Корабль Винтертозъ, подъ начальствомъ Капитана Дандаса, отправился изъ Гравезанда 10-го Марта 1792 года, а изъ Диля 4-го Апрѣля. Пользуясь благополучнымъ вѣтромъ, 11-го числа прошли мы англійскіе берега, и простились съ любезнымъ нашимъ отечествомъ. Капитанъ нашъ въ томъ же званіи прежде бывалъ въ Индіи; онъ имѣлъ случай пріобрѣсть опытность, и почитался весьма свѣдущимъ мореходцемъ.
Съ ними не повстрѣчалось ничего достойнаго повѣствованія до самаго прихода къ Мысу Доброй Надежды: это случилось 20-го Іюля. Тамъ, въ заливѣ, названномъ Ложнымъ (False Вау), запасшись водою и другими потребностями, отправились мы, на разсвѣтѣ 1-го Августа, въ путь, при свѣжемъ вѣтрѣ отъ NW. Мы шли двое сутокъ на SO; потомъ настали перемѣнные вѣтры между S и О, дувшіе до 9-го числа весьма крѣпко, и наконецъ уступившіе мѣсто SW вѣтру, который однако жъ былъ непродолжителенъ: скоро задулъ опять вѣтеръ отъ SO.
При отбытіи нашемъ съ Мыса Доброй Надежды, Капитанъ Дандасъ имѣлъ намѣреніе плыть въ Индію открытымъ путемъ {The outer passage: такъ Англичане иногда называютъ путь по восточную сторону острова Мадагаскара. Прим. перев. }, но постоянно дувшій юго-восточный вѣтеръ заставилъ его отступить отъ сего плана: 10-го числа мы спустились въ Мозамбикскій Проливъ. Встрѣтивъ на семъ пути тихіе перемѣнные вѣтры и штили, корабль весьма немного подался впередъ до 19-го числа, а тогда наступилъ свѣжій вѣтеръ отъ SW, который, по всѣмъ признакамъ, былъ настоящій муссонъ; мы въ это время находились, сколько я могу припомнить (ибо журналовъ спасти было невозможно), въ широтѣ 25°
Намъ надлежало править къ сѣверу, но капитанъ хотѣлъ прежде увидѣть мадагаскарскій берегъ по близости Залива Св. Августина, дабы не попасть на мели, называемыя Бахосъ де Индгась, которыя очень невѣрно положены {Baxos de Indias, т. е. индѣйскія мели: на новѣйшихъ англійскихъ картахъ онѣ положены весьма вѣрно. Прим. перев. } на нашихъ картахъ. Съ этою цѣлью мы правили на остъ по компасу отъ полудня 19-го числа до самой полуночи. Въ это время я вступилъ на вахту, и, по приказанію капитана, находившагося тогда на шканцахъ, перемѣнилъ курсъ къ ONO. Капитанъ имѣлъ два хронометра, одинъ изъ коихъ употреблялся въ прежнемъ его путешествіи. Сей хронометръ показывалъ долготу съ величайшею точностью, а потому изъ выведенныхъ по немъ выкладокъ и по наблюденіямъ лунныхъ разстояній, за четыре дня предъ симъ взятымъ, и съ хронометромъ согласовавшихся, капитанъ съ полною довѣренностью заключилъ, что въ полночь ближайшій берегъ находился отъ насъ въ разстояніи 80-ти миль.
До двухъ часовъ ночи (20-го числа) мы продолжали править на ONO, а въ это время капитанъ, вышедши опять наверхъ, приказалъ держать на NCHO. Ночь была свѣтлая, звѣзды блистали во всемъ своемъ великолѣпіи; вѣтеръ умѣренно дулъ отъ SSO, и корабль шелъ по шести миль въ часъ.
Съ бака смотрѣли впередъ со всевозможнымъ вниманіемъ, и капитанъ самъ часто ходилъ туда и смотрѣлъ въ ночную трубу, но ничего не видалъ {Нѣтъ ничего опаснѣе въ подобныхъ случаяхъ, полагаться на ночную трубу: когда бываетъ облачно, то въ ней облака кажутся иногда берегомъ, а часто земля сливается съ облаками, и скрывается отъ зрѣнія. Нерѣдко случается, что въ самую ясную ночь по горизонту лежитъ мрачность, которая простому глазу непримѣтна, а сквозь трубу кажется берегомъ. Прим. перев. }. Къ несчастію, онъ такъ много полагался на свой хронометръ, что ни разу не пришла ему мысль въ голову бросить лотъ {Англійскіе мореходцы говорятъ, что ни какой мореплаватель не можетъ безопасно плавать безъ четырехъ литеръ L: Latitude (широта), Longitude (долгота), Look-out (смотри впередъ), Lead (лотъ), и это совершенная правда. Прим. перев. }. Въ исходѣ третьяго часа онъ показалъ мнѣ на картѣ мѣсто корабля, который находился тогда отъ берега слишкомъ въ 60-ти миляхъ. Въ три часа капитанъ пошелъ въ каюту, и приказалъ мнѣ держать на NO, замѣтивъ притомъ, что до разсвѣта мы не можемъ на сей курсъ сдѣлать отшествія къ О болѣе шести миль; слѣдовательно, если мы къ берегу находимся ближе, чѣмъ показываетъ счисленіе наше, то все мы должны его увидѣть, прежде нежели можетъ встрѣтиться какая либо опасность.
Десяти минутъ не прошло послѣ отбытія капитана со шканцовъ, какъ при 6 1/2 узлахъ хода, корабль сталъ на мель. Странно покажется, что при такомъ большомъ ходѣ, ударъ былъ едва чувствителенъ: одни лишь рулевые примѣтили, что корабль нашелъ на мель {Надобно думать, что въ этомъ мѣстѣ морское дно возвышалось къ берегу едва чувствительною пологостью, и потому корабль, коснувшись дна, постепенно терялъ ходъ свой, а напослѣдокъ тихо остановился. Прим. перев. }. Надобно знать, что тогда море было совершенно покойно и гладко, даже признаковъ буруна или прибоя не было. Не взирая на свѣтлую ночь и чистый горизонтъ, береговъ мы не видали. Въ это время было новолуніе, и мы стали на мель въ полную воду: два обстоятельства особенно для насъ неблагопріятныя. Мы тотчасъ послали яликъ и катеръ промѣривать; они нашли въ разстояніи менѣе полукабельтова (50 саженъ) за кормою глубину пять саженъ; тогда мы немедленно положили всѣ паруса на стеньгу, и хотѣли посредствомъ ихъ снять корабль съ мели, но тщетно.
Послѣ сей первой неудачи, завезли мы большой верпъ съ девяти-дюймовымъ кабельтовомъ на глубину пяти саженъ, и симъ способомъ пытались стянуться, но безъ всякаго успѣха. Тогда мы закрѣпили паруса, спустили нанизъ брамъ-реи и брамъ-стеньги, а на воду всѣ гребныя суда и росторы; словомъ, совершенно очистили верхній декъ.
Утро показало намъ наше положеніе. Корабль стоялъ на каменномъ рифѣ въ шести миляхъ отъ берега; почти на половицѣ сего разстоянія находился другой рифъ, весь покрытый въ полную воду. Рифъ, на которомъ мы стояли, простирался къ сѣверу, пока досягало зрѣніе, а къ югу почти во всю длину Залива Св. Августина.
Когда вода пошла на убыль, то корабль сильно стало бить на каменьяхъ, отчего открылась въ немъ течь. Рекрутъ опредѣлили мы къ помпамъ, которыми они дѣйствовали, пока было нужно. Около осьми часовъ отбило у насъ руль и стали всплывать обшивныя доски, отрываемыя отъ подводной части; тогда подъ скулами корабля было только восемь футовъ воды; но какъ онъ въ это время стоялъ покойно, то мы ласкались надеждою, что при слѣдующемъ приливѣ будемъ въ состояніи снять его съ мели. Послѣ завтрака {Англичане, въ самыхъ важныхъ повѣствованіяхъ, часто означаютъ время завтраками, обѣдами, чаями: здѣсь послѣ завтрака разумѣть должно въ десятомъ часу. Прим. перев.} я получилъ приказаніе бросать пушки въ воду: мы спускали по одной изъ нихъ на барказъ, и отвозили на нѣкоторое разстояніе отъ корабля, чтобы подводная часть не могла объ нихъ повредиться, когда приливъ его подниметъ. Въ то же время другой отрядъ поднималъ руль на бортъ, чтобъ его не оторвало. Мы не успѣли еще бросить половины пушекъ, какъ насталъ весьма свѣжій вѣтеръ, причинившій такой бурунъ, что гребныя суда никакъ не могли подойти къ кораблю, который, однако жъ, мы продолжали облегчать, бросая въ воду всѣ вещи, не могшія утонуть. Въ три часа пополудни приливъ дошелъ до самаго большаго своего возвышенія: тогда мы стали тащить корабль съ мели, но вскорѣ увидѣли, что всѣ наши средства, всѣ усилія были безполезны.
Увѣрившись въ невозможности спасти корабль, мы стали помышлять о спасеніи людей. Чтобы исполнить это важное предпріятіе съ желаемымъ успѣхомъ, надлежало употребить всѣ способы, чтобъ сохранить корабль въ цѣлости столько возможно долѣе: для достиженія сей цѣли, напрягая всѣ силы, мы работали безъ отдыха. Во-первыхъ срубили мачты, отчего корабль чувствительно облегчился; потомъ подняли на палубу всѣ тѣ дерева рангоута, которыхъ не унесло теченіемъ, чтобъ сдѣлать изъ нихъ плоты. Положеніе наше въ это время было чрезвычайно опасно, ибо мы имѣли причину страшиться, что корабль, поврежденный и изломанный, всплыветъ, снесется вѣтромъ на глубину, и послѣ скоро потонетъ; но хотя всѣ обстоятельства были столь для насъ неблагопріятны, что мы не надѣялись получить ни какой пользы отъ нашего предпріятія, однако жъ мы рѣшились, во что бы ни стало, не оставлять его, и потому приготовили нѣкоторое количество солонины, сухарей, водки и другихъ съѣстныхъ припасовъ, а также нѣсколько боченковъ пороху и часть огнестрѣльнаго оружія, словомъ такія вещи, которыя мы считали необходимыми, и все это погрузили въ барказъ. А чтобъ предпріятіе свое исполнить съ лучшимъ успѣхомъ, и не лишиться кого либо отъ пьянства, къ которому въ подобныхъ сему отчаянныхъ случаяхъ, матросы обыкновенно прибѣгаютъ {У слабыхъ начальниковъ англійскіе и французскіе матросы точно прибѣгаютъ къ сему средству позабыть свое горе. Испанцы и Португальцы въ опасностяхъ обыкновенно молятся предъ образомъ и ничего болѣе не дѣлаютъ; но русскій матросъ долженъ сердцемъ молиться, а тѣломъ работать. Я никакъ не могу повѣрить, чтобъ наши люди когда либо, въ какомъ бы отчаянномъ положеніи ни было, перепились, когда имъ не будетъ дано къ тому повода примѣромъ. Прим. перев.}, капитанъ приказалъ разбить всѣ бочки съ крѣпкими напитками, находившіяся наверху груза.
При захожденіи солнца второй Офицеръ и коммиссаръ отправились на большомъ катерѣ къ берегу, съ приказаніемъ искать удобнаго мѣста для высадки экипажа. Всѣ же другія гребныя суда поставлены были на дрекахъ за кормою корабля въ нѣкоторомъ разстояніи отъ буруновъ, и въ каждомъ изъ нихъ находилось для караула по нѣскольку человѣкъ. Капитанъ Дандасъ, по наблюденію широты въ полдень, нашелъ, что рифъ, на которомъ мы стояли, находился на 63 мили сѣвернѣе Залива Св. Августина.
Вечеромъ, капитанъ, собравъ весь экипажъ, представилъ ему, въ краткой рѣчи, положеніе корабля, и далъ наставленіе, какого пути служители должны держаться по выходѣ ихъ на берегъ, чтобъ достичь до Залива Св. Августина, въ которомъ, вѣроятно, могли они застать какой либо корабль. Онъ особенно старался, въ самыхъ сильныхъ и убѣдительныхъ выраженіяхъ, доказать имъ необходимость строгаго повиновенія начальникамъ, а въ заключеніе сказалъ: что принадлежитъ до него самого, то онъ рѣшился въ точности исполнить свой долгъ, и не оставитъ корабля, доколѣ не увѣрится совершенно въ возможности спасти всѣхъ до послѣдняго человѣка. Эта благоразумная и мужества исполненная рѣчь возъимѣла полное свое дѣйствіе: экипажъ, прокричавъ три раза ура, обѣщался безпрекословно исполнять повелѣнія офицеровъ.
Около полуночи по кораблю сдѣлалась страшная тревога, происшедшая отъ отдаленнаго крика людей, просившихъ помощи. Вникнувъ въ крикъ бѣдствующихъ, мы узнали, что три наши гребныя судна разбило въ куски бурунами, которые отъ усилившагося въ продолженіе ночи вѣтра увеличились и распространились далѣе, нежели мы ожидали. Съ величайшею горестію и ужасомъ взирали мы на несчастныхъ, употреблявшихъ послѣднія свои силы, чтобъ доплыть до корабля, вопреки сильныхъ буруновъ, на пагубу ихъ стремившихся. На кораблѣ употребляли всѣ средства подать имъ помощь; но, при всемъ нашемъ стараніи, намъ удалось спасти только троихъ изъ десяти человѣкъ; нѣкоторые уже въ самый тотъ моментъ, какъ хотѣли ухватиться за спущенныя къ нимъ веревки, были волненіемъ удалены отъ насъ изъ виду, и погибли! Такимъ образомъ мы лишилась послѣдняго возможнаго средства переѣхать на берегъ. Между тѣмъ корабль било о каменья такъ сильно, что мы сомнѣвались, будетъ ли онъ въ состоянія выдерживать эти удары до утра. Удобнѣе себѣ представить, нежели описать ужасъ нашего положенія въ эту страшную ночь!
Съ разсвѣтомъ 21-го числа, мы начали приготовлять плоты изъ бывшаго у насъ рангоута и досокъ, а чтобъ достать сколько возможно болѣе сихъ послѣднихъ съ кубрика, мы выбросили въ море всѣ канаты и кабельтовы. Сверхъ того, поставивъ подпоры подъ ютъ, перерубили въ концахъ бимсы его, и отдѣлили его отъ корабельныхъ стѣнъ, съ намѣреніемъ употребить вмѣсто плота.
Около девяти часовъ утра большой нашъ катеръ, проѣхавъ съ величайшимъ трудомъ и опасностью чрезъ буруны отъ берега, приблизился къ кораблю, но мы велѣли ему держаться вдали, ибо пристать къ борту не было ни какой возможности. Находившіеся на катерѣ увѣдомили насъ, что у берега по всему пространству, на которое могли они видѣть, ходитъ страшный прибой. Капитанъ опять поѣхалъ къ берегу, и послѣ того мы не видали его уже нѣсколько дней.
Послѣ полудня около осьмидесяти человѣкъ отправились съ корабля на четырехъ плотахъ, и достигли берега благополучно. Между тѣмъ спасеніе оставшихся на кораблѣ, по неимѣнію гребныхъ судовъ, было крайне сомнительно. Сильная и непреоборимая любовь къ жизни заставляла, въ сіи пагубныя минуты, каждаго помышлять о своемъ собственномъ спасеніи. Она заставила Капитана Дандаса нарушить данное имъ экипажу обѣщаніе: въ самое то время, когда присутствіе его на кораблѣ было наиболѣе нужно, онъ изъявилъ желаніе проводить дамъ на берегъ, подъ тѣмъ предлогомъ, чтобъ въ бѣдственномъ ихъ положеніи, служить имъ подпорою и утѣшеніемъ. Отъ сего намѣренія однако жъ его отклонили, и убѣдили не съѣзжать съ корабля, на которомъ онъ оставался до того времени, что уже поздно было думать о спасеніи.
Сего числа морской вѣтеръ дулъ сильнѣе, нежели прежде, слѣдовательно и бурунъ былъ болѣе. Къ вечеру онъ еще увеличился и подорвалъ кабельтовъ, на которомъ корабль стоялъ кормою къ вѣтру, отчего его поворотило и положило бокомъ на каменья; тогда бурунъ сталъ ходить прямо чрезъ него. Въ семь часовъ корабль переломился въ шкафутахъ; тогда весь экипажъ бросился на ютъ и на шканцы. Въ это время я видѣлъ въ послѣдній разъ Капитана Дандаса, стоявшаго съ дамами на ютѣ. Г. Чамберсъ {Онъ долженъ быть первый офицеръ по капитанѣ. Прим. перев. } не хотѣлъ ничего предпринимать для своего спасенія, и когда его къ тому уговаривали, онъ отвѣчалъ, что онъ увѣренъ въ недостаткѣ своихъ силъ; слѣдовательно, что бъ онъ ни предпринялъ, все будетъ безполезно; онъ съ великимъ равнодушіемъ и твердымъ упованіемъ на Бога ожидалъ конца своей жизни, совѣтуя каждому заботиться о своемъ спасеніи. Вскорѣ послѣ сего корабль разломился на части; тогда послѣдовало явленіе, столь ужасное, какого, можетъ быть, никогда не случалось. Въ минуту я, съ четвертымъ и пятымъ офицеромъ {На англійскихъ остъ-индскихъ корабляхъ они называются помощниками (mate), разумѣется, капитанскими, а иногда просто офицерами; старшинство ихъ между собою различается первымъ, вторымъ и проч.; ихъ иногда бываетъ до девяти человѣкъ. Прим. перев. }, бросились на плотъ, нарочно нами приготовленный, и оттолкнули его отъ корабля. Насъ быстро понесло отъ него, и вскорѣ удалило на такое разстояніе, что мы не могли уже слышать пронзительнаго вопля отчаянія, происходившаго отъ двухъ сотъ несчастныхъ, вмѣстѣ погибавшихъ! Такое явленіе легче себѣ представить чѣмъ описать.
Насъ всю ночь несло по вѣтру, и мы каждую минуту ожидали встрѣтить берегъ; но сколь велико было наше удивленіе, когда но разсвѣтѣ не могли нигдѣ видѣть земли. Зная, однакожъ, направленіе, въ которомъ она отъ насъ находилась, мы употребили всѣ наши силы за веслами, и были столь счастливы, что въ три часа пополудни 22-го числа вышли на берегъ.
Мы направили путь свой по берегу въ полуденную сторону, и на дорогѣ нашли корабельный ютъ, который принесло къ берегу; на немъ спаслось шестьдесятъ человѣкъ, въ томъ числѣ нѣсколько пассажировъ и пять дамъ. Послѣднія отъ страха и чрезвычайныхъ трудовъ были весьма изнурены, и заслуживали всякаго состраданія. Спасшіеся на ютѣ ничего немогли сказать о Капитанѣ Дандасѣ, но я послѣ уже слышалъ отъ нашего тимермана, что когда ютъ былъ спущенъ на воду, тогда правый бордъ, отломившись, поворотился горизонтально, и въ это самое время водою вынесло капитана изъ боковой галереи, а потомъ онъ уже не показывался.
Остальные люди переправились на берегъ на корабельныхъ обломкахъ, или переѣхали на лодкахъ жителей, пріѣзжавшихъ на корабль съ намѣреніемъ чѣмъ нибудь поживиться; но всѣ они не прежде перебрались, какъ въ Воскресенье, 26-го числа. При семъ кораблекрушеніи погибли Капитанъ Дандасъ, г., Чамберсъ, три молодыя дамы и сорокъ восемь матросовъ и солдатъ. Множество вещей было выброшено на берегъ, но жители завладѣли всѣмъ, что только имѣло какую либо цѣну, угрожая притомъ смертію тѣмъ изъ Англичанъ, которые хотѣли имъ противиться. Будучи и симъ недовольны, варвары начисто насъ ограбили и даже отняли платье у несчастнаго экипажа. Такое расположеніе жителей и потеря гребныхъ судовъ поставили насъ въ совершенную невозможность спасти деньги или часть богатаго груза, находившагося въ кораблѣ.
Чрезъ нѣсколько дней послѣ нашего спасенія прибыли мы въ мѣстечко Таліяръ, резиденцію короля земли Бабы. Сему владѣтелю мы весьма много обязаны за благосклонность и человѣколюбіе, которыя онъ не преставалъ намъ оказывать во все время пребыванія нашего въ его владѣніяхъ.
По прибытіи въ Таліяръ, нѣсколько дней мы очень безпокоились объ участи большаго нашего катера, отъ цѣлости коего зависѣло избавленіе наше; ибо позднее время не позволяло намъ надѣяться, чтобъ въ нынѣшнемъ году могъ зайти сюда какой либо корабль. Къ счастію, прибытіе катера избавило насъ отъ сей заботы; мы привели его въ городъ и приставили караулъ, чтобъ жители, для полученія изъ него желѣза не изломали его. Это они сдѣлали бы непремѣнно, если бъ мы не находились въ королевской столицѣ.
Въ совѣтѣ офицеровъ положено было мнѣ отправиться въ Мозамбикъ, и стараться нанять тамъ судно, и для сей поѣздки исправить катеръ со всевозможною поспѣшностью. По недостатку инструментовъ и другихъ необходимыхъ вещей, наши плотники не могли сдѣлать всѣхъ нужныхъ въ катерѣ передѣлокъ, а только положили фальшь-киль, и возвысили бордъ на пять дюймовъ. Въ парусахъ мы нужды не имѣли. Къ счастію нашему, у насъ былъ и компасъ; октантъ мы нашли на берегу; но не имѣли ни какой карты и не было у насъ ни одной навигаціонной книги: небольшому географическому лексикону, которымъ снабдилъ меня одинъ изъ нашихъ солдатъ, суждено было въ послѣдствіи спасти жизнь нашу,
Окончивъ приготовленіе катера, отправился я изъ Таліярскаго Залива 12-го Сентября. Со мною поѣхали четвертый Офицеръ, четыре матроса и Г. Суза, одинъ изъ пассажировъ, который намъ былъ нуженъ для португальскаго языка. Два дня мы плыли довольно скоро къ сѣверу, при западномъ вѣтрѣ, который вскорѣ перешелъ къ NNO, и послѣ того никогда уже не былъ намъ попутнымъ. Съ этимъ горемъ соединилось другое: мы нашли, что весь запасъ нашъ съѣстнаго, состоявшій въ лепешкахъ изъ маиса и солонины, попортился и былъ наполненъ червями; и такъ мы не имѣли другой нищи, кромѣ сыраго сладкаго картофеля, сахарныхъ тростей и прѣсной воды но четверти бутылки въ день на человѣка.
20-го Сентября увидѣли мы африканскій берегъ близъ 18° южной широты: теченіемъ снесло насъ гораздо далѣе къ западу, нежели какъ мы ожидали. Трое сутокъ мы старались сколько возможно податься къ сѣверу, но постоянный вѣтеръ отъ NO препятствовалъ намъ. Имѣя недостатокъ въ водѣ, мы перестали упорствовать, и вмѣсто Мозамбика, пошли, по наставленію вышепомянутаго лексикона, къ португальскому селенію Софалѣ, находящемуся въ 20° 30' южной широты.
На пути къ селенію мы заходили въ двѣ рѣки, полагая, что оно при нихъ находится. Въ послѣдней изъ сихъ рѣкъ нашли мы нѣсколько человѣкъ, умѣвшихъ говорить по-португальски. Они совѣтовали намъ извѣстить правителя мѣста о намѣреніи нашемъ итти въ Софалу. Узнавъ о нашемъ положеніи, онъ немедленно прислалъ къ намъ письмо, достаточное количество съѣстныхъ припасовъ и лоцмана для препровожденія насъ въ вышеозначенное мѣсто, въ которое прибыли мы 29-го Сентября. Посредствомъ Г. Сузы извѣстили мы губернатора о постигшемъ насъ бѣдствіи, прося его помощи и совѣта. Онъ принялъ насъ съ непритворнымъ состраданіемъ, снабдилъ платьемъ, въ коемъ мы имѣли надобность, и совѣтовалъ намъ ни о чемъ болѣе не заботиться, какъ только о поправленіи здоровья и о возстановленіи нашихъ силъ; но при всемъ томъ мы замѣтили въ обращеніи его съ нами нѣкоторую недовѣрчивость и подозрѣніе. Вѣроятно, онъ не вѣрилъ сказанному нами, и принималъ насъ за отрядъ экипажа какого нибудь французскаго корабля, пришедшаго къ здѣшнимъ берегамъ ловить негровъ въ неволю.
Подозрѣніе его, однако жъ, скоро миновалось: тогда онъ увѣдомилъ насъ, что сюда приходитъ только одно
судно каждый годъ, что оно ушло за мѣсяцъ предъ симъ, и не прежде возвратится, какъ въ Іюнѣ будущаго года; что теперь сѣверовосточный муссонъ уже насталъ, слѣдовательно въ это время года намъ невозможно достичь мозамбикскаго берега; но если мы желаемъ, то онъ насъ снабдитъ всѣмъ нужнымъ и дастъ провожатыхъ, которые доведутъ насъ до Сенны, португальскаго селенія, находящагося въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега. Но предпріятіе это онъ представилъ намъ съ такой неблаговидной стороны, что мы тотчасъ отказались отъ него, а обратились къ губернаторскому боту, который величиною былъ съ барказъ остъ-индскаго корабля. Мы просили губернатора продать намъ ботъ; сначала онъ колебался, напослѣдокъ рѣшился удовлетворить насъ.
Получивъ, посредствомъ губернатора, все нужное для нашего плаванія, мы 12-го Октября отправились въ путь. Но злой рокъ не преставалъ насъ гнать: послѣ трехъ дней, въ которые мы безпрерывно имѣли противные вѣтры, и прошли не болѣе сорока миль, вдругъ открылась въ нашемъ ботѣ столь опасная течь, что со всѣмъ нашимъ стараніемъ мы едва могли удерживать его на поверхности воды. Я не буду здѣсь описывать всѣхъ угрожавшихъ намъ бѣдствій, кои встрѣтили мы до вторичнаго прибытія нашего въ Софалу, что случилось 22-го Октября.
Теперь губернаторъ, къ величайшему нашему удивленію, принялъ насъ совсѣмъ не такъ, какъ прежде. Призвавъ меня и Г. Вильтона, четвертаго офицера, онъ намъ велѣлъ приготовиться ѣхать въ Кильманъ съ курьеромъ, котораго онъ туда отправляетъ съ дѣлами. Тщетно представляли мы ему слабое наше здоровье, разстроенное безпрестанными трудами и несчастіемъ; тщетно умоляли его дать намъ время и способы поправить его и укрѣпиться въ силахъ: онъ былъ непреклоненъ. Тогда мы стали его просить о доставленіи намъ средствъ совершить это путешествіе безъ изнуренія себя; послѣ нѣкоторыхъ отговорокъ онъ наконецъ согласился дать намъ паланкинъ {Такъ называются въ Индіи носилки, наподобіе люлекъ. Онѣ служатъ тамъ вмѣсто городскихъ я дорожныхъ экипажей. Прим. перев. }, но рѣшительно отказалъ во всякомъ пособіи Г. Сузѣ и матросамъ. Такое различіе мы отвергли съ презрѣніемъ, и доставъ нѣсколько сукна, на которое можно было бы по дорогѣ вымѣнивать себѣ пищу, выѣхали изъ Софалы 1-го Ноября.
До 20-го числа того же мѣсяца мы перешли болѣе двухъ сотъ миль по безплодной, малолюдной странѣ, вѣроятно, опустошенной торгомъ невольниками, по берегамъ Мозамбика производимымъ. Часто случалось, что на разстояніи сорока миль не видали ни одной хижины, не встрѣчали ни одного человѣка! Всякую ночь мы раскладывали вокругъ себя огни: это спасало насъ отъ лютости хищныхъ звѣрей, коими страна сія наполнена! Но чрезмѣрные жары и необходимость путешествовать въ дневное время изнурили насъ до крайности. Двѣ недѣли мы находились въ самомъ отчаянномъ положеніи; пока сенискій губернаторъ, услышавъ объ насъ, не прислалъ за нами паланкиновъ, при помощи коихъ мы прибыли въ Сенну 6-го Декабря. Здѣсь принято было объ насъ всевозможное попеченіе, сверхъ коего мы пользовались еще пособіемъ лекарей. Не взирая на то, Г. Вильтонъ, четвертый офицеръ, молодой, достойный человѣкъ и весьма дѣятельный, искусный мореходецъ, и двое матросовъ лишились жизни во время пребыванія нашего въ семъ мѣстѣ.
При первомъ извѣстіи, что судно было готово итти въ море, мы оставили Сенну, и чрезъ нѣсколько дней прибыли въ Кильманъ, откуда отправились на шлюпѣ, а 12-го Февраля 1793 года пришли въ Мозамбикъ, спустя пять мѣсяцевъ послѣ отбытія нашего съ острова Мадагаскара.
Мы тотчасъ явились къ губернатору, и увѣдомили его о разбитіи нашего корабля и обо всѣхъ происшествіяхъ, случившихся съ нами съ самаго отъѣзда, нашего съ Мадагаскара. Я также объявилъ ему, что мы посланы несчастными своими товарищами просить помощи у Мозамбикскаго Правительства, въ надеждѣ, что оно отправитъ судно для ихъ избавленія. Губернаторъ увѣрялъ насъ, что нѣтъ человѣка въ свѣтѣ, который бы чувствовалъ болѣе его состраданія о несчастныхъ нашихъ товарищахъ, и имѣлъ столько рвенія какъ онъ, оказать имъ всякую помощь; но теперь не находитъ ни какой возможности удовлетворить нашей просьбѣ и собственному своему желанію, ибо въ гавани нѣтъ ни одного судна, принадлежащаго Ея Величеству Королевѣ Португальской.
Послѣ сего отзыва, я счелъ себя въ правѣ нанять частное судно отъ имени почтенной {Honourable: титло сіе принадлежитъ Англійской Остъ-Индской Компаніи по грамотѣ, въ силу коей она составилась и существуетъ. Прим. перев. } Остъ-Индской Компаніи. Долгъ благодарности обязываетъ меня сказать, что въ этомъ дѣлѣ губернаторъ весьма много мнѣ содѣйствовалъ и помогъ въ самоскорѣйшемъ времени приготовить нанятой корабль къ отправленію въ путь.
Мы вышли изъ Мозамбика 1-го Марта, и послѣ двадцатитрехъ дневнаго, скучнаго плаванія прибыли въ Заливъ Св. Августина, откуда я немедленно отправился въ Таліяръ, желая скорѣе извѣстить моихъ товарищей о прибытіи судна, назначеннаго для ихъ избавленія. Не умѣю найти выраженій, достаточныхъ изобразить въ надлежащемъ видѣ ужасное состояніе, въ которомъ нашелъ я тѣхъ изъ нихъ, кои остались въ живыхъ! Терзаемые отчаяніемъ, они страдали еще заразительною горячкою, не имѣя ни какого врачебнаго пособія; ибо всѣ наши лекарства погибли вмѣстѣ съ кораблемъ. Будучи также лишены потребностей жизни, къ коимъ они съ ребячества привыкли, почти половина изъ нихъ не нашлись въ состояніи вытерпѣть стеченія столь многихъ гибельныхъ обстоятельствъ и лишились жизни: я засталъ только 230 человѣкъ, включая пассажировъ. По слабости, въ коей они находились, я никакъ не могъ перевезти ихъ на корабль скорѣе десяти дней. Наконецъ, 3-го Апрѣля, мы оставили пагубные намъ берега Мадагаскара, а 11-го прибыли въ Мозамбикъ. На пути померли семь человѣкъ, изъ коихъ двое были пассажиры.
Губернаторъ и жители Мозамбика имѣютъ полное право на нашу благодарность. Безпомощное наше положеніе возбудило въ нихъ чувства состраданія, приносящія имъ честь. Они приготовили госпитали для больныхъ, и наперерывъ старались оказывать всевозможное пособіе и вниманіе всѣмъ прочимъ, а особливо дамамъ. Хотя больнымъ было сдѣлано всякое возможное по мѣстнымъ обстоятельствамъ пособіе, но, по причинѣ вреднаго климата, здоровье ихъ не скоро возстановлялось, и въ продолженіе двухъ мѣсяцевъ лишились жизни еще около тридцати человѣкъ; между тѣмъ болѣзнь прочихъ не прекращалась. А такъ какъ и теперь ни какого казеннаго португальскаго судна здѣсь не было, то я, съ согласія своихъ офицеровъ, рѣшился опять на счетъ компаніи нанять судно для доставленія оставшихся въ живыхъ въ Мадрасъ.
Мы оставили Мозамбикъ 10-го Іюня, а 13-го числа стали на якорь въ Джоаннѣ, чтобъ запастись съѣстными и другими потребностями. При пособіи добросердечныхъ жителей сего острова, мы скоро получили все нужное, и отправились далѣе. Въ это время обманчивая надежда увѣряла насъ, что мы уже преодолѣли всѣ препятствія и затрудненія, и заставила воображеніемъ предупреждать удовольствія, ожидавшія насъ въ Мадрасѣ, но судьба, одному Богу покорная, расположила иначе: 7-го Іюля, въ широтѣ 5°, 40' сѣверной взялъ насъ французскій корсеръ съ Острова Маврикія, называемый ле-Мютенъ. Мы тогда не знали, что между Англіею и Франціею объявлена война.
Непріятель, взявъ на свой корсеръ Поручика Броунрига, меня и 22 матросовъ и солдатъ, отправилъ свой отрядъ на наше судно, съ повелѣніемъ итти немедленно къ Острову Маврикія, самъ же пошелъ въ крейсерство, въ продолженіе коего мы много страдали отъ воспоминанія нашихъ бѣдствій. Страданіе наше, въ нѣкоторой степени, облегчалось ласковымъ обхожденіемъ капитана и офицеровъ корсера.
Корсеръ продолжалъ свое крейсерство до 15-го Іюля, а сего числа напалъ на голландскій остъ-индскій корабль Цейлонъ, подъ начальствомъ Капитана Мунтса, стоявшій на рейдѣ Тутекоринъ; но послѣ, сраженія, продолжавшагося четверть часа, Голландецъ одержалъ верхъ надъ французомъ: корсеръ спустилъ флагъ и отдался въ плѣнъ, къ величайшему моему и товарищей моихъ удовольствію.
Старые наши союзники почли за счастіе представившійся имъ случаи освободить Англичанъ изъ плѣна. Мы отправились въ Балламкотай, гдѣ велѣно было приготовить для насъ большой ботъ, на которомъ прибыли мы въ Мадрасъ 20-го Августа 1793 года: ровно чрезъ годъ послѣ случившагося съ кораблемъ нашимъ несчастія.
Объ участи нашихъ товарищей, отправившихся на корсерѣ къ Острову Маврикія, не взирая на всевозможное стараніе, какое Остъ-Индская Компанія прилагала, чтобъ объ нихъ развѣдать, ничего никогда не открылось!