, спаслось не болѣе осьмнадцати (десять матросовъ и восемь солдатъ), которымъ жители окружнаго берега сдѣлали всякое возможное вспомоществованіе. Они также собрали выкинутыя на берегъ тѣла, и похоронили ихъ приличнымъ образомъ. Капитану же Шерману, супругѣ его и дитяти, который былъ найденъ у груди своей матери, и офицерамъ съ ихъ женами сдѣлано было погребеніе со всею званію ихъ пристойною почестью.
Должно замѣтить, что купеческое судно, вышедшее изъ Текселя въ одинъ день съ Фригейдомъ, взяло подлѣ Маргета лоцмана: оно выдержало бурю, и приведено было въ портъ благополучно {Изъ сего описанія видно, что причиною потери корабля Фригейда было упрямство или скупость капитана, который не хотѣлъ взять лоцмана. Но я думаю, что это произошло отъ его незнанія и неискусства въ морскомъ дѣлѣ; ибо изъ упрямства или отъ скупости никто не подвергнетъ себя явной погибели. Вѣрно капитанъ не имѣлъ подлежащаго понятія о дѣйствіи теченій при такихъ берегахъ, каковы въ Англійскомъ Каналѣ, Сѣверномъ Морѣ и проч., при жестокихъ вѣтрахъ, которые сообщаютъ имъ совсѣмъ другое направленіе и силу отъ бывающихъ въ обыкновенное время, и свѣдѣніе о коихъ ни какою лоціею невозможно сообщить достаточнымъ образомъ. Одна только долговременная и безпрестанная практика можетъ познакомить съ ними. Слѣдовательно у такихъ береговъ лоцманъ необходимо нуженъ, и никогда не должно упускать случая имѣть его. Стыдно и непростительно, для сбереженія нѣсколькихъ червонцевъ, подвергать опасности корабль и экипажъ! Прим. перев.}.