Честолюбивые мечты о самостоятельной экспедиции в полярные страны возникли у Амундсена уже давно – еще в ту пору, когда он подростком зачитывался описаниями плаваний северо-западным морским путем. Теперь, когда он превратился в зрелого человека, моряка с довольно большим опытом и уже мог похвалиться участием в полярной экспедиции, мечты его детских и юношеских лет приняли более реальную форму. Амундсен ясно видел, что ему никогда не собрать необходимых для экспедиции средств, если он будет преследовать только одни исследовательские цели. Значит, к попытке пройти северо-западным путем надо присоединить еще что-то, взять на себя какое-нибудь научное задание. И Амундсен остановился на такой проблеме: установить нынешнее местонахождение Северного магнитного полюса и заняться изучением различных явлений земного магнетизма в этой области.
Северный магнитный полюс был открыт в экспедицию Джона Росса его племянником Джемсом Кларком Россом – позднее знаменитым исследователем Антарктики. Произошло это 1 июня 1831 года. Но наукой установлено, что магнитные полюсы земли перемещаются, и если Северный магнитный полюс находился тогда на полуострове Боотия-Феликс у северных берегов Америки, то за семьдесят лет положение его должно было сильно измениться. Кроме того техника и методы научных наблюдений и исследований за минувшие годы значительно усовершенствовались, и результаты работ Джемса Росса следовало подвергнуть пересмотру.
Ставя перед собой такую задачу, Амундсен сам не мог решить, имеет ли она достаточную научную ценность. Поэтому прежде всего он обратился за советом к своим друзьям. Один из них, сотрудник Метеорологического института Аксель Стен, полностью одобрил его замысел и дал ему рекомендательное письмо к профессору Георгу Неймайеру, директору германской морской обсерватории в Гамбурге, – величайшему в то время авторитету в вопросах земного магнетизма.
За несколько лет перед тем Амундсен твердо решил добиться нужных знаний и опята, чтобы самому управлять своим полярным судном. Теперь его ничуть не испугала необходимость снова взяться за книги, чтобы изучить методы магнитных наблюдений.
Настойчивость, целеустремленность, – столь характерные для Амундсена, – сказываются в нем уже в эти молодые годы. И таким Амундсен оставался до конца своих дней. Когда впоследствии он понял, что есть еще один способ передвижения в полярных странах, то немедленно стал учиться летать, кончил курс обучения и получил диплом гражданского летчика.
Амундсен никогда ничего не делал чужими руками. Он не только командовал и распоряжался, давал указания и составлял инструкции, он сам умел сделать все то, что требовал от своего подчиненного.
Он не гнушался никакой работой. На небольших норвежских судах бывают среди команды матросы, которые умеют делать все. Их называют «altmuligtmand».
Вот таким же «мастером на все руки» был и Амундсен. И, подбирая своих немногочисленных спутников, он всегда старался восполнить количество их качеством. Амундсен был очень требовательным начальником, потому что относился требовательно и к самому себе. С полным знанием дела во всех подробностях он всегда мог проверить, как выполняются его приказания и распоряжения. Прекрасно организована и поставлена та экспедиция, где при строгом разделении обязанностей каждый может заменить другого в любой момент и на любом участке работы. Стараясь использовать людей наиболее целесообразно, Амундсен предоставлял каждому полнейшую свободу в сфере его действий. Это было лучшим стимулом для повышения чувства ответственности и независимости в своей области, и в результате всякая работа выполнялась тщательно и добросовестно.
– Странное дело, – сказал о «Фраме» один лоцман, ведший его в 1914 году у берегов Норвегии, – на нем никто не командует, но то, что надо делать, делается!
Так, собственным примером учил Амундсен своих сотрудников самодисциплине и преодолению всевозможных трудностей. Но отметим теперь же и раз навсегда: в противоположность Нансену Амундсен никогда не был ученым, как пытаются утверждать некоторые из его норвежских биографов. Амундсен запасался сведениями, которые были ему необходимы для решения главной задачи, так как твердо верил, что, обладая нужными знаниями, он достигнет своей цели лучше, быстрее и полнее. Науке он только позволял «пристраиваться» к своим экспедициям, как сам он об этом писал.
Явившись в Гамбург к Неймайеру, Амундсен ознакомил ученого со своим планом экспедиции северо-западным морским путем. Неймайер – энтузиаст, через всю свою жизнь пронесший неугасимое пламя жажды знаний, – не мог остаться равнодушным к плану молодого исследователя. В то же время он не был вполне удовлетворен его об'яснениями. Старому ученому показалось, что Амундсен высказывается не до конца.
– Молодой человек, у вас еще что-то задумано. Расскажите мне, в чем дело, – с такими словами обратился он к Амундсену.
Тогда Амундсен рассказал о своем проекте во всех его деталях.
Быстро поднявшись с кресла, Неймайер подошел к Амундсену, обнял его и пообещал всяческую помощь и поддержку в его начинаниях.
С пламенным усердием засел Амундсен за учебники и через несколько месяцев приобрел необходимые практические знания. Желая хоть как-нибудь отблагодарить Неймайера за его дружеское внимание и помощь, Амундсен каждое утро являлся в обсерваторию первым и уходил последним. Конечно, это было очень наивно, но вполне гармонировало со взглядом Амундсена на свои обязанности.
В то же время Амундсен тщательно изучал всевозможную литературу, относящуюся к борьбе за северо-западный проход – морской путь вдоль опасных и неизвестных берегов Северной Америки, которым до тех пор никто еще не проплывал на одном судне, но которым в 1850–1853 годах удалось пройти частью на санях по суше, частью на кораблях английскому моряку Мак-Клюру. Мак-Клюр был пятьдесят восьмым исследователем, пробовавшим разрешить эту проблему.
Амундсену приходились основываться на неудачах и печальном опыте прошлых экспедиций. При чтении описаний различных плаваний северо-западным путем у него возникло много недоумений. Достаточных собственных знаний и опыта у Амундсена еще не было, и он решил ознакомить со своим планом Нансена, обратиться к нему за советом.
Мнением Нансена Амундсен необычайно дорожил, понимая, что всякая помощь Нансена явится сильнейшей поддержкой его замыслов, а малейшее критическое выступление поведет к полному финансовому краху. После своей гренландской экспедиции, после плавания «Фрама», после похода «сам-друг» к полюсу Нансен стал самым большим – и всемирно признанным – авторитетом в вопросах полярного исследования. К слову его внимательно прислушивались и ученый мир, и широкие общественные, стало быть, и денежные круги.
Одобрит ли Нансен план, составленный каким-то молодым штурманом?
С замиранием сердца, сознавая свое ничтожество перед лицом знаменитого полярного путешественника, героя своих юношеских лет, Амундсен скромно явился к Нансену. Вспоминая об этой встрече, Амундсен рассказывал, что он чувствовал себя в положении того марк-твэновского героя, который отличался столь маленьким ростом, что должен был дважды входить в двери – иначе никто бы его не заметил! И это совершенно правильно. Амундсен не преувеличивал своих чувств, не придумал их нарочито. В течение всей своей жизни, даже когда сам он занял место рядом с Нансеном, он питал глубочайшее уважение к Нансену.
Нансен вспомнил Амундсена – он видел его на «Бельгике», когда та покидала Саннефьорд. Кто хоть раз видел Амундсена, не так легко мог забыть его лицо.
Амундсен развил перед Нансеном свой план. Рассказал о всех приготовлениях к задуманной экспедиции, о том, что он предполагает в течение нескольких лет изучать Северный магнитный полюс, а потом, раз экспедиция уже окажется там, попробовать заодно пройти и северо-западным морским путем, на протяжении четырех столетий манившим к себе полярных моряков и исследователей.
Изумление и восхищение Нансена возрастали по мере того, как молодой моряк излагал ему свои планы. Нансен сам был человеком отважным и смелым, сам дважды выступал с планами дерзкими по замыслу, граничившими с безумием – по словам его критиков и противников. Поэтому он лучше чем кто-либо мог по достоинству оценить план Амундсена, заинтересовавший и увлекший его широтой и грандиозностью размаха.
– А каким образом вы рассчитываете собрать необходимые для экспедиции средства? – спросил Нансен.
– Я думаю как-нибудь обойтись. У меня есть немного собственных денег и я надеюсь справиться. Пока же я хочу предпринять плавание в Ледовитом океане на каком-нибудь небольшом судне, чтобы приобрести опыт в управлении такими судами во льдах. Ведь для задуманной мной экспедиции необходимо судно небольших размеров, неглубоко сидящее в воде!
Нансен не только одобрил замысел молодого моряка, но и обещал рекомендовать его вниманию разных влиятельных в финансовых кругах лиц. Конечно, он обещал ему также всяческую свою помощь и поддержку.
Ободренный разговором с Нансеном, Амундсен немедленно приступил к решительным действиям. Увы! Собственных денег, с помощью которых он так смело рассчитывал «справиться», у него было немного – всего 10 тысяч крон, т. е. немного больше 5 тысяч рублей золотом. Их едва хватало на покупку судна и научных инструментов. Однако. Амундсен не унывал. Раз сам Нансен одобрил его план, все остальное пустяки! Он справится со всеми трудностями – они на то и существуют, чтобы их преодолевать. И вот Амундсен впервые вступил на путь постоянных финансовых затруднений, постоянной борьбы за собирание нужных средств. Этот поистине тернистый и трудный путь, которым следуют почти все знаменитые исследователи и путешественники капиталистического мира, был его уделом в течение всей его жизни. Перебиваясь кое-как, по грошам сколачивая нужные средства, приступил он к самостоятельной исследовательской деятельности в 1901 году и кончил свою жизнь через двадцать семь лет всемирно известным полярным исследователем, так и не успев выплатить долги всем своим кредиторам.
В молодости на всякие помехи и затруднения, в том числе и на денежные, смотрится легко, бодро и весело. Амундсен уехал на север в Тромсо – «полярную столицу», исходный пункт для многих крупнейших полярных экспедиций XX века—и купил там небольшое судно, промысловую яхту «Йоа» – всего в 47 тонн водоизмещением при длине в 72 фута и ширине в 11 футов. Она была построена в 1872 году – в том же самом году, когда родился Амундсен, – в Русендале, в Хардангере. Несколько сезонов на ней ходили на промысел сельди у норвежских берегов, а затем она была продана капитану X. К. Иоханнесену в Тромсо и стала совершать плавания в Ледовитом океане, зарекомендовав себя судном отличных мореходных качеств, смело вступавшим в борьбу с полярными льдами. Оснащена была «Йоа», как одномачтовая яхта; кроме того, на ней был поставлен керосиновый мотор «Дана» в 13,6 л. с.
Амундсен остановил свой выбор на таком небольшом судне не только из-за недостатка денежных средств. Нет! Он сознательно выбрал неглубоко сидящую в воде «Йоа». Печальный опыт многих других экспедиций, пытавшихся пройти северо-западным путем, показал ему, что на большом судне нечего и думать пройти этим трудным, узким и мелким фарватером. Будущее показало, что если бы «Йоа» сидела в воде всего фута на два глубже, то ни один из семи участников экспедиции не вернулся бы живым домой.
Через несколько недель после их знаменательного разговора Нансен снова встретился с Амундсеном.
– Ну, что же, сговорились вы с кем-нибудь из промышленников и идете в плавание? – спросил молодого моряка Нансен.
– Нет, я, не откладывая дела в долгий ящик, купил себе судно. Это яхта «Йоа»! Я хочу пойти на ней в промысловое плавание в Ледовитый океан на весну и лето. Буду бить тюленя, а чистая прибыль от промысла пойдет на расходы по подготовке к экспедиции.
Быстрота и решительность Амундсена понравились Нансену. «Это прекрасно рекомендует человека и свидетельствует о серьезности его намерении, – подумал он. – Раз ему все равно нужно учиться управлению небольшим судном во льдах, то, действительно, не лучше ли сразу же купить его?»
Нансен посоветовал Амундсену использовать представившийся счастливый случай и заняться океанографическими исследованиями в тех мало изученных водах, которые «Йоа» собирается посетить. Для этой цели Нансен обещал снабдить его всеми необходимыми инструментами и, кроме того, выработать план работ.
С большой признательностью принял Амундсен предложение Нансена, увидев в этом возможность отблагодарить своего знаменитого соотечественника за его помощь, поддержку и внимание.
Весной 1901 года «Йоа» вышла в плавание и занялась океанографическими исследованиями между Шпицбергеном и Гренландией. Вернувшись осенью в Тромсо, Амундсен телеграфировал Нансену об успешном плавании «Йоа», но просил разрешения оставить у себя инструменты еще на год, чтобы закончить порученную ему Нансеном работу. Ему не удалось сделать всего по программе, выработанной Нансеном, и поэтому он готов пойти в плавание в следующем, 1902 году для пополнения своих наблюдений. Нансен был очень тронут такой готовностью Амундсена пожертвовать для него целым годом, но заявил, что продолжать океанографические исследования в Ледовитом океане не стоит, раз Амундсен задумал итти в многолетнюю экспедицию в иные воды. Не без труда удалось отговорить Амундсена от продолжения работ по программе Нансена: Амундсен считал, что всякое обещание нужно выполнять до конца.
По возвращении из плавания Амундсен убедился в необходимости произвести на «Йоа» ряд улучшений и переделок для предстоящего ей многолетнего похода. Было еще много всякой другой подготовительной работы, за которую Амундсен с жаром принялся. Но очень скоро обнаружилось, что его средства приходят к концу. Тех небольших денег, которыми располагал Амундсен, не могло хватить надолго. Надо было энергично раздобывать откуда-то средства, и средства немалые.
Нансен, хорошо знавший Амундсена и почти в течение тридцати лет поддерживавший с ним дружеские отношения, говорит о нем:
– Расчетливость не была сильной стороной Амундсена. Он никогда не мог составить сколько-нибудь основательную смету вероятных расходов на экспедицию и потом ее придерживаться. Часто расходы во много раз превышали предварительный подсчет, и Амундсен вечно садился на мель. Вероятно, это и было причиной величайших затруднений во всей его деятельности и часто отравляло ему жизнь. Но планы вырабатывались им тщательно, снаряжалась экспедиция не менее тщательно и выполнялся план блестяще.
Началась тяжелая и мучительная борьба, чтобы добыть хотя бы самые необходимые средства. Судно и снаряжение экспедиции стоили 50 тысяч крон, а их у Амундсена не было. Он обращался за деньгами и к друзьям, и к близким, и даже к совершенно незнакомым людям. Стоило только ему услышать, что кто-нибудь из людей денежных проявляет хоть какой-либо интерес к полярным исследованиям, и он немедленно посещал его – на всякий случай! Однажды кто-то из братьев, помогавший Амундсену раздобывать средства, вздумал нанести визит одному из крупнейших столичных богачей. Тот указал ему на дверь. Просителя не смутил такой прием, и он отправился к богачу вторично.
– До нас дошли слухи, что вы очень интересуетесь экспедицией Амундсена, – начал было он, – и потому мы надеемся на некоторую денежную помощь с вашей стороны…
– Напрасно! – был краткий ответ. – Впрочем мне вообще некогда с вами разговаривать. Прощайте!
Но деньги все-таки появились. Недаром Амундсен твердо верил в свою счастливую звезду! Три коммерсанта из города Халдена открыли Амундсену кредит в 30 тысяч крон – огромная по тем временам сумма. Часть денег ему ссудила тетка Улава Кристенсен, восторженная поклонница своего племянника, всегда утверждавшая, что из него выйдет толк. И все же расходам не было ни конца, ни краю! Деньги лились словно в какой-то дырявый мешок. Амундсен задолжал всюду и везде.
По временам им овладевало отчаяние: некоторые из наиболее нетерпеливывх кредиторов. нажимали на должника, требовали денег, угрожали судебным процессом, грозили наложить арест на экспедиционное судно и его груз.
Большая часть работ по ремонту и подготовке «Йоа» производилась на корабельной верфи в Тромсо. Нередко Амундсен сам брался за инструмент и работал на судне, как обыкновенный плотник. Свободное от ремонтных работ время он проводил с одним местным знакомым, аптекарем Цапфе – позднее своим долголетним другом и помощником, – производя различные опыты по подготовке и проверке снаряжения и оборудования. Снаряжение, особенно провиант, должно было быть первоклассным по качеству и вместе с тем как можно более дешевым. Амундсен лично входил решительно во все подробности: проверял качество одежды, провианта, спальных мешков, собачьего корма, мази для лыж, лекарств и т. д. Ради экономии они с Цапфе занялись кустарным производством некоторых вещей и успешно приготовляли порошок для печения лепешек, муку из сушеной рыбы, лыжную мазь, которая одновременно обладала свойством делать кожу непромокаемой. Натянув на ноги сапоги, смазанные такой мазью, Амундсен несколько часов простоял по колено в воде, работая около «Йоа».
Сложен был вопрос и о подборе команды «Йоа». Надо было найти надежных людей, привыкших к плаваниям по Ледовитому океану и готовых принять участие в многолетней экспедиции, которая могла окончиться неизвестно как и чем. Люди эти должны были отлично знать свое дело и иметь полное представление о работе сотоварищей, чтобы в случае надобности оказывать им помощь. За их труд и знания полагалось бы платить им повышенную плату, но у Амундсена на это не было средств. Таким образом, к будущей команде «Йоа» пред'являлись фактически особые требования: выбранные Амундсеном моряки должны были превратиться из наемных служащих в его сотоварищей, в равных ему участников исследовательской экспедиции.
В середине мая «Йоа», прибывшая в Кристианию за последними партиями провианта и снаряжения, была готова к отплытию. Однотипные ящики с продовольствием были сделаны так, что укладывались в трюм судна как детские кубики в коробку. На маленькой «Йоа» уместились пятилетние запасы продовольствия, одежды и снаряжения. Кроме того, было взято 20 тысяч литров керосина для мотора, освещения и отопления. Консервы, приготовленные для экспедиции по особому заказу, были тщательно исследованы специалистом-профессором.
Все участники экспедиции с'ехались в столицу. Это были: лейтенант датского флота Готфред Хансен, человек, очень интересовавшийся полярными исследованиями; он являлся помощником начальника экспедиции и, кроме того, был ее навигатором, астрономом, геологом и фотографом; первый штурман Антон Лунд, много лет плававший по Ледовитому океану шкипером и гарпунером; метеоролог и первый машинист Педер Ристведт, участник плавания «Йоа» в 1901 году; второй штурман Хельмер Хансен; второй машинист и магнитолог Густав Юль Вик и кок Адольф Линдстрем, участник второй экспедиции «Фрама» (под начальством Отто Свердрупа и 1899–1902 годах.)
Старшему из участников плавания было тридцать девять лет, младшему – двадцать пять.
Нансен посетил «Йоа», осмотрел судно и нашел, что на нем все готово к отплытию.
– Передайте Амундсену, что он может выходить в море.
Узнав о таком напутствии своего героя, Амундсен пришел в восторг.
Утром 16 июня 1903 года наступил решительный момент. Один из коммерсантов, поставивший на «Йоа» часть провианта, потребовал уплаты денег в 24 часа, пригрозив наложить арест на судно, если товар не будет оплачен. Амундсен будет привлечен к суду за мошенничество и посажен в тюрьму!
На мгновение Амундсен растерялся: пропадали результаты почти трехлетнего непрерывного и буквально неусыпного труда. Но тут ему пришла в голову отчаянная мысль. Он разослал записки всем участникам экспедиции и предложил им немедленно явиться на судно. Когда все собрались, Амундсен обратился к ним с вопросом:
– Согласны ли вы поддержать меня во всем?
Экипаж дал ему это обещание, не задумываясь.
Тогда Амундсен об'явил о своем намерении немедленно выйти в море.
Дождливой июньской ночью несколько самых близких людей собрались на пристани, чтобы проститься с отплывающими. Семь заговорщиков пожали руки друзьям и поднялись на палубу «Йоа», которая тихо и плавно заскользила за буксиром по фьорду.
Последние томительные недели ожидания почти без всякого дела издергали и утомили всех. Беспокойная мысль, о том, что экспедиция не осуществится, отчаянные усилия раздобыть недостающие гроши оставили глубокие следы и на душевном, и на физическом состоянии начальника экспедиции. Теперь все оставалось позади.
Когда неумолимый кредитор проснулся, «Йоа» была уже далеко, хотя еще и не вышла за пределы Кристианиа-фьорда,