Принадлежащій достопочтенной Восточно- Индѣйской Компаніи корабль Генералъ Баркеръ, подъ начальствомъ Капитана Тодда, отправился изъ Мадраса въ Европу въ исходѣ Февраля 1780 года. Въ числѣ пассажировъ на немъ находился Мадрасскій Губернаторъ Сиръ Томасъ Румбольдъ, съ супругою и семействомъ. Конвой состоялъ изъ трехъ линѣйныхъ и многихъ остъ-индскихъ кораблей. Около половины слѣдующаго Апрѣля, флотъ прибылъ въ Заливъ Св. Августина, что на островѣ Мадагаскарѣ, гдѣ простоялъ шесть недѣль; тамъ присоединились къ нему компанейскіе корабли, шедшіе изъ Китая. Въ началѣ Іюля достигъ онъ Столоваго Залива на Мысѣ Доброй Надежды, гдѣ также простоялъ около шести недѣль, а потомъ пошелъ къ Острову Св. Елены, откуда въ числѣ трехъ линѣйныхъ кораблей, одного 64-хъ-пушечнаго, одного 50-ти-пушечнаго и четырнадцати Остъ-Индскихъ отправился въ Европу.
Около Рождества Христова корабль Баркеръ достигъ южныхъ береговъ Ирландіи, и вошелъ въ Крукгавань, гдѣ высадилъ Сира Томаса Румбольда и всѣхъ прочихъ пассажировъ, а потомъ пошелъ въ Англійскій Каналъ, и прибылъ на Дильскій Рейдъ, съ нѣкоторыми другими кораблями, 10-го Февраля 1781 года, при крѣпкомъ вѣтрѣ отъ юго-запада. Здѣсь капитанъ отправился на берегъ, чтобъ достать нѣсколько нужныхъ для корабля морскихъ снарядовъ.
12-го Февраля, крѣпкій вѣтеръ продолжался отъ SW; въ девятомъ часу вечера на кораблѣ спустили нижнія реи и стеньги, и вскорѣ послѣ того отдали дагликсъ на опонеръ; вѣтеръ между тѣмъ усиливался. Около девяти часовъ надрейфовало на корабль небольшое судно, которое оторвало у него лѣвый баканецъ и ватеръ-бакштаги, потомъ пронесло его мимо безъ дальнихъ поврежденій; вѣтеръ же не переставалъ усиливаться. Вскорѣ за симъ принесло къ нимъ другое большое судно, которое задержалось на своихъ якоряхъ прямо передъ носомъ корабля Баркера, и стало тереть килемъ своимъ его плехтова канатъ, который былъ новый и лучшій изъ всѣхъ находившихся на семъ кораблѣ: онъ и составлялъ главную надежду экипажа. Для сохраненія каната, вытравили они его до слабины, и привели корабль на дагликсъ, на который положивъ сарвень, хотѣли спустить крюсъ-стеньгу, но не бывъ въ состояніи вынуть шлагтовъ, оставили ее на мѣстѣ. Въ одиннадцатомъ часу, при вѣтрѣ, усилившемся до чрезвычайности, начала блистать почти безпрерывная молнія съ" ужаснымъ громомъ; тогда же со всѣхъ сторонъ видно было пламя сигнальныхъ выстрѣловъ съ кораблей, терпѣвшихъ бѣдствіе. Въ это время лопнулъ у нихъ плехтова канатъ, будучи перетертъ килемъ вышепомянутаго судна; они въ ту же минуту отдали запасный якорь, и стали травить дагликсова и тоева канаты, чтобъ уравнять ихъ, но не могли уже задержать послѣдняго; когда же корабль пришелъ на дагликсова канатъ, то при первой натугѣ его подорвало, и тогда уже не осталось ни малѣйшей надежды задержать тоева канатъ, который весь высучило, а когда дошло до конца, закрѣпленнаго около гротъ-мачты, то онъ въ одну секунду съ чрезвычайнымъ трескомъ порвался, и корабль понесло по вѣтру.
Вѣтеръ, превратившійся теперь въ настоящій ураганъ, несъ корабль съ чрезвычайною скоростью, и бросилъ его на стоящій у него въ нѣкоторомъ разстояніи за кормою небольшой бригъ съ такою силою, что бригъ, затрещавъ ужаснымъ образомъ, въ ту же минуту пошелъ на дно, и изъ несчастнаго его экипажа не спаслось ни одного человѣка; корабль же ударился въ бригъ кормою, отъ чего переломило на немъ румпель. Экипажъ хотѣлъ поворотить корабль чрезъ фордевиндъ; съ сею цѣлію отдали фокъ, но его чрезъ нѣсколько секундъ изорвало въ лоскутья; тогда подняли фокъ-стаксель, который имѣлъ такую же участь. Не имѣвъ удачи въ сихъ способахъ, срубили бизань-мачту; но въ самое это время корабль ударился два или три раза на песчаной банкѣ, называемой Брекъ; тогда и они взяли съ кормы кабелтовъ, привязали къ штопъ-анкеру и отдали его; симъ способомъ поворотили корабль и миновали вышепомянуту то банку.
Въ слѣдующій день (13-го Февраля) отрубили концы оставшихся за клюзами канатовъ, подняли фока-рей, и начали очищать капитанскую каюту, чтобъ вставить въ ней запасный румпель. Каюта была закладена пожитками Сира Томаса Румбольда и супруги его. Не было ни какой возможности перенести ихъ въ другое мѣсто, а потому экипажъ, изломавъ и перерубивъ большіе, громоздкіе ящики и сундуки, побросалъ всѣ въ воду каютными окнами. Въ числѣ прочихъ вещей находились прекрасныя мебели, серебряные и другіе столовые и чайные сервизы, разныя дорогія рѣдкости и сорокъ клѣтокъ съ необыкновенными и весьма рѣдкими птицами. Цѣпа всего имущества, брошеннаго въ это время въ море, простиралась до десяти тысячъ фунтовъ стерлинговъ {Болѣе 60,000 рублей серебромъ. Прим. перев. }; но избѣжать этого было нельзя, ибо сей жертвы требовало спасеніе корабля и экипажа.
Въ третьемъ часу пополуночи румпель былъ готовъ и фокъ стоялъ уже; чрезъ полчаса послѣ того подняли гротарей и поставили гротъ. Отъ сего времени до девятаго часа утра шли на правый галсъ по два узла въ часъ, при вѣтрѣ, дувшемъ съ прежнею силой и при весьма большомъ волненіи. Въ девятомъ часу увидѣли на лѣвый крамболъ банку Кентишьнокъ. Это обстоятельство дало поводъ къ жаркому спору, на шканцахъ между лоцманахми, коихъ на кораблѣ было два, и офицерами: первые настаивали {Англійскіе лоцманы въ. это званіе назначаются по экзамену особымъ департаментомъ, отъ котораго получаютъ свидѣтельства объ ихъ искусствѣ. Капитанъ, не принявъ ихъ совѣта, беретъ отвѣтственность на себя, и въ случаѣ несчастія ничто уже оправдать его не можетъ. Прим. перев.}, чтобъ корабль поворотилъ чрезъ фордевиндъ и легъ на другой галсъ, а Офицеры утверждали, что по близости корабля къ банкѣ, невозможно ему было пройти ее на другой галсъ: но идучи прежнимъ галсомъ, стоитъ только имъ немного приспуститься и потравить на футъ или на два фока и грота-шкотовъ, чтобы, давъ кораблю хорошій ходъ, миновать ее безъ малѣйшей опасности. Лоцманы, не уважая ни какихъ причинъ, стояли въ своемъ, и настояли: немедленно вызвана была вся команда наверхъ для поворота. При положеніи руля на бордъ, тотчасъ былъ поднятъ форъ-стенги-стаксель, и гротъ обрасопленъ сколько возможно ближе къ левинтигу; въ то же время послали людей по всѣмъ фокъ-вантамъ; на бакѣ на вѣтрѣ положили столько коекъ стѣною, сколько было возможно. Но ничто не помогло: корабль такъ медленно уклонялся подъ вѣтеръ, и шелъ съ такою скоростью, что прежде нежели пришелъ на фордевиндъ, ударился объ мель и сталъ на банку весьма плотно носомъ и кормою. Паруса въ одну минуту изорвало, и валы начали прямо ходить чрезъ него съ такимъ стремленіемъ, что безъ величайшей осторожности крайне опасно было оставаться на шканцахъ, чтобъ не унесло въ море.
Около десяти часовъ утра сталъ онъ понемногу валиться на лѣвую сторону, почему экипажъ срубилъ гротъ-мачту, но какъ не догадались {Когда капитанъ сдѣлаетъ какое либо упущеніе, при обыкновенныхъ маневрахъ корабля, напримѣръ: позабудетъ что или недосмотритъ, иногда офицеры сами поправляютъ или дополняютъ упущенное; но въ важныхъ и опасныхъ случаяхъ, они не захотятъ принять на себя отвѣтственности, и ожидаютъ на все точнаго и яснаго повелѣнія корабельнаго командира; на это они имѣютъ полное право, и тѣмъ болѣе, что, къ несчастію, бывали примѣры, когда капитаны свои ошибки и вины слагали на офицеровъ, и были оправданы. Слѣдовательно, когда корабль находится въ сраженіи или въ опасности, капитанъ долженъ быть крайне внимателенъ ко всему. происходящему на ономъ и осмотрителенъ въ своихъ приказаніяхъ, и если на себя не Еадѣется, то лучше сдѣлаетъ, когда, отложивъ на сторону всякое чванство, будетъ руководствоваться совѣтами другихъ. Я знаю одинъ примѣръ, что лѣтъ за тридцать слишкомъ предъ симъ, оправили капитана за потеряніе корабля, потому что онъ не зналъ говорить на природномъ языкѣ своего экипажа, и сослался будто офицеры его не понимали: но никто его не спросилъ, почему онъ принялъ начальство надъ кораблемъ, не зная языка своихъ подчиненныхъ, ибо очевидно, что самый искусный мореходецъ въ свѣтѣ будетъ безполезенъ на кораблѣ, котораго экипажъ его не понимаетъ; а если къ незнанію языка присоединятся еще и другія незнанія, чему также бываютъ примѣры, чего тогда можно ожидать отъ кораблей такимъ образомъ управляемыхъ? Прим. перев. } въ самое то же время перерубить грота-штага, то, при паденіи мачты, разбило онымъ надвое лучшій ихъ катеръ, стоявшій на росторахъ. Корабль этотъ былъ новый и весьма хорошо построенный, и оттого сначала вода прибывала въ трюмѣ очень медленно; но безпрестанные удары, претерпѣваемые имъ на мели, причинили въ немъ большую течь, которая скоро заставила экипажъ прибѣгнуть къ помощи всѣхъ помпъ, на кораблѣ бывшихъ. Въ это время бѣдствующіе имѣли нѣкоторую надежду на пособіе одномачтоваго шлюпа, шедшаго подъ фокомъ на подвѣтренной сторонѣ банки, которому сдѣлали они сигналъ, что имѣютъ нужду въ его помощи. Но, не взирая на опасное положеніе корабля и сигналы его, шлюпъ поставилъ зарифленый гротъ съ опущеннымъ нокомъ гафеля, спустился отъ вѣтра, и, къ величайшему огорченію и досадѣ экипажа, пошелъ отъ нихъ прочь. Въ одиннадцать часовъ утра спустили фока-рей, очистили росторы и приступили къ составленію большаго плота изъ рангоута и другихъ попадавшихся деревъ, которыя клали рядами, одинъ поперегъ другаго и связывали крѣпко тросами. Во второмъ часу плотъ былъ готовъ и спущенъ на воду. Послѣ сего срубили противъ барказа верхи топъ-тимберсовъ, чтобъ легче его спустить на воду, но не могли этого сдѣлать не повредивъ барказа, отчего открылась въ немъ такая течь, что онъ въ двадцать минутъ наполнился водою и потонулъ у борда; при семъ случаѣ нѣсколько человѣкъ лишились жизни, и едва было не оторвало плотъ. Потомъ рѣшено было разбить нѣсколько водяныхъ бочекъ, чтобъ облегчить носовую часть, ибо корабль начиналъ сильно биться кормою на мели: въ это время оторвало у него руль, и стармъ-постъ до того расшатало, что въ трюмѣ вода стала прибывать по три фута въ часъ.
Такъ какъ приливъ еще продолжался, то экипажъ надѣялся, что если течь въ кораблѣ не увеличится, то волненіемъ можетъ понемногу перенести его чрезъ банку; что и дѣйствительно случилось. Въ половинѣ четвертаго часа пополудни снесло его на глубину семи саженъ, а вскорѣ послѣ того на тринадцать, и потомъ на двадцать саженъ. Сошедъ съ мели, служители принялись очищать нижній декъ, который былъ такъ загроможденъ, что людямъ опасно было ходить по немъ. Посрединѣ дека, въ нарочно устроенныхъ стаяхъ и клѣткахъ находились двѣ мадагаскарскія коровы съ телятами, прекрасная арабская лошадь, тигръ, гіена, множество барановъ, козъ, и проч. Всѣхъ сихъ животныхъ, переколовъ пиками, побросали въ воду. Ту же участь имѣли сундуки, койки и все, что ни находилось на нижнемъ декѣ, который въ полчаса совершенно былъ очищенъ; на немъ остались однѣ пушки. Между тѣмъ подняли фокарей, перемѣнили фокъ, привязали блиндъ и поставили эти паруса. Въ пять часовъ вечера открылся Лонгсандгедскій (Longsand-head) баканъ, тогда корабль имѣлъ прежнюю течь: по три фута въ часъ.
Плотъ буксировали на катъ-лопарѣ, который вскорѣ порвался, и лишилъ экипажъ единственнаго способа, остававшагося ему для переѣзда съ корабля на берегъ въ случаѣ крайности. Связавъ бухтою въ кольцо небольшой отрывокъ каната; спустили его зз корму на кабельтовѣ изѣ капитанской каюты, и въ порты той же каюты съ обѣихъ сторонъ взяли по концу, привязанному къ бухтѣ, которая, посредствомъ сего устройства, служила имъ нѣкоторымъ образомъ вмѣсто руля, и помогала держать корабль сколько возможно ближе бейдевинда. Около девяти часовъ вечера экипажъ началъ бросать пушки за бордъ; работа эта была сопряжена съ чрезвычайнымъ трудомъ и опасностью; ибо, не имѣя руля и мачтъ, кромѣ одной, корабль шкафутами хваталъ воду, отчего при бросаніи каждой пушки попадало въ него такое количество воды, что дѣйствуя всѣми помпами, едва могли держать оную въ одной высотѣ въ льялѣ. Второй Офицеръ, Г. Вельвудъ, управлялъ работою на лѣвой сторонѣ нижняго дека, а артиллерійскій офицеръ, Горъ, на правой. Они такъ хорошо исполнили возложенное на нихъ порученіе, что къ одиннадцати часамъ той же ночи не осталось въ кораблѣ ни одной пушки, кромѣ шести, удержанныхъ для сигналовъ. Послѣ сего командующій офидеръ позволилъ служителямъ нѣсколько отдохнуть, раздѣливъ ихъ на двѣ смѣны, изъ коихъ одна въ свою очередь безпрерывно отливала воду помпами и ведрами. Между тѣмъ, сплеснивъ оставшіеся въ кораблѣ отрубки канатовъ, составили изъ нихъ одинъ цѣлый, длиною въ тридцать саженъ.
На разсвѣтѣ 14-го числа усмотрѣли къ SW небольшое судно, которое на сигналы, сопровождаемые пушечными выстрѣлами, скоро приблизилось къ бѣдствующимъ. Это былъ бригъ во 120 тоновъ, подъ датскихъ флагомъ, шедшій изъ Христіанзанда въ Остендъ; шкиперъ его согласился по письменному договору держаться при кораблѣ и помогать ехму, по возможности, за сто фунтовъ стерлинговъ, съ тѣмъ еще условіемъ, чтобъ за потерю времени и порчу груза, буде это случится, Компанія вознаградила хозяевъ брига. Договоръ сей былъ подписанъ съ одной стороны шкиперомъ, а съ другой четырьмя офицерами корабля, на который съ брига тотчасъ прислали нѣсколько тросовъ, въ коихъ корабль наиболѣе имѣлъ надобность. Между тѣмъ плотники придѣлали штокъ къ запасному якорю, а матросы поставили на мѣсто бизань-мачты брамъ-стеньгу, и подняли на ней брамсель, чтобъ держать корабль къ вѣтру.
Въ это время вѣтеръ былъ очень умѣренный, и волненіе сдѣлалось гораздо меньше. Экипажъ продолжалъ понемногу приводить корабль въ порядокъ, сколько обстоятельства позволяли: запасный якорь положили въ свое мѣсто на бордъ, привязали къ нему сплесненные концы канатовъ въ тридцать саженъ, а къ сему присолеснили новый вантъ тросъ, который нарочно для сего съ большимъ трудомъ достали изъ констапельской. Течь же въ кораблѣ ни сколько не уменьшалась.
Около полудня, увидѣли на подвѣтренномъ траверзѣ большой корабль, и тотчасъ, поднявъ флагъ гюйсомъ внизъ {Обыкновенный сигналъ бѣдствія въ англійскомъ флотѣ. Прим. перев. }, сдѣлали нѣсколько пушечныхъ выстрѣловъ, на которые чужой корабль отвѣчалъ выстрѣломъ на вѣтеръ, поднялъ шведскій гюйсъ на форъ-брамъ-стеньгѣ, и казалось, желалъ къ нимъ приблизиться, поворотивъ нѣсколько разъ съ одного галса на другой; но корабль Баркеръ, по неимѣнію руля, ни какъ не могъ самъ спуститься къ нему; между тѣмъ нашелъ шквалъ съ пасмурностью, тогда чужой корабль отдалъ марса-фолы, взялъ у марселей рифы и спустясь отъ вѣтра, удалился.
Корабль Баркеръ во весь день лежалъ на SSO и SOtS, и съ дрейфомъ подавался по 2 1/2 узла въ часъ; но подверженъ былъ большой качкѣ: иногда шкафуты касались воды.
Въ третьемъ часу пополудни отправили съ корабля въ помощь бригу троихъ матросовъ, и подали семи-дюймовый кабельтовъ, чтобъ посредствомъ его править кораблемъ {То подтягивая, то выдавая кабельтова можно кое-какъ править кораблемъ близко желаемаго курса; только эта работа крайне трудна и много вредитъ буксируемому судну, а потому кромѣ самой необходимости способъ сей никогда не употребляется. Прим. перев. }. Во весь этотъ день отъ самой банки Кентишь-нокъ, корабль шелъ по глубинѣ 13, 17, 20 и 24 саженъ, но теперь она вдругъ начала уменьшаться до 13, 10 и потомъ до осьми саженъ. Тогда же вѣтеръ сталъ усиливаться, а съ брига дали знать, что по счисленію пути, они должны быть ниже Остенда, и что если на этотъ галсъ еще протащитъ ихъ нѣсколько часовъ, то они попадутъ на фламанскія мели; вѣтеръ между тѣмъ не преставалъ крѣпчать, и всѣ признаки угрожали бурею. Въ сихъ обстоятельствахъ не было кораблю другаго спасенія, какъ поворотить на другой галсъ. Офицеры рѣшились произвести этотъ маневръ въ дѣйствіе слѣдующимъ образомъ: они велѣли бригу нѣсколько спуститься и поставить болѣе парусовъ, не отдавая кабельтова, а сами выпустили вѣтеръ изъ фока; симъ способомъ они хотѣли привести корабль противъ вѣтра и поворотить оверъ-штагъ, въ чемъ и успѣли бы, если бъ, къ несчастно ихъ, не лопнулъ кабельтовъ. Съ симъ приключеніемъ вся надежда ихъ рушилась, и какъ вѣтеръ становился часъ отъ часа крѣпче и пошелъ дождь, то шкиперъ датскаго брига, подойдя къ кораблю, объявилъ, что если корабль не поворотитъ на другой галсъ, то онъ не будетъ съ нимъ держаться и пойдетъ своимъ путемъ. Офицеры представляли ему невозможность въ теперешнемъ положеніи корабля поворотить его, потому что они видятъ подъ вѣтромъ банки, на которыхъ ходитъ страшный бурунъ, и что если онъ не окажетъ имъ помощи, то они не только не надѣются спасти корабль, но и весь экипажъ долженъ будетъ неименуемо погибнуть. Шкиперъ, повторивъ прежнее свое объявленіе, тотчасъ сталъ поворачивать чрезъ фордевиндъ; тогда офицеры съ корабля начали умолять его именемъ самого Бога не покидать ихъ, а командующій Офицеръ велѣлъ всѣмъ служителямъ кричать на бригъ, и упрашивать экипажъ его сжалиться надъ ними и спасти ихъ; при семъ случаѣ, многіе, взобравшись на видныя мѣста, стали на колѣни и, поднявъ руки къ небу, со слезами упрашивали шкипера, не оставлять ихъ; но ничто не могло тронуть сердца жестокихъ Датчанъ: поворотивъ на другой галсъ, и не отвѣчая ни слова, они пошли отъ корабля вдаль. Въ это время бригъ безъ всякой опасности могъ лежать въ нѣсколькихъ саженяхъ подъ вѣтромъ корабля на тихой водѣ, и въ короткое время перевести къ себѣ весь экипажъ.
Теперь взорамъ каждаго на кораблѣ представилась смерть со всѣми ея ужасами! Не было возможности, не было и надежды избѣжать ея! Положеніе корабля было ужасное: вѣтеръ становился постепенно сильнѣе, и разорвалъ въ лоскутья фокъ, единственный парусъ, стоявшій на кораблѣ; волненіе увеличилось, наступила пасмурность съ дождемъ, ночь приблизилась, фламанскія банки находились передъ носомъ, и по нимъ разливался страшный бурунъ: корабль несло къ нимъ прямо и скоро, и онъ уже былъ на глубинѣ менѣе семи саженъ: вотъ какіе предметы поражали взоры каждаго изъ экипажа! Впрочемъ не было видно ни берега, ниже какого либо судна, кромѣ датскаго брига, поспѣшно отъ нихъ удалявшагося, откуда могли бы они еще надѣяться получить помощь, или куда была бы имъ возможность добраться въ случаѣ разбитія корабля, чего они имѣли причину страшиться послѣ нѣсколькихъ ударовъ его на банкѣ. Ко всему этому надлежитъ еще присовокупить сильную течь, отъ которой всѣми помпами и ведрами едва могли отливаться, и что на кораблѣ оставалась только одна мачта, впрочемъ не было ни парусовъ, ни канатовъ, ни якорей, кромѣ одного. Въ это время на кораблѣ находилось сто двадцать шесть человѣкъ офицеровъ, пассажировъ и нижнихъ чиновъ, двѣ женщины и двое дѣтей.
Экипажъ составилъ совѣтъ, продолжавшійся минутъ пять или шесть, въ которомъ офицеры и матросы свободно предлагали свое мнѣніе: рѣшено попытаться, помощію запаснаго якоря поворотить чрезъ фордевиндъ, и если этотъ способъ не удастся, предаться на волю Провидѣнія, лишась всякой надежды на человѣческое пособіе. Маневръ этотъ былъ произведенъ въ дѣйствіе такъ хорошо и удачно, какъ экипажъ желалъ: корабль поворотилъ на другой галсъ, но за то лишился пятаго и послѣдняго своего якоря!
Въ это время опять просіялъ лучъ надежды: корабль имѣлъ много мѣста дрейфовать, а экипажъ имѣлъ возможность безпрестаннымъ отливаніемъ воды не допустить его до потопленія; между тѣмъ могло съ нимъ встрѣтиться какое нибудь судно, которое было бы въ состояніи помочь ему. На сей конецъ въ короткіе промежутки времени стали стрѣлять изъ пушекъ. Они надѣялись, что бригъ засвѣтло еще увидитъ, что корабль поворотилъ на другой галсъ и возвратится къ нему; однако жъ ночь наступила, бригъ ушелъ, и не усмотрѣли ни какого судна вокругъ себя, а потому старались искать спасенія въ собственныхъ своихъ средствахъ. Давъ служителямъ по чаркѣ водки и время поужинать, командующій офицеръ приказалъ, вмѣсто изорваннаго фока, привязать форъ-марсель, у котораго по причинѣ крѣпкаго вѣтра, взяли рифы и поставили. Корабль поворотилъ съ глубины семи сажень, а потомъ, дрейфуя къ NNO и къ NO, по полтора и по два узла, имѣлъ оную 10, 13, 17 а иногда 20 саженъ. На палубахъ все было приведено въ возможный по обстоятельствамъ порядокъ, и служители раздѣлились на двѣ перемѣны для отливанія воды изъ корабля.
Въ шесть часовъ утра 15-го числа всѣ служители опять принялись за работу: во-первыхъ занялись приготовленіемъ временнаго руля, который къ полудню сдѣлали, употребя на это фишъ-балку и люки; для загруженія нижняго конца книпли, а для прикрѣпленія къ кораблю и для правленія онымъ форъ-марса-драйрепы. Посредствомъ сего руля кокорабль могъ подняться на NtO, и шелъ по глубинѣ отъ 13-ти до 17-ти саженъ. Въ полдень опредѣлили широту по наблюденію 52° 10, и видѣли одинъ церковный шпицъ, но берега усмотрѣть не могли. Между тѣмъ течь въ кораблѣ увеличилась до трехъ съ половиною футовъ въ часъ, и такимъ образомъ продолжалась во весь день; если бъ она еще прибавилась, то корабль потонулъ бы непремѣнно, обо всѣ помпы были въ самомъ дурномъ состояніи. Послѣ полудня хотѣли поставить запасную стенгу вмѣсто гротъ-мачты, но не имѣли такелажа, чтобъ оснастить ее, и потому поставили только на гака-бордѣ небольшое дерево, на которомъ подняли катерный гротъ, а гротъ-брамъ-стаксель употребили вмѣсто апселя. Въ четыре часа послѣ полудня привязали къ фока-рею, вмѣсто форъ-марселя, гротъ, и взявъ у него одинъ рифЪ, поставили оный. Въ это время погода прояснѣла, и вѣтеръ сдѣлался еще умѣреннѣе, но сталъ заходить, и согналъ корабль на NO и NOtO. Въ семь часовъ усмотрѣли два огня подъ вѣтромъ, на одинъ румбъ отъ бушприта. Это заставило ихъ попытаться, нельзя ли поворотить корабль на другой галсъ; но всѣ способы, употребленные ими для сего, были неудачны; между тѣмъ корабль, идучи поперегъ волненія, качался ужаснымъ образомъ.
Въ продолженіе ночи чрезъ каждыя пять минутъ дѣлали пушечные выстрѣлы, для извѣщенія тѣхъ, кто могъ ихъ слышать, о бѣдственномъ положеніи корабля. Въ полночь удалось поворотить корабль на другой галсъ, тогда старались удалиться отъ берега, который, по видѣннымъ съ вечера огнямъ, полагали весьма въ педальномъ отъ себя разстояніи. При поворотѣ глубина была тринадцать саженъ, а къ разсвѣту уменьшилась до десяти.
16-го числа поутру открылась земля, къ которой корабль приближался весьма скоро, и былъ уже на глубинѣ семи саженъ, а потомъ вдругъ очутился на пяти саженяхъ. Тогда командующій офицеръ приказалъ бросить въ воду четыре пушки, оставивъ двѣ для сигналовъ. Въ одиннадцатомъ часу утра, корабль сталъ на мель въ двухъ съ половиною миляхъ отъ берега, и тотчасъ повалился на правую сторону, къ берегу, отчего волненіе стало прямо, ходить чрезъ корабль, било его на мели ужаснымъ образомъ, и скоро поворотило кормою къ берегу. Экипажъ, поднявъ англійскій гюйсъ, одинъ уцѣлѣвшій изъ всѣхъ флаговъ, бывшихъ на кораблѣ, продолжалъ временно палить изъ пушекъ, надѣясь получить помощь съ берега. Отливаніе воды изъ корабля теперь было уже безполезно, а потому, оставивъ оное, весь экипажъ принялся составлять плотъ изъ деревъ и досокъ, кои могъ набрать. Служители тѣмъ усерднѣе производили эту работу, что не замѣтили ни какихъ приготовленій на берегу, по которому разливался превеликій бурунъ. Чрезъ два часа плотъ былъ готовъ. и двадцать человѣкъ пустились на немъ по вѣтру и волненію къ берегу, но, большую часть изъ нихъ недалеко отъ корабля сорвало съ плота валомъ, и они погибли въ глазахъ своихъ товарищей. Въ это время и оставшіеся на кораблѣ ежечасно должны были ожидать подобной участи, ибо онъ началъ уже въ разныхъ частяхъ раздаваться, и члены его трещали необыкновеннымъ образомъ.
Около трехъ часовъ пополудни, трюмъ наполнился водою, которая выступила и на гонъ-декъ, и корабль ломало часъ отъ часа болѣе. Видѣвши приближающуюся для всего экипажа роковую минуту, офицеры приказали по всему юту прибить большими гвоздями сезии и разные обрывки веревокъ, къ которымъ привязали инвалидовъ, престарѣлыхъ служителей, женщинъ и дѣтей, съ тою цѣлію, что когда корабль разломится на части, то ютъ всплыветъ и они могутъ еще спастись на немъ. Въ шесть часовъ сдѣлали послѣдній выстрѣлъ изъ пушки, которая была почти совсѣмъ покрыта водою, ибо въ это время верхній декъ уже погрузился, и экипажъ находился только на шканцахъ и на ютѣ, гдѣ всякъ старался укрыться отъ волнъ, сколько могъ. Въ продолженіе ночи положеніе экипажа было ужасное!
Предъ разсвѣтомъ 17-го числа, корабль переломился пополамъ подлѣ гротъ-люка; кормовая часть нѣсколько времени была неподвижна, но потомъ вдругъ осѣла. Вскорѣ послѣ усмотрѣли шедшіе къ берегу два шхоута, корабль же продолжало ломать на части, и ютъ отъ него отдѣлился со всѣми бывшими на немъ людьми. Но какъ въ продолженіе ночи, перепилили всѣ книсы его, и посредствомъ ломовъ и топоровъ ослабили крѣпленія его съ бордами, сколько было возможно, то теперь онъ скоро совсѣмъ отсталъ, всплылъ и послужилъ къ спасенію многихъ.
На другомъ большомъ отломкѣ корабля находились ботсманъ, артиллерійскій офицеръ, одинъ мичманъ, баталеръ, нѣсколько слугъ и военноплѣнные французы; изъ нихъ баталеръ и нѣсколько другихъ сорваны были волненіемъ и потонули, а всѣ прочіе спаслись. Когда корабль ломало, каждый хватался кому за что случилось: на обломкахъ находилось по одному, по двое и по нѣскольку человѣкъ; нѣкоторые были столь счастливы, что спаслись, а другіе погибли. Пока это происходило, шхоуты приблизились: сначала подошли они къ юту и спасли всѣхъ бывшихъ на немъ; потомъ, посредствомъ веревокъ, забрали людей, находившихся на другихъ корабельныхъ обломкахъ.
Въ это время на берегу собралось множество вооруженныхъ сельскихъ жителей, которые всѣхъ Англичанъ, привезенныхъ со шхоутовъ и на обломкахъ прибитыхъ къ берегу, брали подъ стражу, какъ военно-плѣнныхъ {Тогда Англія и Голландія находились въ войнѣ.}. Положеніе спасшихся было не очень завидно, а особливо сначала: погода стояла чрезвычайно холодная, даже земля замерзла, а они не имѣли на себѣ почти ни какой одежды. Многіе изъ тѣхъ, кои достигли берега на корабельныхъ членахъ, не могли избѣжать, чтобъ не принять внутрь себя большаго количества морской воды; таковые нѣсколько времени лежали безъ чувствъ. Чтобъ пособить имъ, голландскіе поселяне поднимали ихъ ногами вверхъ и до тѣхъ поръ трясли, доколѣ вода изъ нихъ не была извержена. Симъ способомъ нѣкоторыхъ они привели въ чувство, а другихъ уморили. Г. Гибсонъ, вытащенный изъ буруна и положенный на пескѣ, хотѣлъ нѣсколько минутъ пролежать въ покоѣ; но увидѣвъ, что Голландцы сбирались надъ нимъ произвести вышепомянутый способъ исцѣленія, принужденъ былъ собрать послѣднія силы и встать, для убѣжденія сихъ услужливыхъ людей, что онъ не имѣетъ нужды въ ихъ помощи.
Берегъ, на которомъ они спаслись, находился поблизости мѣстечка, называемаго Схевенингъ, откуда за конвоемъ, состоявшимъ изъ небольшаго отряда швейцарскихъ войскъ и поселянъ, отвели ихъ въ пивоварню, и на ночь заперли въ ней всѣхъ безъ различія чиновъ, подобно стаду скота.
18-го числа поутру дали имъ позавтракать хлѣба, сыру и пива, а потомъ посадили въ десять большихъ фуръ, въ коихъ Голландцы развозятъ навозъ по полямъ, и отправили внутрь области. Везли ихъ очень медленно, а какъ они были почти безъ платья, то весьма много терпѣли отъ холода. Когда же проѣзжали деревнями, женщины и ребятишки ругались надъ ними и бросали въ нихъ глыбами замерзшей грязи. Народъ вообще показывалъ такое ожесточеніе къ Англичанамъ, что если бъ не защитилъ ихъ швейцарскій офицеръ и его солдаты, то вѣрно Голландцы вытащили бы ихъ изъ фуръ и перебили. Проѣхавъ такимъ образомъ около шести или семи миль, прибыли они въ небольшой городокъ Нурдвикъ, гдѣ ихъ тотчасъ заключили въ пустые винные подвалы, въ которыхъ, вмѣсто полу, постелей и всякой мебели, была разбросана солома. Здѣсь случилось съ ними забавное и вмѣстѣ весьма непріятное приключеніе: Англичане, имѣвшіе при себѣ деньги, не могли за нихъ получить ни какой пищи, но караульные продавали имъ тихонько джину, сколько угодно, а потому матросы скоро перепились и начали шумѣть и бранить Голландцевъ. Въ это время нѣкоторые изъ жителей принесли къ нимъ крутую кашу, сваренную изъ перловой крупы, сваляную въ видѣ пирамидъ и политую горячею патакою. Видъ сего кушанья Англичанамъ не нравился, и пьяные матросы, схвативъ Голландцевъ, уткнули ихъ носами въ горячую патаку; сдѣлался шумъ; караульный Офицеръ вообразивъ, что плѣнные взбунтовались, ввелъ къ нимъ солдатъ съ заряженными ружьями; но Англичане, вмѣсто всякаго сопротивленія, обнаживъ грудь, съ твердостью требовали, чтобъ лучше ихъ перестрѣляли, чѣмъ поступали съ ними такимъ недостойнымъ образомъ. Швейцарцы, узнавъ причину случившейся ссоры, успокоили Англичанъ, сложили всю вину на Голландцевъ, и собравъ по домамъ силою или добровольнымъ подаяніемъ сколько возможно болѣе лучшихъ съѣстныхъ припасовъ, накормили ихъ.
Поутру 20-го числа привели ихъ въ городъ Лейденъ, гдѣ Офицеры получили право жить на свободѣ, давъ честное слово не уходить, а нижніе чины посажены были за строгій караулъ, въ такъ называемый карантинный домъ.
При семъ кораблекрушеній погибло 25 человѣкъ офицеровъ и нижнихъ чиновъ.